Пленённый ветер

Тёмная камера. Здесь пахнет сыростью, и пленённый ветер отчаянно наталкивается на стены в поисках выхода: ему нужна свобода, ему нужен мир с его бескрайними просторами. Он с рождения вольный, привыкший не задерживаться на одном и том же месте и искать новые места, а сюда он попал чисто случайно, по любопытству, не думая, что окажется в заточении на долгое время, как бы не навсегда. И вот он выл от досады и бился безумно в стены, как когда-то это делал он — человек, отчаявшийся выбраться из тюрьмы. Узкий коридор да камера — друг от друга их отделяла прочная металлическая решётка. И в отличие от узника, решётка ветру не помеха, но дальше — толстая дверь, об которую он вновь и вновь бился, чтобы вернуться к нему и пожаловаться на нелёгкую судьбу пронзительным, но тихим воем. Так же и ему хотелось завыть, но мысль, что он из знатного рода, отметала это желание к чертям, как и другие виды унижения. Он не сломается и выйдет отсюда. Не важно как, но он знал точно, что скоро настанет этот момент, и тогда старший братец Курето поплатится за свою ошибку. Интересно, жив ли он до сих пор? Нет, не так. Пощадил ли своего надменного сына отец? И всё-таки что-то не так, и он чувствовал в глубине души горечь утраты. Возможно, отец проиграл в битве, но ему не хотелось в это верить, потому щемящее чувство он старался объяснить смертью кровного брата. Как никак, но Курето тоже является частью его души и сердца. Просверливая взглядом серый потолок, Сейширо ухмыляется своим внезапно возникшим мыслям. Четыре унылые стены да полное одиночество, изредка нарушаемое смотрителем, подталкивают к несвойственным ему размышлениям. С одной стороны, он благодарен братцу, но с другой — ему хочется за всё поквитаться. Только разве мог он, учитывая его силу, победить в битве, даже в нечестной? В этом он сомневается, от того боится власти старшего Хиираги. Сейширо бросает ничего не выражающий взгляд в сторону источника шума: обострившийся слух оповестил о очередном внеплановом визите. Либо это был кто-то из преданных псов Курето, либо посланный от отца. С надеждой в глазах он встаёт и отлипает от стены, примыкая к холодной решётке. Ни одна из его версий не оправдалась: в коридоре возникла представительница знатного рода Сиджин Юми. И Сейширо разочаровано вздыхает, мастерски смешивая нотки презрения и раздражительности, после чего возвращается к стене, прислоняется к ней спиной и стоит с лицом, не скрывающим отвращения к слуге. Она для него — никто. Привязалась с детства и ходит, как хвостик, за ним повсюду. Но на то она и слуга, чтобы постоянно быть рядом с хозяином. Вот только её забота вовсе не нужна ему, как и она сама. А рядом держит лишь для того, чтобы пользоваться ею с выгодой для себя. Наивная и влюблённая дура, каких у него сотни. Что Юми влюблена в него, он понял ещё тогда, когда стукнуло ему пятнадцать. Уж слишком очевидна её забота, её румяные от близости щёчки, её стремление быть всегда и везде рядом и чересчур детский блестящий взгляд некогда равнодушных голубых глаз — всё, всё в ней говорит о любви к нему. Только от Юми ему ничего, кроме секса, не нужно, а та, кажется, не против того, чтобы ею пользовались. Может, она преданно ждёт момента, когда вспыхнут чувства и у него? Ну, нет. Исключено. Никогда, слышишь, никогда. — Сейширо-сама, — с тихим шелестом подходит она и по-щенячьи преданно смотрит ему в глаза, только в ответ Сейширо надменно фыркает и смыкает веки, но, несмотря на это, Юми продолжает, — У меня плохие новости для Вас. Её голос звучит печально, будто она потеряла очень-очень дорогого сердцу человека, и он понимает это только сейчас, когда девушка виновато утыкается взглядом в пол. Неужели предчувствие не солгало? Неужели отец правда проиграл и теперь старший брат занял его место? Ему нужны были подробности, и за ними Сейширо обращается к Юми; нетерпеливо сжав решётку и гневно сверкнув глазами, он рявкает: — Мой отец мёртв?! Не молчи! Юми делает пару шагов назад, словно Сейширо заражён чумой, и трясущимся от страха голосом шепчет бескровными губами одно единственное слово «да», от которого мир внутри Сейширо с оглушительным дребезгом раскалывается на мелкие части. То, что он боялся услышать, свершилось. Горькая правда режет его душу. Он больше никогда не увидит своего отца. И дело не в любви к нему, так как отцовской, как и материнской, любовью не был окружён ни один из Хиираги. Дело в власти, которую получил Курето. Сейширо должен будет подчиняться тому, кого ненавидит и завидует всю жизнь. Сжимая от ярости прутья, брюнет обессиленно падает на колени, и Юми думает, нет, надеется, что утрата отца принесла ему столь сильную боль. Однако через некоторое мгновение Сейширо приходит в себя, но Юми ощущает изменения, словно это уже не тот человек, что был ранее. И эта чуждость пугает. — Во всяком случае, я найду способ выбраться отсюда, а потом и подумаю, как избавиться от Курето, — уже холодно молвит член семьи Хиираги прежде, чем бросить острый взгляд в сторону девушки: — Чего стоишь? Я узнал, что нужно. Проваливай. Ничего другого, кроме как уйти ей и не оставалось, но напоследок Юми кидает взгляд, в котором заключена её любовь вперемешку с ненавистью. Каждый раз она задаётся вопросом, почему сердце выбрало именно его, некомпетентного труса и слабака, который только и умеет, что другими прикрываться и унижать тех, кто слабее. И каждый раз не находит ответа, потому что сердце — это сердце, а любовь такая непредсказуемая штука, что сам не осознаешь, что влюбился в отъявленного мерзавца, пока страх притяжения не дойдёт до сознания. Но это всегда бывает слишком поздно, как в случае с ней. Если бы только, думала она, можно было повернуть время вспять, то я предпочла бы смерть, а не Сейширо-сама. Покинув узкий коридор клеток, она скатывается по двери и печально прислоняет ладонь к её холодной поверхности. Такая же холодная и любовь Сейширо, а точнее её нет вовсе — только бесчувственный секс, которым наслаждается он, но не она. У Сейширо много поклонниц, но Юми является его фавориткой, потому что она всегда рядом, потому что она из знатного рода, потому что она его слуга, кукла, марионетка, которой он только и пользуется. И теперь же, когда Сейширо попал в заточение, никто не хочет о нём вспоминать, кроме неё. Вот такая вот хрупкая слава и популярность. — Мой господин, — из грустных голубых глаз скатывается слеза, — Я замучаю Вас одиночеством, чтобы Вы наконец поняли, что Ваше существование без меня невозможно, — и на лице возникает лёгкая печальная улыбка. Как бы сильно ей не было больно, как бы сильно ей не хотелось прийти и посмотреть в его карие глаза, Юми откинет свои чувства и станет такой же холодной, как он, только для того, чтобы Сейширо понял её значимость в его жизни. Только вот… Не сделает ли она своим «уроком» только хуже? Пожав плечами, Юми поднимается с грязного пола и, отряхнувшись, принимает гордый вид, свойственный знатным родам. И чем дальше она уходила, тем сильнее хотелось вернуться обратно, но она дала себе клятву и во что бы то ни стало не нарушит её. Она замучает его одиночеством.