Killing me

There's no solution for any our problems. Our living room just turns into a battlefield.

      Сакура копалась в корзине с грязным бельем уже десять минут, хотя с самого начала поняла, что это бесполезно: та оказалась полной замызганной формы шиноби, для которой Харуно никак не могла купить пятновыводитель. Среди этой темно-синей кучи пестрая кофточка, в чьих поисках она перевернула вверх дном всю квартиру, нашлась бы в два счета.       В разгар лета пациентов в госпитале было меньше всего, и Сакура, как заведующая всем медицинским заведением, решила устроить себе и всем остальным сотрудникам праздник. Приближался фестиваль, но до его прихода оставалось еще около недели, и ирьенин решила, что будет совсем не лишним собраться своей компанией и расслабиться в кафе. Она заранее отпросила у наставницы Шизуне, отобрала у Сая Ино, пригласила всех молоденьких медсестричек, с которыми она часто пила кофе во время коротких перерывов. Уставшая от каждодневной рутины, душа куноичи требовала шума, веселья и, как ни странно, саке.       Помимо прочего, Сакура вдруг поймала себя на мысли, что ей будет чертовски неловко заявиться в кафе в своем обычном виде: в госпитале ее всегда видели со строго собранными волосами, чеканящую шаг в белом халате, а по Конохе она обычно передвигалась в черных лосинах и красном платье ципао, которое ей подарила Цунаде. Оно было как две капли воды похожим на то, что носила Сакура в Академии, и навевало приятные воспоминания.       Из приличной одежды дома у девушки водилась только пышная, но до стыдного короткая юбка, забытая Ино после какого-то бурного вечера, и легкая кофточка персикового цвета. Кофточку Харуно, неожиданно для самой себя, купила на какой-то распродаже, польстившись на цену и заверения продавца о своей внеземной красоте.       Она планировала надеть ее вместе с короткими шортами — чтобы полностью выйти из образа занудного трудоголика и появиться яркой и эффектной молодой девушкой. Сакура даже успела выкроить час времени, погладила еще ни разу не надеванную вещь, а потом ее что-то отвлекло — и она благополучно про кофту забыла, оставив ее лежать на диване.       Когда же пришло время начинать сборы, Харуно с большим удивлением поняла, что ее кофточке кто-то уже приделал ноги. А заодно и плойке, и туши, и блеску для губ. Пока она занималась поисками предметов одежды, пропали и красивые лаковые туфли, которые она заблаговременно достала из коробки и поставила у входа.       — Или я сошла с ума, — поделилась Сакура с отражением в зеркале, — или все куда проще, но неприятнее.       Она наскоро умылась, стремясь вернуть себе прежний беззаботный вид, и покинула ванную в крайне задумчивом настроении.       — Шисуи! — крикнула она в темноту коридора. — Ты где?       Шисуи отозвался из гостиной, и Харуно, облегченно выдохнув, отправилась в комнату, про себя радуясь, что хоть что-то в этом доме можно найти без труда.       — Читаешь? — спросила она промежду прочим и тут же перевела тему: — Я кофту свою найти не могу. Нигде не видел?       Учиха с трудом оторвался от свитка, в котором он что-то чертил с таким усердием, словно был не помощником Хокаге, а главным архитектором. Он поднял на нее уставшие глаза, моргнул, потом что-то замычал и наконец заговорил:       — Прости, не расслышал. Что ты сказала?       — Я говорю: ты кофту мою не видел? — не без тени раздражения повторила Сакура. Такими темпами ей не хватит времени, и на встречу придется идти в домашнем комбинезоне и застиранной футболке.       — Черная висит на вешалке.       — Мне нужна не черная…       — Белая висит на балконе.       — И не эта.       — Жилет я выбросил.       — Да не нужен мне жилет! — вскипела Сакура. — Мне нужна моя кофта, которую я так старательно наглаживала! А еще шорты и туфли! Куда оно все делось?!       — Оранжевая кофта?       — Персиковая, — важно поправила девушка.       По лицу Шисуи можно было сразу догадаться, что оттенки его интересовали в последнюю очередь. Но Харуно мечтала поскорее обложиться вещами и начать собираться, и потому спешила так, словно опаздывала на поезд, и ничего не заметила.       — Оранжевую я сложил и спрятал в шкаф, — припомнил Шисуи, закрыв один глаз. А потом спохватился: — Персиковую.       Сакура почувствовала, что ее накрыло волной раздражения. Оно бурлило в животе, как забродивший компот, и грозилось вот-вот вырваться наружу целым фонтаном желчи.       — Она лежала на диване, — проскрипела девушка, — зачем ее нужно было трогать?       — Мне нужно было сесть, — пояснил Шисуи, поправляя карандаш за ухом.       — А подвинуть?!       — И помять?!       — Какой же ты невозможный! — взвыла куноичи, спрятав лицо в ладонях. — Кто тебя просил это делать?! Я собиралась надеть ее через полчаса!       Скачкообразными шагами она кинулась в спальню и распахнула двери шкафа таким рывком, что с полки на нее посыпались шарфы и галстуки. Не обращая никакого внимания на устроенный беспорядок, Харуно, равнодушно топчась по вещам, сунула свой покрасневший от злости нос так глубоко, что стукнулась им о заднюю панель шкафа. Ей понадобилось меньше десяти секунд, чтобы отыскать кофту, схватить ее и вернуться в гостиную преисполненной решимости закрыть вопрос раз и навсегда.       — Кто тебя просил ее трогать?! Почему я должна искать свои вещи по всей квартире?!       — А почему я должен собирать твои вещи по всей квартире? — в свою очередь удивился Шисуи.       — Так не трогай их! Пройди мимо и не суйся!       — Что это значит — «не суйся»?! — вышел из себя Шисуи, из которого все дети Академии могли вить веревки днями напролет. — Если ты вдруг забыла, пока ровным слоем распределяла свои вещи по всем комнатам, то я тоже здесь живу!       — О-о-о, — низко протянула Сакура, качая головой, — поверь мне: если ты продолжишь все перекладывать за мной, то это ненадолго.       — Что ты хочешь этим сказать? — негромко переспросил парень. Карандаш, который он все это время так старательно прятал за ухом, выпал и с глухим стуком покатился по полу, но Учиха и не думал его поднимать.       — А то! — рявкнула Харуно, вошедшая в раж.       Каждый день, стоило им съехаться, она терпела эти постоянные перфекционистские замашки, которые у Шисуи проявлялись тут и там. Если Сакура не сжимала какую-то вещь в руке, то Учиха сразу относил ее и клал на место, которое сам же ей и отвел. Поначалу Сакуре это казалось милым и по-семейному уютным: в ее гардеробе наконец воцарился порядок, наведенный твердой решительной рукой советника, в ванной перестали скапливаться пустые тюбики из-под зубной пасты, которые девушка вечно забывала выбросить, а ее любимые сапоги всегда оставались чистыми, сколько бы грязи на них она не принесла.       Но постепенно от этой постоянной поломойки у медика начали сдавать нервы: она всерьез начала считать, что Шисуи родился в обнимку с пылесосом и шваброй. Даже в воскресенье, которое у обоих считалось выходным, она просыпалась от бодрого насвистывания Учихи, который драил очередную комнату. А потом ей разонравился и убранный шкаф, и чистые сапоги. Шисуи вдруг начал пенять ее за скопившиеся баночки из-под йогурта и разбросанную обувь. По ночам Сакуре снилось, что она собирается выйти замуж за собственную мать.       Ее халаты вечно так не вовремя оказывались в стирке, а найти что-либо в собственной квартире стало невозможным. Она чувствовала себя какой-то приблудой, которая совершенно не ориентировалась в хозяйском доме и заглядывала во все подряд. Разница была лишь в том, что эту квартиру они снимали уже три месяца, а легче Сакуре ничуть не становилось.       — То и хочу сказать! — продолжала Харуно, которой вдруг вспомнилось все. — Что я не могу ничего найти в собственном доме! Что я устала рано просыпаться в свой законный выходной просто потому, что кто-то решил убраться! Ты каждый день что-то натираешь, протираешь, намываешь — зачем, скажи мне?!       — Потому что так делают все нормальные люди! — вскричал Шисуи в ответ. — Они не разводят грязь и убираются!       — В этом доме грязь просто не успевает скапливаться! — заголосила Сакура так тонко и пронзительно, что соседи снизу постучали по батарее.       Девушка тут же топнула с такой силой, что те мигом заткнулись. Учиха бы не удивился, если бы ему сказали, что на пожилую пару этажом ниже осыпалась с потолка штукатурка.       — С меня хватит, — уже тише сказала Сакура, швырнув Шисуи в лицо безбожно измятую кофту. Тот так проникся тяжелой судьбой соседей, что не успел среагировать и довольно ощутимо получил бегунком по губе.       Резко крутанувшись на пятках, ирьенин помчалась обратно в спальню, где принялась сбрасывать из шкафа одежду прямо на пол. Учиха тут же материализовался у нее за спиной и попытался перехватить ее руку, но был вынужден уклоняться от удара. Места было катастрофически мало, они едва помещались на мелком коврике у спинки кровати, и борьба не приносила никакого удовольствия.       — На! — издала Сакура боевой клич, сбросив на пол сразу стопку мужских футболок. — И скажи мне спасибо, я нашла тебе занятие на вечер! Будешь сидеть, гладить и сортировать это барахло по сохранности лейбла!       — Это барахло хотя бы собрано все в одном месте, — едко вставил Шисуи, у которого давно иссякло терпение ходить и устранять беспорядки.       Сакура схватила первую попавшуюся пару штанов и выбросила ее в окно, посмотрев на Шисуи с таким торжеством и превосходством, словно она вдруг обнаружила у себя Вечный Мангеке Шаринган.       — Нет, с меня хватит! — возмутился Шисуи, отправив в полет из окна один из любимых пиджаков Сакуры.       …Еще с час они перекрикивались, портили вещи, делили совместно нажитое имущество и больше пугали, чем развлекали соседей. К одному из сильнейших Учих и ученице самого саннина никто не рискнул сунуться с возмущениями, и потому весь многоквартирный дом ходил ходуном, не без опасений пережидая внезапный любовный шторм. В конце концов Сакура выпихнула Шисуи, успевшего забрать свиток, над которым он чах весь день, предупредила Шизуне, что они с Ино на встречу не придут, позвонила старой подруге и по-детски выла ей в трубку, ничего не объясняя, пока та не заверила ее, что сейчас придет.       К тому моменту, как Яманака начала нервно колошматить в дверь, Сакура уже успела выкурить пять сигарет из забытой Учихой пачки, умыться и в целом выглядела так, словно ничего не произошло.       Она рывком распахнула дверь, и Ино тут же влетела в квартиру: кое-как причесанная и взмыленная. Яманака бестолково вертела головой по сторонам, но из коридора она не смогла в полной мере насладиться видом ущерба, нанесенного вполне приличной квартирке.       — Что у тебя тут произошло? — уже спокойнее спросила она, оглядев Сакуру с ног до головы и убедившись, что та заходилась в истерике не от агонии.       Харуно хмуро осмотрела Ино, но не нашла ни намека на долгие приготовления: еще влажные волосы, ярко-красный след на лодыжке, рабочий сарафан, в котором девушка обычно поливала цветы в саду. Яманака явно долго не готовилась и рванула с места после первых же гудков.       Вздохнув и уняв горло, в котором что-то царапалось, Сакура потерла лоб и на миг спрятала глаза от всего этого: от квартиры, в которой не случилось ничего хорошего, от Ино, которую она перепугала до полусмерти, от куртки и ветровки, которые Шисуи в запале оставил висеть в коридоре. Ей хотелось открыть глаза — и увидеть совсем другую картину. Где не было стольких вещей, щемящих сердце.       