Cover me

Неизвестность. Опутанное горьковатым привкусом и серым безжизненным свечением, это чувство словно накидывает на голову любого живого существа черную непроглядную ткань, не давая увидеть что-то дальше своего носа и заставляя беспричинно нервничать, ловя руками пустой воздух и размахивая ими в разные стороны. Это чувство заставляет покрываться холодным потом. Заставляет позорить самого себя, выставляя владельца тела в крайне не лучшем свете. Заставляет искать опору. И Тайлер нашёл её. Нашёл там, где её не должно было быть. Нашёл его. Его. Такого теплого и нежного. Такого солнечного и добродушного. Такого живого. Он нутром чувствовал, когда с Джозефом творится что-то не то, и в такие моменты он просто аккуратно брал руку Тая в свою ладонь, переплетая пальцы и мягко водя свободной рукой по холодным выпирающим костяшкам, проделывал путь по сгибам руки все выше и выше, желая подняться к шее. Этот жест мгновенно отбрасывал прочь всю нервозность и все сомнения, запертые в голове с постоянно взъерошенными волосами. Он успокаивал, выгонял всех демонов. Он давал понять, что Тайлер не один. И вот, заходя в допросную комнату, где столпилось ещё раза в два больше людей, чем в прошлый раз, Тай схватился за руку Джоша. Он боялся. Снова боялся. «Да как это контролировать?». Дан заглянул в его ореховые глаза. Они излучали бесконечное беспокойство и непритворный страх. — Тай, — желтоволосый крепче сжал его ладонь, — всё будет хорошо. Тайлер лишь быстро кивнул. В его горле встал тяжёлый ком, который он никак не мог проглотить. Он обратил внимание на стену, на которой располагалось огромное окно, ведущее в комнату для допросов. Мягкий свет падал на сгорбившегося человека, который был прикован наручниками к белому столу, как и Майк в тот раз. Взгляд его был пустым. Он смотрел не на стену, а будто сквозь неё. Будто он находится в прострации и не обращает внимание на скучный окружающий мир и разворачивающееся вокруг него событие. Лицо мужчины за стеклом показалось Таю очень знакомым. Знакомым настолько, что он прикрыл свой рот ладонью, когда узнал сидевшего в комнате человека. «Это же…». Глаза цвета темного шоколада застелила пелена прозрачных слез, желающих вырваться наружу, зрачки превратились в поблескивающие стекляшки. Рука оставалась на едва прикрытых губах, худые плечи опустились, словно кукловод случайно порвал нити, соединяющие их с руками. «Это…». В груди сердце пропустило, кажется, несколько ударов сразу. Глаза и переносицу ужасно жгло, оставляя на них ярко-красные следы. По щеке покатилась первая вырвавшаяся на свободу хрустальная слеза, оставляя за собой мокрую дорожку. Обида разливалась по венам, ища быстрый путь к небрежно зашитому сердцу. Тайлер затрясся, словно по его телу пустили короткий, но очень сильный электрический разряд, поражающий всю нервную систему. Джош, ощутив мелкие содрогания на своей яркой руке, повернул голову в сторону темноволосого парня. — Тай, — Дан запаниковал. Он не знал, что ему нужно делать, чтобы избавиться от этих косых взглядов в их сторону и успокоить этого едва ли плачущего подростка. Карие глаза забегали по хрупкому парню, который, казалось, сейчас разобьётся, как разбивается стеклянная ваза, на большой скорости столкнувшись с холодным каменным полом. Джош догадывался, кто сидел по ту сторону комнаты. Догадывался, потому что узнал в этом взрослом мужчине такие родные острые черты лица, хоть оно было покрыто множественными морщинами, а вокруг глаз разлились ярко-синие круглые пятна, информируя всех о бессонных ночах и похождениях непонятно где. — Тай, — Дан был растерян. Растерян до невозможности. Он просто не знал, как нужно вести себя в такие моменты, не знал, как успокаивать плачущих людей. Не знал. Поэтому, подняв свободную руку и приблизив ее к худой щеке, он смахнул выступившие соленые слезы с бледной кожи темноволосого парня и шепотом проговорил: «Тай, все хорошо, ты сможешь. Я верю в тебя». Тайлер продолжал смотреть прямо в темные глаза того мужчины, будто пытаясь выловить его взгляд. Но это было невозможно: стекло не позволяло смотреть сквозь себя с внутренней стороны. Но Таю было все равно. Он не обращал внимания на лёгкие прикосновения желтоволосого парня. Не обращал внимания