Promenade

Пожалуй, Ричард — единственный, кто знаком с обратной стороной луны всегда милого и вежливого Коннора. Коннора, который весьма умело прячет в себе охочую до секса течную суку с нехваткой внимания и хроническим недотрахом. По крайней мере, Ричард очень надеется на свою исключительность. И потому невольно подаётся навстречу, когда цепкие пальцы Коннора настойчиво тянут его за галстук. — Замечательный вечер, да, Ричи? — Он развязывает узел и пьяно улыбается, поднимая на Ричарда хмельные глаза. Предвкушающе закусывает губу и с напускной невинностью хлопает ресницами. — Я буду скучать по школе. Надо бы ответить, что выпускной вечер вышел отвратительным, но Ричард почему-то молчит и раздражённо выдёргивает бутоньерку Коннора из петлицы серого пиджака. Наконец-то. Нежно-розовый распустившийся бутон, обёрнутый атласной лентой, мягко приземляется под ноги, и, чувствуя удовлетворённое облегчение, Ричард острым носком ботинка отправляет его точно под комод. Коннор удивлённо выдыхает, тихо смеется и поддато ластится. Ричи такой милый, когда ревнует. Они стоят друг напротив друга в тёмной пустой гостиной. Душная детройтская ночь плавно перетекает в утро, и Коннор неотрывно смотрит на оттенённое лицо Ричарда, который безразлично отводит взгляд. Хэнк ещё вчера уехал на уик-энд к старым друзьям, чтобы его мальчики в выпускной вечер развлеклись без родительской опеки. Потрепал Коннора по голове и дал шутливое напутствие приводить домой только знакомых девочек, чтоб потом не торчать в венерологическом отделении и не краснеть перед врачами. Коннор иронично хмыкнул, но возражать не стал. И ничего противозаконного, ясень пень, я ведь коп, в конце концов, не подведите своего старика. И Коннор тогда ответственно закивал отцовской полуулыбке, а Хэнк не заметил в карих глазах сына блудливый огонёк. О, мы с Ричардом и без девочек развлечёмся. — Ты чего, Ричи? — Коннор кладёт ладони на чужие широкие плечи, слегка сжимает, приподнимается на цыпочки, чтобы поцеловать, но Ричард отворачивается, и влажные губы Коннора мажут вдоль его щеки. — Ну же, потанцуй со мной. Ричард молчит. Ему по горло хватило этих танцев. На сегодня всё. Весь вечер он, без пары, стоял поодаль от общего веселья, стараясь выхватить из толпы изящную фигуру Коннора, и скучающе прожигал время с таким же одиноким Гэвином Ридом, который прятал за пазухой серебристую фляжку с крепким коньяком. У отца стащил. Будешь? Их пойло я на дух не переношу. Ослиная моча, никак иначе... А после того, как Элайджа и Хлоя официально стали королём и королевой бала, Маркус Манфред пригласил всех выпускников к себе на продолжение банкета. Ричард согласился только из-за собственного обещания присматривать за Коннором. — Ричи? Коннор жмётся к нему, касается горячей рукой бедра, ведёт ладонью к паху и нагло смотрит снизу вверх. — Я такой пьяный, Ричи. Проводишь меня до кровати, м? Коннор хватается обеими руками за пряжку на ремне Ричарда, и он предостерегающе шипит сквозь зубы: ещё обижен, но уже возбуждён до предела. И думает, что игра в ревность, вероятно, зашла слишком далеко. Они регулярно трахаются лет с пятнадцати и Ричард сам уже не помнит, как давно начал заглядываться на Коннора. Но нет. Коннор — плохой мальчик и ведёт себя соответствующе: провоцирует, напрашивается, давит на самолюбие и определённо спит с кем-то на стороне. Ричард не знает наверняка, но почему-то воспринимает эти догадки как нечто болезненное. И этот чёртов променад — отправная точка недетского безумия, которое охватило их обоих. — Где ты успел накидаться? Тебя завтра наизнанку вывернет. Ричард не двигается, ощущая привычный, стремительно нарастающий жар внизу живота. Коннор обхватывает ладонью его потвердевший член сквозь гладкую ткань отутюженных брюк и нетерпеливо скулит — просит оставить разговоры на потом и заняться более приятным делом. — Маркус предложил мне выпить, — Коннор щурится: ловит момент, когда холодные глаза Ричарда наконец заискрят от желания. Но тот остаётся спокойным: не отстраняется, но держит маску вселенского безразличия. — Так заманчиво, что я не смог отказаться. — Тебя споили, да? — ровно спрашивает Ричард, будто ему всё равно, каким будет ответ. Но Коннор хорошо знает струны, которые нужно задеть, чтобы его Ричарду