Семейный ценности

Супруги Николас и Эвелин Тернер были весьма уважаемыми людьми не только в своем офисе, но и за его пределами. Практически каждый, кто знал их достаточно близко, отзывался о них как о весьма добропорядочных и честных людях. Всегда улыбчивые и приветливые, они казались образцом идеальной супружеской пары, которые даже работали практически в одном офисе, оба занимая достаточно высокие посты в компании. Они оба были теми еще карьеристами, соперничая друг с другом в том, кто быстрее поднимется по карьерной лестнице, но каким-то образом они почти постоянно оказывались примерно на одном уровне. Это было не удивительно, ведь эти двое, казалось, даже мыслили одинаково, практически договаривая фразы друг за другом. Всегда идеально выглядящие, идеально выполняющие свою работу, супруги Тернер всегда были объектом уважения и зависти в коллективе, настолько идеальными они казались окружающим. Николас и Эвелин были женаты уже практически двадцать лет, и за это время они, казалось, толком не изменились, по-прежнему выглядя на двадцать пять, при этом успев уже разменять четвертый десяток. Николас являл собой приятно выглядящего мужчину со всегда гладко выбритыми щеками и темными сверкающими глазами, внешне создавая впечатление человека дисциплинированного и ответственного. Его возлюбленная обладала великолепными вьющимися темно-рыжими волосами до плеч и пронзительным, но в то же время мягким и спокойным ярко-изумрудным взглядом. Даже просто находясь рядом друг с другом они создавали идеальный тандем, благодаря чему действительно можно было поверить, что эти двое были буквально рождены друг для друга. Помимо уважения коллег и окружающих, супруги Тернер так же считались великолепными родителями, имея двух детей, сына и дочь. Джессика и Майкл Тернер были близнецами, внешне представляя практически копию своих родителей, разве что рыжий оттенок волос передался сыну, а дочь заимела насыщенный черный цвет от отца. Близнецы были воплощением своих родителей не только внешне, но и характерами. Идеальная успеваемость в школе и поведение позволили им зарекомендовать себя как одних из самых лучших и порядочных учеников школы. В общем, в глазах общественности семейство Тернеров было чуть ли не идеалом того, что называют культом семьи, идеальным воплощением семейных ценностей. Впрочем, как известно, идеала не существует. И то, что на публике выглядело как примерное семейство, в стенах их квартиры на тринадцатом этаже многоэтажного жилого дома становилось кое-чем совершенно иным. Тем, что вся семья Тернеров скрывала от окружающего мира. *** Стены квартиры изнутри были обиты звукопоглощающим материалом, поверх которого были поклеены обои нежно-голубого цвета. Это был любимый цвет Эвелин. В соответствии с социальным положением хозяев, квартира была большая, просторная и довольно богато обставленная. Одежда валялась на полу кухни в одной большой куче в углу комнаты. Ножки стола скрипели, ходя ходуном. Никто даже не удосужился сначала убрать со стола, когда обычный семейный ужин стремительно превратился в акт стремительной и жаркой любви. Николас, который почти всегда выглядел идеально, теперь выглядел растрепанным. Резкими и ритмичными движениями он вдалбливался во влажное лоно своей жены, прижав ту грудью к деревянной поверхности стола. Одна его рука покоилась на ее тонкой талии, пока другая крепко сжимала несколько прядей рыжих волос, заставляя Эвелин задирать голову назад. Комната была наполнена стонами и шлепками, с которыми Ник проникал вглубь жены. Тут же рядом находились и Майкл с Джессикой, так же занимаясь тем, чем они с моральной точки зрения заниматься не должны были. Майкл сидел на стуле, позволяя своей сестре-близнецу с упоением обрабатывать губами и языком его эрегированный половой орган. Парень в блаженстве закинул голову назад, облокотившись на спинку стула и положив руку на голову Джессики. Его взгляд был устремлен на совокупляющихся родителей, на отца, чья добропорядочность сошла на нет, уступив место яростной животной похоти, на мать, которая издавала громкие стоны в блаженном экстазе, прижимаясь грудью к столу. Таковой была истинная сущность семьи Тернеров. В тот вечер на ужин была жареная курица. Это могло начаться где угодно и когда угодно, но в тот вечер это началось именно на кухне, когда отец семейства, дождавшись окончания ужина, принялся прижиматься к жене и стягивать с нее