Со вкусом "черри"

«Действительно, люди любят тех, о ком говорят. Ну, знаете, когда попадают в новую компанию и им необходимо найти безопасную тему. Люди говорят банальности о ком-то. Вот этого кого-то они действительно любят». Недавно заведенный блокнотик с цитатками пишется охотнее, чем что-то по заявкам. Петира подкидывает в маршрутке на лежачих полицейских. Он ездит на маршрутке, чтобы избегать определенного контингента в электричках, но вот один зашел на предыдущей остановке, чтобы подъехать до следующей, и стоит прямо перед Петиром. Дышать перегаром все-таки приходится. В маршрутке пахнет малосольными огурцами. Вкупе оба запаха (огурцы и перегар) возбуждают его вестибулярный аппарат в сторону тошноты. Петир думает о дурацком задании в редакции. Написать статью про любовь в жизни школьников. Этот новый главный редактор оказался слишком прогрессивным и даже не приурочил сие дивное чудо слова к середине февраля. Сейчас сентябрь, пора, когда листья еще не сметают желтыми, летний загар еще не сошел и в принципе выдает характер твоих каникул, а писать о любви совсем не хочется, потому что люди «сильно изменились за лето» и еще не разбились на парочки. В таких обстоятельствах задание жутко раздражает. Но просто уйти из редакции дурацкой школьной газеты Петир не может. Во-первых, потому что он прирожденный мастер пера, рыцарь сублимации. Во-вторых, потому что в школу эту крутую и частную его устроил Талли, а подобные надежды надо оправдывать. А не написать ли про ланнистерский инцест, заставив прозреть дражайшего Тайвина, основного спонсора этой дивной кастовой школы? Конечно, так он никогда не сделает, и лучше написать про жопу Венеры. Это его знание было сродни наследнику мужского пола, больному лейкемией. По идее — в приоритете, но на деле никогда не выстрелит. Петир слишком нежно любит Серсею, чтобы поступить так. Да и без Серсеи он ничего из этого не вынесет, кроме разового глумления над богачами, что вовсе того не стоит. Петир вообще любит людей. Всех людей, которые не смешивают его с дерьмом. То есть — кроме его отца. Вот если бы поступок мог ускорить его скорую кончину, Петир бы ещё подумал. А так — бессмысленно. Серсея встречает его на автовокзале, подбрасывает ключи в воздух три раза в качестве вивата. В её охренительно дорогой машине работает кондиционер, и это высшее благо. Серсея водит отвратно, и ей льстит, что Петир доверяет ей свою жизнь, садясь в машину раз за разом. Она считает, что это имеет для Петира некую ценность. По пути они почти не разговаривают, даже музыку не слушают. Тишина не звучит напряженно. Крутой особняк с длинной подъездной дорожкой оказывается куда более опасной территорией, чем Петир рассчитывал. Джейме привел одноклассницу. Высокую светловолосую девушку. Существенно полноватую. Петир мог прочесть в ее глазах идеи о стартапе — трусах с тряпкой между ног, чтобы проще было носить платья. А в платье она явно первый раз за лето, и то для Джейме: руки загорели по локоть, а платье открывает белые плечи в мелких светлых веснушках. Ноги тоже блистают загаром лишь по контуру кроссовок чуть повыше щиколоток. Это чудо зовут Бриенна, и она пришла готовиться к олимпиаде вместе с Джейме. Серсея чуть порыкивает, но не сильно. Примерно как Джейме в первые дни знакомства с ним. Петир может определить. Петир нежно любит Серсею, и ему это позволено, даже Джейме не рычит на него как на всякого другого (Роберта). Это скорее не комплимент, но Петира устраивает. Его эго платит за возможность делить с Серсеей радости и горести, и это удобоваримая плата. Серсея ему подходит, и они безразличны друг другу ровно на том уровне, чтобы не ругаться, а просто принимать и не предъявлять ожиданий. Очень комфортно подходят. Без искр и