Стадия принятия

Пожалуй, к жаре можно было привыкнуть. Первое время хотелось снять кожу, если это хоть как-то могло помочь. Баки уже и не помнил каково это, когда ветер царапает лицо и сушит до покраснений. Теперь кожа всегда покрывалась испариной стоило провести ему на солнце больше получаса. Чего, кстати, делать не стоило. Холодного режущего ветра, может и не было, но и палящее солнце прекрасно справлялось. Так, в первый раз он даже не заметил, что его рука, шея и лицо полностью обгорели. Шури над ним тогда знатно посмеялась, наблюдая за тем, как медсестра мажет его только что произведенным кремом. Оказывается никто в Ваканде раньше не сжигал кожу на солнце, что в принципе неудивительно. Но смириться с жарой все же можно было. Ради той красоты, которая окружала его каждый день, примириться можно было и не с таким. Нью-Йорк 30-х – это не место, которое балует тебя изобилием красок. Он серый, грязный и жесткий. В нем было свое очарование, да. То очарование, которое видят только местные в их родных улицах и домах. Которые любят свой город вопреки, а не за что-то. Ваканда была совершенно другим миром. Она была яркой и красочной. Степь, с проглядывающей зеленью, животные, пестрыми пятнами проносившиеся мимо и, конечно, закаты. Закаты не шли ни в какое сравнение. Ни с чем. Глубокие желтые, красные, фиолетовые цвета, облака, своими причудливыми формами придающие еще большую красоту. О каком вреде кожи могла идти речь, когда тебе доводится лицезреть нечто столь прекрасное? У Баки никогда не было такой возможности. После Нью-Йорка была война, там не думаешь о красотах природы, какими бы величественными не были те зимы, а после… Было «после». Шури была первой кого он увидел, когда проснулся. Ее мягкая улыбка и профессионализм быстро превратились в озорство. Все же она совсем ребенок. Баки она напоминала свою сестру. Когда он видел ее в последний раз она была немного младше принцессы. Шури подробно рассказала, как они его лечили, но Баки не многое понял. Для него технологии 2016 были чудом, что уж тут говорить про страну, развитие которой намного опережает другие цивилизации. «Ментальная терапия» — это более или менее понятное словосочетание. Пусть так. Дрянь вытащили из головы и это главное. Не сказать, что он чувствовал себя лучше. Будто читая его мысли принцесса сообщила, что терапия далеко не закончена. Терапия предполагала уже не хирургическое вмешательство, а скорее психологическое. «К мозгоправу значит отправят» со скепсисом подумал Баки в тот момент. Монифа была спокойной и тактичной. Баки сначала ей не очень доверился. Ему показалось, будто она знает о нем больше, чем он сам. Взгляд был больно понимающим. Не нравилось ему это. Шури после сеанса отвела его на берег небольшого озера, с домашними животными, беззаботно гуляющими среди бегающих туда-сюда детей в ярких одеждах. Такой и была в его представлении Африка. Принцесса показала ему его новый дом. Небольшая темная хижина, где, кажется останавливались пастухи на ночь. Баки был благодарен; оставаться в выбеленном медцентре он совсем не хотел. Возможно, Монифа поспособствовала. Сказала что-нибудь вроде «Ему лучше быть ближе к природе, чтоб оправиться от пережитой травмы». Баки усмехнулся. Пусть так. Считать себя жертвой он не любил. Стив приехал через пару дней. Он очень хорошо запомнил этот момент. Вот он стоит на посадочной полосе, солнце красит все в золотистый, и скоро скроется за горизонтом, квиджет медленно опускается, ветер дует в лицо. А потом выходит Стив. Со своими щенячьими голубыми глазами и не верящим взглядом. Баки грустно улыбается ему. По факту они не виделись год. Для Баки прошли от силы четыре дня. А по ощущению будто действительно год его не видел. В первый раз встретились и их жизням не угрожали сиюминутные проблемы. Они очень долго обнимались. Баки и не помнил обнимался ли он с кем-нибудь вот так. Баки не помнил и половины своей жизни. Сейчас это не важно. Это Стив. Стив родной. Он это больше чувствует, чем знает. В какой-то момент стало даже неловко, в конце концов они были не одни, Т’чалла и несколько воительниц Доры Милаж стояли позади. Стива это кажется не волновало. Да и Баки тоже. Отпускать его не хотелось. Стив расспрашивал о его здоровье о том, как продвигается лечение и Баки отвечал устало, но честно. Он был в норме. В той степени нормы, которая у них только может быть. Стив рассказал ему что, произошло с остальными Мстителями. Как только он оставил Баки здесь, он отправился в Рафт вызволить их всех. Согласились Ванда и Сэм, Клинт и Скотт решили остаться. Во властях очевидно сидели не совсем бессердечные люди и понимая, что у некоторых заключенных семья, решили попробовать договориться о сделке: выпустить заключенных под домашний арест. Шансы были невелики, но Стив считал оно того стоит. Нельзя Скотту и Клинту быть в бегах, у них дети. Если ничего не получится Стив вызволит и их. Ванда с Сэмом остались в Англии. Стив помогал им с поддельными документами и жильем. Через несколько дней с ними связалась Наташа. Оказалось, что за помощь им она тоже теперь вне закона. За нее Стив не переживал. Ему казалось Наташа выживет при любых обстоятельствах. Сэм военный, он тоже не пропадет. Единственная за кого он действительно беспокоился была Ванда. Наташа, кажется, улетела в Россию. Соскучилась по родине, может быть. Стив только сейчас осознал, что не знал были ли у нее там друзья или знакомые. - А что с твоим другом, Старком? – глухо спросил его Баки. Стив на это не ответил. Только отвел глаза. Баки не стал настаивать. Все действительно вышло паршиво. Существовало множество вариантов того, как Старк бы обо все узнал и не один из них не предполагал хорошей реакции. Но выпал им именно тот, в котором все, казалось, разворачивалось наихудшим образом. Хотя может быть все не так плачевно. Они все остались живы. Стив остался жив. Принцесса Шури не отличалась фамильярностью в общении, но называла его только «сержант Барнс», что сначала немного удивляло, но потом он даже привык. Было бы странно слышать из ее уст «Баки». Так его всегда называл только Стив. «Сержант Барнс» в исполнении Шури порой совсем не звучало важно, скорее смешливо. Она часто интересовалась его самочувствием и обследовала в медцентре какой-то странной штукой его голову. Баки казалось, что она в большей степени его