крышу снесло. — Мы так хорошо выпили на брудершафт, — хихикает Коннор, пытаясь стянуть с Ричарда его идеально подогнанный чёрный пиджак. — Он такой красавчик и к тому же джентльмен. А ты видел его картины? Просто отпад. — Коннор беззастенчиво скользит руками по тяжело вздымающейся груди Ричарда. Тот едва заметно дёргает щекой. — Маркус пообещал написать с меня портрет... Но за это пришлось ему отсосать. Коннор, не целясь, попадает точно в цель. — Маленькая шлюха, — Ричард хватает его за лацканы пиджака и грубо толкает к стене, вжимая в неё лопатками. — Ты ведь не сделал этого? — Прости, Ричи, — Коннор виновато надламывает брови, ладонями обхватывая его лицо. — Маркус такой настойчивый, а мне так хотелось... Ричард разочарованно кривит рот и наклоняется к лицу Коннора, к самым губам, тесно соприкасаясь носами, лоб ко лбу. Вдыхает запах виски, сладкого пунша и чьего-то чужого парфюма. Коннор осторожно переплетает их пальцы у себя на груди. — Чёрт, а ты и правда ревнуешь. Расслабься, я ведь пошутил. Маркус ни на шаг от Саймона не отходил, поэтому я даже не надеялся... — Ты меня с ума сведешь. Ричард срывает с приоткрытых искусанных губ мокрый поцелуй. Проводит языком по кромке зубов, кусает подбородок, спускается к шее, нетерпеливо расстегивая верхние пуговицы, и оставляет яркие засосы. Он не успевает поймать себя на скользкой мысли о том, что действительно испугался. Коннор гортанно и звонко стонет, прикрывая глаза. Обвивает руками сильную шею Ричарда и вжимается бедром между его ног. Как же хорошо. — Но если не Маркус, то кто тебя так обработал? — Ричард отрывается от трогательного изгиба шеи и поднимает на Коннора помутнённый взгляд. — Еле на ногах стоишь. — А это секрет. На этот раз Коннор целует его сам: жадно, пылко, чувственно — и с неохотой отстраняется, облизывая покрасневшие губы. — Раздевайся, — Ричард хватается за остатки самообладания и стягивает с себя ослабевший галстук. Оба пиджака безвольно падают на пол. — Может, пойдём наверх? — Коннор разводит ноги в стороны и призывно потирается задницей о стену. — Я хочу... — Снимай рубашку и давай сюда руки, — перебивает его Ричард и наматывает свой измятый галстук на сжатую в кулак руку. — Ты меня свяжешь? — глаза Коннора мутно блестят в полумраке. Ричард готов поклясться, что сейчас они очень тёмные, почти чёрные. — Да, малыш. Ты сегодня наказан. А теперь разденься для меня. Коннор тянется руками к вороту, задирает голову, ведёт пальцами по расцелованной бледной коже и медленно расстёгивает пуговицу за пуговицей, развязно улыбаясь пристальному взгляду Ричарда. Он неторопливо отстёгивает подтяжки, снимает с плеч белую рубашку, прикасается к оттопыренной ширинке, дёргает молнию и протяжно стонет. — Я был плохим мальчиком сегодня, Ричи? — задыхаясь, спрашивает Коннор. Ричард про себя ухмыляется одинаковому ходу их мыслей и молча кивает. — Я так хочу, чтобы ты наказал меня. Коннор расстёгивает штаны, срывается на лихорадочный, еле различимый похабный шёпот и уже запускает пальцы под резинку трусов, но Ричард вовремя одёргивает его: — Руки. Коннор послушно вытягивает перед собой дрожащие кисти рук, и Ричард накрепко связывает запястья чёрной лентой галстука. Шёлк приятно скользит по коже, но обещает натереть её до саднящих красных следов, и Коннор морщится, взглядом следя за проворными узловатыми пальцами Ричарда. — А теперь пошли наверх, — говорит он не своим голосом. — Да, Ричи. Как скажешь. Коннор подаётся вперёд, с вызовом припадая к губам Ричарда и перекидывает руки ему через голову, тесно прижимается телом к телу. Ричард подхватывает Коннора под задницу, не разрывая поцелуя, пересекает гостиную и осторожно поднимается вверх по ступеням. Любой неосторожный шаг может стоить Коннору сломанного позвоночника, но он всё равно беспокойно ёрзает в руках Ричарда, часто дышит ему в ухо, широко лижет шею, прикусывая кожу. Ричи такой горячий, когда на эмоциях. Впрочем, Ричи всегда горячий. Ричард бросает Коннора на свою постель и нависает сверху. Простыни холодят кожу спины, и Коннор пластично выгибается навстречу желанным прикосновениям: Ричард целует его грудь, плавно спускаясь к животу, одной рукой гладит между ног, а второй удерживает связанные запястья над его головой. — Да, вот так... Ричи, пожалуйста, — просит