Кое-как успокоившись, Харуно поджала губы и уставилась на подругу выжидательно: та отставила какие-то пакеты, которые медик не сразу заметила, в сторону и теперь увлеченно разувалась.       — Ну и где твой любимый робот-пылесос? — огляделась Яманака, сняв мокрые сандалии. А затем сложила ладоши рупором и демонстративно крикнула в коридор: — У меня здесь обувь! Она о-оч-чень грязная! С нее капает мутная вода!       — Не старайся, — невесело фыркнула Сакура, — он ушел.       Ино на миг опешила, округлив глаза.       — То есть как это ушел? Куда? Вы же не… Я хочу сказать, он ведь вернется?.. — осторожно спросила девушка, готовясь в любой момент усмирять эмоциональную бурю.       Сакура легко пожала плечами, хотя на самом деле этот простой жест дался ей с большим трудом.       — Не знаю. Не хочу об этом думать.       — Я поняла, можешь не торопиться, — тяжко вздохнула Яманака, подбирая с пола пакеты, — сейчас сядем за стол — и объяснишь все нормально.       Куноичи не стала отпираться.       Увидев устроенный в гостиной беспорядок, Ино картинно ахала и охала: в их с Саем семейном гнездышке всегда царила поддержка и взаимопонимание, и до таких разрушений их тиши да глади было далеко. Пока Сакура, поджав ноги, сидела на стуле и грустными глазами смотрела в окно, Яманака наскоро убрала со стола, нарезала принесенные пирожные и поставила перед медиком бутылку саке и две пиалы.       Харуно подняла на нее удивленный взгляд.       — Ты что, успела забежать в магазин? — скептически спросила она, когда менталист закончила приготовления и уселась рядом.       Яманака посмотрела на нее, как на больную слабоумием.       — Конечно, нет. Ты так верещала, словно тебя бетонной плитой придавило. Я не знала, что и думать. Быстро похватала все, что могло пригодиться, и помчалась сюда.       — А саке, я так понимаю, ты прихватила, чтобы дезинфицировать мои ужасные раны?       — Я же сказала, что не поняла, что случилось. Нечто… подобное я и предполагала. Но на всякий случай еще взяла кое-какие лекарства, — пояснила девушка, натренированной рукой разливая саке.       — Ты просто чудо, — вдруг заявила Сакура. Она так удивилась сама себе, что поспешно натолкала горсть вишен в рот и принялась методично их пережевывать.       — Знаю, — улыбнулась Ино, которой подобное признание от обычно не сентиментальной заведующей госпиталем польстило.       Они быстро выпили разлитый алкоголь, подчистили вазочку с фруктами, приговорили несколько пирожных и углубились в рассуждения о сгинувших мечтах на хорошую фигуру. Медик не торопилась рассказывать, что здесь происходило до этой невинной беседы. Ино, удушив интерес, терпеливо ожидала, пока Сакура созреет к серьезному разговору.       Под ошалевший взгляд менталиста ирьенин вынула из кармана комбинезона сигареты и, ловко достав одну из пачки, чиркнула спичкой.       — Ты что творишь? — рассердилась пришедшая в себя Яманака и вырвала сигарету изо рта Сакуры до того, как та успела сделать первую затяжку. — Совсем с ума сошла, что ли? Ты же не куришь! Ты же первая всегда кричала, как это вредно! А ну прекрати сейчас же!       — Не знаю, — потерянно прошептала девушка, уткнувшись лбом в надежное дружеское плечо, — ничего не знаю… Я так устала, что у меня нет слов. Даже энергетические пилюли не помогают.       — Которые ты сама готовила? — опасливо уточнила Ино.       — Да.       Яманака грустно вздохнула и легко провела мягкой ладонью по розовым волосам, спутанным от нахлынувших страстей. Если Сакура, всегда придерживающаяся правила, что настоящий продавец свой товар не пробует, отчаялась до такой степени, что начала есть эту несъедобную горькую гадость — значит, ей действительно пришлось нелегко.       — У нас ничего не получается, — дрожащим голосом продолжила Сакура, приникнув еще ближе, — абсолютно ничего… Мы так редко видимся: я все время в госпитале, он — в резиденции. И даже когда видимся, все равно ничего хорошего не происходит. Вечно ссоримся по пустякам… Я так устала, я не хочу всего этого… У меня нет сил. Постоянно что-то доказывать, что-то выяснять… Не хочу… Устала…       — Я уверена, что все наладится, — тоном доброй бабушки сообщила Ино, перебирая в руках мягкие пряди. — Вы ведь так давно друг друга знаете, я не думаю, что можно так просто перечеркнуть все эти годы какой-то ссорой. С чем он там к тебе попал, а, лоб? — Ино подергала коленями, стремясь расшевелить Харуно. — С перееданием?       — Вообще-то, у него был аппендицит, — смущенно напомнила Сакура. — И ты это прекрасно знаешь.       — Я забыла.       — Ты ничего не забываешь.       — С чего бы мне помнить все, что связано с Шисуи? Конечно, забыла.       — Это рассказала тебе я. Ты не могла забыть.       — Вот же вредина, — ласково заворчала Яманака, — все-то тебе не так, — а потом вдруг продолжила тихо и оттого еще серьезнее и горше: — Пустяки это все, лоб. Если бы все было плохо, я бы никогда не дала свое согласие на эти отношения. А ты ведь так от счастья светишься. И он светится. Как только я вас вместе увидела, сразу поняла, что все будет в порядке, что тебя можно доверить ему. Ты стояла, вся такая лучистая, и он рядом — красивый и статный.       — А я думала, он тебе не нравится, — задумчиво отозвалась Харуно. — Ты тогда на меня так странно посмотрела и спросила, нет ли у меня фетиша на клан Учиха.       — Правда? — удивилась Яманака.       — Правда.       — Честно говоря, даже не помню.       Сакура не стала доказывать обратное. В кои-то веки ей было так тихо, спокойно и легко на душе, что она даже боялась дышать — лишь бы не спугнуть эту странную гармонию, невесомой сладкой дымкой осевшую в груди. Она так давно не виделась с лучшей подругой, что уже успела позабыть, как хорошо с ней может быть.       — Все наладится, вот увидишь, — продолжала Ино, поглаживая Сакуру по голове. — Красивые истории заканчиваются красиво, тут и речи быть не может.       — А вдруг моя история некрасивая? А вдруг не все заканчиваются красиво?..       — Ну что ты параноишь? — с укором перебила ее Ино. — Я сказала, все, значит, все. Только подумай: история любви пациента и его лечащего врача… ммм… — девушка мечтательно прикрыла глаза и причмокнула. — Конечно, это красиво. Первый пациент, которого тебе доверили, а, Сакура? До сих пор с ним расстаться не можешь.       — Не могу, — на автомате согласилась Харуно.       Она и правда не смогла. В госпитале тогда так страшно нервничала, что успокоительное пришлось колоть ей самой. Первый вверенный ей больной, так еще и сильнейший шиноби, и выходец из клана Учиха, и, как назло, красивый, обаятельный и свободный. Она пеклась о нем так, что любая курица-наседка умерла бы от зависти. А потом и не заметила, что Шисуи давно выписался, а их встречи все продолжались.       — Ино… — негромко позвала ирьенин, мучаясь сомнениями. — А что, если все это ошибка? Одна большая ошибка, затянувшаяся на пару лет? Что, если сегодня все просто наконец прояснилось и встало на свои места? Если не суждено?       — Не руби с плеча, — посоветовала Яманака, которая благодаря Саю и его книгам по психологии уже вполне могла назваться специалистом в этой области и не соврать. — Прошло всего пару часов. Посиди, подумай, тщательно взвесь все. Вам обоим все равно нужно успокоиться и прийти в себя.       Она хотела добавить, что убраться бы тоже не помешало, но не рискнула произносить это при Харуно.       Они еще долго сидели в обнимку, легко раскачиваясь на стульях, смотрели в окно, любуясь закатом, и ели пирожные. Вспоминали дела давно минувших дней и старательно разбавляли ностальгические нотки хорошим саке. Яманака засобиралась домой, только когда Сай позвонил и осторожно уточнил, не собирается ли она сегодня заночевать у Сакуры. Тогда Ино встрепенулась, долго прощалась, но в конечном счете ушла, дав несколько напутствий и все же хоть немного, но взбодрив Сакуру.       