психиатр, чем Монифа, пусть на разговоры она его и не выводила, а больше болтала сама, в основном рассказывала про свои изобретения и семью. Но с ней Баки было спокойно. Что было странно, так это то, что дети его обожали. Баки не понимал за что; радушием и дружелюбностью он не отличался. Но тем не менее они всегда висли на нем, интересовались почему он краснеет под солнцем, спрашивали сможет ли он взобраться на дерево с одной рукой. Баки они не докучали. Хотя может он и растерялся в первый день, потому что Шури, смотря на то, как он пытается уследить за вопросами, только рассмеялась и прогнала их, сказав не докучать «бедному белому мужчине». Теперь, когда Стив приехал, взволнованных детей стало больше. Они тянули его за волосы, удивляясь такому цвету, спрашивали, кто самый сильный Мститель и пытались схитрить и заставить его поднять носорога говоря, что ему не хватит силенок это сделать. Носорога Стиву поднять не разрешили. Жаль, Баки даже самому было интересно. Вместо этого Стив заявил, что с лёгкостью выдержит на каждой руке 10 человек. Детям большего и не надо было, они сразу же с криком стали цепляться за его разведенные в стороны руки. Баки наблюдал за этим сидя неподалеку. Кажется у Стива с детьми лучше получается. В один такой вечер Баки опять оставил его на растерзание детям и ушел в медцентр по просьбе Шури. Он был там пару дней назад, поэтому удивился; так часто его не обследовали. Когда он пришел понял зачем его позвали. Металл, отсвечивающий от яркой лампы, черный цвет, золотые полоски, наверняка вибраниум. Перед ним лежал прототип руки. Не просто руки, а полноценно оружия. Намного лучше его прежнего. - Работала над ним несколько месяцев! – с гордостью заявила принцесса. – Если хочешь можем начать вживление хоть сейчас. - Нет, – быстро, но тихо ответил Баки. – Не надо. Извини. Шури растеряно смотрела как он уходит из лаборатории. Он не хотел. Просто не мог. Понимал, что это глупо. Без руки часто терялся центр тяжести, да и правшой он не был. Но не мог. Какой он сентиментальный оказывается. Кажется Монифа сказала бы что-то о том, как он ассоциируют свою руку со всеми годами своего рабства и эксплуатации в ГИДРе, приправив бы это психологическими терминами. Она бы не ошиблась. Пусть даже с сывороткой в крови, но без руки он не так полезен. Не может быть использован в полную силу. Поэтому если кто-то его опять схватит, им для начала придется похлопотать, что вернуть его в форму. Этим отрезком времени он может воспользоваться чтобы… Баки не знал наверняка что «чтобы». Похоже, у него действительно проблемы. Дрянь из головы вытащили, вокруг тишь да гладь, страна окружена защитными полями и опасности как таковой нет. Но он все равно просчитывает варианты на худший случай. Все равно считает, что борьба где-то рядом. И отчаянно не хочет быть частью этой борьбы. Хотя бы пока. Стив уехал на третьей неделе. Ему позвонила Ванда и сказала, что с ней связался Вижн и просит ее о встречи. У Вижена были своего рода теплые чувства к ней, поэтому вряд ли он сотрудничает с правительством с целью ее поимки. Ванда попросила совета, но Стив не пожелал оставлять ее одну и сказал, что вылетает немедленно. Баки на это усмехнулся. Ну а как иначе. Чертов Герой Земли, в нем это кажется никогда не исчезнет. - О чем ты, Бак? Я теперь такой же враг государства, ничем не лучше тебя, – с улыбкой ответил Роджерс. Дуралей он, этот Стив Баки начал вспоминать еще в Бухаресте. Он помнил суть. Помнил фундаментальные факты. Стив – родной. Жизнь в Нью-Йорке была тяжелой, но он любил ее. Любил маму. Любил свою младшую сестру. Любил Сару. Даже любил своих братьев и отца. Стив был слабее, но Стив был равным. Его призвали на войну в 1941 году. Стив его спас. Зима. Порой в голове всплывали новые факты. Что-то ужасно незначительное, но то, за что он яростно цеплялся. Цвет сервиза его мамы. Стоп кадр одного весеннего дня, который они со Стивом провели в парке развлечений; вот колесо обозрения, вот треугольные флажки, запах горелой сладкой ваты, веселая мелодия тромбона. Лестница к квартире Стива. Заголовок газеты о новом технологическом прорыве Старк Индастриз. Кадр из черно-белого фильма; мужчина в шляпе и пальто заходит в комнату. Звук кипящей воды, и Баки не знает почему, но уверен, что это Сара на кухне кипятит бинты. Рисунок Стива. Да, точно, Стив рисовал. Это их перекресток. Стив рисовал и Баки тоже. У его мамы были цветочные духи. Вот он, этот запах. Он помнит улыбку. Красивую, невинную с розовой помадой на губах. Не помнит лица. Помнит, как наблюдает за танцующей девушкой, но в этом стоп-кадре только ее вращающиеся ноги с лодочками на небольших ступнях и темная юбка ниже колен. Помнит бусы на шее. Это не его мамы. Помнит коричневые волосы в косичках. Это его сестра. Помнит сухие ладони с углем на кончиках пальцах. А вот это уже Стив. При воспоминаниях о Стиве всегда возникает две реакции: нежность и мысли вроде «ну за что ты такой идиот». Баки больше чувствует, чем знает, что Стив был проблемным малым. Смотря на Стива этого времени, он догадывается почему. Вечно он геройствовать лезет. А ведь это он только сейчас суперсолдат. Баки точно помнит; он мог положить руку ему на макушку и прижать к плечу, такой низкий Стив был. Всплывает новое воспоминание. Двое рослых парней стоят в переулке. Кого-то избивают. Стив. Конечно, это Стив. Парней он прогоняет. Не помнит, как справился с двумя, да это и не важно. Важен Стив, лежащий в грязи с порванной курткой. Баки уверен – те парни просто так не напали бы. Стив опять что-то сказал или сделал. Это не его вина, разумеется. Но в этот момент он винит этого чертового придурка за то, что спровоцировал. Идиот! О чем он думает только! Его же до смерти забить могли! А как же Сара?! А как же… он… Баки не помнит день, когда он закончил школу, он только предполагает, что он должен был. Не помнит свой первый поцелуй. Не помнит лица своего папы. Помнит силуэт и как очень часто отводил от него взгляд. Не помнит, где работал, какое у него было любимое блюдо или кино, практически не помнит свой дом, улицу, и порой он даже забывал свое настоящее имя. «Ты мой друг» - сказал Стив Роджерс Зимнему Солдату, отказываясь от защиты, от своего имени и своего символа. Но что он помнил наверняка, о чем всегда говорили его инстинкты, что было фундаментом Баки Барнса, кем