блузу. Детей, сидящих рядом за тем же столом вид родителей, занимающихся сексом прямо у них на глазах, нисколько не удивил. Напротив, это было вполне в порядке вещей, и через пару минут подростки присоединились к своим родителям. Никто не обратил внимания на пластиковую тарелку, упавшую со стола. Практически вся посуда в доме была заменена на пластиковую, потому что та нередко билась в подобных ситуациях. Томные стоны Эвелин прибавили в громкости, когда Ник значительно ускорился, прижавшись к спине жены, еще сильнее вжимая ее в стол. Его движения становились все жестче, когда он стремительно приближался к своему апогею, который ознаменовался резким толчком вперед. Эвелин испустила из груди долгий вздох, когда ощутила, как ее муж наполняет ее изнутри. Совершив еще несколько слабых движений, Николас остановился. Тяжело дыша, он покинул лоно жены и кинул взгляд на близнецов, которые прервали свои действия, чтобы лицезреть эякуляцию отца. Эвелин выпрямилась и поцеловала мужа в щеку. Ник улыбнулся. Подойдя к куче одежды в углу, он выудил из нее свои штаны и нацепил их. Сказав, что ему нужно покурить, он удалился в коридор. Николас вышел на балкон, доставая из кармана брюк пачку сигарет и вынимая одну из них. Прохладный ветер трепал его взлохмаченные потные волосы, помогая остыть. Зажигая сигарету, он подошел к краю и облокотился на поручень. Вечерний город простирался внизу, сверкая своими ночными огнями, словно живой. Так дороги и магистрали, по которым постоянно проносились машины, вызывали ассоциации с венами и артериями. Они точно так же связывали друг с другом все части города, как если бы капилляры и вены связывали органы человеческого тела. Николас сделал долгую затяжку и выпустил клубок дыма в холодный вечерний воздух. Он задумался. Что бы сказали его коллеги, узнав, что по вечерам происходит в его квартире? Что сказали бы соседи, если бы могли услышать недвусмысленные звуки за стеной, если б не шумоизоляция? Что бы сказало общество, узнав, какими на самом деле была семья Тернеров. Николас сделал еще одну долгую затяжку. Он любил свою семью, свою жену, своих детей. Он любил их больше всего на свете, и без них вся его жизнь не имела бы смысла. Эвелин чувствовала примерно то же самое. Они оба любили своих детей, но явно несколько иначе, чем все остальные родители. Да и друг друга они любили так же несколько по-другому. Ник струсил пепел с сигареты в пропасть, что простиралась за перилами балкона, заполненную воздушными потоками вечернего воздуха. Он не знал, откуда берет начало это странное увлечение всей его семьи. Николас никогда не был извращенцем, помешанным на сексе, равно как и Эвелин. Но по какой-то необъяснимой причине, они не могли жить без тел друг друга. Никогда не было такого, чтобы кто-то из них отказывал другому в сексе, они всегда делали это, отдаваясь этому процессу целиком и полностью. Николас вновь сделал затяжку. Казалось бы, дети должны были несколько изменить типичный порядок вещей, заставив супругов быть более сдержанными, но по какой-то причине все получилось наоборот, и когда близнецам было по четырнадцать, они оказались втянуты в этот процесс, толком не сопротивляясь. Николас подозревал, что Майкл и Джессика вырастут, унаследовав привычку родителей. Так и вышло. Родители знали, что близнецы любили друг друга чуточку больше, чем стоило бы брату и сестре, и они ничего не имели против этого. К тому же Ник знал, что Майк и Джесс не менее сильно любили и своих родителей, опять же, чуточку сильнее, чем следовало бы с моральной точки зрения. Докурив сигарету, Николас затушил ее и положил в пепельницу, стоящую рядом на подставке, прежде чем вернуться в дом. Веселье постепенно переместилось из кухни в родительскую спальню. Там находилось огромная широкая кровать с фиолетовыми одеялом и подушками. Идеальное место для совместного времяпрепровождения для всей семьи. Майк и Джесс по очереди вылизывали половые губы своей матери, пока та лежала на фиолетовом покрывале, любовно поглаживая близнецов по головам. Брат и сестра подходили к этому процессу со всей ответственностью, ощущая на своих губах не только вкус выделений Эвелин, но и солоноватый привкус семени своего отца. Николас запер дверь спальни и улегся на кровать рядом с ними. Джессика практически сразу оторвалась от своего занятия, переключив все свое внимание на отца. Приблизившись к нему, она нежно поцеловала папочку в