на его ласковые, обвитые нежностью и успокоением слова. Его просто захватила апатия и обида одновременно, лёгкие будто сжало, не давая нормально вздохнуть. Он сломался. Окончательно сломался. — Кхм, — к ним подошёл одетый в идеально выглаженный костюм мужчина. — Мистер Джозеф, Вы… узнали подозреваемого? — Д-да, — он рвано всхлипнул. — Это… это мой отец. * * * Вечер. На светло-зеленых обоях в кухне развешаны яркие гирлянды, переливающиеся всеми цветами радуги. Они отбрасывали свои слабые лучи на острый профиль маленького мальчика, сидящего за столом и смотрящего на внушительных размеров торт, на котором кругом расположились семь горящих слабым пламенем свечей, оставляя на стене темную двигающуюся тень именинника. Лицо мальчонки было украшено радостной и счастливой улыбкой, на щеках показывались редкие светлые ямочки. На тёмных растрепанных волосах виден разноцветный небольшой колпак, немного упавший вбок из-за резких быстрых движений. — Тайлер, с днём рождения! — в комнату вошёл зрелый и рослый мужчина, держащий в своих руках небольшую жёлтую коробку. — Папа! — мальчишка резво вскочил со стула, потеряв по дороге колпак. Подбежав к отцу, мальчик обвил его ноги своими слабыми худыми ручонками, не обращая внимания на подарок, который, по видимому, мужчина хотел подарить сыну. Отложив коробку на пол, мужчина опустился на колени и поцеловал сына в макушку. — Папа, ты пришел! — Тайлер залез к нему на колени, взяв в руки болтавшуюся на шее золотую цепочку и перебирая ее в руках. — Сынок, как я мог не прийти? — он улыбнулся, нежно взъерошивая темные волосы сына. — Я ведь люблю тебя и никогда не брошу, несмотря ни на что. Несмотря ни на что. Тогда Тайлер не замечал фальши и блефа в голосе собственного отца. Не замечал его грустного взгляда, кричащего: «Я лгу, не верь мне!». Не замечал. Он верил ему. Верил всем своим маленьким сердцем. Верил всегда. Верил бы до последнего вздоха. Верил бы… Если бы тот не заставил делать обратного. Допрос ещё не начался, но Тайлеру уже было ужасно плохо. Живот болезненно скрутило, будто кто-то надел на него толстую верёвку и тянул за собой под землю. Глаза щипало. Он не хотел слез. Не хотел опять показаться слабым у всех на глазах. Не хотел всего этого. Резко вырвав свою руку из сильной ладони Дана, он выбежал из комнаты, не обращая внимания на укоризненные слова и взгляды стоящих возле двери офицеров. Джош без раздумий рванулся за ним. Выбежав в пустой коридор, отдающий эхом шумные шаги желтоволосого, он быстро начал искать глазами худую фигуру. Пройдя немного вперёд, он увидел неприметную деревянную дверь, стекло которой было прикрыто белой ширмой. Джош вошёл внутрь. В маленькой комнате было темно, повсюду валялись разбросанные швабры и тряпки с ведрами, чистящие средства. Услышав тихие всхлипывания, Дан закрыл за собой дверь и прошел немного вперёд, двигаясь на ощупь. Увидев впереди тусклый источник света и содрогающуюся тень на стене, он понял, что Тайлер сидит где-то там. Найдя того взглядом и приблизившись к нему немного ближе, Джош опустился на корточки перед плачущим парнем. — Тай, — Дан протянул руку к его лицу, поднимая подбородок вверх и смахивая соленые слезы. Джозеф не стал сопротивляться. Не стал, потому что находился в очень сильном эмоциональном состоянии аффекта. — Все будет хорошо, — неожиданно Тайлер продвинулся вперёд, кладя свои руки на затылок желтоволосого и резким порывом накрывая его губы своими. Джош не ожидал такого исхода событий. Совсем не ожидал такого исхода событий. — Тай… — он немного отодвинулся, поднимаясь на ноги. — Я не… Тайлер встал следом за ним, притягивая в очередной жадный поцелуй. Худые руки гуляли по шее и затылку Джоша, совсем не стесняясь своих действий. Не стесняясь этого резкого и неожиданного шквала различных эмоций. Поцелуй был соленый. Соленый из-за пролитых Таем слёз. Темноволосый отстранился, убирая свои обнаглевшие руки и стыдливо опуская голову. Его щеки приобрели багровый оттенок от пришедших в голову непристойных и мерзких мыслей. Между обоими парнями нарастало все больше напряжения. — Да к черту, — Дан обхватил лицо Тайлера своими руками и начал требовательно и страстно целовать его губы, немного покусывая и оставляя на них следы от своих