бы он ни был, так это то, что Стив его родина, его семья, его спаситель, и его причина. «… ведь я с тобой до последней черты» - сказал Стив Роджерс призраку прошлого отказываясь ради него от своей жизни. В Ваканде жаркие даже ночи. В одну из такой, в первую после отъезда Стива, Баки сидел на берегу озера и кидал в него камушки. В голове, как и в этом самом озере рыбой медленно плавала мысль, которая вряд ли даст ему заснуть сегодня. Стив для него был гораздо больше, чем другом. Когда Баки впервые вышел в город, он был немного ошеломлен. Настолько отличается от окраин. Каким-то образом это напомнило ему Нью-Йорк. Такой же живой; кто-то спешит, кто-то гуляет, стоит небольшой гам. На мужчину другого цвета кожи все оборачивались. От Америки 30-х это отличалось лишь тем, что смотрели с любопытством, а не презрением. Рядом с ним шли Шури и одна воительница Доры Милаж. - С тобой я получаю слишком много внимания, давно такого не было. А ведь я принцесса. - Прости. Думаю, они не часто видят человека без руки, – спокойно ответил ей Баки Шури на это почему-то рассмеялась. Она показывала ему достопримечательности и красоты города и угощала местной кухней. К концу дня Шури уговорила брата прийти в местную забегаловку. Баки это немного удивляло. Он представил, чтобы было если бы президент США просто зашел в кафе, пусть и с охраной. А Т’чалла зашел и сел рядом за столик, будто бы он совсем не король, а просто парень на семейной встрече. Две воительницы с копьями за его спиной не в счет. Все посетители поочередно на него обернулись, а потом и вовсе забыли, что он здесь. Т’чалла Баки нравился. Он был внимателен и силен. Полон уверенности и величия, как и подобает королю. И при всем этом, оставался хорошим человеком. Баки был рад, что отношения у них с ним налаживаются. На этой мысли Баки вспомнил, как Т’чалла пытался его убить и усмехнулся. Король спрашивал, не докучает ли ему Шури, но смотрел при этом на нее, явно пытаясь поддеть. Они перебрасывались колкостями всю дорогу до дворца. Шури явно выигрывала. Кроме Шури и Т’чаллы он успел познакомиться с Накией. Он обычно встречал ее вместе с принцессой и больше слушал их, чем говорил сам. Но один раз он рассказал ей, что помнит из своей службы на ГИДРу. Накия была шпионкой, поэтому подробности его заданий были ей интересны, пусть и не в практическом плане; технологии разведки Ваканды наверняка ушли очень далеко от остального мира, а он выполнял секретные миссии еще в 60-х. Накия с Т’чаллой были счастливы, кажется. Они едва отпускали руки друг друга. Шури на это изображала рвотные позывы. Но он понимал их. Была бы у него возможность держать руку Стива он бы тоже ее не отпускал. Была еще одна женщина, с которой он виделся часто. Окойе. Всегда внимательный взгляд. Смотрела она без злобы. Скорее с предупреждением. «Ты можешь быть кем угодно. Мне это не важно. Но если ты причинишь боль хоть кому-то здесь или близким короля лично, ты будешь иметь дело со мной. И поверь просто ты не отделаешься». И Баки не сомневался, что это так. Дрянь из головы вытащили, но он был тем, кем он был. Наша репутация идет впереди нас. И если у Окойе появился бы повод усомниться в нем, Баки бы сам протянул ей нож. Потому что знает каково это, когда самое дорогое подвергается опасности. Он с тяжелым сердцем вспоминал тот бой с Железным человеком в Сибири. Как луч из руки выстрелил в Стива и того отшвырнуло к стенке. Ничего серьезного с ним не случилось бы, конечно. Что суперсолдату сделается? Это сейчас он осознает и мыслит рационально. А в тот момент он разве мог? Это же Стив. Тогда была только одна цель: уничтожить реактор. Не подпустить Железного человека к Стиву. Уберечь. Он любил его уже тогда. Кажется Баки Барнс всегда любил Стива Роджерса. Так что он понимал Окойе. В ее доме появляется чужак. Он близок к королевской семье. Он один из самых опасных и холоднокровных убийц на планете. Пусть он только даст мне повод. Окойе он бы сдался. Но наивно, надеялся, что повода он больше никогда не даст. Когда Стив вернулся он, от нечего делать, стал помогать Баки с его неофициальной работой. Теперь они вместе следили за животными, таскали мешки, сено, другую еду для животных, строили лодки. Шури сказала, что часть страны они специально оставляют нетронутой прогрессом и намерены поступать так и после того, как Ваканда откроется миру, потому что это не столько декорация, сколько забота о природе и культуре их страны. К окружающей среде тут относились очень трепетно. Благодаря вибраниуму Ваканда была довольно прогрессивной страной во все времена, но и у них были периоды фабрик, которые загрязняли окружающую среду. Тогда еще только учились пользоваться этим артефактом в производственных целях, а не только как материалом для оружия и строительства. Это вылилось в серьезную проблему с экологией, которую, к счастью, решили. Отделение окраин от технического прогресса тем не менее стало обязательным и сохранилась даже теперь, когда природе не грозили глобальные проблемы. У Стива вести хозяйство получалось лучше в виду такого немаловажного факта как наличие обеих рук. Если раньше он помогал Баки, то теперь, кажется, наоборот. Но его все устраивало. И Стив казался счастливым. Вижн действительно не помогал правительству поймать Ванду. То, что Стив рядом он понял сразу же и совсем не возражал против его присутствия, дабы доказать, что пришел как друг. Он сказал, что просто хотел убедиться, что с Вандой все хорошо. Стив признался Баки, что после этих слов снял с Вижина все подозрения. Кажется Стив был еще более сентиментальный чем он. Так размеренно прошли две недели. Ему было хорошо. Впервые за долгое время. Однажды Стив ушел вечером и не появлялся два дня. Баки догадывался, где он был. В вечер перед исчезновением его к себе позвал хмурый Т’чалла. Баки вопросов не задавал, не видел смысла. Стив вернулся и подтвердил его догадки. Близ границы были браконьеры. Много, вооруженные до зубов. Уже задели пулей парнишку. Т’чалла справился бы один, но политических забот было предостаточно – страна обсуждала вопрос об открытии всему миру. Официально он не мог отправить войска; браконьеры не были на их территории – совету это не понравиться. Он пришел к Стиву больше с личной просьбой. - Прости, что не предупредил. Решил выдвинуться сразу, чтоб времени не терять. - Стив, все