Я всегда испытываю счастье Там, где я могу быть настоящим, Где в толпе возможно затеряться, И не нужно кем-то притворяться. Пусть судьба ведет меня кругами, Треснул пополам философский камень, Но отчаянно к огню стремится Хрупкий мотылек-самоубийца. Би-2 «Философский камень»
«Сапсан», как обычно, пришел по расписанию, и без четверти полночь Кира уже стояла у здания Московского вокзала, с удовольствием прикуривая первую после четырехчасового воздержания сигарету, и вместе с дымом вдыхая свежий воздух северной столицы. За время ее отсутствия жара спала, уступая место более привычной комфортно-пасмурной погоде. Балтийский ветер нагнал туч, превратив белую ночь в серую, и теперь рваными короткими порывами ударял в лицо, раз за разом гася огонь зажигалки, но в этот вечер девушке даже это было приятно. - Здесь даже дышится легче, - вполголоса проговорила она стоящей чуть позади нее Олечке, удовлетворенно вздыхая и оглядывая оживленную даже в этот поздний час площадь Восстания. - Вы каждый раз так говорите, когда мы возвращаемся домой, - с улыбкой ответила Оля, не отрывая взгляд от телефона, - За мной Андрюша приехал. Вас подвезти? Громова терпеть не могла Олиного жениха Андрея, которого считала неудачником с раздутым самомнением и отвратительно-провинциальным чувством юмора. Как и ко всем приезжим, она относилась к нему с пренебрежением и подозрением, считая, что самой большой удачей в жизни парня, приехавшего ни с чем из Северодвинска, не блещущего интеллектом или особыми способностями, было зацепиться за такую наивную дурочку, как Оля. Помощница же, к великому раздражению и недоумению Киры, души не чаяла в своем Андрюше, в голос смеялась над его недалекими шутками, преданно смотрела в глаза и трепетно ожидала заветного колечка на пальчик. Почему ее не смущало то, что ей приходится в одиночку тащить на себе ипотеку и делить с потенциальным женихом одну на двоих машину, Громова понять не могла. - Нет, вы, наверное, соскучились, не хочу мешать, - деликатно ответила Кира, не желая, разбивать это светлое впечатление от возвращения в свой город беседой с человеком, который половину слов произносит неправильно, - Я на «Убере» доеду. Распрощавшись с помощницей и игнорируя налетевших привокзальных таксистов, охотившихся на плохо ориентирующихся в местных ценах гостей города, девушка направилась к пешеходному переходу, на ходу вызывая машину через приложение. Для извозчиков, как и для всей сферы услуг города, сейчас наступила горячая пора. Чемпионат мира давал фантастические возможности, и только ленивый не пытался заработать на нем свою копеечку. На этом карнавале финансового изобилия, Кира не была исключением, ловя каждую возможность ухватить свои комиссионные, но оправдывала себя тем, что обводить вокруг пальца многомиллионные корпорации или само государство не так преступно, как обманывать простых людей. Ей было стыдно за свой город и искренне жаль нерадивых иностранных туристов, которые с благодарной улыбкой выкладывали за ночь в отеле, прогулку на катере или даже фотографию с ряженным в костюм Петра Первого суммы в несколько раз больше, чем это стоило бы для россиян. Проходя мимо припаркованного в неположенном месте «Рено», Громова краем уха услышала, как предприимчивый таксист кавказской наружности, расслабленно крутя на пальце ключи и гостеприимно улыбаясь трем растерянным молодым арабам, на ужасном английском с азербайджанским акцентом убеждает их, что поездка от вокзала до станции метро «Ладожская» стоит три тысячи рублей. Парни переглядывались и пожимали плечами, скромно пытаясь торговаться, но водитель с такой непрошибаемой искренностью уверял их, что дешевле они ничего не найдут, что ребята уже нехотя начали протискиваться на заднее сиденье автомобиля. «Вот, говнюк», - подумала Кира, сверля злобным взглядом таксиста и следуя дальше своим маршрутом, но, уже дойдя почти до перекрестка, вдруг остановилась, - «Хотя, собственно, какого хрена?» Кира Громова была не из тех людей, кто бросается на помощь ближнему при малейшей возможности, переводит бабушек через дорогу, или подбирает на улице бездомных котят. Ей вообще мало до чего и до кого было дело, кроме себя самой, впрочем, как и большинству в ее окружении. Максимум на что она была способна, это внутреннее негодование и резкие высказывания в кругу друзей или коллег. Но сейчас, то ли на волне эмоций от возвращения домой, то ли под влиянием собственноручно