молний, ровно, как водная гладь, которая еще не скоро пойдет кругами. Они играют на разных полях. Серсея родилась со своей половинкой под боком; Петир бегает за своей хвостом, но собака слишком умна, чтобы гоняться за ним. Пособие «Как изящно назвать Кейтилин сукой», автор — Серсея Ланнистер. Джейме банален: зовёт вместе пообедать — перед их подготовкой и пьянкой Петира и Серсеи. Все отказываются. Петир видит, как девчонка лебезит перед Джейме. Она куда более острословна обычно, но при нём — мягка. Она хочет ему нравиться и думает, что он отвратно консервативен. Увы, он консервативен разве что по меркам Борджиа. Серсея остра, колюча, угловата и выражает ненависть проще, чем любовь; Серсея изящна, даже когда пьяна, и, даже когда пьяна, принадлежит Джейме. Особенно — когда пьяна, и как-то странно, что Тайвин до сих пор этого не понял. Возможно, он занят трастовыми фондами детей больше, чем ими самими. Серсея ярость по этому поводу сублимирует в театральном кружке в пьесы Шекспира и в роль Бланш Дюбуа (взялись ставить только потому, что Серсея настаивала). С тем же рвением Петир пытался избавиться от пагубной темы «Кэт» в своих текстах, но лишь обнаруживал, что эта мания уже часть его самого. Серсея в платье, которое пошло катышками уже после первой носки, и оно ей нравится! Широкий вырез, ключицы галочкой. Петиру хочется сфоткать ее отражение в черной дверце холодильника, но камера в телефоне не видит это отражение. А такая бы ава была! Концептуальная. — Смотреть лотерею — это прямая трата времени. Ты выиграешь, даже если не посмотришь. Ты проиграешь, даже если не посмотришь. Надо гуглить. Все надо гуглить, прежде чем возводить в идеал, запомни! — голос Серсеи пахнет колой со вкусом «черри», но это потому, что она говорит Петиру буквально в рот. Петир врубает красный свет. Она может его трахнуть, несомненно. То есть, в отсутствие Джейме, конечно, — он не любит делиться. Серсея относится к траху куда проще, чем брат. Кажется, это он кисейная барышня из романов Остин. Серсея же — цыган, прожигающий жизнь и девственность куда придется. Она любит Джейме, но спать может и не с ним. А Петир подходит как девственник — точно без букета. Петир не то чтобы против — он почти уверен, что сейчас это ничего не изменит между ними. Но Джейме наверняка это не оценит. А Серсее нравятся непростые задачи в отношениях людей — она считает, что умеет их оригинально решать. Серсея повернута на уникальности и незаменимости. Петир опасается момента, когда она это перерастет. Тогда она станет сложнее. Сейчас она на редкость проста для навеки погрязшей в инцесте. Серсея тянет к нему руки, даже не тянет — простирает. Кажется, с губ её готова сорваться пламенная обличительная речь, как в комнату входит Джейме. Не стучась. И банально входит. Классически обрывая драму. В Серсее полбутылки текилы, и, даже будучи невменяемой, она принадлежит Джейме. — А Петир сказал, что может написать про меня! Ну про такую, какой он меня видит сейчас. Говорит, что может пообещать никогда не публиковать и не использовать намеренно те же слова рядом в последующих своих текстах. Это буду я, законсервированная в слова. Романтично, но я отказалась. Наверное, ему придется остаться рядом со мной, чтобы не забыть. Серсея простирает руки уже к Джейме, и он завязывает ей волосы в хвост, готовясь сопровождать в ванную. Готовность оправдывается через секунд двадцать. Уже из ванной Джейме говорит: — Бриенна решила все задачи из сборника и оставила мне свою тетрадь. Ушла, сказала, что нужно помочь отцу. Передавала вам вежливое пока. — Да, мы бы тоже попрощались с ней вежливо. — Передай ей, что худеть нужно хотя бы для того… — Пауза на унитаз. — …чтобы носить платья, не страдая! Джейме ухмыляется и никак