в порядке, ты не обязан отчитываться передо мной. - Нет, Бак, обязан. То есть не отчитываться, а говорить, что пропаду на пару дней хотя бы. Это именно так и поступают друзья. «Друзья». На секунду стало неловко за свои чувства. Но больше он думал о том, что Стив вообще-то прав. Они друзья в первую очередь, какие бы чувства этому не мешали. Друзья – означает, что они близкие люди в любом случае, а значит должны делиться друг с другом важным. Он понимал это в теории, но все еще не мог применить это на их со Стивом случай. Ему еще многое предстоит наверстать в плане адекватных человеческих отношений. В следующем месяце Стив уходил на задания по поручениям Т’чаллы еще три раза. Баки знал, что Стив бы помог королю в любом случае, дух геройства из этого балбеса никак не выветрить. Но сейчас Баки был у Ваканды в долгу, и Стив негласно благодарил их за помощь таким образом. И Баки чувствовал себя виноватым. Это его забота, а не Стива. Он и так делал слишком много. Баки следовало платить по долгам. Шури дала понять, что никуда бы она его не отпустила до окончания терапии, но это слабая отговорка. Он суперсолдат; и с его телом, и с его головой уже давно все в порядке. Какое право он имеет отсиживаться, когда для него есть работа? Не стоило ему отказываться от руки. Так почему же, ты не пошел к Шуре сразу же как Стив сказал, что Т’чалла попросил его еще об одном одолжении? Почему отпустил одного? Почему не сделал этого ни на второй раз, ни на третий? Он не хотел возвращаться до такой степени, что это желание превысило необходимость. Впервые за столько лет он мог отказаться от борьбы. У него был выбор. Хотя бы сейчас у него был выбор. И Баки выбирал остаться. Ужасно эгоистично. Но он принимал такое решение каждый раз, потому что точно был уверен в одном: в один день выбора у него не будет. Битва придет. Так или иначе она найдет его. И когда руку предложат ему во второй раз, отказаться у него уже не будет права. Так что пусть Стив пока геройствует. Может отпуск от семидесяти лет убийств и взбивания мозгов в блендере ему действительно был необходим. Баки думал поделиться со Стивом своими мыслями. Касательно всего. Про то, о чем помнит, как относится к сложившимся обстоятельствам, своими наблюдениями о их новых друзьях в Ваканде. Хотел поделиться как относиться к нему. Но на счет последнего передумал. Баки не будет его обременять этим знанием. Разве смеет он просить у Стива большего чем сейчас? Конечно, нет. Стив тем временем, проводил спарринг. Хотя это громко сказано. Мало кто мог выстоять против суперсолдата долго, поэтому все заканчивалось довольно быстро и Баки видел Стив сражается даже не в полную силу. Поэтому на смену одному воину приходили другие. Когда пришла очередь воительниц Доры Баки стал смотреть с большим интересом. Каждая из них полагалась не столько на физическую силу, сколько на ловкость, быстроту и оружие, которыми они владели в совершенстве. Их стиль боя отличался от стиля Стива, поэтому бои длились дольше. Неудивительно, что они были личной охраной короля. И тем не менее, бой заканчивался, когда у Стива даже не появлялось отдышки. Ему бы с ним провести спарринг… Ему бы даже не понадобилась левая рука… - Молодцы они тут в Ваканде, да, – подходил к нему Стив, снимая грязную футболку. - Молодцы. Хотя ты получше будешь, – ответил ему Барнс. Стив смущенно улыбнулся, будто это ему польстило. Будто он сам об этом не знал. Идиот он, этот Роджерс. Стив был идиотом по одной простой причине – из-за него. Не стоил Баки всего этого. Заковианский договор может и был предпосылкой, но раскол Мстителей во многом случился из-за решения Стива встать на его сторону. Он понимал почему. Миру угрожала опасность в виде суперсолдат покруче их со Стивом. Баки знал их расположение. Бывшему оружию ГИДРы вряд ли бы кто поверил, поэтому оставь Стив его властям, мир был бы на грани катастрофы похлеще чем та, которую мог бы обеспечить Зимний Солдат. Даже если бы он врал, Стиву хватило бы сил его обезвредить, поэтому он просчитал все варианты и сделал разумный выбор. Но Баки было интересно, если бы ситуация сложилась таким образом, что сотрудничество с Зимним Солдатом было бы необязательным? Что если бы он сразу понял, что у Земо нет в планах устраивать анархию на Земле, только разрушить Мстителей? Если бы Баки не напугал его предположениями о всемирной опасности, которая, разумеется, привела Капитана Америка в боевую готовность, встал бы Стив на его сторону? Отстаивал бы его перед правительством? И ответ градом сыпался ему на голову. Да. Конечно, да. Стив ответил еще тогда, в Сибири, когда пошел против своего друга ради него. «В том, что ты творил эти годы, твоей вины нет. Это не твой выбор» Он был бы на его стороне в любом случае. Не потому что он старается делать то, что правильно. Потому что Баки был единственным что связывало его с домом, настоящим домом, который остался далеко в прошлом. Он был бы на его стороне даже если бы это означало пойти против всего мира. Как оказалось и Капитан Америка мог быть эгоистом. Обнуляли Зимнего Солдата не для того, чтобы он забывал. Нет, это было не первостепенно, ведь он помнил их всех. Все эти лица. Солдат не знал почему, но каждое выжигалось в памяти. Совершенно бесполезная информация. Обнуляли для дрессировки. Баки помнил ту боль от тока. Боль, которая все проясняла. Все становилось проще. Куратор. Задание. Цель. Убитый человек – хорошо. Живой – плохо. Едва ли он оставлял за собой живых. В нем всегда преобладало знание: задание важнее жизней. Все шло так как должно быть. Пока однажды его цель не сказала незнакомое слово, которое почему-то заставило что-то в голове зашевелиться. Тогда все показатели забили тревогу. Потому что Зимний Солдат прислушался к себе и неожиданно проскользнула мысль: «Его убивать не надо». Почему?! Что значит не надо?! Он – цель! Он – враг! Убей! Стреляй же!!! Чтоб у него хоть когда-нибудь возникла подобная мысль… Чтоб хоть на одном задании… Нет, никогда! Кто этот человек? Ты знаешь его. Да, точно, он знал. Он знал. Он знал. Откуда? Откуда он знал? Он встречал его на задании? Он помнил только цель. Черный мужчина за сорок без левого глаза. Больше лиц не было. А этого он знал. Откуда? Но потом все прошло. Боль принесла блаженное спокойствие. Задание. Опять та же цель. То что он казался знакомым уже не имеет