После ухода менталиста квартира вновь погрузилась в мрак холодной ночи, и Сакура, зябко ежась, закрыла все форточки. Она неторопливо ходила из комнаты в комнату, подбирала с пола какие-то вещи и подолгу держала их в руках, вспоминая что-то свое.       Она не раз оставалась здесь одна, но еще никогда ее не охватывало такое неукротимое чувство одиночества и зеленой тоски. Когда Ино ушла, она только сильнее напомнила Сакуре, что у нее семья и дом, в котором ее всегда кто-то будет ждать.       И Сакура тоже ждала. Только на этот раз ей казалось, что никто не придет.       Протерев рамку с фотографией рукавом кофты с камоном на спине, которую медик нашла на полу и натянула на озябшее тело, Харуно поставила ее обратно на полку, откуда та свалилась во время беготни. С фотографии на нее смотрела счастливая парочка: они широко улыбались и не могли сдержать рвущийся наружу смех даже во время съемки. Они выглядели такими счастливыми, что у Сакуры закололо в груди.       Куда только делись люди с фото?       Сакура замерла посреди гостиной, грустно глядя на коридор, а потом обняла себя за плечи, хотя ей уже было совсем не холодно. Но оставаться здесь, в этой громадной квартире, одной было жутко неуютно. И отчего-то Харуно считала, что дело вовсе не в бардаке.       Вскинув голову, ирьенин наскоро пригладила волосы, торчащие во все стороны усилиями Ино, натянула на ноги сандалии и выскочила за дверь, даже не удосужившись потушить свет и провернуть в замке ключ.       Она решительно ступала по ночной Конохе, держась в тени и напрочь игнорируя все знакомые силуэты, маячившие со всех сторон. Меньше всего на свете Сакуре хотелось бы сейчас встретиться со старыми товарищами лицом к лицу и отвечать на неудобные вопросы.       Ноги сами принесли ее к общежитиям. Охранник на входе вскользь посмотрел на пришедшую и вновь задремал, а Харуно, под его мерный храп, в нерешительности замерла под ярко горящими окнами старого пятиэтажного здания. Когда-то здесь выдавали квартирки шиноби, посвятившим себя делу АНБУ, и Сакура знала, что Шисуи не продал и не сдавал свою. Медик была уверена, что парень пришел именно сюда: он был не из тех, кто напивается до беспамятства в баре или бежит жаловаться на непутевую невесту к друзьям.       С трудом пересилив собственные сомнения, куноичи, неловко потоптавшись на улице еще какое-то время, все же прошмыгнула в здание и, тщательно отсчитав этаж и квартиру, замерла под дверью, прислушиваясь.       Это точно была его квартира. Девушка была уверена в этом так же, как и в том, что она пришла сюда посреди ночи, чтобы увидеть его.       В окнах горел свет, но не было слышно шума телевизора или гомона голосов. Сакура не могла заставить себя постучать в зашторенное окно и просто стояла на пороге, изредка оглядываясь и любуясь огнями ночной деревни.       Всю дорогу сюда ее голова была пуста, как кошелек Наруто после похода в Ичираку. Она полностью доверилась сердцу, которое болезненно ныло и звало ее в эти неказистые места. Но теперь сердце лишь бешено стучало в груди, будто притоптывало от нетерпения, а Сакура совершенно растерялась и понятия не имела, что ей хочется сказать. Что она должна сказать. Сердце же говорить не умело и просто бросило ее на произвол судьбы, изредка напоминая о себе гулом в ушах.       Она пришла, вот она, стоит здесь и ежится от ночной прохлады. Но что, если ее не ждали? Сакура передернула плечами, когда поймала себя на мысли, что ей бы не хотелось ждать такую девушку, какой она сама была.       Может, будет лучшим вариантом просто тихонько уйти отсюда, будто ее здесь и не было? Сторож вряд ли доложит обо всем по утру. А с Шисуи она все равно обязательно встретится — когда он придет за оставшимися вещами, к примеру.       