Мой бедный художник...

«Отвратительно!» — карандаш с негромким стуком врезался в стену. — «Ужасно! Как их кто-то вообще заказывает?!» Очередной скомканный листок полетел в мусорную корзину в углу комнаты. Молодой художник подошел к окну, доставая тонкую сигарету и спички. Он облокотился руками об подоконник, глубоко вздохнул и закурил. Темно-каштановые кудри с проседью на висках трепетали от слабого весеннего ветерка, глаза с красной радужкой поблескивали от стоявших там слез. Вот же несколько часов он бьется над этим заказом, но никакого прогресса, ни одной дельной идеи! Шрам прикрыл глаза и оттуда покатились слезы, сверкающие в свете солнца, и затянулся. Вдруг позади него заскрипела дверь и из-за нее показалась голова его друга, с которым они делили квартиру. «Шрам? Можно к тебе?» — робко спросил парень. «А? Джеймс? Да, проходи…» — сказал Шрам, не оборачиваясь, и выпустил дым. Джеймс вошел в комнату, пропитанную запахом табачного дыма, кофе и растворителя. Он неуверенно подошел к парню, все еще стоящему у окна, и заглянул в его глаза. «У т-тебя все в порядке? Как заказы?» — спросил Джеймс. «Я? Ну так… Все хорошо. Хорошо…» — Шрам заскрипел зубами. — «Ты что-то хотел?» «Да ничего, зашел проведать тебя… Ну раз у тебя все нормально, то я пойду?» Шрам сжал кулаки, отчего сигарета, о которой он напрочь забыл, сломалась и оставила очередной ожог на его руке, но он даже не обратил на это внимание. «Да… иди…» — сказал Седоволосый. Послышались удаляющиеся негромкие шаги. Шрам зажмурился. — «Нет, Джеймс! Не уходи… Останься здесь, прошу…» Парень обернулся на художника и вернулся. Тот тем временем продолжил: «Знаешь, на самом деле… у меня не так уж все и хорошо…» — он снова сжал кулаки, да так, что побелели костяшки. Вдруг Шрам резко развернулся к стене, слева от себя и ударил по ней кулаком. — «Не так уж и хорошо! Да все блядь просто замечательно! Лучше не придумаешь! Сам себе завидую, как у меня все классно!» — кричал он, не обращая внимания на испуганного Джеймса, не решающегося сдвинуться с места. Рука Шрама сползла по шершавой стене, обдирая кожу на костяшках. Вдруг он сам повернулся к стене спиной и сполз по ней вниз, закрыв лицо руками. Джей робко подошел к нему и присел рядом. Обладатель красных глаз издавал тихие всхлипы и трясся всем телом. Джеймс приблизился к Шраму вплотную и приобнял его. Тот убрал руки от лица и удивленно, заплаканными глазами, с фиалковыми кругами под ними уставился на него. «Когда ты так близко я могу разлядеть твое лицо наконец.» — Джеймс глупо улыбнулся. Шрам слабо улыбнулся в ответ сквозь слезы. «Расскажи мне…» — продолжил парень, прикрывая васильковые глаза, готовясь слушать. Рассказ Шрама однако выдался довольно однообразным. «Ну… эмм… я…» — неуверенно начал он. — «Я бездарность, ненавижу свою работу, я не понимаю почему люди заказывают у меня работы…» — перечислял он, находя все больше и больше причин своих слез и нервозности. «Так, стоп.» — остановил его Джеймс. — «Ты вообще видел свои работы? Ты знаешь насколько они прекрасны?» — спросил он, краснея. «Н-насколько?» — спросил художник. «Они почти так же прекрасны как ты…» — парень покраснел. Шрам не мог сказать ни слова, а лишь неподвижно сидел и смотрел в глаза смущенному Джеймсу. «Т-ты и правда так думаешь?» — спросил он наконец. «Ну… ну конечно…» — немного растерянно сказал Джеймс. Пока Шрам сидел в растерянности, Джеймс быстро сходил за бинтом и аккуратно перевязал художнику руку и снова сел рядом приобнял его. Шрам положил голову ему на колени. «Бедный, мой бедный художник…» — повторял Джеймс, поглаживая седые кудри Шрама.