сфабрикованной патриотической пиар-кампании, обостренное чувство справедливости внезапно взыграло с такой силой, что девушка не выдержала. - Любезный, - надменно проговорила она, возвращаясь к «Рено» и обращаясь к кавказцу, - А у вас не слипнется за три тысячи до Ладожской ехать? - Иди, красавица, куда шла, - деловито проговорил мужчина, не обращая внимания на грубость и продолжая запихивать чемоданы арабов в багажник, - Не мешай работать соотечественникам. - Давай хотя бы за тысячу, - примирительным тоном предложила Кира компромиссный вариант, укладывающийся в ее голове в рамки приличия. - Они согласились, тебе-то какое дело? – разволновался за свой гонорар таксист. - Ну, как хочешь, - ехидно ухмыльнулась девушка и, резко открыв пассажирскую дверь, бодро кинула сидевшим рядком на заднем сиденье арабам по-английски, - Привет, ребята! Хотите за триста доехать? Парни заулыбались при виде симпатичной девушки, радостно загалдели и закивали, выбираясь из тесного салона «Рено». Сопровождаемая отборным матом некогда приветливого таксиста, Кира отвела арабов к уже ожидавшей ее машине и, переназначив место прибытия, отдала свою поездку. - Триста шестьдесят пять рублей, - довольно улыбаясь, проговорила она норовившим на радостях обнять и расцеловать ее молодым людям, - Добро пожаловать в Санкт-Петербург!***
Кира зашла в пустую квартиру и, скинув туфли, босиком прошла на кухню. Здесь все было так, как она оставила в день отъезда – на столе стоял недопитый бокал вина и грязная чашка из-под кофе, на стуле висела блузка, которую она погладила, чтобы взять с собой, но передумала в последний момент. Девушка достала из холодильника терпеливо дожидавшуюся ее бутылку «Совиньона» и чистый бокал, и улыбнулась сама себе. - С возвращением, Кира Юрьевна, - касаясь наполненным бокалом бутылки, вслух сказала она. Ничто не могло сравниться с этим радостным и одновременно расслабляющим чувством возвращения домой. Громова так привыкла к этому съемному жилью, что порой забывала, что на самом деле, это не ее дом. Нигде она не чувствовала себя так комфортно и спокойно, как в этой многоэтажке в спальном районе, нигде не могла полностью расслабиться и настолько быть самой собой, как здесь. Она любила свое временное пристанище и свое одиночество, в отличие от большинства людей, видя в нем не повод для уныния, а некую форму свободы. Ей не нужна была компания, она могла подолгу находиться одна, не скучая и не испытывая потребности в общении, которое все равно так или иначе настигало ее в современном перенасыщенном коммуникациями мире. Кира окунулась в рабочие дни, наслаждаясь возможностью, наконец, уделить время проектам не связанным с чемпионатом мира. Как она ни старалась все успевать, но непосильный объем работ, который взвалил на нее и ее команду шеф, не мог не отразиться на результате. За время командировки многие кампании затормозились, лишившись ее бдительного контроля, и клиенты уже начали выражать недовольство. Этого никак нельзя было допустить, поэтому первые дни после возвращения Кира целиком посвятила встречам по действующим договорам. Она вошла в привычный для себя ритм, начиная утро с ежедневной летучки у Златопольского, отчитываясь о результатах работы отдела перед шефом и получая ворох критики и новых задач, проводя весь день на оперативных совещаниях и переговорах с клиентами, а по вечерам занимаясь делами сборной и «Зенита». Все произошедшее в Москве теперь казалось каким-то далеким и нереальным, не стоящим особых размышлений и волнений. Было немного стыдно перед Денисом за свое некрасивое поведение и за то, что по устоявшейся привычке, подумала о нем хуже, чем он есть. В любом случае, рассуждала Кира, человек не может быть таким бескорыстным ангелом, каким сейчас виделся ей Черышев, в каждом есть своя червоточина, и девушка просто немного опередила события, осадив его заранее. Ситуация явно не стоила того, чтобы пытаться как-то реабилитироваться перед ним, и Громова просто удовлетворилась мыслью, что все, что ни делается – к лучшему. Он тоже не искал с ней общения и ни разу не звонил после ее отъезда из столицы, а значит, понял, что ловить тут нечего и она все сделала правильно. Артём тоже не звонил и не писал, что было более необычным и вызывало тревожное покалывание внутри. Футболист имел неприятную привычку каждый день спамить ее фотографиями с тренировок, детскими снимками, приколами и роликами из