Волки

      Комната была маленькая и грязная. Единственное окно завешено каким-то тряпьём, так что лунный свет, пробиваясь сквозь бреши в преграде, ложился на пыльный пол узорчатой вязью. Арья подложила под голову заплечный мешок, свернулась клубком и обхватила покрепче колени.       Санса всегда говорила, что она спит, как щенок. Это не было ругательством для того, чей фамильный герб имеет образ волка, но из уст сестры слова звучали, как обвинение. Была ли Арья виновна в своих диких повадках и в том, что научилась стрелять лучше Брана, или в том, что у неё одной волосы такого же цвета, как у их отца — и его бастарда, — ничего из этого более не имело значения. Она перестала быть Старком в тот самый день, когда сделала выбор между кровным родством и кровавым обетом. Она обещала Многоликому всех, кто её предал, а Арья выполняла обещанное. Это было просто и не трогало её души, но сегодня Безликой не спалось.       Девочка была способна найти укрытие под корнями старого дерева; привыкла засыпать на холодной земле, в грязи или в повозке, с обмотанными джутовой верёвкой руками — плечом к плечу с такими же несчастными. Сегодня она спала под крышей, и на улице было удивительно тихо: северный ветер, казалось, решил сделать передышку. Однако Арья лежала, не в силах сомкнуть глаза: за её спиной хрипло дышал другой человек.       Спал он точно в такой же позе: подтянув коленки к самому подбородку. Воздух вырывался из его лёгких с каким-то присвистом, иногда переходившим в тяжёлое надрывное дыхание. Он уснул крепко и почти перестал кашлять. Его спина — в той малой части, что соприкасалась с ней, — была у’же её собственной. Выступающий через ветхую рубаху позвоночник напоминал о голодных псинах Харренхола, а растрёпанные волосы казались такими же жёсткими, как чёрная шерсть Нимерии.       Возможно, он проснётся здоровым. Возможно, лихорадка победит. Арья не верила в судьбу, и если ему было суждено выжить в заснеженных лесах Севера, это не давало гарантии на спасение в южных землях.       Арья поглядела на свою левую руку: витиеватые отметины давно перестали саднить, но оставались такими же яркими, как в первый день. Формой ожог напоминал лук с туго натянутой тетивой и наконечником стрелы, готовым вот-вот устремиться к цели. Только цели у девочки не было. Были задачи: сбежать от того, кто пытается убить; добраться туда, где можно поесть и поспать; защищаться, нападать первой, убивать. А в конечном итоге — просто выживать, покуда это получается. И мстить. И вот она наконец отомстила всем, и теперь снова надо думать о том, как достать еды и где провести ночь — день за днём, луна за луной… Звериные инстинкты, ничего более: убей или убьют тебя.       В ту ночь, когда мальчик пришёл к Арье Старк, она так же убивала и так же могла быть убита.

***

      Свернув с королевского тракта, Арья который день пробиралась на Юг. Когда остатки провизии закончились, а земля была ещё по-северному мёрзлой, ноги вывели её к захудалому постоялому двору.       Это было безлюдное место, хибара на перекрёстке лесных троп, и узнать в грязном оборванном подростке наследницу Нэда Старка тут точно никто не сумел бы — забудь она навыки Чёрно-Белого Дома. Казалось, кроме угрюмого хромца-хозяина, в лачуге обитали только куры да мыши, и Арья, как следует угостившись горячей похлёбкой и кружкой кислой браги, заснула прямо на лавке близ уютно потрескивающего очага.       Проснулась Арья от холода. Угли давно догорели, но причиной было даже не это. Голова её кружилась так, словно выпито было куда больше одной пинты. Арья попыталась резко встать, и её замутило. А потом сознание вернулось, и пришла боль: болело всё — голова, грудная клетка, сама грудь, живот — и то, что ниже. Вместе с болью пришло осознание, что, кроме рубахи, на ней ничего нет.       Арья медленно пошевелилась и сползла с лавки. Её стошнило. Не в силах встать, она какое-то время стояла на четвереньках. Полы были устланы тонким слоем засохшего куриного помёта. Медленно подчиняя себе ставшее чужим тело, Арья начала продвигаться вперёд, стараясь нашарить в темноте одежду.       Сначала с неё сняли сапоги, затем — штаны. Зелье проверенное — иначе он связал бы ей руки. Подумал, будто голодному мальчишке будет довольно и кружки. Потом решил, что с девчонкой уж точно не станет хлопот. Наверно, он надеялся оставить её доброй волей. При похлёбке всё же лучше, чем в стылом заснеженном лесу. Даже странно, что не тронул лицо — видимо, посчитал это излишним. Что ж, отрезав ей нос или выбив глаз, он бы только прибавил себе работы.       …Арья нашла его скоро: за стойкой был устроен топчан, прямо у бочек с кисло пахнущей жижей. Она не стала его будить и зажигать свечи тоже. Привычной рукой прошлась по стойке. Ножей оказалось целых два: большой мясной и потоньше — для хлеба и прочего. Арья была плохой хозяйкой, но с ножами обращаться умела. А ещё она старательно училась и подготовила множество, множество людей, что приходили в Чёрно-Белый Дом.       Одно движение — и пояс развязан.       Второе — раз, два!       И — третье, пока вместе с воздухом из зловонного рта не вырвался крик агонии.       Потом Арья обшарила всё вокруг, наполнила заплечный мешок и, прихватив пару кур, вышла в ночь.       Арья прошла довольно много, уже начало светать, когда услышала первый дальний вой. Ответили ему гораздо ближе, чем было нужно. Звери шли на запах свежей крови: куриной и её собственной. Вскоре в предрассветных сумерках показалась первая серая тень. Она застыла на пригорке недвижимо, вглядываясь в человека круглыми жёлтыми глазами.       Арья отбросила кур как можно дальше и кинулась к ближайшему дереву: подпрыгнуть, ухватиться за толстую ветвь, подтянуть ноги… Внезапно живот скрутило лютым спазмом, и руки сами ослабили хватку. Лысый ствол старого чардрева был слишком гладким: Арья падала.       Она уже чувствовала, что в горящую огнём плоть впиваются острые клыки, или это должно было случиться вот-вот, как вдруг сизые сумерки осветило белой вспышкой, и вместе с собственным криком — первым за эту ночь — Арья услышала оглушающий грохот и щенячий визг. Как когда Джоффри мучил сансину Леди. А потом наступила тьма и тишина — сознание снова её покинуло.