Глубоко внутри

      Еле слышные осторожные шаги раздаются эхом в ночной тиши. Материальный мир, окутанный сонной дымкой, устало дремлет в её ласковых объятьях. Теперь существовал только мир теней: призраков, которых боятся дети, и желаний, которых боятся взрослые. Редко бывает так спокойно. Когда живешь в хаосе и войне, затишье настораживает. Особенно такое: природа и люди утихли в унисон, предоставляя возможность слышать шёпот собственной души…       Тревога поднимается из глубин сознания и противно отзывается чувством тошноты и легкого головокружения. Он ступает мягко и бесшумно, словно зверь, пытающийся улизнуть от охотника. Но тщетно, ведь прекрасно знает, что уже давно вычислен. Из-за этого к общему не наилучшему состоянию добавились нотки раздраженности. Юноша дошёл до сёдзи и остановился, всё не решаясь войти.  — На приглашение не надейся, — раздался тихий бархатный голос с другой стороны. От его звучания у пришедшего пробежались по телу мурашки, а живот нервно скрутило. Было так непривычно слышать его таким спокойным и мирным. Он хорошо вписывался в обстановку — такую нереальную, но приятную, — даже насмешливый тон не портил впечатление.       Когда молодой человек вошёл в комнату, он выглядел немного смущенно. Это придавало ему особую красоту, ясно видную при свете луны. Расположившийся на футоне мужчина невольно залюбовался своим ночным гостем. Распущенные чёрные, как смоль, волосы свободно распадались по плечам юноши. Бледный лунный свет невесомо скользнул по его красивому лицу, падая на поалевшие щеки, прямой нос, тонкие манящие губы. Он придал особый блеск глазам, обычно задорным и дерзким, но сейчас завораживающим. Такие же ониксовые глаза пристально смотрели на парня, затягивающие в свою бездну, откуда нет возврата. Нет помилования тому, кто осмелится взглянуть в тёмные омуты, ибо потеряется там навечно. Ведь чернее этих глаз только душа их владельца.       — Почему среди ночи по дому шатаешься?       Юноша, ничего не ответив, забрался под одеяло и лёг напротив мужчины.        — Не нравится мне это.        — Тебе по жизни мало что нравится, — буркнул в ответ пришедший.        — И это обоснованно, — твердо и лаконично, как, впрочем, всегда…       «А-а-а… Такой спокойный, прям бесит. Строит из себя глыбу льда. Нет. Понятно, когда куча народа, но даже со мной — холод и безмятежность. Б-р-р-р…»       Парнишка лежал и всматривался в глаза напротив. Столь родные и тем не менее опасные. Иногда ему казалось, что проще сразиться с отрядом врага, чем договориться о чем-то с братом. Кто знает, что взбредёт в голову Мадаре?! Попробуй проберись сквозь его фирменную маску.       «Не может же брат быть безэмоциональным? Ну, кроме энтузиазма на поле боя, конечно. Хотя бы сильные эмоции должны же отражаться на его правильном лице».       Вызвать пару ярких эмоций на лице брата стало задачей-икс для Изуны. Чего он только не перепробовал. Последним временем ему вообще кажется, что он немного свихнулся с этим делом, а точнее своими идеями по этому поводу. Последним временем Мадары вообще стало многовато в его жизни, мыслях, снах и…       «ЧЁРТ».       К сожалению, пока что эмоции получались только негативные, а бесить Учиху Мадару — хобби довольно-таки экстремальное. Так что нужно было менять методы, а то так и убиться можно…       «И под влиянием его взгляда убиться можно…»       …Вот и сейчас цепкий взгляд мужчины бурлил в нем дыру, кажись, изучая его изнутри, заглядывая даже в самые укромные уголки сознания юного создания. Этого хватило, чтобы сердце парня забилось чаще, а щёки покраснели ещё гуще, но разрывать зрительный контакт не хотелось. Он всё же немного опустил голову. Мадара протянул руку и лёгонько приподнял подбородок брата, провел большим пальцем по скуле.       — Изуна? Всё в порядке?        — В полном.        — Хо-ро-шо….       