интернета, чем вызывал бурю ее возмущения и раздражения. Сейчас же долгожданная тишина в эфире вовсе не радовала ее. Он наказывал ее своим молчанием, давая понять, что недоволен ее поведением. Кира прекрасно знала, что Дзюба не способен на долгие обиды и расчетливые многоходовки, действуя исключительно по актуальной эмоции, а значит, совсем скоро он просто забудет об этом и сменит гнев на милость. К тому же повод был на редкость пустяковым. Завтра сборная должна прибыть в Петербург и начать подготовку к матчу с Египтом. Они в любом случае увидятся, и при личной встрече она уж как-нибудь сумеет сгладить этот нелепый конфликт. Так было уже не раз, и волноваться было не о чем. Но молчавший телефон почему-то все равно нагонял тоску. В отличие от большинства своих коллег, Громова любила работать дома. Ее вечера все равно были свободны, а тишина и бокал белого сухого превращали любую самую сложную задачу в увлекательное занятие. Разложив на столе распечатанный на листе формата А3 план-график пиар-мероприятий сборной, Кира вносила новые данные, сверяясь с записями в ежедневнике и полученным ранее расписанием тренировок команды, которое нужно было еще актуализировать у тренеров сборной. В вопросах планирования девушка была довольно консервативна, предпочитая бумагу и ручку, над чем постоянно потешался Вадим, который, казалось, уже перевел все сферы своей жизни, включая личную, на виртуальные носители. Кире же была из тех, кто до сих пор читал бумажные книги, делал записи в ежедневнике и оставлял записки на стикерах на столах коллег. Склонившись над большой, испещренной мелким печатным шрифтом таблицей, аккуратно подготовленной Олечкой и включающей, как общие мероприятия для сборной, так и индивидуальные для игроков, Кира из вредности добавила фамилию Дзюбы в интервью в утреннем шоу на «Пятом канале» к уже значившемуся там Кузяеву. «Вот так тебе, будешь знать, как на меня дуться», - улыбнулась она, обводя кружком время начала эфира в шесть часов утра. Быстро пробежав глазами остальные изменения, Громова сделала фото результата и отправила Оле вотсапом, чтобы на завтра у нее на столе уже лежала свежая таблица, а в календаре в телефоне отобразились все изменения. - Зачем мне все эти программы? У меня есть Олечка! – любила повторять она Климову в ответ на его бесконечные подколы по поводу ее несовременных методов. Мельком взглянув на будто умерший смартфон, на экране которого болталось только одинокое Олино «Ок», Кира подошла к окну и закурила. Небо совсем затянуло тучами, висящими так низко, что казалось, с верхних этажей можно было бы и дотянуться. Запоздалые вечерние прохожие торопливо спешили домой, боясь быть застигнутыми дождем. Старая иномарка медленно кружила вокруг парковки, пытаясь найти место на вечно забитой стоянке. Все было как всегда, ничего не изменилось за время ее отсутствия, как и она сама. Много раз представляя себе эту картину, девушка настойчиво продолжала надеяться, что когда-нибудь Он снова пройдет по этой улице к ее дому, не поднимая головы на ее окна и на ходу поправляя на плече съезжающий ремень сумки с ноутбуком. Своей забавной, слегка подпрыгивающей, походкой он пересечет газон, отделяющий оживленный проспект от двора, и скроется за поворотом, а она побежит в ванную, проверять макияж и с замиранием сердца ждать звонка в дверь. «Я перестану ждать тебя, а ты придешь совсем внезапно», - промелькнули в голове строки из старой песни Примадонны, моментально наполняя глаза слезами. Возможно, это бы сработало. Но как перестать ждать, она не знала.***
- Кира Юрьевна, у нас маленькая проблемка, - сдавленно пропищала Олечка, встречая начальницу в вестибюле питерской студии «Наше радио» и передавая ей в руки папку с документами. - Решай сама, у меня встреча с Реут, - кинула Громова, на ходу открывая папку и пробегая взглядом актуальный график мероприятий. С этой радиостанцией, и в частности с руководителем отдела рекламы Машей Реут, Киру связывала долгая профессиональная дружба. Она была ценным клиентом, выкупая приличный объем рекламного времени под «Зенит», получая в ответ щедрые комиссионные и высокий процент прайма. Поэтому, когда Мария попросила об участии в дневном шоу двух игроков из сборной, Громова долго не раздумывала. Реут сама выбрала Дзюбу и Лунева, потому что они были зенитовцами и вызывали больший отклик в питерской целевой аудитории. Но после матча с Саудовской Аравией, она изменила