Rеsistance russe

      Франческу разбудил кашель. Громкий, надрывный кашель курильщика. После послышался приглушенный голос, говоривший на малопонятном языке. Ему ответил второй, говоривший на том же языке. Он был явно недовольным, даже можно сказать злобным. Она открыла глаза. Француженка находилась в небольшой комнатке на мансардном этаже. Окно было заклеено газетой, так что света было мало, почти всю комнату окутал сигаретный дым. Девушка лежала на неудобном топчане и была заботливо укрыта старым пиджаком.       Обладатель пиджака сидел за столом и курил. Он был бледен и высок, лицо его было невероятно тощим, под глазами залегли синяки от долгого недосыпа. Волосы мужчины казались седыми и были невероятно растрепаны. Он был одет в брюки, легкую рубашку и видавший виды шарф. На столе лежало кепи, которое, судя по всему, принадлежало ему. Его собеседник стоял у двери, сложив руки на груди. Его лицо было закрыто надвинутое на самое лицо кепи такого же фасона, что и у сидевшего за столом.       - Антон, ты слишком непримирим. Она тоже страдает от немцев, так почему бы ей не помочь, а?       - Вань, у нас и так много проблем, куда нам еще эта баба?       - Она очнулась. Позже поговорим, - сурово сказал седой, который уже с минуту смотрел на девушку. Выдержав небольшую паузу, мужчина заговорил на довольно чистом французском. - Мадемуазель, вы в порядке? Признаюсь, вы нас с Антоном очень напугали, когда в обморок упали, - мужчина ободряюще улыбнулся.       - Ч-что со мной стряслось, мсье? И кто вы? - девушка посмотрела на своего собеседника с подозрением: произношение имени "Антуан" было очень нехарактерным для француза. Радовало лишь то, что языком переговоров мужчин был явно не немецкий.       - Меня зовут Иван Брагинский - можете не пытаться выговорить мою фамилию - но товарищи зовут меня Жак. Считайте это псевдонимом. Этот недружелюбный мужчина - мой друг Антон. Не пугайтесь - мы русские. Вас пытался изнасиловать солдат Вермахта, мы вовремя успели. Правда, вы все же потеряли сознание.       Франческа облегченно выдохнула. Русских она боялась даже меньше, чем иных французов. Коллаборационисты, да и простые французы, казались ей обычными предателями. В то же время о русских она слышала лишь хорошее, так что в их историю верилось. Во время короткого разговора Иван потушил еще недокуренную сигарету, что удивило Франческу.       - Благодарю, мсье Бг`агинский, - произнесла девушка. Русский еле заметно поморщился, - меня зовут Франческа Бонфуа. Рада познакомиться.       Антон фыркнул, но, под уничтожающим взглядом Брагинского стушевался и, что-то пробормотав по-русски, вышел из комнаты. Повисла неловкая тишина. Иван достал откуда-то портсигар и протянул его Франческе. Она благодарно взяла сигарету. Брагинский зажег спичку и поднес Бонфуа. Она закурила. Брагинский закурил затушенную ранее сигарету. Француженка рассмотрела своего спасителя получше. Он оказался моложе, чем она думала - вряд ли больше тридцати пяти - вся его фигура так и веяла аристократизмом. Иван нравился Франческе.       - Мадемуазель, вы далеко живете? - подал голос Иван. - В любом случае, я вас провожу, чтобы не вышло... Подобного случая. Вы не против?       - Буду благодарна, мсье, - ответила Бонфуа и снова замолчала.       На лестнице раздались шаги. В комнату ворвался Антон, в глазах которого застыл почти что животный испуг. Он сразу же заговорил по-французски:       - Облава! Мы убили того немца, Брагинский! Понимаешь?! Убили! Гестапо просто так этого не оставит...       