Убийца моих демонов

Антон с Арсением позавтракали оставшейся картошкой, и в голову Антона внезапно забрела отличная идея: прогулка вдвоем, по городу, под дождём. Ну романтично же! Небо с самого утра было затянуто свинцовыми тучами из которых то и дело вырывались холодные капли в перемешку с первым в этом году снегом. Рановато для зимы, но с погодой не поспоришь. И Антона это ничуть не беспокоило. Загорелось гулять — из кожи вон вылезет, а вытащит психолога в какой-нибудь пустующий парк прямо сейчас. Пацану скучно? Нет. Стены давят, а в голове инородный голос, от которого нельзя сбежать. И это мучительно. И от этого хочется уйти, на воздух, хотя бы на время. Хочется занять себя чем-то, чтобы на долю секунды забыть о въевшейся в плоть проблеме. И он бежит. Одевается совсем легко, полностью игнорируя попытки Арсения надеть на светлую макушку кепку, и ищет спасение в шуме оставшейся на деревьях листвы и мелодии капель дождя по лужам. На улице Антон без умолку болтает. Рассказывает Арсению о школе, об универе. О Сереге и Юле, и даже о каких-то фильмах и компьютерных играх, в которые любит или любил играть. Он рассказал историю каждого своего кольца, браслета. Рассказал о том, как приобрёл эти самые кроссовки, которые сейчас красуются на стройных ногах. Арсений внимательно слушает и смеётся. Не догадывается ни о чем, ведь он всегда такой. Смешной и болтливый. Парень, который не ругается, а разговаривает матом, сопровождая свои через чур эмоциональные рассказы бурной жестикуляцией и заразительным смехом. Он говорит. И она не молчит. Она говорит вместе с ним, пытаясь перекричать. Утробно смеётся над шутками Антона, или просто восхищается погодой. Пацан хнычет, тихонько, чтобы Арсений не заметил. Шепчет под нос отчаянное: «оставь меня!», «молчи!», «хватит!». Но от неё не избраться. И он просто снова глядит на Арсения. Его спокойное выражение лица успокаивает, и кажется, становятся лучше. Тише. Но дождь усиливается: падает крупными каплями на бледную кожу лица Арсения. Тот смешно жмурится и подрагивает от холода, а Антон не может оторвать взгляд, и хочется выть. Потому, что ОНА шепчет его имя, медленно, по слогам. И каждая буква пропитана гнилью и ядом. И сущность смотрит на своего бывшего носителя через радужки изумрудно-зелёных глаз. И начинает говорить о смерти Арсения, и о том, что скоро они останутся вдвоём. И пацан ломается. Останавливается последи промокшей улицы и смотрит в спину Арсения, который не заметил, что Антон отстал. — Арс...— севшим голосом, почти неслышно тянет пацан, сжимая дрожащие пальцы.— Арс... «Арс! Не умирай, прошу! Ты мне нужен! Ну же, Антон! Кричи!»— демон ликует. Арсений идёт вперёд и что-то говорит, думая что Антон идёт рядом и слушает. — Арсений Сергеевич!— крикнул мальчишка надрываясь, и когда мужчина развернулся, глядя с непониманием, побежал к нему, бросаясь в объятия, обвивая талию мужчины руками и вдыхая запах его одеколона. И заплакал. Снова. Так не по-мужски. — Ты чего, ангел?— брюнет немного отодвинул от себя Антона, глядя в его красные от накопившихся слез глаза.— Эй, что случилось? — Ничего. — Ну что ты как маленький?— брюнет провёл ладонью по впалой щеке пацана, заставляя того сжаться.— Антон? Ну что такое? — Мысли херовые в голову лезут. Арсений сдвинул брови к переносице, так же продолжая медленно гладить лицо Антона холодными пальцами: — Что за мысли? Может, расскажешь? — Не хочу. — Антон.— Арсений выдохнул.— Я пока еще твой психолог, надеюсь ты помнишь об этом? И сейчас ты выгладишь очень обеспокоенным. Можешь поделиться, и мы вместе решим твою проблему. — Вряд ли что-то изменится, если я всё расскажу вам. — А ты рискни. Мальчишка отрицательно покачал головой, делая короткий шаг назад. — Дело твоё...— Арсений развернулся и зашагал дальше, вверх по улице, оставляя Антона одного.