свое решение, попросив заменить Лунева на героя первого матча чемпионата – Черышева. Кира не возражала. Громова поручила Оле контролировать интервью, а сама тем временем собиралась обсудить с Машей зенитовский бюджет на будущий сезон, параллельно планируя выбить под этот объем дополнительные скидки для «Максидома». - Ну и что тут не так? – останавливаясь и вглядываясь в документ, раздраженно спросила Кира. - Вот, - тыкая пальцем в строчку с выделенной жирным надписью «Наше радио», опасливо проговорила Оля, - Время неверно рассчитано. Шоу длится один час, начало в два часа, а тренировка в три. Они не успеют. Девушка бросила взгляд на часы – четверть третьего. Ошибка была очевидной - она не учла время на дорогу между студией и базой «Зенита», на которой проходили тренировки сборной, когда планировала это интервью. Досадный, абсолютно дилетантский ляп. Учитывая, что единственным, но неоспоримым условием, которое поставил перед ней Черчесов, была неприкосновенность тренировочного процесса, опоздание футболистов могло вылиться в более чем серьезные для нее последствия, вплоть до отмены суровым тренером большинства запланированных мероприятий. - И что ты на меня так смотришь? – злясь от безысходности и повышая голос, выпалила она, - Типа это я накосячила? Олечка молча опустила глаза, не решаясь подтвердить очевидное и спровоцировать еще больший гнев начальницы. - Ты могла бы и проверить! Зачем я тебя держу вообще? – вспыхнула Кира, сверля взглядом ее лоб, и сунув ей в руки папку, добавила, - Машину подгони к входу, отвезешь их на базу. Я пойду, сверну это шоу и извинюсь перед Машей за то, что моя помощница такая нерадивая! - Кира Юрьевна, я машину на мойку поставила, - не поднимая головы, промямлила Оля, - Тут недалеко, но я думала, мне часа как раз хватит… - Оль, ты нормальная? Какая мойка в рабочее время? – из последних сил стараясь не перейти на крик, воскликнула Громова, и не получив ответа, буркнула, разворачиваясь в сторону лестницы на второй этаж, где располагалась студия прямого эфира, - Бардак какой-то. Торопливо перебирая ногами, обтянутыми узкой черной юбкой и звонко стуча каблуками, Кира на ходу отстучала сообщение с извинениями для Реут, отменяя встречу и суля увеличение бюджета на двадцать процентов за частичный срыв шоу. Дойдя по длинному коридору до студии с горящей красной надписью «Идет запись», она остановилась у панорамного окна, за которым расположились расслабленно улыбающиеся ведущие шоу Алексей Петровский и Таня и нервно поглядывающие на часы футболисты. Сообщив редакторам о непредвиденных изменениях в графике, девушка скорее для проформы, чем по необходимости написала Леше сообщение с очередными извинениями и просьбой отпустить игроков, и тихонько поскребла ногтями по стеклу, хотя он все равно не мог этого услышать. Когда Алексей, уже получив уведомление от редактора, повернул к ней голову, Кира сопроводила свое послание красноречивым постукиванием по часам и просящим выражением лица. Он кивнул, бесстрастно и профессионально завершая беседу с гостями в эфире. - Громова, ты когда планировала интервью, ты думала оно сколько времени займет? Восемь минут? – злобно пыхтел Дзюба, распрощавшись с ведущими и выйдя к ней в коридор. - Может, здравствуй, для начала? – заискивающе промурлыкала Громова, подходя к нему ближе и подставляя щеку для поцелуя. Футболист отрывисто чмокнул ее в висок и, отодвинув от себя, молча двинулся к выходу. - Черри, привет, - улыбнулась Кира, оставшемуся рядом с ней Денису, - Все нормально прошло? - Привет, - с улыбкой отозвался футболист и, скользнув рукой по ее талии, притянул к себе и поцеловал в уголок губ, - Все хорошо, но теперь стало еще лучше. «Мда, ничего он не понял», - отстраняясь и вглядываясь в его светлую улыбку, подумала Кира. - Вы опять миловаться будете или, может, мы уже на тренировку поедем? – нетерпеливо гаркнул Артём, останавливаясь у лестницы и глядя на них исподлобья. - Ай, Тёма, не истери. Я сейчас вас за двадцать минут до базы домчу. Успеете вы на свою тренировку, - догоняя его, раздраженно проговорила девушка. - С Петроградки до Удельной? Ну-ну. Да ты только минут тридцать до моста будешь тащиться в такое время! – возмущенно воскликнул Дзюба, спускаясь по лестнице через две ступеньки. - Спокойно, у меня все продумано, - стараясь не отставать и на ходу доставая из сумочки ключи от машины, ответила Кира, - Мы через Ваську по скоростному