губы, прежде чем расстегнуть застежку на его брюках. Николас расслабился и улыбнулся своей дочери, позволяя той заняться своим делом, не спеша обрабатывая его орган губами. Рядом Майкл уже сам пристраивался к промежности матери. Одним толчком бедер, он погрузился в ее влажное лоно. Кажется, парень все еще мог ощущать тепло семени его отца. Словно завороженный он двигался внутри Эвелин, схватив ее за талию и постанывая от удовольствия, пока она любовно перебирала его рыжеватые пряди. Николас же молча наблюдал за этой сценой, все еще ощущая, как его дочь упорно пытается доставить своему папочке удовольствие. И, откровенно говоря, у нее это великолепно получалось. Теперь она глубоко заглатывала его орган, и Николас чувствовал, как он тычется в глотку Джессики. Ник знал, что и Джесс, и Майк оба были готовы на все, чтобы доставить удовольствие своим родителям, и в жизни, и в постели. Из раза в раз он убеждался в этом. Майк продолжал заниматься сексом с матерью, теперь он прижался к ней всем телом, крепко обняв руками, они оба, кажется, получали неподдельное удовольствие от процесса. Наконец Джессика закончила делать отцу минет, и села ему на живот. Чуть приподнявшись, она направила его возбужденный орган ко входу в свое тесное влагалище и, опустившись вниз, плавно погрузила его в себя. Из ее груди вырвался тихий стон, когда орган Ника заполнил ее изнутри. Девушка опустилась, чтобы нежно поцеловать отца в губы прежде чем начать двигаться. Она поднималась и опускалась, сначала медленно, потом все быстрее и быстрее. Джесс громко постанывала от наслаждения, ей казалось, что никто не способен доставить ей большее наслаждение, чем ее собственная семья. Она любила своего отца, и всем своим естеством хотела это выразить. Николас положил руки на тонкую талию дочери и сам стал совершать движения бедрами, лишь глубже и глубже проникая в нее. Снова и снова он ловил себя на мысли о том, насколько приятно было ощущать Джессику изнутри, насколько горячей и узкой она была. Майкл громко простонал в унисон с Эвелин. Он еще крепче прижался к ней, уткнувшись носом меж ее округлых грудей, вздрагивая всем телом, кончая снова и снова прямо в матку собственной матери. Как только волна оргазма сошла, он еще некоторое время лежал на груди Эвелин, вдыхая запах ее кожи и пота, ощущая, как она гладит его по голове. Сердце бешено колотилось в груди, и парень мог слышать такое же сбитое сердцебиение матери. Он глубоко дышал, наслаждаясь теплом ее тела, крепко обнимая ее. В тот момент он чувствовал себя счастливым. Джессика продолжала снова и снова подпрыгивать на Николасе, снова и снова принимать в себя его пульсирующий орган. В это время Эвелин поднялась с кровати и, подойдя к шкафу, открыла один из выдвижных шкафчиков, запертых на ключ. Внутри находился целый арсенал различных игрушек, примочек и устройств для получения и доставления удовольствия. Кто бы мог подумать, что кажущаяся такой идеальной семья Тернеров будет владеть таким внушительным набором. Выбрав резиновый продолговатый предмет среднего размера, Эвелин вернулась к кровати. Джессика лишь почувствовала, как ее мать прижимается грудью к ее спине, и то, как она касается языком ее уха. Чуть позже она ощутила прикосновение чего-то к своему заднему проходу. Догадаться было не сложно. Эвелин держала предмет в руке, пока девушка сама постепенно насаживалась на него, продолжая подниматься и опускаться. Чувство того, как фаллоимитатор проникает в ее сжатый анус, болезненно растягивая его, даровало совершенно новые ощущения, смешиваясь с наслаждением в совершенно новый кубок, способный свести с ума. Джесс выгнула спину назад, с трудом уже справляясь с накатывающими на нее волнами экстаза. Со временем игрушка пропала из заднего прохода Джессики, заменившись вполне живым органом ее брата, которому потребовалось некоторое время на то, чтобы восстановить силы. Парень обхватил сестру сзади, глубоко проникнув в ее заранее разработанную Эвелин дырочку. Джесс уже дрожала всем телом от находящего на нее снова и снова оргазма, пока, наконец, Ник не кончил, заполнив лоно дочери доверху своим семенем. Прошло лишь несколько секунд, прежде чем Майк последовал примеру отца. Джесс все еще дрожала, и на ее губах играла измученная улыбка. Учитывая способы развлечения среди членов семейства Тернеров, присутствие противозачаточных препаратов в рационе Эвелин и Джессики было само собой