Брагинский что-то сказал по-русски, скорее всего - выругался. Русский быстро зашарил по комнате. Спустя несколько минут в его руках оказался "Браунинг", сам он быстро нахлобучил на голову кепи, столь же быстро надел пиджак. Взгляд Ивана в момент стал каким-то затравленным. Брагинский быстро схватил Франческу за руку и бросил грозно "мы уходим".       Каким путем уходили беглецы, Франческа не заметила, но уже скоро она и двое русских оказались на улице. "Браунинг" Иван спрятал под пиджак. Они шли какой-то колонной: впереди мерил улицу длинными шагами Брагинский, который тащил за собой Франческу, замыкал Антон, который шел в нескольких шагах позади и воровато оглядывался. Франческа никогда до этого не была в подобной ситуации. Но нельзя сказать, чтобы она ей не нравилась или вообще пугала. Нет, наоборот, ей нравилось находится в обществе двух русских, от которых так и веяло силой. А значит и безопасностью. Особенно этой внутренней силой веяло от Ивана, который с каждой минутой нравился Франческе все больше.       "В другой ситуации, думаю, я бы начала с ним флиртовать, - подумала француженка, - да только стоит ли оно того? Не знаю. Господи, у него огромная рука... Не удивлюсь, если он руками свернул шею тому немцу..."       Вскоре группка нарвалась на немецкий патруль. Это было нехорошо. Только завидев серую форму Вермахта, Брагинский прижал Франческу к стене, лишь тихо буркнув "Прошу простить", и поцеловал. Целовал он ее долго, пока патруль не прошел. И даже немного после, потому что и сама Бонфуа не хотела прекращать. Прервал их Антон, который стукнул Ивана по спине и что-то ехидно проговорил. Брагинский стушевался, прокашлялся и и повел девушку дальше. Остаток пути бравая команда проделала без происшествий. На прощание Франни чирканула Брагинскому свой адрес в Париже, чтобы тот не забыл, и поцеловала его в щеку. На том и распрощались...

***

      По городу который день шли облавы. Вроде как, кто-то из Сопротивления с криком "За свободу!" всадил в офицера СС несколько пуль, а потом скрылся. Особой пикантности ситуации добавляли слухи, что стрелок был русский, а сам офицер явился с Восточного Фронта и прославился тем, что лично застрелил несколько десятков русских мирных жителей в какой-то деревне. Было ли это правдой, или же все врали, Франческа не знала. Не знала она ничего и об Иване, который после того случая пропал из ее поля зрения. Почему-то, ей хотелось думать, что тем отважным стрелком действительно был русский. И не простой, а по имени Иван Брагинский.       Одним вечером, на третий день облав, к ней постучали. Франни открыла дверь, конечно, побаиваясь. За дверью стоял обеспокоенный Антон, за ним - еще двое, один из которых опирался на плечо другого.       - Мадемуазель Бонфуа, Ивана ранили! Мы сменили уже три квартиры, но они, похоже, вышли на часть нашей организации. Кто-то нас сдал! Можно оставить Ивана с вами? Вы единственная, к кому мы можем обратиться.       У Антона было очень обеспокоенное и умоляющее лицо. Бонфуа смогла лишь кивнуть ему и впустить мужчин. Ивана сразу, по приказу Франни, положили на ее кровать. Остальные русские, а все посетители были русскими, получили по бокалу вина. Выпив, Антон распрощался и пошел за знакомым и надежным врачом, который мог помочь Ивану. Второй русский остался в квартире охранять. Он был очень мрачен и молчалив, так что девушка решила присмотреть за Брагинским.       - Здравствуйте, мсье Иван, - тихо проговорила она, входя.       - Да, добрый вечер, Франческа. Я очень рад вас видеть, пусть и в таких обстоятельствах... Наверное, я сейчас не особо презентабелен, а? - Иван тихо рассмеялся. - Как вы? Больше не было проблем с... Этими?       - Не было, слава Богу... - Франни ненадолго помолчала. - Знаете, я думала, что вы появитесь раньше. Я очень рада вас видеть, Иван. Правда.       - Ну и хорошо, - Брагинский улыбнулся, - не хотел бы быть незваным гостем. В любом случае, мы скоро покинем вас. Нам нельзя надолго задерживаться нигде - мы же на... - Брагинский закашлялся, но все же продолжил, - нелегальном положении. Сами понимаете...       - Это вы... Стреляли? - прямо спросила Франни.       Иван чуть дернулся, немного помолчал. Он потянулся и сел на кровати, положив руки на колени.       - Я, - вздохнул Иван. - Глупая идея была, очень... Но он меня взбесил. Знаете, он хвастался своими преступления у меня на Родине... Мало кто выдержит.       Франческа кивнула и присела рядом с ним. Лицо Ивана выражало жуткую усталость. Видимо, он уже достаточно долго не спал, но еще держался. Бонфуа положила свою руку на его, стараясь поддержать. Мужчина удивленно взглянул на француженку и некоторое время просверлил глазами. Потом неуверенно погладил ее по щеке.       - Вам говорили, что вы чертовски красивы?       Иван понял, что вопрос глупый и немного стушевался, начав бормотать по-русски.       - Русский герой Сопротивления не говорил ни разу, - ответила Франческа, улыбнувшись.       В хорошем романе тут должна была возникнуть искорка, потом буря и, наконец, безумие. Но, это был не роман и тем более не хороший. Так что в дверь постучал Антон, который уже привел врача.       - Уважаемый господин Брагинский, если вы закончили лезть под юбку госпоже Бонфуа, извольте мне сообщить и показаться доктору. А то он немного нервничает, - раздался ехидный голос Антона.       - Вот ведь сученок, а... - проворчал Брагинский, - Не мог прийти попозже... Свободен я, свободен! И никому под юбку не лез!       Франческа ничего не поняла в разговоре русских, как и врач - тощий, немного усталый и невероятно хмурый француз Андре... Которого Антон привел почти угрожая пистолетом. Видимо, парень реально нервничал. Брагинский отчитывал своего друга, пока ему оказывали медпомощь. Все же угрожать мирным жителям плохо. Отчитывал Иван своего друга показательно, по-французски.       - Мы с тобой - сыновья русских офицеров и носители офицерской и дворянской чести, а по сему не должны грозить мирным и невиновным людям оружием, пусть и во благо делу. Творя беззакония в отношении врачей, которые являются не только мирным населением, но и нашими союзниками, мы дискредитируем себя, становясь не лучше нацистов. Ясно тебе, дубина стоеросовая?       - Да, Иван Александрович, - ответил Антон, потупив взгляд.       - То-то же! - усмехнулся Иван.       Андре молча осматривал Брагинского и менял повязку, пока русский костерил другого русского. Третий русский молча сидел в другой части квартиры и, кажется, даже задремал. Франческа и не помнила, когда в последний раз у нее было столько людей в квартире. Тем более мужчин. Сегодня же их набилось четверо, и минимум трое были вооружены. Засиделись до ночи. Андре пил, Антон курил. Брагинский и Бонфуа разговаривали. Да, всего лишь разговаривали.       - Ну что же, - сказал наконец Иван, - думаю, пора и честь знать. Пойдем мы с братцами отсюда. Слишком долго нам нельзя задерживаться, а то нагрянут немцы с плановым обыском и... - сопротивленец махнул рукой.       - И куда же вы пойдете..? - спросила Франческа немного упавшим голосом, отпускать пусть и легко, но все же раненого русского ей не хотелось.       - Вы не найдете куда, Франческа, - улыбнулся Брагинский. - Мы сами вас потом найдем. Когда немного поуляжется, я сообщу вам, где мы находимся. Думаю, вы будете нам полезны...       Иван и его товарищи растворились в ночи, будто их и не было. Только небольшой хаос и уменьшевшееся количество продуктов напоминали о том, что тут недавно было много людей.