диаметру поедем. Сделав знак Олечке, которая все еще болталась в вестибюле, чтобы следовала за ней, Громова в сопровождении футболистов и помощницы вышла на улицу к своему автомобилю, который по счастью удалось припарковать совсем рядом с входом в здание. - Если хоть на одну минуту опоздаем, я скажу Саламычу что это из-за тебя. Вот увидишь. Сама будешь за нас штрафные круги наматывать по полю, - прошипел Артём, забираясь на заднее сиденье вместе с Черышевым, пока Оля по устоявшейся традиции устраивалась на переднем. - Говори, что хочешь, только не нуди, - беззлобно ответила Кира, заводя машину. Прошло уже несколько дней с тех пор, как Громова воссоединилась со своим «БМВ», но все никак не могла нарадоваться своему счастью. Каждый раз, садясь за руль, она любовно оглядывала салон, невольно улыбаясь и наслаждаясь комфортом и продуманности деталей, которых ей так не хватало в «Авео». Установив телефон на панель, она задала маршрут навигатору, затем включила климат-контроль, проверила зеркала, пристегнула ремень и с довольным вздохом провела рукой по торпеде. - Может, мы поедем уже? – проворчал Дзюба, хмуро наблюдавший вместе с остальными за этой неторопливой предполетной подготовкой. - Так, все пристегнулись? – включив поворотник, довольным голосом спросила Кира. - Да! – нестройным хором нетерпеливо ответили пассажиры. - Ну, все, все, едем уже, - захихикала она, встраиваясь в поток. Навигатор показывал время в пути чуть больше получаса, что было вполне достаточно, если по дороге не встретятся непредвиденные пробки или закрытые проезды. Беспрепятственно перебравшись с Петроградской стороны на Васильевский остров, Громова вырулила на набережную, с удовольствием используя возможности двухлитрового двигателя и лавируя между неторопливыми петербургскими автомобилями. Солнце выглянуло из-за туч, ярко играя на окнах помпезной застройки Университетской набережной, и слепя глаза, и девушка привычным жестом надела темные очки, ловко нашарив их одной рукой в подлокотнике. - Кир, а почему опять «Рэй Бэн»? - наклоняясь к ней ближе с заднего сиденья, подал голос, ненадолго утихнувший Артём, - Я же тебе подарил «Прада», почему не носишь? - С ними произошел несчастный случай, - извиняющимся тоном проговорила Кира и, приспуская очки с носа, грустно посмотрела поверх них на пассажирское сиденье, занятое Олей, - Я оставила их на сиденье, и кто-то на них сел. Дзюба хмуро перевел взгляд на помощницу и даже Черышев не устоял перед тем, чтобы посмотреть на место трагической гибели «Прада». - Это была не я! – воскликнула Олечка, засуетившись под пристальными и уже казавшимися ей обвинительными взглядами. - Вот так ты с моими подарками обращаешься, да? Их, небось, какой-то толстозадый мужик раздавил! – не комментируя заявление Оли и откидываясь обратно на спинку, возмущенно воскликнул зенитовец. - Дзюба, если ты ищешь повод для ссоры, то ты на верном пути, - сквозь зубы процедила Громова, поправляя очки. - Да нет, что ты. Просто отличный показатель твоего отношения, - хмыкнул мужчина, отворачиваясь к окну. Невероятным усилием воли, Кира прикусила язык, не желая раздувать очередной конфликт. Это была далеко не первая и скорее всего не последняя их ссора, и она уже на опыте знала, что будет дальше. Он будет цепляться к каждой мелочи, пока ему самому не надоест, или кто-то не переключит его внимание на себя. Надо просто найти в себе терпение это пережить. В молчании и относительном спокойствии, если не считать тяжких нетерпеливых вздохов Дзюбы и указаний навигатора, они доехали до приморской части острова, приближаясь к выезду на ЗСД. - А мы можем побыстрее ехать, или эта живопырка педалью газа не оборудована? – снова начал заводиться Артём, когда она не успела проскочить на мигающий желтый и вынуждена была остановиться на долгом светофоре. - Знаешь что? – не выдержала Кира, которая могла снести все что угодно, кроме оскорблений в адрес ее новой машины или манеры езды, - Кому не нравится, может пешком идти! - Думаешь, мне слабо? Да я пешком быстрее дойду, чем ты доползешь со своей черепашьей скоростью! – взорвался Дзюба, который будто только и ждал такой ее реакции. Громова стиснула зубы и, надавив на педаль газа в пол сразу, как только рядом с красным мелькнул желтый свет, первой ушла с перекрестка, вдавив пассажиров в сиденья неожиданным ускорением. Подрезая запоздало поворачивающих направо автомобилистов, она резко