значения. Задание важнее жизней. Все шло так как должно быть. Пока цель не спасла его от смерти. А потенциальные жертвы не спасают своих палачей. Кто, черт возьми, этот мужчина?! «Ты знаешь меня». Нет! Не знает! Не теперь! «Твое имя – Джеймс Бьюкенен Барнс» Не правда! Не правда! Это не его имя! Вот он, шанс. Цель еле стоит на ногах. Ударь! Не убивай его. Почему? Почему не убивай?! «Я не стану с тобой драться». Он врет. Он врет. Он… он выпустил щит? Обманный маневр. Он не поведётся. Но почему… почему инстинкты молчат? Почему он уверен, что цель его не тронет? Чушь. Чушь! «Ты мой друг». В голове бешено застучали молотки. НЕ УБИВАЙ ЕГО! Хватит! Хватит! СТОП! Он – цель! Его надо убить! Задание необходимо выполнить! «Так выполни его. Ведь я с тобой до последней черты». Шум прекратился. В голове больше не говорил ни один голос. Баки вздрогнул вспоминая. Он помнил этот день очень хорошо. Слова Стива привели его в полную дестабилизацию. Это было похоже на первый вдох после долгого заплыва. Пожалуй, там на берегу он впервые осознал, что действовал не по своей воле. После он ушел. «Твое имя — Джеймс Бьюкенен Барнс». Музей в Нью-Йорке поведал о герое войны, мужчине который отдал свою жизнь за родину и был посмертно награжден множеством орденов. Поведал о чей-то чужой жизни. Этот человек… он… был другом Капитана Америка. Это был он. Его невыполненное задание. Цель, которая поставила под сомнение все его существование. Бак… «Баки» — кажется так он его назвал. «Баки» - это его имя. И тот человек, Капитан Америка… Он его знал. Баки тогда был в магазине. Старенький, камеры наверняка для виду. Идеально. Покупал еду; батончики, вода в маленьких бутылках, какие-то полуфабрикаты. В Америке оставаться больше нельзя. Сначала уедет в Мексику, оттуда будет проще попасть в Европу. Кажется на одной миссии ему уже приходилось перебираться через океан. Он не помнит когда это было… может год, может пятьдесят лет назад. Надеялся, что положения дел не сильно изменилось. Расплатившись он вышел на улицу и замер пытаясь сложить все в рюкзак. Надев его на плечо Баки поднял взгляд. В Бруклине вечерело. Солнце почти село, светили последние, особо золотистые лучи. Кирпичный старый дом напротив отбрасывал высокую тень. Дул легкий ветер. Он слышал голос города; автомобили проезжали в нескольких кварталах отсюда. Кто-то играл на пианино. Вдалеке смеясь бежали дети. Собака медленно брела вдоль перекрестной улицы. Мимо него прошли две девушки о чем-то переговариваясь. Из магазина доносился голос ведущего телешоу. В этот момент, ничем не примечательный, ни чем не особенный момент, он вдруг почувствовал это. Тянущее в груди чувство, от которого защипало в глазах. Дом. «Стив. Это был Стив» Он вспомнил. В Бухаресте он не только впускал воспоминания о прошлой, чужой жизни. Он думал о себе. О Зимнем Солдате. О том, что теперь, когда он больше не подчиняется приказам. У него так много отобрали. Он же был кем-то. Тем человеком из музея, он был им! Он был чьим-то сыном, братом… Он был другом Стива. Стив был феноменом. В начале у Баки не было о нем воспоминаний, никаких. Это позже они будут приходить, сцена за сценой. Но даже тогда, когда он едва ли представлял кто он такой… Стив был Стивом. Это не поддавалось объяснению. Он не помнит и события из прошлой жизни, но что Стив был ее частью и самой главной частью, он помнил. Он помнил то тепло в груди которое разливалось об одной только мысли о нем. И Баки был безумно зол на ГИДРу за то, что посмели лишить его этого. Зол, за то, кем позволили стать. Своих жертв он никогда не забывал. Перекошенные, изуродованные ,окровавленные. Детали дела стирались с обнулением. Ассоциации сохранялись. Мужчина в пальто, суровое лицо с массивным подбородком. Набережная. Снегопад. Звук тела ударившегося об лед. Мужчина, серые глаза, шрам пересекающий губы. Золотые подсвечники. Светлый длинный коридор с красным ковром. Выстрел. Мужчина с близко посаженными глазами. Много людей. Осень. Движущаяся машина в прицеле винтовки. Выстрел. Мужчина с высоким лбом, очками и дипломатом. Торопится. Зима. Лестница. Гололед. Хруст костей и приглушенные вздохи. Мужчина и женщина. Ночь. Дорога. Звук лопающегося колеса. Кости трещат под кулаком. Медленно утихает стук пульса под пальцами. Мужчина, полный, в коричневом костюме. Слабо освещенный серый кабинет с кучей книг. Выстрел. Мужчина под сорок, брюнет. Звуки колес по гравию. Обрыв. Выстрел; спустившаяся шина. Выстрел; задание выполнено. Их было больше, гораздо больше. Это лишь были его самые… «любимые» задания. Которые почему-то запомнились более остальных. Когда Баки вспоминал своих жертв, он испытывал волнение, но не из-за того, что он убил множество людей. Он боялся, потому что не чувствовал по этому поводу… ничего. Он осознавал, что убийство людей — это плохо. Но при воспоминании о тех лицах все что он думал это: «Хорошо». Что-то в нем было сломано. ГИДРА в нем что-то сломала. Он не хотел убивать сейчас. Он не хотел даже будучи Зимним Солдатом, но тогда не было таких критериев как «Я хочу/Я не хочу». Просто задание. Надо значит надо. Тогда это чувствовалось правильным. Это было нормой. Убил бы он сейчас если бы было «надо»? И как понять, что это действительно необходимость, а не отголоски Зимнего Солдата, который пускал пули в людей с такой же легкостью с которой дышал? Шури его исцелила… но вдруг она лишь избавила его от рычага переключения? Что если Зимний Солдат не за чертой этого кода, что, если он вышел за его границы, а Баки этого едва ли это заметил? Может быть он не тот, кем Стив его считает? Иногда Баки казалось, что Стив верит в его невиновность больше, чем он сам. Может быть даже больше, чем оно есть на самом деле. Был ли Баки Барнс жертвой? Тот парнишка из Бруклина, который романтизировал войну и любил флиртовать с девушками был. Но он больше не был Баки Барнсом. Как и Зимним Солдатом. Чем бы он ни был жертвой он себя не чувствовал . Он же помнит, как убивал людей своими руками. Иногда невинных людей. «Да плевать. Он убил мою маму». Возможно, стоило дать Старку себя убить. Хоть кому-то выпал бы шанс отомстить за всю ту боль, которой этот чертов мир их неустанно кормил. Во всепрощение и всепонимание он не верил. Это только Стив такой идиот. Он заметил, что Баки притих. - Все в порядке? Может это та информация, которой он