***

      От облавы в Булонском лесу 16 августа 1944 года ячейку Ивана Александровича Брагинского под кодовым именем "Граф Водкин" спасло то, что они банально опоздали. Благодарить стоило Франческу, которая и в Сопротивлении оставалось женщиной и очень заботилась о своей внешности. За это ее до облавы Антон ругал, а после - боготворил. К тому моменту девушку уже все признали уже чуть ли не законной женой Брагинского.       18 августа на Ивана вышел американский разведчик по фамилии Джонс, который уже год был бойцом Сопротивления, и сообщил, что именно на следующий день начнется операция по освобождению Парижа, потому уже ночью группа Брагинского заняла позиции в городе. Трофейное немецкое оружие было подготовлено к бою.       - Ну что, Иван, готов? - спросил Антон, докуривая папиросу. Иван кивнул. - Ладно, может я не вовремя... Дружище, может стоит Франни того... В тыл услать, а? Братишка, ты ж понимаешь, что ей тут особо-то не место... Мясо будет, Вань. Не надо ей этого видеть.       - Ну, мяса она уже, допустим, достаточно видела, - заметил Брагинский, - мы ведь даже подрывы устраивали. А уж там-то... Но ты прав, не хотелось бы ее пускать на улицы в этот раз. Но ты ж ее знаешь...       Антон кивнул. Франни оказалась прямо бой-бабой. Немцев стреляла только так, да и вишистов не жалела. Вообще никого. Удержать ее сейчас было вряд ли возможно, как бы они не хотели. Так что приходилось мириться с тем, что наглая француженка будет сидеть за одной баррикадой с бравым отрядом русских, да еще и воевать наравне с ними. Хотя, это было достаточно нормально для Сопротивления. Кто не стали нацистскими подстилками, те стали убийцами. Реалии времени, что уж говорить.       Спустя пару часов в городе начались локальные перестрелки с полицаями. Медленно, но верно одна из них смещалась к укрытию Брагинского сотоварищи - небольшого кафе, "гарнизон" которого составляли бойцы Брагинского (трое русских, Франни и медик Андре) и работники - эпичная четверка официантов, один из которых, правда, вылакал "для храбрости" бутылку коньяка и валялся пьяный в драбадан.       - Идут... - тихо сказал Брагинский. - Франни! Как там бойцы?       - Ну такое себе... - вздохнула девушка. - Остальных от пьянки спасли только кулаки Антоши, да твое грозное лицо, - девушка прижалась к суровому русскому.       - Нашла, блин, время... - буркнул Иван. - Мы в засаде сидим, а не на свидании.       - Но мы сидим в кафе. Чем не своеобразное свидание? - улыбнулась Бонфуа.       - O temporas! O mores! - возвестил Андре, сидевший за баррикадой из стола и куривший.       - Андрей, заткнись, пожалуйста, - вежливо попросил Иван. - Ну что за люди эти французы, а, Антош?       - А я с ними согласен, - ответил Антон, который тоже уже дорвался до закромов кафе и достал оттуда энное количество еды и некрепкого вина. - Какие времена, такие и свидания. Вон, я даже вам полянку накрыл. Свечей нет, но милости просим, граф и графина Водкины! - еще и поклонился.       Иван присвоил своему товарищу гордое звание "полудурок" и остался на посту, обломав всю романтику. Ну да ладно - реалии времени. Тем более, что приближаются выстрелы. Командир дал своим сигнал прикрывать и, в сопровождении Антона, выперся на улицу. На той стороне улицы показалась эпичная троица сопротивленцев. Вернее дурацкая. Двое были безоружными, а третий жутко не прицельно палил назад из "Парабеллума". За Брагинским, помимо Антона, выскочил и еще один русский. В результате, приближающихся немцев должны были встретить два автомата и винтовка. И это не считая остатков "гарнизона".       