разумеющимся. Благо, им удалось избежать практически всех побочных эффектов, и теперь они могли наслаждаться своим любимым делом на все сто. Подобное происходило довольно часто, с участием всего семейства, или только некоторых ее членов. Как например один из вечеров, когда Николас был во временной командировке, а Майкл был вынужден задержаться в школе. Тогда был четверг, и мать с дочерью были предоставлены сами себе. Не трудно было догадаться, чем именно они занимались. Эвелин привязала дочь руками и ногами к кровати, практически полностью ту обездвижив. Глаза девушки были завязаны, но вот рот оставался свободным, ведь Эвелин хотела слышать ее стоны. Эвелин села на кровать, оказавшись сверху над Джесс. Медленно она провела рукой по крохотной груди дочери вверх, к шее. Наклонившись, она приблизилась к ее лицу и прижалась губами к ее губами, и Джессика ответила взаимностью, слившись с матерью в страстном поцелуе. После Эвелин переключилась на тонкую шею дочери, покрывая ее поцелуями, после на ключицы и плоскую грудь, при этом поигрывая пальцами с возбуждающимися сосками девушки. Джессика покусывала губы и сжимала бедра, едва сдерживая нарастающее возбуждение. Наконец, не спеша исследовав губами живот дочери, Эвелин добралась до заветного места, легонько коснувшись его кончиком языка, что заставило Джессику мелко вздрогнуть. Кажется, Эвелин могла буквально чувствовать возбуждение дочки, ее нарастающие желание и похоть. Но она не собиралась так просто давать ей то, что она хочет. Эвелин планировала немного поиграть со своей обездвиженной дочерью. Она лишь легонько касалась кончиком языка половых губ Джессики, лишь сильнее возбуждая и раздразнивая ее, заставив девушку со временем стонать от желания и нетерпения. Однако, со временем Эвелин все же сжалилась над дочерью. Она достала из своего заветного ящика еще один страпон, на этот раз, изогнутый. Вставив один, более короткий конец в себя, она сделала так, что второй, более длинный, торчал, подобно мужскому половому органу. Закрепив его с помощью тонких ремней, Эвелин приподняла таз дочери и постепенно вошла внутрь, заставив Джесс издать протяжный вздох облегчения и возбуждения, перешедший в стон. С каждым толчком Эвелин чувствовала, как другая сторона резинового предмета так же погружается внутрь нее. Эвелин нравилось слушать стоны своих детей во время соития. Это значило, что они получают удовольствие от процесса. Ей нравилось придумывать все новые и новые способы того, как еще можно развлечься с ними и с мужем. Именно она была генератором идей для их постельных вечеринок, хотя связывание кого-то, или даже себя самой всегда было для нее любимым делом. Множество количество раз Эвелин позволяла Николасу привязать себя к кровати и иметь в любой форме. И она была безумно счастлива тому, что может проводить нечто подобное и со своими детьми. Джессика кончила довольно быстро. Как только это произошло, игрушка отправилась обратно в шкафчик. Весь оставшийся вечер Джесс оставалась во власти Эвелин, испробовав на себе множество игрушек и устройств из арсенала ее матери. Щипцы на соски, фаллоимитаторы разных форм и размеров, вибраторы, и даже плетка, от каждого удара которой Джесс вздрагивала от смеси боли и удовольствия. Закончилось все только тогда, когда Майк вернулся домой. Но тогда все пошло по второму кругу. Как было сказано выше, Николас очень любил обоих своих детей. В один вечер, когда Джессика ушла под предлогом прогулки с друзьями, Ник смог разделить эту любовь со своим сыном. Это была идея Эвелин, которая тоже была дома. Все происходило во все той же спальне, на все той же кровати. Майкл стоял на коленях, выпрямив спину, а Николас тесно прижимался к нему сзади. Парень ощущал теплоту пульсирующего органа своего на отца на спине. Да и его собственный член уже давно напрягся в предвкушении соития. Эвелин сидела рядом на постели, с улыбкой наблюдая за событиями. Николас направил свой орган в заднее отверстие сына, встретившись с небольшим сопротивлением, которое он без особого труда преодолел. Майк выдохнул, ощущая смесь боли и возбуждения одновременно. Отец сжимал его тонкие плечи, погружаясь внутрь все глубже и глубже. То был первый раз, когда Майк принял в себя своего собственного отца, поэтому процесс был несколько болезненным, но парень игнорировал боль, желая лишь доставить папе удовольствие. Николас крепко прижимался к щуплому телу своего сына, с каждым