перестроилась и затормозила у обочины. - Вали! – ядовито выплюнула она, не поворачивая на футболиста головы. - Эй, ребята, вы чего? Кир, он пошутил, - засуетился Черышев, хватая злобно сопящего и метающего глазами искры Дзюбу за руку, в тот момент, когда тот уже потянулся к ручке двери, - Тём, успокаивайся, давай, чего ты завелся на ровном месте. Нормально едем, успеваем. Глубоко вздохнув, Кира не спеша выкрутила руль и снова выехала на дорогу. В салоне повисло тяжелое молчание, не нарушаемое даже музыкой. Никто не решался произнести ни звука, боясь спровоцировать новую стычку между друзьями. Оля вжалась в сиденье, стараясь занять как можно меньше места и притворяясь, будто ее и вовсе тут нет. Артём упорно смотрел в окно, а Черышев обеспокоенно наблюдал за Кирой в зеркало заднего вида. Она сталкивалась с ним взглядом каждый раз, когда поднимала глаза, но лишь еще сильнее хмурилась в ответ. Когда автомобиль выехал на автомагистраль, давящую тишину разорвал телефонный звонок, врываясь веселой трелью в унылую атмосферу салона. Громова перевела взгляд на закрепленный на панели смартфон и почувствовала, как сердце ухает вниз и, тут же словно мячик, резко подскакивает вверх, начиная отчаянно пульсировать в висках. На весь экран телефона растянулась фотография молодого человека, с поразительно тонкими, почти девичьими чертами лица и лукавым прищуром больших зеленых глаз. Поверх фотографии высветилось имя контакта: «Максим Липатов», а ниже, в строке для названия компании, значилось недвусмысленное: «Адское чудовище». Кира уставилась на фотографию и надпись так, будто видела все это впервые. Она прекрасно помнила, как он своими руками установил этот снимок, который ей никогда не нравился, на свой аватар, не забыла, как сама изменила название компании, в которой он работал, на это шутливое, но прекрасно характеризующее его сущность, прозвище. Но сейчас его глаза будто смотрели на нее из другого измерения, с грохотом врезаясь в реальность, которую она целый год заново выстраивала вокруг себя после их расставания. Артём и Оля, затаив дыхание, смотрели на надрывающийся смартфон, словно на бомбу с включенным часовым механизмом. Даже Денису, которому личность звонящего ни о чем не говорила, стало не по себе от этой навязчивой и кажущейся сейчас такой тревожной мелодии. Кира так бы и не решилась снять трубку, если бы не коммуникационная система автомобиля, настроенная на принятие звонка по громкой связи после пятого гудка. - Здорово, Громик! – неожиданно разлился по салону высокий мелодичный голос человека, чье имя она так боялась произносить вслух, - Как жизнь половая? - Регулярно, - после долгой паузы выдавила из себя Кира давно принятый между ними ответ на стандартное приветствие. - Что нового? Ты все там же работаешь, на Златопольского? – по-светски поинтересовался Максим, будто они были просто не видевшимися несколько лет коллегами, которых кроме работы ничего не связывало. - Куда ж я денусь с подводной лодки, - постепенно приходя в себя, автоматически отшутилась девушка. - И живешь, небось, все там же... Машину-то хоть поменяла? А то смотреть жалко было, – с сожалением протянул он. - Поменяла, у меня теперь тройка, - настороженно ответила Кира. Весь этот отстраненный разговор, не имеющий ничего общего с ними, пугал и заставлял нервничать. Она не знала, что от него ожидать, не знала, к чему он ведет, но понимала, что Липатов не из тех людей, кто будет делать что-то просто так. Сейчас хотелось только одного, чтобы перестали так безумно дрожать руки, вцепившиеся в руль, и его голос продолжал музыкой вливаться в уши, растекаясь по телу горячей волной. - Поздравляю! Молодец, хоть чему-то я тебя научил, - удовлетворенно хмыкнул Макс и добавил, не меняя светского тона, - Как на личном? - Все супер, спасибо! – стараясь не выказать смущения и лихорадочно соображая, что бы такое придумать, чтобы утереть ему нос, поспешно ответила Громова. - Замуж вышла? – отстраненно поинтересовался он. - Пока нет, но все к тому идет, - не моргнув, соврала девушка. - Ой, у тебя всю жизнь идет и никак не приходит. Эх, ты, Громова! Неудачница! – рассмеялся Липатов. - А у тебя что нового? – проглатывая издевку, сухо спросила Кира, - Нашел очередную наивную курицу? - Зачем? У меня ты есть! – вдруг сказал он с улыбкой в голосе, от чего ее дыхание моментально сбилось, а уголки губ против воли поползли вверх. Так было всегда – он мог сколько