Но Сакуре страшно не хотелось, чтобы он приходил за вещами. От этой мысли у нее внутри что-то переворачивалось, навсегда сходя с колеи. Они с таким трепетом распаковывали эти коробки во время переезда. Если им и суждено съехать с этой квартиры, то только для того, чтобы переехать в новую и зажить там счастливо.       Сакура с мазохистским удовольствием представляла себе, как невозмутимый Шисуи появляется на пороге их квартиры с утра пораньше, оставляет деньги за аренду и начинает методично паковать любимые футболки. Свою драгоценную чашку и набор для каллиграфии — в отдельную коробку. А фотографии он наверняка оставит ей, как добрую память.       Сердце заныло так отчаянно, что девушка механически выбросила правую руку вперед и громко постучала.       Тонкая дверь задрожала под ее пальцами. Заметалась длинная тень по ту сторону.       Харуно уже хотела было резко стартовать с места, но ее ноги — такие же упрямые и своенравные, как и она сама — словно приросли к дощатому полу.       Дернулась штора у окна. Клацнул ключ в замке. Сердце Сакуры пропустило пару ударов.       Шисуи появился на пороге так внезапно, что девушка испугалась, не привиделся ли он ей. Но Учиха был вполне материальным: спрятав руки в карманах, он немного удивленно глядел на нее сверху вниз.       С минуту они выжидающе смотрели друг на друга. Смотрели и молчали, пробуя на языке слова, которые хотели сказать.       Кашлянув, Сакура первой сдалась под этой пыткой и, смущенно отведя глаза, укуталась в кофту.       — В доме… — ей пришлось прочистить горло, чтобы не блеять. — В доме такой бардак… Я понятия не имею, как это все убирать… Ты ведь знаешь: уборка — не моя сильная сторона.       — Как и готовка, — с легкой полуулыбкой кивнул Шисуи, припоминая ей жженные черные сухари, в которые каждый раз превращались самые разнообразные блюда.       — Как и готовка, — согласилась Сакура, впервые в жизни восприняв эту подколку спокойно. — На кухне немного прибралась Ино… но, знаешь, это не сильно заметно.       Она замолчала, не зная, что еще сказать.       Шисуи, кашлянув в кулак, продолжил их игру в диалог:       — А я собирался лечь спать. Но постель такая холодная, что у меня ничего не вышло.       Сакура подняла на него глаза, в которых плескались слезы вперемешку с надеждой, и в тот же миг упала в его объятья, отчаянно захлюпав носом и негромко заплакав. Он только крепче прижал ее к себе, положив подбородок на розовую макушку, и от этого Харуно стало еще невыносимее. Сквозь рыдания она вдыхала такой родной запах апельсинов, и все никак не могла надышаться, слепо тыкаясь носом в ключицу и размазывая слезы по его любимой футболке.       — Прости, — приглушенно прохныкала она, пытаясь освободить руки и обнять его тоже, — я не должна была, прости… не хотела…       — Знаю, — просто ответил Шисуи, глядя вдаль. — И ты меня прости.       — Я больше не буду.       — Я тоже.       Они замолчали, и Сакура вжалась в него всем телом, отчаянно цепляясь и комкая в руках ткань футболки.       Она понятия не имела, что будет дальше, зато твердо знала, что разжать руки ей будет чертовски сложно.       Но никто не попросил ее об этом.       — А дома правда бардак? — спросил Шисуи, когда плечи ирьенина перестали сотрясаться.       — Правда, — выговорила она, даже не поняв, с чем именно согласилась.       — Надо будет убрать… — протянул Учиха, почувствовав, как девушка в его руках ощутимо вздрогнула.       — Ну ты же теперь не будешь убирать каждый день? — осторожно уточнила медик, на всякий случай прижавшись еще теснее.       — Только если ты не будешь устраивать беспорядки, — улыбнулся парень.       Сакура крепко задумалась, со всех сторон окруженная теплом.       Наверное, для ирьенина с мировым именем, выучившего на память все медицинские трактаты, не составит никакого труда запомнить, куда именно ей следует ставить свои сапоги.