Вскоре показались немцы. Пять рыл. Три винтовки, два автомата и офицер с пистолетом. Крикнув "Ложись!", Иван побежал на встречу, выпустив очередь. По одному немцу все же попал. Тут же присоединились и остальные русские. И даже из кафе донеслась пара выстрелов. Первым побежал офицер, которого ранили в руку. За ним - двое с винтовками. Одного убили, двое остались ранеными. Раненым оказался и один француз. Русских пули миловали. Один из спасенных вернулся назад и добил немцев. Ну и оружие прихватил, конечно.       - Живой? - спросил Иван, наклонившись к раненому.       - Да, мсье. Помогите подняться... - француз оперся на Брагинского. - Спасибо. Вы нас спасли, господа.       - И поможем еще больше, - улыбнулся Иван. - У нас есть медик. Пройдемте!       На протяжении целого дня, Брагинский оборонял кафе. За это время к ним присоединились еще две группы французов. Правда, Иван очень жалел, что не убил того офицера. Немцы и коллаборационисты перли на них с невероятным упорством. Последняя атака произошла около двух часов ночи. И ту смогли отбить.       Следующие дни, вплоть до ночи 24 августа, отряд Брагинского менял свои укрытия около двух десятков раз. Антон был ранен, пятеро были убиты. Но отряд был все равно достаточно силен и мог огрызаться. Около часа ночи уже 25 августа, на отряд Брагинского выехал... Танк. Американский.       - Хэй, граф Водкин, ты ли это? - раздался голос.       - Альфред, мать твою раз этак, Джонс! - воскликнул чуть перепуганный Брагинский. - Рад видеть тебя, янки!       Джонс, ухмыляясь, сидел на броне "Шермана", уже переодетый в американскую форму и вооруженный "Томсоном". Ехидная рожа американца очень обрадовала Ивана.       - А кто эта симпатяжка, Брагинский? Познакомишь?       - Это, Джонс, сама графиня Водкина, - усмехнулся Иван. - Франни, знакомься - Альфред Джонс. Чертов американец. Благодаря ему мы во многом еще живы.       - Приятно познакомиться, мсье Джонс, - улыбнулась Франческа.       - Во даешь! - рассмеялся Джонс. - Надо бы нашим парням поспешить в Берлин, пока красные русские не забрали всех привлекательных немок. Во Франции, видимо, нам ловить нечего из-за белых, а?       - У вас всегда есть белые русские барышни, Джонс, - подал голос Антон. - Куда намылились-то?       - По дороге расскажу. Мадам, извольте поехать на моем экипаже, - Джонс и Брагинский помогли Франни забраться на танк. - Поехали, ребята! Мы сейчас едем к штабу Котлица. Последний оплот сопротивления немцев. Разберемся с ними - Париж наш. Хотя это лишь вопрос времени. Но вы ведь не хотите это пропустить?       - Ни в коем случае! - улыбнулась Франческа, которую чуть приобнимал Иван, боявшийся, что она может упасть с брони. - Думаю, вид будет отменный!       Утро 25 апреля 1944 года Иван Брагинский и Франческа Бонфуа встретили на броне "Шермана", любуясь колонной сдавшихся немцев и вишистов. Антон притаранил вино для влюбленных и коньяк для танкистов. Где взял - пес его знает. Альфред куда-то самоустранился, танкисты и сопротивленцы бухали где-то в сторонке - обмывали победу.       - Красиво идут, - сказал Иван, глядя на проигравших. - Черт, даже не верится, что мы от них избавились.       - Не то слово, - Франни прижалась к Ивану, тот ее приобнял. - Вань.       - Что? - Иван чуть зевнул.       - Что теперь будешь делать? - Франческа спросила это тихо и с опаской.       - Думаю, пойду в армию. Надо закончить что начали. А потом вернусь. К тебе.       Франни чуть покраснела, а Иван продолжал:       - Не думаю, что война продлится долго. Сама слышала, что говорят американцы. Русские гонят немцев на запад, союзники тоже в скором времени двинутся дальше. Так что...       - Я понимаю... - замолчали. - Вань, а ты точно вернешься?       - Жди меня, Франни. И я вернусь. Ты только очень жди, малышка.       Франни кивнула. Она будет ждать. И он вернется. Ее русский герой обязательно вернется. Главное - ждать.