угодно шутить над ней, издеваться и подтрунивать, но потом сгладить все одной единственной фразой, показывающей ее особое место в его жизни. Это работало тогда, сработало и сейчас. - Что с работой нового? – пытаясь скрыть свое воодушевление, бодро спросила Громова. - Я теперь с Германом работаю, помнишь его? Мы новый завод запускаем! – радостно воскликнул Макс и затаился в ожидании восторженной реакции. - Круто! И что гнать будете? – с деланным интересом проговорила девушка, понимая, что «мы» в данном случае, скорее всего, означает «Герман» плюс невероятная способность Липатова присваивать себе чужие заслуги. - Да, как обычно, плюшки-ватрушки разные. У нас сегодня выставка в ЛенЭкспо, приезжай сама увидишь! – ласково проговорил он. - Спасибо, я подумаю, - кокетливо ответила Кира, задыхаясь с новой силой. - Да ладно тебе, барсучок, приезжай, тебе понравится! Накормлю тебя своей продукцией, – мелодично пропел Максим в трубку, используя запрещенный еще в те времена, когда они были вместе, прием. - Убить меня хочешь? – отшутилась Кира, бесконтрольно тая от этого ласкового прозвища, которое она не слышала столько месяцев. - Не, мне не может так повезти, - стандартно усмехнулся Макс и деловито добавил, - Давай, я тут до пяти буду, так что поторопись! А то кого-нибудь другого накормлю! Все мне пора! Чао, барсук, до встречи! Он отключился, не дожидаясь ответа, как делал всегда, оставляя ее в растерянности и восторге одновременно. Она ждала этого звонка больше года, каждый день, глядя на телефон и в глубине души ненавидя всех тех, кто звонил вместо него. Он помнит о ней, он хочет ее видеть. Какая разница зачем? Какая разница, что будет после? Он считает, что она у него есть. Как можно быть таким самонадеянным и таким правым одновременно? Поток разрозненных мыслей, подгоняемых лихорадочно бьющимся сердцем, прервал осторожный и ласковый голос Артёма. - Кирюш, сто шестьдесят. Сбавь немного, - почти шепотом произнес форвард, едва касаясь ее плеча, - Или, хочешь, давай я за руль сяду. Кира молча помотала головой и, кинув взгляд на спидометр, сбросила скорость. Она боялась заговорить, чтобы не выпустить из себя это ощущение внутренней радости, которое родилось от его голоса, боялась посмотреть на кого-то, чтобы не вылетела наружу глупая улыбка, которую она сдерживала из последних сил.***
За десять минут до начала тренировки голубой «БМВ» уже парковался на служебной стоянке тренировочной базы в Удельном парке. Быстрым шагом направляясь к главному корпусу в сопровождении Черышева и Оли, Дзюба вдруг остановился и обернулся на замешкавшуюся у автомобиля Громову. - Кир, ты идешь? – окликнул он ее. - Вы идите. Я потом подойду, - небрежно махнула она рукой, - Мне тут это… надо на сервис съездить. Артём поджал губу и, шумно выдохнув, в несколько шагов преодолел расстояние между ними и обхватил девушку за плечи. - Ну, уж нет, Громова, ты к нему не поедешь! Я не пущу! – прошипел он, прямо глядя в ее горящие сумасшедшим блеском глаза. - Тём, ты чего? Я на сервис, правда, - растерянно улыбаясь, продолжала настаивать на своей нелепой легенде Кира. - На сервис мы с тобой потом вместе съездим, а сейчас ты пойдешь со мной, - решительно проговорил форвард. - На тренировку что ли? Ты рехнулся? – усмехнулась девушка, пытаясь выпутаться из стальных объятий друга. - Я не позволю тебе начать все заново, слышишь? Ты только стала приходить в себя! – еще крепче обхватив ее, прошептал Артём. - Да кто ты вообще такой, чтобы за меня решать! – воскликнула Кира, продолжая попытки освободиться, - Убери от меня руки! - Кира, очнись! Он играет с тобой, ты ведь это знаешь! Зачем ты снова к нему бежишь? – с мольбой в голосе, пытался достучаться до нее зенитовец. - Отстань от меня! – уже в голос кричала девушка, давясь подступившими от бессилия слезами и отталкивая его от себя двумя руками, - Я с тобой никуда не пойду! - Если не пойдешь сама, я тебя силой дотащу. Мне плевать, что подумают! Я тебя не отпущу к нему! – выпалил Дзюба, сверля ее взглядом. - Тём, дай мне минутку, хорошо? – послышался рядом тихий голос Дениса. Дзюба пожал плечами и отошел в сторону, уступая место для переговоров Черышеву. - Да что вы со мной, как с умалишенной по очереди беседы проводите! Я взрослый человек, и могу делать, что захочу! – возмутилась Громова, резким движением размазывая по щекам слезы. - Кир, посмотри на меня, пожалуйста, - спокойно и ласково проговорил