Было бы, если бы это было правдой. Увы, всё давно уже не в порядке. Не в порядке с тех пор, как старший брат начал вызывать нездоровый интерес. Когда щёки краснели, следовало Мадаре оказаться чуть ближе обычного. Когда сердце начинало трепетать под взглядом тёмных глаз ни-сана. Изуне совсем не нравились эти перемены в себе. Конечно, надежда на то, что это просто концентрация гормонов подросткового то ли максимализма, то ли дебилизма и всего прочего умирала последней, но Изуна был искусным убийцей. Время шло, организм продолжал стремительно сходить с ума, а фантазия - издеваться. Учиха был достаточно сообразительным, чтобы понимать, из-за чего ни-сан стал таким притягательным, но слишком гордым, чтобы признаться себе в этом. Даже придумал эту игру в эмоции, чтобы хоть как-то убеждать себя в нормальности своих действий. Сегодняшних в частности. В следствие этого младший Учиха сейчас лежал и недоумевал от своих ощущений, думая какой демон его подтолкнул прийти сюда.       Мадара, как знал, а может, и не как, придвинулся чуть ли не вплотную:        — Ты себе льстишь.        — Что? — искренне недоумевая спросил Изуна.        — Если пытаешься меня провести.        — У тебя паранойя.       В ответ старший лишь лёгонько сжал лицо брата, надавливая на скулы, и пристально, даже с вызовом, смотрел на него. В этот момент стало совсем не по себе. Он был настолько близко, что слышалось, как дышит. От этого в голове помутнело, а дыхание стало тяжёлым.       «Неужели он догадался? Нет, нет, нет. Я не понимаю, что собирался сделать, а он понимает. Что за вселенская несправедливость?!»       — Ничего не случилось? Да ладно?       — Представь себе, — отрезал Изуна и отвернулся от брата. Ну да, конечно, так ему и поверили. Если Мадара чего-то хочет, то никому не отвертеться, даже любимому младшему братику. Мужчина начал медленно проводить кончиками пальцев по рукам Изуны, щекоча его и захватывая по дороге мелкие мурашки с волнующим холодком. В конце концов довел парня до микроинфаркта и заключил в своих объятьях.       «Да-а-а уж, что-то пошло не так. Это я собирался тебя шокировать!»        — Ты хочешь мне что-то сказать, — прошептал старший Учиха прямо на ухо братишки, обжигая его ставшую в несколько раз чувствительнее кожу своим горячим дыханием. Тяжело себе представить фейерверк, созданный искрами из глаз Изуны, когда Мадара коснулся самым кончиком языка нежной мочки.       — Нет, — практически истерически вскрикнул юноша и испугался собственного голоса.       — Да, — истинно по-мадаровски.       Он подкрепил свои слова, коснувшись живота младшего чуть ниже пупка и провел воображаемую линию вниз, для остроты ощущений укусил его за ушком. Контраст холодных пальцев Мадары и пылающей кожи разгорячённого Изуны, а также неизведанных приятных ощущений и легкой боли, создавал изысканный фонтан эмоций. Тела обоих стали подобными натянутым струнам, которые становятся едиными в музыкальном инструменте и творят что-то истинно прекрасное. Финальным аккордом был невесомый поцелуй в скулу. В этот момент внутри младшего, как впрочем и старшего, произошёл взрыв эмоций и чувств. Только, в отличие от последнего, который осознал свою сильнейшую слабость, разгромил вдребезги остатки совести и здравого смысла и предался эйфории, Изуна был очень расстроен и зол, не понимал ни Мадару, ни себя. А его самая испорченная частичка нашёптывала на втором плане: «Вот оно. Можно врать себе хоть целую вечность, но добивался он не просто эмоций у брата, а довольно-таки конкретных эмоций — именно вот этих, что тот испытывал сейчас». Похоже, охотник стал жертвой. Хотя в случае с Мадарой это предсказуемо.       