— Захочешь рассказать — догонишь. — Не захочу...— одними губами ответил Антон, глядя тому вслед. И он действительно уходил. Не думал останавливаться. «Настырный!» Пацан захныкал, как маленький зло топая ногой и бурча под нос ругательства. — Ладно!!! Брюнет остановился и парень догнал его: — Что тебя беспокоит? На глаза снова навернулись слёзы, которые Антон быстро вытер рукавом: — Арсений Сергеевич, если бы вы единственный на свете знали, что ваш очень близкий друг в скором времени умрет, вы бы сказали ему? — Не ожидал...— психолог поджал губы, вглядываясь в обеспокоенные глаза напротив.— ... такого! Откуда такие мысли? — Вы требовали рассказать! Просто ответьте!— парень прижался к мужчине, чтобы тот не мог видеть его лицо.— Сказали бы? — Может пояснишь... — Сказали бы? — Ты пугаешь меня. Не надо так! — Сказал бы???— завопил Антон цепляясь пальцами за плотную ткань пальто.— Ну скажи, блять!!! Оба вздрогнули. — Нет.— шепотом ответил Арсений, кладя голову Антону на плечо.— Наверно, не сказал бы. — Почему? — Кого порадует мысль о скорой смерти? «Я говорил о том же, мой милый Антоша!» Парень замотал головой. — А если бы это был не друг, а например, кто-то самый близкий... Жена. Или муж... Самый родной человек. Арсений нахмурился: — Антон, в чём дело? Кто должен умереть??? Не пугай меня. — Никто не должен.— Антон резко отстранился, поправляя куртку и быстрым шагом направляясь обратно в сторону дома.— Просто сказал. Пойдёмте домой, я замёрз. — Ну нет! Стой!— Арсений догнал парня и развернул к себе.— Такие темы просто так не поднимают, и меня не обманешь, Антон!!! — Всё хорошо. Хорошо!— пацан попытался высвободиться от хватки, но психолог сильнее сжал пальцы на острых плечах. — Не нужно выводить меня из себя, Шастун!— на ушко прошипел Арсений, до боли впиваясь ногтями в тонкую куртку мальчишки.— Ты болен? Это насчёт твоих обмороков? Отвечай! — Нет, я просто спросил. Че нельзя? — По-хорошему! Скажи! — Да я... — Отвечай!— рявкнул психолог и замер, кашля и несколько раз прочищая горло. Дышать стало почему-то сложнее и он быстро отстранился, хватая воздух ртом и складываясь пополам, словно от боли в живите. — Арсений... Сергеевич.— Антона словно окатило ледяной водой. Мужчина сильно побледнел. — Арсений Сергеевич, вы чего? — Всё ... всё... хо...— брюнет громко и часто дышал через рот, надеясь наладить дыхание. Не получается. Чувство тревоги нарастает, а из горла то и дело вырывается хриповатый кашель, вместе с вязкой слюной. Арсений наклонился ближе к земле и начал поспешно выплёвывать содержимое рта. Мышцы живота сжимаются, а скулы сводит и он выворачивается наизнанку, снова и снова, выплёвывает полупереварившиеся куски завтрака. Отдышаться не получается: непрерывный поток рвоты норовит вырваться наружу, обжигая восполненный пищевод. И Арсений падает на колени, прильнув к грязной, мокрой земле, задыхаясь в очередном приступе кашля. Антон смотрит молча. Дрожит. Каждая частичка, каждая клеточка его тела дрожит. А из глаз градом слезы, которые не удаётся контролировать. «Процесс начался!» — сущность восхищается.— «Теперь я буду смотреть на то, как два любящих сердца гниют, без единого шанса помочь друг другу.» — Нет... Боже, нет...— глотая слезы тянет пацан, пытаясь удержаться на ватных ногах. В глазах все замелькало и закружилось, а холодный воздух вдруг раскалился до предела, сжигая все изнутри. Ему страшно. Чертовски страшно. Адски страшно. Лицо Арсения мертвенно-синее. Он умирает здесь, на асфальте, перед ним. А Антон не может помешать. Паника накрывает с головой, и устоять на ногах не получается. Он падает рядом с мужчиной, поджимая руки и ноги. Часто и прерывисто дышит, содрогается всем телом и надрываясь плачет. Глаза застилает пелена, а горло перекрывает и наступает холодная тьма, из которой доносится едва уловимый и болезненный голос Арсения: — Помоги... Антон.