Коннор, скрещивая ноги на его пояснице и острыми коленями врезаясь в крепкие бока. — Возьми меня... — Помолчи. Ричард стягивает с него узкие штаны вместе с нижним бельём, пристраивается сзади, упираясь членом между ягодиц, закидывает лодыжку Коннора себе на плечо и довольным взглядом скользит по его телу, раскинувшемуся на постели. Открытое, податливое, давно мокрое. Коннор изгибается, прерывисто дышит, кусает до боли губы и ступнёй ведёт по животу Ричарда вниз, к кожаному ремню. Правильно мыслишь, малыш. — Ричи, — хнычет Коннор, раздвигая ноги шире. — Ричи, пожалуйста... Ричард усмехается. Тихо звенит металлическая пряжка, и он вытаскивает ремень из шлёвок, взвешивает его в руке, складывает пополам. Брезгливо смотрит сверху, сверкает серо-голубыми глазами и сухо усмехается краем губ. — Что ты задумал, Ричи? — Коннора мелко трясёт от предвкушения. — Ты дрянной мальчишка, Коннор. — Голос у Ричарда отдаёт хрипотцой. — Переворачивайся. Ричард отступает на шаг, и Коннор выворачивается, вытягивает перед собой руки, отставляет задницу. — Не томи, Ричи, — глухо скулит он, потираясь напряжённым членом о простыни. — Отшлёпай меня. Первый удар разлетается по пустому дому хлёстким эхом и оставляет на молочно-белой коже Коннора красную полосу, добирающуюся до самой поясницы. Ричард прикасается к ней пальцами и коротко целует под сорванный вскрик. — Ещё! — Что ты сказал? — Ричард наклоняется к Коннору, давит рукой на поясницу, цепляет зубами загривок. — Я не расслышал. — Ещё. Пожалуйста, Ричи, сделай так ещё раз! Ричард замахивается, отводя руку назад, и Коннор дёргается под очередным оглушающим ударом, сводя лопатки. — Сильнее! — захлёбываясь словами, он выгибает спину. — Аах, Ричи... Ритмичные шлепки следуют один за другим, и Коннор еле успевает хватать ртом воздух, утыкается в кровать лбом с прилипшими влажными прядями. В какой-то момент Ричард теряет контроль над собой: отбрасывает ремень на подушку, не спуская глаз с плавной линии спины, и расстёгивает свои брюки. Жгучее желание становится непреодолимым. Коннор под Ричардом мечется, бессмысленно виляет бёдрами и приходит в себя только после того, как в него свободно входят два пальца и почти сразу третий. — Готовился? Ричард растягивает его и улыбается — тепло, почти ласково. Коннор, сцепив зубы, подаётся назад, подмахивает бёдрами и насаживается сам. Заправская шлюха с ангельскими глазами, по-другому не скажешь. Ричард входит в него одним плавным движением, подхватывает за бёдра и размашисто вбивается в горячее тело. Коннор кричит, приподнимается на локтях и откидывает голову назад, позволяя схватить себя за волосы и грубо поцеловать в затылок. Ричард тянет его на себя, беспорядочно шарит второй рукой по напряжённой спине и толкается глубже. — Господи, Ричи, — голос подводит Коннора. Он почти шепчет, пальцами цепляясь за простынь, и надрывно, громко дышит. Коннору не нужна ласка — грубо толкни к стене, разверни к себе спиной и возьми так, одетого, сопротивляющегося, — прямо как тогда в школе, — и он кончит без рук, когда позволишь. Коннор — умная двуличная сука. Ричард давно раскусил его. На своей шкуре почувствовал силу его манипуляций, но добровольно остался у них в плену, потому что взамен Коннор отдал ему всего себя. «Так больше не может продолжаться», — Ричард рывком входит до конца. «Он когда-нибудь наиграется», — Ричард на выдохе хватает Коннора за шею. «Рано или поздно ты всё равно останешься один», — Коннор под ним заметно напрягается и протяжно стонет сквозь сомкнутые губы. Оргазм накрывает их почти одновременно. Первое время Ричард не видит ничего, кроме цветных всполохов перед глазами, и только тяжело дышит, подминая Коннора под себя. Потом разгибается, заправляет член в трусы, дрожащими руками достаёт из кармана сигареты и, пошатываясь, шагает к окну. — Ричи... — Коннор переворачивается на бок, ведёт носом, пробуя знакомый запах, приподнимает руки и снова ложится на живот. — Развяжи меня. — Мне так больше нравится. — Ричард сжимает пальцами фильтр и рассматривает родинки на лице Коннора из-под прикрытых век. — А мне больше нравится, когда ты без одежды, — Коннор болтает пятками в воздухе. — Пойдём в душ? Ричард смеётся, выпуская дым в светло-синее небо. — Ты больной, Коннор.