Ситуация была бешено смущающей и нереалистичной. Как гендзюцу, из которого не получается выбраться. И чтобы не признаваться себе, что желает именно ТАКИХ отношений с братом, он ухватился за эту злость:       — МАДАРА! КАКОГО ТЫ ТВОРИШЬ?! ТЫ ВООБЩЕ В СВОЁМ УМЕ?! О ЧЕМ ТЫ ТОЛЬКО ДУМАЕШЬ?! — прокричал парень и резко повернулся лицом к старшему Учихе, при этом зацепив брата локтем. Специально, конечно. Желая выбраться из ловушки, оказался в ещё более невыгодном положении. Теперь он лежал на спине, а старший брат нависал над ним.       — А ты? О чём думаешь ты, а?       «Чёрт, а он ведь прав, всегда прав. Сволочь!»       И самое ужасающее — взгляд Мадары. В его глазах плясали черти. Этот взгляд такой пронзительный, острый, с нотками сумасшествия. Мадара смотрит так, когда дерётся. Его взгляд в полной мере отображал внутреннее состояние и в сочетании с хищной ухмылкой не предвещал ничего хорошего. А Изуна в свою очередь сверлил его своим колючим, злобным и очень уверенным взглядом. Несколько секунд они играли в гляделки, а после Изуна хмыкнул и как-то загадочно улыбнулся. На мгновение отвел взгляд в сторону, а когда снова встретился глазами с братом, тот уже смотрел спокойно, хотя нет, не спокойно — озорно и хитро, как чертёнок, но всё ещё уверенно.       — Похоже не только у меня «всё в порядке»? А, брат? — и улыбнулся, да ещё так нагло, что сам от себя не ожидал.       Ответ от «братишки» последовал мгновенно. Для младшего наследника клана Учиха прямо неожиданность за неожиданностью. Не успел он толком осознать, что взболтнул, как Мадара уже сминает его губы властным поцелуем. Вот это уж точно сюрприз! Не думал Изуна, что вызовет ТАКУЮ реакцию своими словами. По правде говоря, сам не знал, на что рассчитывал. На что-то сумасшедшее, но не это точно. Не потому что сомневался в брате — просто до этого как-то не додумался. А чего ему ещё было ожидать? Истинный Мадара — сразу в бой!       Сначала возникла мысль о сопротивлении, но всё-таки пришлось признать, что давно хотелось отдаться в руки судьбы, а точнее — руки Мадары. Тем более сопротивление ему — вообще занятие бессмысленное, а ещё в такой момент…       Тяжёлое тело придавило к кровати, полностью лишая возможности двигаться, заставляя кровь в венах бушевать, а пульс греметь в висках. Учиха целовал уверенно и с нажимом, кусая губы младшего. Но тот все ещё сжимал их. Увидев замешательство братишки Мадара решил сменить тактику. Он на секунду отстранился и всмотрелся в лицо парня — раскрасневшаяся моська была очаровательная и будоражила его сознание. Они оба тяжело дышали и выглядели немного… взволнованными, если можно выразить этим словом искреннее охуевание от того, что происходит, и животный интерес к тому, что случится.       Старший Учиха снова наклонился к Изуне, но в последний момент остановился. Он взял его запястья и завёл руки ему над головой. А тот лежал не сопротивляясь и дерзко улыбаясь, любовался лицом старшего. Наконец-то он добился чего так хотел — эмоции на лице у Мадары. А главное - эти эмоции вызывал он, Изуна, и никто другой. Правда немного не так, как он то предполагал… В его голове даже промелькнула мысль, что он готов и не на такое — лишь бы довести Мадару до этого состояния. Ну что же, у него будет возможность проверить свою решимость.       Тем временем виновник торжества, удовлетворённый поведением младшего, отпустил запястья, но тот даже не двинулся. Мужчина еле заметно улыбнулся. А Изуна полностью противоречил себе, учитывая его поведение пару минут назад. Они как бы играли в игру, не совсем понимая её правила и цель, но она их непременно забавляла.       