Денис, забирая ее мокрые руки в свои. - Я не понимаю, с чего такой переполох, - меняя тактику и взывая к рассудку очередного парламентера, с нарочитой деловитостью сказала Громова, - Я уже что, не могу на сервис съездить? - Я не собираюсь тебя удерживать. Просто скажи - ты к этому парню хочешь поехать, да? – приподнимая внутренние уголки бровей и глядя на нее сосредоточенным и одновременно грустным взглядом, спросил Черышев. - Даже если так, это никого не касается, - выпалила Кира, выдергивая руки и складывая их на груди. - Видимо Артёма касается, раз он так нервничает, - подметил футболист. - Дзюба много на себя берет! – повышая голос, чтобы Артём слышал, кинула девушка, - Он мне никто, чтобы так себя вести. - Тем не менее, он тебя все равно сейчас никуда не отпустит, ты же понимаешь, - спокойно и рассудительно проговорил Денис, - Вы можете сейчас устроить скандал, а потом он закинет тебя на плечо и притащит на поле. У всех на глазах. Ты этого хочешь? - Нет, - нехотя буркнула Кира, глядя в сторону. - Тогда уступи сейчас. А когда начнется тренировка, ты сможешь уехать, - сказал Черышев и понуро добавил, - На свой сервис. - Ты не понимаешь, мне надо сейчас. Он не будет ждать! – воскликнула девушка, хватая его за руку. - Тебе решать, - хмыкнул он, отступая на шаг. - А тебе-то зачем все это надо, я понять не могу? – нехотя уступая логике разума, со вздохом спросила Громова. - Я уже говорил, я просто хочу тебе помочь, - тихо ответил Денис и повернулся в сторону главного корпуса, - Пошли. Тяжело дыша от злости и на ходу обдумывая план побега, Кира под пристальным взглядом Дзюбы молча последовала за футболистами. В конце концов, Черышев прав, во время тренировки, он не сможет ее контролировать, а значит, все еще есть шанс обрести свободу и успеть на выставку. К сожалению, Артём оказался предусмотрительным и, усадив ее на трибуну, вверил заботам охранника, с которого взял клятву не спускать с нее взгляд до конца тренировки. Служащий попался новенький, с которым Кира, часто посещавшая базу по делам клуба, была не знакома. С нелепым энтузиазмом он принялся исполнять наказ футболиста, в буквальном смысле вцепившись в девушку и не давая ей сделать лишнего движения. Испробовав на неуступчивом охраннике весь арсенал приходящих в голову средств, от обольщения до подкупа, через пару часов Кира была вынуждена признать свое поражение. Устало подпирая щеки руками, она без интереса наблюдала за тренировкой футболистов, злясь на собственное бессилие и наглость Артёма, который позволил себе так бесцеремонно влезть в ее жизнь именно в тот момент, когда она была так близка к исполнению своего заветного желания. На часах было без четверти шесть, когда занятия подошли к концу и к трибунам подошел раскрасневшийся, но довольный собой Дзюба. - Спасибо, Геннадий Петрович! Век не забуду! – с поклоном прижимая руку к сердцу, пропел он охраннику и улыбнулся Кире, - Ну что, красавица, теперь я готов сопроводить тебя на сервис или куда пожелаешь! - Да пошел ты! – со злостью выплюнула Кира, резко вставая и одергивая юбку. Кинув на футболиста взгляд полный ненависти, девушка развернулась и направилась к парковке, с яростью вбивая каблуки в асфальтовую дорожку. Время уже вышло, но теоретически, он ведь мог и задержаться на выставке. Может, если она приедет сейчас, то успеет застать его хотя бы на выходе? Артём не стал удерживать ее, оставшись стоять на месте и глядя ей вслед. - Это действительно того стоило? – вполголоса спросил, подошедший Денис. - Плевать. Я сделаю все, что от меня зависит, чтобы не дать ей снова увязнуть в этой истории, - хмуро сказал зенитовец, не сводя взгляд с удаляющейся тонкой фигуры в черном. - Что такого ужасного в этом парне? – задумчиво проговорил Черышев. - Ты не видел, что с ней было, когда он ее бросил. А я видел. Ее не стало просто. Мы с Крис думали, она из окна шагнет. Второго раза не будет, она не переживет, я точно знаю. Никогда не видел, чтобы кого-то так любили, как она его. Она за ним босиком по снегу готова бежать. А Липатов… Он волоса ее не стоит! Он никогда не любил и не будет любить ее так, как она этого заслуживает. - Например, так как ты ее любишь, да? – глядя себе под ноги, грустно усмехнулся Денис. - Что за бред? – испуганно встрепенулся Артём, - Кто тебе это сказал? - Да пока никто. Хотя странно. По-моему только слепой не заметит, - пожал плечами Черышев и неспешно направился в раздевалку.