толчком погружаясь все глубже и глубже, и со временем ускоряясь. Вскоре с губ Майка начали срываться короткие постанывания. Чувство боли не ушло, но оно лишь дополняло общую картину. Это была другая боль, приятная, возбуждающая. Эвелин долго наблюдала за тем, как ее муж набирает обороты. Ее веселило выражение лица ее сына, потому она решила немного разрядить обстановку. Приблизившись к Майку, она прильнула к его губам, даруя ему долгий нежный поцелуй. Как только он разорвался, она опустилась чуть ниже, касаясь языком сосков сына, облизывая и целуя их, ощущая, как по телу Майка пробегают мурашки. После она переключила свое внимание на эрегированный орган парня, который буквально умолял о внимании. Опустившись еще ниже, она объяла губами головку члена Майка и начала посасывать, постепенно заглатывая его все глубже и глубже. Парень издал протяжный стон эйфории. Отец по прежнему рывками проникал в анальное отверстие сына, заставляя того двигать тазом вперед, тем самым еще глубже загоняя его орган в глотку Эвелин. Наконец Ник кончил, и Майк почувствовал, как нечто теплое заполняет его прямой кишечник. Осознание того, что его отец только что кончил в него, стало последней каплей, и его самого накрыла волна оргазма. Эвелин терпеливо приняла все семя своего сына, проглотив все до последней капли. И только тогда Николас отпустил Майка и вышел покурить. Да и сами по себе близнецы любили проводить время вместе, предаваясь плотским утехам. Пусть в школе они казались всем прилежными и воспитанными детьми, дома они становились самими собой. Много раз родители заставали их, занимающихся сексом прямо в коридоре, прижавшись к стене, или на кухне. Иногда близнецы связывали друг друга, как делала мать, иногда просто наслаждались друг другом. Но они любили друг друга не меньше, чем своих родителей. Но все несколько изменилось в тот день, когда Тернеры заимели себе собаку. Питбуля. Они купили его еще щенком, дав ему имя Асмадей. Это был красивый пес с лоснящейся черной шерстью и белой грудкой, весьма ласковый и покладистый. Стоит ли говорить, что как только он стал достаточно велик, он тоже оказался втянут в игрища семейства Тернеров. Ведь теперь он тоже был полноценным членом семьи. Николас стоял в дверном проеме с чашкой кофе, наблюдая, как уже довольно большой мускулистый черный пес покрывает его жену, а та стонет и извивается под ним. Дети собрались рядом, точно так же наблюдая. Николас был единственным, кто избегал половых контактов с Асмадеем, впрочем, он не был против того, чтобы остальные члены его семьи веселились с ним. Отец семейства просто наблюдал за тем, как собака с животной страстью вдалбливается в лоно Эвелин, с довольным выражением лица потягивая горячий кофе. Стоит отметить, что Ник находил эту сцену весьма возбуждающей. Эвелин находилась под псом, уткнувшись лицом в ковер и задрав таз кверху, позволяя Асмадею с легкостью проникать в нее. Она издала громкий стон, когда ощутила, как утолщение в основании члена пса проникло в нее, и тот начал испускать струи собачьей спермы, заполняя Эвелин до пределов. Асмадей отпустил ее лишь тогда, когда полностью завершил свое дело. Следующим на очереди к псу стал Майк. Встав на четвереньки, он направил рукой орган пса в свой задний проход. Ник лишь наблюдал за тем, как пес исправно делал свое дело, доставляя парню удовольствие. Через некоторое время Асмадей кончил, и вместе с ним кончил и Майкл, излившись на ковер. Следующей стала Джессика. Ник не стал наблюдать за тем, как Асмадей трахает его дочь. Вместо этого, он вышел на балкон и, поставив чашку с кофе на подставку, достал сигарету. На улице был день, пасмурно. Ник достал сигарету и зажег ее. На работе он и Эвелин по прежнему считались образцом приличия. Николас и сам удивлялся тому, как ему удавалось так долго скрывать истинное лицо своей семьи от всех вокруг. Впрочем, он не считал, что поступает плохо, или неправильно, как и его жена и дети. То, чем Тернеры занимаются в стенах их квартиры, было их личным делом, и никто не имел права судить их за это, верно? Но Ник понимал, что общество просто не поймет их. И не примет. Если кто-то узнает о тайных увлечениях Тернеров, Ника и Эвелин могут выгнать с работы, а Майка и Джесс будут ждать проблемы в школе. Если не хуже. Ник сделал затяжку и выпустил облако дыма в прохладный воздух. Он любил свою семью, а они любили его. Что ему еще нужно было для счастья?