зубов. Возбуждение горячими волнами разливалось по венам, задерживаясь в мышцах живота и обжигая все органы. Сердца обоих бились настолько учащенно и сильно, что, казалось, сейчас решат вырваться из своих законных мест. Кровь в сосудах нагрелась до максимальной температуры, обдавая жаром изогнувшуюся спину. Джош стал спускаться ниже, перемещая свои губы на бледную, покрытую синими венками, шею темноволосого. Он опалял своим горячим дыханием  нездорово белоснежную кожу Тайлера. Тот же ловил ртом разгоряченный воздух, пытаясь хоть раз вздохнуть так, чтобы это не звучало как приглушенный стон. Руки Джоша начали перемещаться с взъерошенных темных волос все ниже и ниже, проникая под серую футболку и обжигая живот Тайлера своими прикосновениями. «Что я делаю?». Послышался раздражающе протяжный скрип старой деревянной двери. — Блять, — голос Брендона проникал в их уши, заставляя одуматься и наконец остановиться, но они просто не могут это контролировать. — Пиздец, чё тут так темно и… ВООУУ, ребята, я помешал и это, я вообще тут, как бы… Джошу пришлось отлипнуть от манящей шеи Тайлера, посмотрев тому в глаза и убрав запутавшиеся в футболке пальцы. В темных зрачках горел стыд. Стыд и смущенность, смешанные с несгораемыми искрами любви и желания. Желания, которое Брендон нагло прервал. — Брен, ты как всегда, — голос Джоша стал ниже и немного охрип. — Да блять, я чё, знал, что вы тут… эм… устроили. Сказали бы, что поебаться ушли, я бы отстал… Тайлер все ещё не мог поднять своего взгляда на вошедшего парня. Да и на Дана, в принципе, тоже. «Почему я… так… хочу… его?». Тайлера передёрнуло от этих мыслей. — Я точно прибью тебя когда-нибудь. — ТАК ВЫ РЕАЛЬНО ЕБАТЬСЯ ХОТЕЛИ?! — Ури кричал, кажется, на весь участок, поднимая свои руки вверх. — У ДЖОШУА ДАНА ПОЯВИЛИСЬ ЯЙЦА! После этих слов Тайлер ещё сильнее захотел забиться в самый темный и дальний угол этой комнаты, чтобы избавиться от всего этого. — Ури, заткнись! — Джош стрельнул в него убийственным взглядом. — СУКА, МОЕ СЕРДЦЕ СЕЙЧАС ОТКАЖЕТ! ПИЗДЕ-Е-ЕЦ! — он положил свою руку на левую сторону груди, поднимая голову вверх и крича в потолок. — Ури! — Все-все, я молчу, — Брендон обратил внимание на Тайлера, стоящего в сторонке. — Блять, но вы реально бы поебались, если бы не я. Какой же я еблан. — Я подтверждаю, — возбуждение немного отступило, оставляя место негромкому смеху, звуки которого разливались по всей комнате, заражая почти всех находившихся там подростков. * * * Отец Тайлера был действительно виноват во всех увечьях, что получил темноволосый во время аварии. Сначала он буквально из-под носа Робертсов украл красную Феррари. Ему безумно повезло, что тогда в доме не было никого, а машина, приманивая к себе каждого прохожего, стояла на дороге напротив дома. У мужчины была профессиональная отмычка, позволяющая открывать любые замки. И, обрадовавшись такой крупной добыче, он захотел проверить, до какой скорости может разгоняться эта малышка. Рассказывая это парням, Ури добавил, что тот, скорее всего, был под экстази или под ЛСД, но результаты тестов еще не пришли, так что никто не знал наверняка. Отец сбил собственного сына, будучи под каким-то сильным наркотиком, а потом просто проехал мимо, увидев лужи крови и копошащихся вокруг неподвижного тела людей. Сбил собственного сына, даже не дернув ни одной мышцей на лице. Сбил сына и плюнул на него сверху вниз. Тайлеру было больно слышать это, в его тело словно пускали сотни дротиков с болезненным ядом, смеясь над появляющимися алыми кровоподтеками. Затем, когда «наиотличнейшая» полиция обнаружила почти незаметные отпечатки пальцев на скрытой ручке бардачка, они, не сказав ничего всем троим парням, начали поиск «взрослого темноволосого мужчины ростом под метр семьдесят». Они нашли его в доме Джозефов. Нашли полностью обдолбанным. «Если бы… если бы я остался там ещё ненамного, то…». Тайлер просто подумать не мог, что бы тогда произошло. Вероятно, что-то страшное и ужасающее, что повернуло бы его жизнь в совсем другую сторону. — И… сколько ему дали? — Тай решился сказать хоть что-то после долгого молчания. Каждое произнесённое им слово отдавалось колющей болью в груди и в звук выходило в искаженном подрагивающем виде. — Десять лет.