Рыцарская дочка

Звёзды нам светят в ночи Сон раздвигая рукой Искорки нашей свечи Станут навек нам судьбой. Команда Альфа, «Звёзды нам светят в ночи».

Ванда стискивала зубы от жгучей боли, что ей причиняла намоченная водкой тряпка.  — Эх, беда ты моя! — вздыхал Ланцелот, обрабатывая ей рану на разодранном колене. — Ты осторожней будь, когда по деревьям лазать будешь, что ли?  — Там всё хорошо, тато? Ой-ёй! — шипела Ванда, когда отец вновь прикасался к её ранке тряпкой.  — Да, я почистил рану, — ответил он. — Хорошо, что ты терпишь боль. Подуть?  — Я не против, тато, — сказала Ванда, закидывая косу за спину.       Много времени прошло с тех пор, как Ланцелот забрал её из трактира, и с тех пор они были практически неразлучны. С Вандой временами было хлопотно — например, Ланцелоту приходилось запасаться водкой (причем вовсе не для питья, а чтобы обеззараживать ранки себе и дочери). Ещё он часто вспоминал случай, когда семилетняя Ванда как-то раз зимой из любопытства поцеловала плоскость его меча, и в результате примёрзла к лезвию. Потом, отлепившись, она ещё долго дула на губы, даже когда боль прошла, и лишь посмеивающийся Ланцелот напоминал ей об этом. Или его попытки научить Ванду плавать — пока дочь научилась держаться на воде, он чуть не утонул сам. Но в целом, жизнь бок об бок с девочкой казалась рыцарю намного счастливей, чем та, что была у него раньше.  — Тато, расскажешь сегодня ещё о звёздах, если небо будет ясным? — спросила Ванда, склонив голову влево.  — Да, птенчик мой, — ответил Ланцелот. — Конечно, если небо будет ясным, то расскажу тебе о них ещё и покажу. Ты же знаешь, я сам их люблю. ***        Когда от солнца осталась лишь розоватая полоса на горизонте, на синем небе засияли первые звёздочки, маленькие и красивые. Ванда посмотрела на небо, и её душу заполнила благодать: она любила время заката. Время рассвета, правда, любила больше, а ещё — звёздную ночь, когда тёмно-синее небо густо усыпано звёздами, или когда вся земля залита серебряным светом луны. Ванда никогда не понимала, почему люди считают ночи в полнолуние самыми плохими. Вот когда на небе ни луны, не звёзд… Но не надо думать о плохом — ведь сегодня ночь будет светлой, а значит — они с отцом будут любоваться замысловатыми узорами созвездий. <      Тем временем Ланцелот разглядывал при свете костра карту небес, которую выменял за деревянную фигурку ради обучения Ванды. Ланцелот последовал примеру дочери и тоже поднял голову к небесам. Ему вспомнились дни, когда он сам, будучи мальцом, так же очарованно смотрел на звёзды. Интересно, о чём сейчас думает Ванда?  — Как думаешь, что такое звёзды? — спросил Ланцелот.  — Точно не знаю, — нахмурила лоб Ванда, — но что это не просто гвоздики в небе, как говорили некоторые — это понятно. Сказав это, Ванда рассмеялась, а Ланцелот вспомнил свою беседу о звёздах с Сергеем Эммануиловичем. Его собеседник очень любил звёзды, и даже сказал рыцарю по секрету, что там, среди далёких светил, есть жизнь, возможно, иная, чем на Земле, но есть. «Если ты любишь странствия, то должен быть на ты со звёздами, » — говорил он. Больше в школе на эту тему никто не разговаривал — видимо, земные дела всех интересовали гораздо больше. Интересно, где сейчас Сергей Эммануилович? Ходит ли по земле или отправился к звёздам?  — Тато, а почему звёзды падают? — вопрос Ванды выдернул отца из воспоминаний.  — Вообще-то падают не звёзды, а метеоры — маленькие камешки из космоса. Они летят к земле на огромной скорости, но сгорают по пути. Раньше люди про это не знали, вот и думали, что это падают звёзды. А они ведь так и светят.  — Это правда здорово, — улыбнулась Ванда. — И красиво, и не рушится ничего. Вдруг она подняла голову и увидела, что звёзды заполнили весь небосвод — красивые, сияющие. Девочка быстро нашла Большую Медведицу, а вслед за ней и Полярную звезду. А вот и созвездие Дракона лежит между ними. Ванда указывала на созвездия, вызывая у Ланцелота чувство гордости — это он её учил.  — Тато, а это правда, что звёзды влияют на судьбу человека? — нахмурилась Ванда, и Ланцелот растерялся с ответом.  — Я не знаю, — протянул он. — Может, они и правда могут влиять, а может — человек независимо от них живёт.  — Как думаешь, тато, — вновь подала голос Ванда, — а звёзды живые?  — Почему живые? — переспросил Ланцелот.  — Ну, я иногда так думаю. — перевела на него взгляд Ванда. — Они мудрей людей и могут говорить друг с другом какими-то неслышимыми сигналами. А если они такие же, как наше солнце, значит, у них могут быть и свои планеты. Как Земля, Марс, Венера, Юпитер, Меркурий и другие. Могут ведь?  — И они также переговариваются, как звёзды? — уточнил Ланцелот, заинтересовавшись идеей девочки.  — Да, — ответила та. — Только люди почти не слышат их голосов. А может, там, далеко, на этих планетах живут другие народы? Не такие, как люди? Ведь раз на нашей планете есть жизнь, то и на других точно должна быть. Ещё ни от одного ребёнка Ланцелот не слышал таких речей. Что же, это значит, что Ванда обладает фантазией, весьма ценным даром. А может, она и права?  — Мне когда-то рассказали, что там есть жизнь, — произнес Ланцелот. — Только добра ли она к нам или зла — не известно.  — А может, она разная? — пожала плечами Ванда. — Одни злые, другие добрые. Ланцелот обнял дочь. Маленькая девочка, бесстрашно бросавшаяся на вредных мальчишек, гладящая котят, говорящая с птицами и звёздами, верящая, что в сказках говорят правду и доверяющая своему птичьему сердцу, умная и наивная — она была близка ему. Не сказочная принцесса, сидящая в башне, нет — совсем иная.  — Знаешь, тато, — разбила затянувшееся молчание Ванда.  — Говори, я тебя слушаю.  — Я подумала, что может быть кто-то там странствует, как мы. Может, у него тоже нет дома.  — И какой он из себя? — заинтересовался Ланцелот.  — Не могу точно сказать, как он выглядит, — протянула Ванда, — но похож на человека. И он очень добрый и умный. Кто-то вроде нас.  — Странствующих рыцарей? — - спросил Ланцелот.  — Да, — ответила Ванда. — И он может говорить со звёздами. И тоже борется со злом. Ланцелот посмотрел в небо. Вот. оказывается, оно какое может быть — живое, разумное, со своими героями и злодеями. Он и сам в юные годы так думал. А для кого-то звёзды — просто гвоздики в небе. Бедные люди, что так считают.