не может лишать Стива? «Не хочу обременять его» будет лишь жалкой отговоркой. Стив имеет право знать, потому что это то, что может повлиять на всю его позицию в отношении Баки. Пронеслась мысль не рассказывать. Оставить все как есть. Сказать правду – значит потерять его. Если в его жизни не будет Стива, то тогда… зачем она ему? Нет. Он не может поступить с ним так. По мере того, как он объяснял лицо Стива все больше становилось непроницаемым. Когда Баки закончил Стив отошел от него на пару шагов и замер, смотря в землю. Конечно, ему было нелегко это принять. Капитан Америка может и был карикатурой, но он строился на незыблемых принципах Стива Роджерса. А для него не может быть так, что человек не испытывает вину за преступления. - Ты считаешь… Что ГИДРА настолько засела в твоей голове, что ее оттуда не вытравишь? Баки недоуменно моргнул. - Что? - Ты сказал, что не уверен, где кончается Зимний Солдат и где начинаешься ты. Думаешь, это может… как-то навредить тебе или окружающим? В голове тут же всплыл предупреждающий взгляд Окойе. - Нет, я… Даже не знаю. Может быть, – Баки заколебался. – На самом деле я думал, что ты будешь переживать по поводу другого. Стив поднял на него взгляд. - Чего? - Стив, все те люди… - Не надо, – оборвал его Стив. – Мы оба понимаем почему это так. - Уверен? – усмехнулся Барнс. – Потому что я – нет. - Может ты не чувствуешь вины потому что понимаешь, что твоей вины нет? Баки усмехнулся на это. - А может я настолько отморозок, что попросту не чувствую жалости? Не извращай все так чтоб было удобно тебе, Стив, – внезапно разозлился он на него. - Уже тот факт что ты признаешь, что это не норма говорит о многом, – безапелляционным тоном заявил Стив. - Это не так как ты хочешь видеть. Я помню, как убивал каждого из них. Но при воспоминании их лиц у меня нет отрицательных чувств. - Это не удивительно, – сказал Стив. – Тебе… внушали, что выполнить задание – это самое важное, а задания Зимнего Солдата – это всегда убийство. Твой образ мышления упрощали до одной цели. Так они и работали. И наверно именно поэтому… Когда ты вспоминаешь тех людей все что ты чувствуешь… Ты относишься к ним как к целям. И когда видишь, что задание выполнено, то… это хорошо. Баки долго смотрел на него, прежде чем ответить. - Стив я не хочу, чтоб ты вертел правдой так чтоб она подходила под твою версию событий. - Я не верчу правдой, – уверенно заявил он, – я пытаюсь разобраться во всем этом, чтобы лучше понять тебя. И правда в том, – сделал Стив один шаг ему навстречу, – что ты никогда не был жестоким человеком. Ты же не думаешь, что тебе вдруг начало нравиться убивать людей как раз тогда, когда ГИДРА тебя схватила и прошибала твой мозг зарядами тока и эти два события совершенно не связаны? - Нет, – слабо улыбнулся он на последнюю реплику. - Неужели не было момента, когда ты осознавал, что действовал не по своей воле? Стив и здесь был прав. «…первый вдох после долгого заплыва» - Тогда как ты можешь предполагать, что будто во всем этом ужасе есть хоть доля твоей вины? Баки не нашелся с ответом. Когда говорил Стив это было просто и правильно. И в это хотелось верить. - Ладно… а что, если они действительно все еще в моей голове? – вспомнил о прежней теме Барнс. - Вот это то, что меня действительно волнует. Шури сказала, что она справилась с кодом, но мы ведь не знаем, что помимо него из арсенала ГИДРЫ могло повлиять на тебя. - Да… ведь отсутствие чувства сожаления – это у меня явно от Зимнего, – усмехнулся он. - Если… это единственно, что натолкнуло тебя на мысль, будто ты можешь действовать не от своей воли… - Я боюсь того, – перебил его Барнс, – что не увижу разницы в один прекрасный день. Когда я их убивал я думал, что делаю все правильно. Не было сожаления. Сейчас его тоже нет. Я ведь могу думать так и сейчас, если мне придется столкнуться с кем-то. Из-за отсутствия вины я могу объяснить это для себя как угодно, но в итоге убью, по сути, невинного человека и даже не замечу. - Теперь у тебя нет хозяев. Некому отдавать тебе приказы, – привел разумный довод Стив. - А если все же… - Для этого у тебя есть я. Баки хмыкнул. - Не будешь же ты со мной до конца жизни. - Буду, – серьезно заявил Стив. Пронеслась сумасшедшая мысль о свадебных клятвах. Он поднял на него голову. Стив стоял близко. Баки улыбнулся ему. - Ты всегда был идиотом, Роджерс. - Этого у меня не отнять, – так же серьезно заявил он и сел рядом. – Слушай… давно хотел сказать… То, что случилось с тобой после войны… Случилось именно с тобой. То есть я имею ввиду, – Стив убрал рукой назад отросшие волосы. – Да, из тебя сделали Зимнего Солдата. Да, тебе внушали чужую волю. И твоей вины нет ни в одном, из преступлений которое было совершенно твоими руками, – интонацией подчеркнул он последнее предложение, – но все что случилось с Зимним Солдатом случилось с тобой… это отражалось на тебя… И весь его опыт, – Стив повернулся корпусом к нему, – это твой. Поэтому даже если ты чувствуешь себя больше, как Зимний Солдат нежели Джеймс Барнс… «кем бы он ни был» – невольно добавил про себя Баки и стало горько. - … то это нормально. Это все еще ты, мой друг. Ты, Баки, Зимний – все это, это ты и я принимаю тебя. Не бойся… не бойся будто я жду от тебя чего-то. Чтобы ты был тем или не был этим, – неловко взмахнул Стив рукой, а потом положил ему на левое плечо, – Хорошо? Стив смотрел ему прямо в глаза. Безнадежный, безнадежный идиот. После того случая Баки думал том, чтоб рассказать Стиву. Рассказать действительно все. Хотя это и казалось глупой идеей. Это казалось неуместным и ненужным. И что они будут делать с его чувствами? Разве Стив и так уже не отдал ему все? Он дважды отказался от Капитана Америки ради него. Отказался от друга. От своей страны. Неужели ему было мало? Стив просил быть предельно честным с ним… но он просто не знает о чем просит. Да и на что ему надеяться? Стиву нравились девушки. Пегги, Шерон… Баки помнит тот раз, когда подумал, что возможно… только возможно… В городе был праздник, Баки уже и не помнит какой. Но он помнит ту девушку. Маленькая, русоволосая в розовой вязаной кофте поверх простого платья. Баки тогда подумал: «Она точно понравится Стиву». У них было двойное свидание. Свою девушку он начисто забыл. Они гуляли… Стив шел с ней немного позади. Он слышал как они переговаривались. Стив ей