После Мадара снова прикоснулся к губам юноши, но уже более сдержанно, чтобы снова не загнать того в ступор. Он провел языком по пересохшим губам парня и прикусил нижнюю, из-за чего тот неосознанно приоткрыл губы. Только вот насчет «неосознанно» Мадара просчитался: стоило ему немного пробраться в рот младшего, как этот наглец обхватил его язык губами и начал посасывать. А руки, удобно расположившиеся над головой их владельца, опустились на затылок и шею старшего Учихи. Зарывшись в на удивления мягкие волосы, пропуская шелковистые пряди меж длинных пальцев Изуна улыбнулся сквозь поцелуй и пропустил язык Мадары дальше. И тот, не теряя времени, начал изучать рот младшего. Когда их языки соприкоснулись, по телам обоих прошёлся электрический ток. Изуна опять сильно покраснел, потому что на миг вся эта ситуация ясно предстала перед ним: они мужчины, мало того — БРАТЬЯ, лежат тут обнимаются и целуются взасос. Лучше и не придумаешь. Но адекватное восприятие мира растворилось в потоке похоти, страсти и желания…       Думать становилось затруднительно, а воздух набирал вязкость и тягучесть. В конечном итоге они разорвали поцелуй с громким чмоком и резко — так, что между ними образовалась ниточка слюны, символизирующая связь, которую они не хотели разрывать.       Учихи смотрели друг на друга откровенно и пошло. Их дыхание окончательно сбилось, а напряжение, висящие в воздухе, раскалило его не хуже, чем само пламя аматерасу. Было невыносимо жарко, но это еще не предел…       Под таким давлением то, что осталось от адекватности, разбилось вдребезги, и каждый из осколков впивался в нервные окончания, делая их еще более чувствительными и требовательными к ласкам. Страсть с каждым поцелуем пронизывала их возбужденные тела, разливалась мелкими иголочками от паха и до кончиков впившихся друг в друга пальцев, пульсировала в висках, побуждала к действию… Поцелуи приправлялись укусами, становились глубже, настойчивее, жаднее и все слаще. Но даже теперь они не могли унять силу желания и притупить кричащие во все горло инстинкты. Тело жаждет продолжения.       Мадара в очередной раз поцеловал брата, еще раз чмокнул его в нижнюю губу и начал опускаться ниже. Сначала бегло поцеловав в подбородок, двинулся к шее, чередуя сладкие касания языка и острых зубов.       Глава клана Учих ощущал, как вся его любовь к брату переливается в жгучую похоть с оттенками жадной ревности и собственничества. Ему прям хотелось откусить кусочек. В этот момент его зубы сомкнулись по-настоящему сильно. От неожиданности Изуна вскрикнул, но сразу же обрел контроль над собой, насколько, конечно, позволяла ситуация, чтобы тут же его потерять, но уже в ином смысле. Маленькая ранка, образовавшаяся на месте укуса, запеклась. В обычной жизни неприятное ощущение сейчас приняло новый окрас. В этот миг их с братом связь выглядела еще более интимно. Такой знакомый металлический привкус крови оказался безумно пьянящим и для Мадары, порождая в нем первобытную похоть. Наградив Изуну кроваво-красным ожерельем страстных поцелуев он не отказал себе в удовольствии довести брата до нервного срыва, в хорошем значении этого слова.       Ласки Учихи не назовешь нежными, но это и не нужно. Ведь именно такие, резкие и страстные, они переполняли каждую клеточку парня наслаждением, вызывали тяжёлые вздохи и пламенный шёпот, а иногда слух услаждали даже слабые стоны. Младший Учиха безнадежно тонул в пучине удовольствия, вредно тягая брата за волосы в моменты, когда эмоции зашкаливали и вырывались напоказ. Островки боли в океане сладострастия, вызванные этим действием, немного отрезвляли Мадару и давали ему задор продолжать свою пытку.       — Да-а-а… ах… дей… ствуй уже… прошу, — эти слова были самыми сложными в жизни Изуны, если вы понимаете, о чем я, причем парень упорно действовал по принципу «сначала говори — потом думай». Как же удивилась его фирменная учиховская гордость, услышав то, что он умудрился произнести. На миг волна смущения и злости прокатилась по пошатнувшемуся рассудку, но разбилась о дальнейшие действия Мадары.       