намёки

С Юлей почему-то отлично выходило читать между строк и понимать всякие намёки, в чём обычно Бекдана была не сильна от слова совсем. От того, что обе девушки, или так мысли сходятся, от скудоумия? Или это, как там говорил Бабичев… Родство душ. Соулмейты и прочая английская херь. Как-то хочется верить, что всё же последнее. — Поза шестьдесят девять — херня, как по мне, — глубокомысленно излагает Плисецкая, а Алтын слышит, читает в позе и взгляде: «Мне нравится смотреть на твоё лицо, когда ты кончаешь подо мной». — Яна Семёновна заебала! — взрывается Плисецкая, опуская трубку (тренеру звонила), — Хули это мы не можем вместе катать показательные? Вика со своей япошкой-то вообще чуть в парное не ушли! А Бекдана слышит: «Я уже рассчитывала, что мы проведём на репетициях вместе кучу времени, и тебе наобещала, прости…» — Жаннет — сука, — ёмко и коротко на банкете по случаю Гран-При (не того памятного, а следующего, в Марселе: золото у Плисецкой, серебро у Никифоровой, бронза — у самой Беки), — с вертушки бы треснула, да высоковата она для такого, сволочь… И ревность чуть притихает, продолжая, впрочем, ворочиться в груди комом, ведь смотрят на Юлю все, потому что, господи, надевать такие платья на «только-только шестнадцатилетних» законно? Облегающее, выше колена, чёрное, глянцевое и с матовыми вставками — оно подчёркивает лебединую шею, показательно лишённую украшений, плечи и руки, потому что даже без бретелей, и так обтягивает упругую задницу, что места воображению остаётся немного. У Беки пересыхает в горле, она залпом пьёт дорогое шампанское, но не может отвести взгляд. По части сексуальности платьев на этом вечере первый приз определённо взяла Джакометти (её сложно переплюнуть в подобном, что ни надень на швейцарку, а сегодня она ещё и старалась), а вот второе место, по мнению Бекданы, прочно закреплено за Плисецкой. Вика со своей Юри припёрлись в брючных костюмах, сама же Алтын — в чём-то чёрном, длинном и с блёстками, она не рассматривала, надела, что дал менеджер, к тряпкам абсолютно равнодушна… Но то, как на неё периодически смотрит Юля, льстит. Жадно смотрит. Обещающе. «Только дай добраться до номера». Бека надеется, что контролирует себя чуть лучше, но не обольщается, потому что кому надо — тот поймёт. А остальные и целующихся Вику с Юри пропускают, у них своих дел по горло… Когда заканчивается официальная часть, но ещё не начинается спаивательно-танцевальная, Юля подходит к Беке и тихо спрашивает: — Мы можем отсюда свалить? Тут куча народу и жарко, сил нет, — тут Алтын хочется спросить, это в чём жарко, вот в этом, открытом и супер привлекательном? Видимо, во взгляде что-то такое проскальзывает, потому что Плисецкая усмехается, выдаёт: — Просто хочу с тебя уже это снять, — имея в виду её, Бекино, платье, проводит по бедру, чуть собирая платье в складки, и отходит как ни в чём не бывало к Джакометти. «Ёб вашу, — думает Алтын ёмко, — мать». Ну как с ней можно себя контролировать, не подскажете? Хотя до шестнадцатилетия Плисецкой Бекдана всё-таки продержалась, хоть это и было похоже на чёртов цирк. Попытка соблазнения, провал, дрочка в туалете — и так по кругу. В итоге, вместо того, чтобы праздновать, они просто трахались целый день, а бухнули с друзьями Юли в ближайшие выходные. Идиллия, мать его. А сейчас — всё хорошо. Она идёт вслед за своей ненаглядной, чуть улыбается Кристине, и тянет Юлю за руку — и вправду, пора. Нечего им тут делать. В номере ждёт бутылка шампанского и удобная одежда, а Бека уже арендовала мотоцикл. Поехать на пляж и распить эту бутылку на двоих. Отличный план.