Фобия

Бакуго всегда засыпает рано после вечерней тренировки. Первой возвращается из душа, небрежно бросает вещи в шкаф и переодевается в ночную майку. Выключает свет и ложится на кровать, высовывая одну ногу из-под одеяла. И никогда не забывает оставлять открытым окно из-за плохого контроля причуды во сне. Завтра утром она припомнит Киришиме всю его математику, бросит забытую тетрадку с формулами в лицо и подорвет, а потом заречется помогать с тестами, пуская в комнату. Из-за него она практически сбивается с режима, еле успевая ложиться вовремя. И неожиданно быстро просыпается. Бакуго выпивает второй стакан воды и умывается, зачесывая мокрыми ладонями жесткие волосы назад. Остывает под работающим кондиционером на кухне, поднимая край майки и оголяя подтянутый живот. Она уже не успевает повторно сходить в душ до комендантского часа, чтобы смыть липкий пот, и нервно выдыхает. Ночь оказывается душной и безветренной, максимально раздражающей, и когда Бакуго возвращается в коридор и вызывает лифт, то решает, что будет спать в одном белье. Двери беззвучно открываются, и она на секунду притормаживает, прежде чем войти. Внутри Бакуго облокачивается о стенку и скрещивает руки, прожигая взглядом половинчатую, которая успевает зайти следом и нажать на пятый этаж. Бакуго тут же тянет руку и зажимает кнопку своего, четвертого. С мокрых волос половинчатой капает — Бакуго бесит ее дурная привычка не вытираться в раздевалке, а тело, замотанное в одно полотенце, еще влажное и пахнет свежестью. Бакуго злится, сжимает кулаки и громко цыкает, открыто выражая недовольство. Они едут наверх, и она давит желание высказаться. — Идиотка, — все-таки не сдерживается и шипит Бакуго. Половинчатая привычно не реагирует. Свет неожиданно гаснет, лифт дергается и замирает, явно не доезжая до нужного этажа. Бакуго выпрямляется и выжидающе смотрит на дверь. Они с половинчатой стоят минуту, практически не дышат, а потом Бакуго поднимает голову и видит, как загорается аварийная лампочка. Красный тусклый свет заполняет кабину, воздух накаляется, и она протирает вспотевшие ладони о домашние шорты. Застрять в лифте с половинчатой никак не входило в ее планы. Бакуго никогда не признается в несуществующих страхах, поэтому глотает застрявший в горле ком и начинает действовать. Она подходит к панели и нажимает все подряд, надавливая на мягкие кнопки сильнее обычного, пытаясь подавить подступающую панику. Бакуго слишком заметно нервничает, поддается страху в неудачном месте с неподходящим человеком. Половинчатая продолжает просто стоять смирно, скрестив руки на груди, пока к ней не разворачивается Бакуго. — Чего молчишь? — зло скалится она. — От тебя много шума, — ровно отвечает половинчатая. — Что ты там сказала? — Бакуго быстро сокращает расстояние и поднимает руку, чтобы стереть беспристрастность с чужого лица. Та выглядит слишком невозмутимо, и это злит ещё сильнее. — Нарываешься, двумордая? Она дергает за полотенце вниз, и в лифте резко холодает. Бакуго толкает половинчатую к стене и крепко сжимает её плечи. Она едва видит в свете красной лампы плавные изгибы и округлые формы, ощущает под пальцами холодную кожу и не перестает давить, наверняка оставляя следы от ногтей. Бакуго редко это признает, но половинчатая хороша собой, и даже шрам ее не портит. Она долго рассматривает ее, и реакция подводит — половинчатая выворачивается и меняется с ней местами, освобождая руки и упирая их по обе стороны от лица Бакуго. — Успокойся, — она слышит её бесстрастный голос, а сама практически рычит. Они стоят так близко, что вода с мокрых волос половинчатой капает на майку Бакуго. Атмосфера вокруг снова меняется. В мозгу что-то щёлкает, заставляет отвлечься и забыть о тупом страхе, обратить внимание и опустить напряженные дымящиеся руки. Половинчатая меряет Бакуго взглядом, наклоняется и продолжает: — Фобия? — Заткнись, ты сейчас не в том положении, — сразу же отвечает Бакуго и цепляется руками за её талию, как за спасительный круг. Скользит выше, царапает и гладит, сжимая чужую голую грудь в ладонях, и скалится, говоря: — А неплохо, я ожидала меньшего. Бравада помогает. Бакуго притягивает ее и попадает коленом между расставленных ног. Горячо выдыхает в подставленную шею и незаметно дергается, когда слышит приглушенный стон возле самого уха. Половинчатая вжимается в нее ещё сильнее, опускает руки, и Бакуго чувствует, как холодная ладонь скользит под черную майку и щупает живот, водит по бокам и цепляется за резинку шорт. Дыхание сбивается, перед глазами все плывет. Бакуго немного прогибается в спине и крепко прижимается бедрами, прислоняясь затылком к металлу. Она не знает, как далеко готова зайти, что может сделать, и чем всё закончится, но, по крайней мере, паника начинает понемногу отпускать. Сейчас ей совсем плевать на правила, а половинчатая такая приятно прохладная, что Бакуго даже готова простить ей надменное превосходство. — Ты меня бесишь, — рвано выдыхает Бакуго и скидывает с себя чужие руки. Она надеется, что в её взгляде читается раздражение, а не горячее желание завалить половинчатую прямо здесь. Бакуго отталкивает её, хватает и уже тянет края своей майки, чтобы снять, но лифт снова неожиданно дергается, и она замирает, быстро соображая и расставляя всё по полочкам. Успевает только оттолкнуть тупую половинчатую, поднять полотенце и кинуть в неё, натянуть майку, после чего двери лифта открываются. Бакуго начинает проклинать весь мир, ненавидеть разом всё человечество и его главного представителя — тупого задрота Деку, который стоит прямо перед ними. Она громко сглатывает и даже не поправляет сползшую лямку, молча косится на едва прикрытую половинчатую и хмыкает. Выходит, цепляя плечом идиота с кудрявой башкой, и направляется к своей комнате. Комната встречает ее тишиной и прохладой. Бакуго заходит в неё молча и даже не хлопает дверью. Ждет. А потом слышит тихий стук. Ей хватает нескольких секунд, чтобы подумать и решить, чего именно она сейчас больше всего хочет. Половинчатая не нуждается в дополнительном приглашении, кроме распахнутой двери, она заходит внутрь и щелкает замком. Бакуго видит, как падает полотенце на пол, и делает шаг навстречу. Майка летит в сторону, руки тянутся к голому телу. — Я ничего не боюсь, половинчатая, — шепчет Бакуго и тянется за поцелуем.