точно понравился. Она смотрела на него, внимательно слушала, живо отвечала. Баки был рад за него. Может у них что-то и выйдет. На следующее утро Баки пришел к нему с допросом. Стив был смущен. Отвечал односложно, нехотя. Баки даже обиделся на него немного. «Чего это он не делится со своим лучшим другом?». Потом Стив сказал то, что обескуражило Баки. На вопрос: «Когда ты встречаешься с ней опять?» он ответил, что больше он с ней встречаться не будет. Баки не понимал его. Ладно бы та девушка была приставучей или некрасивой, хотя для Стива это наверняка не было бы важно. Но нет, симпатичная, умная, не относится к Стиву с предубеждением как большинство. Тогда в чем, черт возьми, дело? Баки его не понимал. У него всегда были проблемы в отношениях с противоположным полом и Стив вроде как переживал из-за этого. А теперь появилась такая хорошая девушка, а он… Только если… Внезапная догадка испугала. Стив же не может… Не может же он… быть гомосексуалистом? Нет. Нет, Стив не такой. Он верующий христианин, он не стал бы заниматься таким. Это грех и это мерзко. Но Баки слышал, что это психическое заболевание. Может это действительно просто болезнь? Может Стиву можно помочь? Ну, если он действительно… Баки не хотелось об этом думать. Но даже если Стив не болен сейчас, вдруг он напридумывает себе из-за того что с девушками не получается? Это ведь все только потому что большинству девушек красота важнее, и за слабым телом они не замечают какой на самом деле Стив хороший парень! Он ведь такой отважный и смелый! Гораздо лучше чем любая гора мышц, которых непонятно почему называли настоящими мужчинами. Ничего он обязательно поможет Стиву. Он не бросит его одного какие бы грехи его не обступали. Баки улыбнулся вспоминая. Ох, бедный, наивный Джеймс. Сказал бы тебе кто, что уже тогда ты был влюблен. Ведь Баки был простым бруклинским пацаном в 30-е годы. Это не то время и не то место для толерантности. Тогда существовала только одна точка зрения — это отвратительно и за это надо бить морду. Но когда речь зашла о том, что это может быть Стив… Разве там была хоть капля ненависти? Если бы Баки заподозрил кого-нибудь другого ни о какой «помощи» речи бы быть не могло. Кулаком в зубы и до свиданья. А тут… «хороший парень», «не бросит», «обязательно поможет»… как же он был безнадежен. Интересно, живя в том времени, он бы смог осознать и принять свою любовь к Стиву? Да, сейчас он жил в гораздо лучшем, где с этим было проще. Насколько он понял гомосексуализм — гомосексуальность — уже было не заболеванием и не грехом, а научно доказанной естественной ориентацией на ровне с гетеросексуальностью. Но вдруг Стив не изменил своих мнений? Он ведь действительно всегда был верующим. Он не считал, что Стив его возненавидит или что-то в этом роде. Ведь сам Баки принял бы его даже в 30-х. А Стив был гораздо лучше. Стив бы понял. Возможно именно поэтому Баки не хотел говорить. Не о влюбленности, не даже об ориентации. Кажется это называли бисексуальностью теперь. Да, с 30-х многое изменилось. Стив отдавал ему так много… Баки не знал, что принести взамен. У него был только он сам. И он бы без раздумий бы отдал свою жизнь. Вообще это казалось прекрасный концом. Единственным счастливым, который у него может быть. Умереть в бою сражаясь бок о бок со Стивом. Или умереть за него. Баки не видел для себя иного пути. Теперь все завязано на нем, на одном человеке. Куда он туда и Баки. Барнс был бы счастлив этому. Потому что настоящее счастье, истинное счастье, то о котором он даже боялся думать, было не для него. Не для того его паяли. Не для тихой счастливой жизни. Битва найдет его в любом случае. Он не сбежит. И Стив будет рядом, разумеется. О чем еще просить эту чертову вселенную? Только о Стиве рядом. О свободе. О возможности сидеть и любоваться этим закатом в небольшой передышке. Все последние месяцы, весь последний год… был его раем на Земле. Вселенная уже дала ему слишком много. Скоро придет его очередь расплачиваться. И как бы не тлела крохотная искорка надежды на то, что в следующий раз все закончится так же хорошо как и в прошлый, то есть они оба останутся живы и останутся вместе, Баки понимал, что это единственное, о чем он не имел права просить. - Баки? Он обернулся. Стив. В форме. - Мне позвонил друг… Кое-что случилось, мне нужно быть там, – он был не на шутку встревожен. Вот оно. Приближается. - Конечно. Помощь? – спросил Баки поднимаясь на ноги и вставая напротив. - Пока нет, – отмахнулся Стив. «Пока». - Просто… возможно это затянется. Не знаю когда вернусь, – помрачнел он. - Ясно. Будь осторожен там. Между ними повисла пауза. Стив не спешил уходить. Баки не спешил напоминать о том, что ему следует. Скажи ему. Баки прикрыл глаза и отвернулся. Нет. Нельзя. Почему вдруг сейчас? Скажи. А вдруг другого шанса не будет? Разумеется не будет. Его не будет, потому что Баки никогда не скажет. Он же уже все решил! Что за глупые порывы. Стив смотрел куда-то вдаль. Молчание затянулось. Но Баки бы ни за что бы его не нарушил. Стив таким красивым был. В форме, которая прекрасно сидела. С отросшими волосами и бородой. С ресницами которые отбрасывали длинные тени. С лицом которое казалось золотистым под лучами заходящего солнца. Какой же красивый. Он пару раз открывал рот, будто хотел что-то сказать, но так и не решался. Потом поджал губы и поднял на него свои светлые глаза. Баки стало невыносимо. Скажи. - Баки… - вдруг сказал Стив. Он не смог ответить. Голос пропал. И что-то в интонации Стива заставило его потерять дар речи. Стив подошел к нему. Осторожно, как в замедленной съемке. Встал рядом. Слишком близко. Слишком. А потом поцеловал. Вот так просто. Коснулся своими губами, обдал теплым дыханием. Будто и не разрушил весь его мир к чертовой матери. Баки казалось он умер. Стив. Его поцеловал Стив. Он прикрыл глаза, потому что слишком много, слишком много эмоций, слишком… - Боже, прости, – отодвинулся Стив, – Я не… Баки уверенно притянул его обратно и на этот раз поцеловал по настоящему. Идиот. Два идиота. Два круглых идиота. Стив положил ему руки на спину и притянул еще ближе. Как же он не хотел отрываться. Никогда. Быть в руках Стива, чувствовать его губы на своих, чувствовать его запах, его дыхание… Вот он тот призрак счастья о котором он запрещал себе мечтать. Но Стив перед ним был реальным. Если