Он, в свою очередь, получил «дозу», услышав ТАКОЕ, но выполнять просьбу брата не спешил — только захватил в рот сосок юноши, вызывая у него очередной сдавленный стон. Старшему Учихе очень понравился голос брата в этом амплуа (мурашки, бегающее по спине Учихи захлопали в ладоши), и он решил добыть ноту повыше. Комбинировал мелкие обжигающие поцелуи и посасывал сладкую кожу любовничка, упиваясь каждым миллиметром идеального и давно желанного тела. А это самое тело пылало, изгибалось и дрожало в сладких муках ожидания…       Изуна почувствовал вкус крови. Он так отчаянно пытался не стонать (и так ощущал себя девчонкой, извивающейся в горячих объятьях Мадары), что искусал все губы и вырвал добротный пучок волос брата. В его теле и душе свирепствовал жгучий огонь разврата, что объял все его органы, заполняя последние кусочки сознания. В этот момент главный спец по пламени преодолел преграды в виде кубиков пресса младшего, оставил на них крупинки страсти и наконец добрался до самого стержня похоти Изуны. Стоило ему коснуться своим языком истекающей желаниям головки, как два полудиких взгляда встретились — между ними вспыхнула молния! Она пронзила тела и души, всё сжигая без остатка, всё сжигая изнутри. За мутной дымкой возбуждения и дивной палитрой эмоций они видели бездну, в которую падают на огромной скорости, но падают вместе, сплетённые уже далеко не братской любовью и сладострастными оковами греха. Это стало точкой невозврата, концом всех принципов и моральных установок. За ней только первородные инстинкты и безликое всепоглощающее удовольствие. Внутри двух людей пали все защитные муры, поверженные внутренние демоны вырвались на волю, чтобы насытиться сполна запретным плодом.       Мадара схватил Изуну и подмял под себя, впился мощным поцелуем, больше кусая, нежели целуя, будто пытался выпить с его губ всю сладость. Их языки сплелись в бурном поединке, не желая подчиняться друг другу. Парень ещё сильнее вцепился в волосы цвета вороньего крыла, обвил талию брата ногами и призывно качнул бедрами. Это было не обязательно — Мадара и так был чертовски возбужден и давно готов действовать. Любовь и, конечно, ее величество похоть сплелись в клубок желания пульсирующий в паху. Разорвав поцелуй, он провел пальцами по губам братишки. Тот сразу сориентировался — начал их облизывать и посасывать, дерзко ухмыляясь. Сложно оторвать взгляд от столь притягательно порочного зрелища.       Правда, Изу чуток растерял свою уверенность, когда один из этих пальцев оказался в нём. Оказался, да ещё и согнулся так, что он поспешил повторить этот изгиб всем своим телом. К одному присоединился другой, и они то двигались туда-сюда, то раздвигались в стороны, надавливая на чувствительные стеночки кишечника. Юный Учиха во время этих махинаций метался между злом и добром, а точнее, между желанием продолжить или сбежать далеко и надолго. Последние действия старшего брата жутко быстро его отрезвили, многозначительно намекая на то, что ожидает впереди. При мысли об этом его и так уже раненая гордость отчаянно билась головой об стенку, только чтобы избежать свидетельствования сего акта, а инстинкт самосохранения сверкал пятками, тем самым указывая своему владельцу, что нужно делать. Бежать конечно же было глубоко поздно — тем более проклятый Дара опять его поцеловал. Это компенсировало сполна все необычные, даже неприятные ощущения, и позволило забыться на миг, пока глаза младшего Учихи не полезли на лоб, а ночную тишину не разорвал хриплый крик, вызванный еще одним пальцем двигающимся внутри тела.        Два… три… последняя заначка уравновешенности кончилась и чаша терпения гения шарингана переполнилась. Звук, что вырвался из зацелованных губ, был исключительно великолепеным и будоражащим. Предельное возбуждение требовало выхода и требовало его немедленно, иначе оно просто взорвется внутри и разорвет своего хозяина на миллионы похотливых кусочков. Не найдя лучшей смазки, чем собственная слюна, он плюнул себе на руку и хорошенько растёр её по горячей коже входа.