не комментирует. Петиру он нравится именно потому, что он всецело несет ответственность за себя и то, каким его видят другие. Джейме капитан школьной футбольной команды (высок, силен и быстр), и это еще одна банальность, но Джейме также достаточно чокнутый, чтобы предлагать Серсее сбежать после совершеннолетия куда-нибудь, где никто не будет знать, кто они. Где они купят паспорта и поженятся. Арбуз вкуснее в середине, и в какой-то из вселенных Петир мог бы дружить с Джейме. Но не в этой, определенно. В этой — Серсея интереснее. — Ни за что, — членораздельно говорит Джейме. — Если так хочешь донести эту мудрость, можешь написать эту фразу в выпускном альбоме. — Если только рядом с твоим фото, Петир. Серсея вульгарно обнимает брата и дышит блевотиной ему в нос. Ей определенно лучше. Петир восхищен, но пытается уловить момент, в который будет вынужден уйти, дабы не прослыть вуайеристом. Джейме стоически выдерживает натиск и не сдается, даже когда Серсея прыгает на него и обхватывает ногами, покачиваясь вверх-вниз. Ловит, широкими шагами идет в комнату, опускает на кровать, отпускает. Джейме — это острые карандаши за ухом и улыбка хорошего парня. Серсея неудачно изображает кошку. Нет, все-таки удачно, но она изображает, как кошка выплевывает комочек. Это несексуально даже по меркам Петира. Джейме ловко уходит от Серсеи за анальгином. Петир распутывает её пряди и гладит голову, чешет за ухом. Серсее нравится: она урчит и ластится. — Твои волосы кажутся колючими, но они мягкие, — говорит она и бьет его ладонью по макушке, и тут же без особого перехода интонации: — Тайвин пророчит Кейтилин в жены Джейме. Петир кашляет. — Она принадлежит к кругу дам с табу на «я сама». Они ухожены и погружены в позитив. Мне хочется обходить их стороной. Мне не о чем с ними говорить, а светскую беседу поддерживать незачем. Все, что мне может понадобиться, принадлежит их мужьям. Играть в глухой телефон… — Пошлая улыбка. — …Не в моих правилах. Мое острословие прокатывает, только пока кто-то за меня платит, да? Серсея выглядит хитро. Видно, что она кайфует. Ей нравится набор слов. Ей нравится их значение. Ей нравится действие, которое она производит. У Петира кружится голова на грани потери сознания, и это его текила догнала. Он был бы отличным другом-геем с замедленным похмельем, если бы был геем. Его настроение можно сравнить с ощущением нечистости полости рта по утрам. Возвращается Джейме с даром таблеток — не только для Серсеи. Петир благодарен. Джейме отличный парень: мускулистый, сечет в математике, смешно шутит. Вряд ли Кэт будет особо против брака с ним. Значит, к причинам не быть его другом прибавляется еще одна, — и вот он уже полностью во власти Серсеи. Вновь. Серсея качает головой как болванчик и смотрит на него полузакатанными глазами. Джейме сидит рядом и гладит её колени. Петиру нехорошо. Он живет в соседнем городе. В его комнату заходит лишь отец, чтобы вбить в его голову невротический тик на слово «уборка». Петир не хочет пить воду дома, ведь вода все слышит. Петир не хочет туда возвращаться, но у него пока нет выбора. Слава богам, что Лиза еще в средней — и другой — школе и не добавила свою зависимость в этот клубок абсурда. Однажды Петир будет расстреливать каждой своей фразой тысячи людей. Миллионы читающих. Сейчас он говорит: — До завтра. И не говорит: «Под утро мне становится холодно, приходи». Серсея пришла бы, если бы у неё не было Джейме. Всякая вещь без функции бессмысленна. Петир ощущает себя таковой. Ему кажется, что он готов на все, — но всего никто не просит, а значит, никто не хочет принимать. Джейме кивает ему в знак прощания и кладет голову на живот Серсеи. Не чтобы что-то доказать или кого-то уязвить. Просто он может. Петир уходит.