только от жары он совсем не потерял рассудок. Стив отстранился и прерывисто вздохнул. - Я… поверить не могу. Да, он тоже сходил с ума. - Это, – Стив положил свои пальцы ему на лицо, – действительно происходит? - Только если ты мне не мерещишься, – прошептал Баки и снова потянулся к нему. Кажется Стиву надо было куда-то идти. К черту. Когда воздуха стало совсем не хватать Стив опять отстранился первым. - Баки, ты… ты понимаешь… я, я просто… о Боже, я понятие не имею что несу, – усмехнулся он. Баки начал гладить его по волосам. - Знаешь, я… Боже, я же был влюблен в тебя с самого детства... И эти слова ударили под дых. Все это время? Все это время? Еще в тридцатых? Во время войны? После нее? После того как встретил Зимнего Солдата? Как нашел Баки Барнса в Бухаресте? В то время как сам Баки осознал это меньше года назад? Все это время? И все это время он молчал? Даже не подавал виду? Или Баки был слишком слеп? Он был влюблен? Конечно, был. «...дважды отказался от Капитана Америки ради него. ...отказался от друга. От своей страны». Это не Стив безнадежный идиот. Это он, Баки. Безнадежный, слепой идиот. - … Но все боялся тебе признаться, думал… думал, что потеряю тебя. Нет, все таки идиотов двое. - Потерял бы меня? – хриплым голосом спросил Баки. – Ты действительно думаешь, что я бы от тебя отказался? - В тридцатые… все было сложней, – отвел взгляд Стив. Баки кивнул соглашаясь. - А потом… все произошло так… Боже, даже слово не подобрать. Когда я нашел тебя в Бухаресте было не до того мягко скажем, – Стив взял его лицо в ладони и посмотрел в глаза, – А тут… ты стал приходить в себя… Стал вспоминать. Понемногу возвращать свою жизнь назад. С тобой столько всего случилось. И разве мог я просить у тебя большего? Баки не верил ушам. Боже. Он просто не верил своим ушам. Чертов Стив Роджерс. Он не выдержал и стал смеяться. «...Разве смеет он просить у Стива большего чем сейчас?» Какая же, блять, ирония гребаной судьбы. - Стив… Боже, Стив. Баки не мог выразить весь тот тайфун в душе словами. Вместо этого он потянулся к нему за поцелуем. Два столетних придурка. Отросшая борода царапала щеки и губы. Было мокро. Язык Стива у него во рту… Черт, какое же сумасшествие. При мысли, что они могли целоваться так весь год… Баки зажмурился и укусил чужие губы. Стив застонал и сильнее вжался ему в бедра. Безумные, они двое. Баки не знает сколько они так стояли и ласкали губы друг друга. Солнце уже село. Дыхания не хватало. Но он не может отстраниться. Только не теперь. - Мне… правда… пора, – пытался между поцелуями сказать Стив. Господи, как же не хочется его отпускать. Все что Баки хотелось сейчас, это отвести Стива в хижину и целовать, целовать, целовать. А потом снять с него эту форму и… - Иди… еще чуть-чуть и я тебя не отпущу, – сказал Баки с трудом отстраняясь. Стив помрачнел. - Баки… все намного серьезнее. Это не просто дружеская помощь. Баки прикрыл глаза. - Иди. Стив обнял его очень крепко. С такой силой он бы задушил обычного человека уж точно. А Баки поймал себя на спокойной мысли, что умер бы в его объятиях , вот так, не задумываясь. Стив уходил быстро, уверенно, не оборачиваясь. Будто он хотел показать ему что-то что лежит в соседнем доме, и сейчас он это принесет и быстро вернется. Баки надеялся на быстрое возвращение. Но что-то подсказывало, что если Стив и вернется быстро то за помощью и времени наедине у них будет немного. Лишь бы вернулся. Лишь бы был жив. - А она красивая, кстати, – сказал Стив проводя ладонью по его левой руке. Баки притянул к себе и снова стал целовать. - Когда ты сказал, что все серьезнее, ты мог бы уточнить что имеешь ввиду конец света, – дернул его за волосы Баки. Стив зашипел, но улыбнулся. - Не хотелось верить. - Первая стадия, значит? - То есть? – вздохнул Стив, когда Баки стал кусать его шею. - Ну знаешь, пять стадий принятия смерти. Отрицание — это первая. Стив глухо засмеялся. - Да, я проходил все эти стадии. Только вместо смерти — ты. Баки вздрогнул и отстранился. - Чёрт, прости, Глупость сказал. - Нет. Расскажи. Стив тяжело вздохнул и прикрыл глаза. - Я когда понял, что влюбился… Я понял это, думаю, лет в пятнадцать. Но после того как впервые об этом подумал, пытался гнать это от себя как можно дальше. Это было неправильно, мы ведь были друзьями. Я думал, что я болен или что Бог меня проклял. Не знаю, находил этому любые объяснения. Но только не признавал. Думал, пройдет, если я буду прилежным христианином. Убивался ужасно, не понимал, что со мной не так. Знаешь, когда мне сказали, что сыворотка вылечит все мои болезни я думал… думал, может она вылечит и это. Но в ту ночь… я почему-то подумал, что не хочу этого лишаться. Прошел все стадии, – попытался усмехнуться Стив. Баки грустно смотрел на него. Все эти годы Стив так мучился… А он был таким идиотом, что даже не замечал. - Эй, ну ладно тебе,– поцеловал он Баки. – А ты… как ты..? - Мне кажется я всегда был влюблен в тебя. Просто… понял это только год назад. - И не было никаких стадий? Баки усмехнулся и положил живую ладонь ему на горло. - Я любил тебя восемьдесят с лишним лет. Осознание это самого очевидного факта заняло у меня все эти годы, и они с лихвой заменили прохождение всяких стадий. Я сразу перешел к принятию. - Подумай только, – вдруг сказал Стив, – Встреться мы в это время, мы возможно поняли бы все быстрее. Пошли бы на свидание. Баки весело на него посмотрел. - Ты хочешь на свидание, Роджерс? Стив скромно улыбнулся. - Просто размышляю. - Мы сходим, – уверенным голосом сказал Баки. Слишком уверенным, для того, кем он является. - Если только переживем апокалипсис, – так же серьезно и грустно сказал Стив проводя ладонью по его лицу. Баки вспомнил о чем думал недавно. О том, что счастье и хороший конец не для него. И умереть в бою рядом со Стивом уже было бы достаточно. Но теперь… После всего что произошло. После того как он узнал как много времени они потеряли… Он так отчаянно хотел себе счастливого конца. Потому что теперь, когда он понял какое у них со Стивом может быть будущее… Он хотел жить своим чертовым счастливым концом. - Пошли, Герой Земли. Нас заждались, – Баки коротко поцеловал его в последний раз. Стив подхватил с пола щиты. Он ободряюще улыбнулся посмотрев на Баки. - Все будет хорошо. И Баки впервые хотелось в это верить. Осталось только пережить апокалипсис.