Он уже чувствовал пульсирующие мышцы, ощущал жар. Мадара кинул жадный взгляд на лицо юноши и огромные ошеломленные глаза заставили его застыть. Тело пробила мелкая дрожь, и теперь его взгляд стал практически вопросительным. Парень под ним тяжело и медленно дышал. Потом прикрыл глаза на секунду, скривил губы в попытке улыбнуться.       -На приглашение… не-е на-дей… ся. Пха-а-а, — и лицо юноши украсила уже настоящая, искренняя и немного безумная улыбка. Она стала зажженной спичкой, падающей в уже давно приготовленный костер из сухих ветвей и разжигающий его в адское пламя, что будет гореть между ними, как минимум сегодняшнюю ночь.       Мадара вошёл резко и немного грубовато, что оправдывается долгим ожиданием и бешеным желанием. Волна чистого удовольствия накрыла его, проталкивая по телу всплески эйфории. Своим стремлением к развитию процесса он вырвал крик у объекта страсти. У Изуны в уголках глаз выступили слёзы, которые блестящими чистыми ручейками стекали по разгоряченным щёкам. Мужчина накрыл его рот своей ладонью, дабы заглушить крик и дальнейшие стоны. Хоть они и дарили ему трепетные ощущения внизу живота, но лишних свидетелей будить не стоило. Юноша выглядел сейчас таким милым и беззащитным, что Мадара неестественно нежно слизал его слёзы и чмокнул в нос, тем самым отвлекая от неприятных ощущений, вызванных рваными движениями внутри. Такие действия старшего брата и правда на несколько толчков заняли сознание Изуны — нужно время для переваривания такого, даже в свете последних событий. Но даже если юноша умудрился задуматься, это были его последние мысли на сегодня.       Осталось только найти правильный угол и… Да… По изменениям на лице и восклицанию удивления, спровоцированному, наверное, самым извращенным видом удовольствия брата, Мадара понял, что находится на правильном пути. Теперь Учиха начал двигаться намного быстрее, вызывая в теле брата и своём тоже волны экстаза. Они накрывали их с головой, повышая адреналин в их крови, сплетая их в необузданном водовороте похоти и разврата. Темп рос, воздуха в комнате становилось всё меньше, и в ней раздавались неприличные чавкающие звуки, а всё вокруг и они сами пропитались запахом секса. С каждой секундой напряжение перескакивало очередной рубеж. Мадара со всей своей страстью и энтузиазмом входил в уже податливое тело под ним. Изуна изгибался под телом брата, и, забыв о боли, старался принять его как можно глубже и заставить как можно чаще задевать заветную точку. Он стонал во весь голос, не слыша себя в общей симфонии их наслаждения.       Завтра Дара пожалеет, что пытался приглушить младшего, когда увидит свою искусанную до синяков руку, но сейчас такая мелочь не имеет права быть замеченной. Сейчас есть только они, их чувства и их удовольствие.       Старший Учиха почувствовал, что конец близок, поэтому закинул ноги парня себе на плечи и впился зубами в ключицу младшего, добавив этим острых ощущений. Темп вырос до максимума, а каждый толчок растворялся в пучине чувств, становясь с каждым разом сильнее, резче, приятнее, развратнее, влажнее, быстрее… В конце концов всё сплелось в один поток невероятно острых и бушующих ощущений.       Все сжалось, завибрировало и вспыхнуло взрывом сверхновой. Их тела как будто разделили на атомы, а потом снова собрали, но духи успели прогуляться по самым вершинам удовольствия и стать единым целым, абсолютно неразлучным и чудесным. Как будто в каждой клеточке взорвался фейерверк — каждый другим цветом, — вместе составляя красивую и гармоничною картину неземных ощущений. Внешний мир исчез, исчезло всё вокруг, кроме раскалённого угля тела, лежащего рядом. Благословлённая пустота заполонила рассудки любовников. Думать о чём-то было просто невозможно и совершенно бессмысленно. Осталось только закрыть глаза и провалиться в пустоту.