Я сам не свой, мой след потерян, Я с головой в песчинках времени, Упал на дно, и метроном считает в тишине. Пока всё ждут прихода истины, Святая ложь звучит всё искренней, Не прячет взгляд и травит яд соблазном душу мне. Я сделал всё и всё оставил, В моей игре почти нет правил, И мой герой не держит строй и лезет на рожон. Я сбыл мечты и откровения, В руках судьбы моё спасение. Мой главный нерв продет в иглу, предельно обнажён. Вечная призрачная встречная, Сможет уберечь меня обыденный сюжет всех религий. Преданна мне и мною предана, И сполна изведала рождение и смерть в каждом миге. Би-2 « Вечная призрачная встречная»
Кира зашла в квартиру Максима и остановилась в прихожей, растерянно оглядываясь и не узнавая его изменившееся жилище. Последний раз, когда она была здесь больше года назад, это была коробка серых стен с раскладушкой и ведрами с краской в углу. В помещении все еще пахло новой техникой, мебелью и едва уловимо штукатуркой, но в целом вся обстановка выглядела вполне законченной и обжитой. - Ну как? – с нескрываемым удовольствием от ее удивленного выражения лица воодушевленно спросил Липатов и кинул к ее ногам мохнатые икеевские тапочки. - Здорово, – протянула девушка, не глядя надевая тапки и проходя из прихожей в спальню, - Когда ты успел здесь все закончить? - Не спрашивай, - картинно вздохнул Макс, проходя вслед за ней, - Эти строители вынули из меня всю душу. Ремонт - это слишком утомительно, никогда бы не согласился пойти на это снова! Громова улыбнулась, оглядывая незнакомую, и одновременно такую узнаваемую по почерку задумавшего ее человека, обстановку. По голосу Липатова она отчетливо слышала, что он лукавит. Это была его первая собственная квартира, свое жилье, которого у нее до сих пор не было, и все, что с ней связано, включая ремонт, строителей, выбор мебели и прочие хлопоты доставляло ему исключительно радость с самого первого дня. В каждом предмете этого простого интерьера, в каждой мелочи, украшавшей маленькую однушку на севере города, чувствовалась его особое отношение к этому месту, которое он впервые в жизни мог с полным правом назвать своим домом. - Помнишь, как мы ездили забирать ключи? – вдруг спросила она, подходя к окну и вглядываясь в огоньки соседних домов, - Тогда это был крайний дом в этом комплексе, дальше был пустырь. - Ага, и ты еще говорила, что это жопа мира и ни один нормальный человек не согласиться здесь жить, - улыбнулся Макс, - А теперь смотри – тут даже «Окей» есть! - Ну, «Окей», конечно, в корне меняет дело, - усмехнулась Кира, вспоминая, как она мечтала жить здесь с ним, хоть бы даже и в коробке из серых стен, до последнего надеясь, что он возьмет ее с собой в эту новую жизнь. - Пойдем, я тебе остальное покажу, - сказал хозяин квартиры, выходя обратно в прихожую. Девушка последовала за ним, на секунду задерживаясь возле открытого шкафа и вдыхая исходящий от него аромат знакомого парфюма, смешанного с запахом стирального порошка и деревянного шпона. Она бросила взгляд на аккуратные ряды вешалок со свитерами и толстовками, стопки футболок и джинсов, среди которых были вещи, которые она помнила, но были и новые, как будто чужие. Громова задумалась, как все изменилось в его жизни за этот год. Этот человек, которого она думала, что знает, теперь носит другую одежду, живет в другой квартире, работает в другом месте… Что осталось от того Макса, которого она боготворила? Тот ли это мужчина, который год назад ушел из ее дома, не говоря ни слова? Проходя вслед за ним по квартире и с деланным интересом осматривая гардеробную и ванную комнату, Кира думала о том, что в отличие от него, в ее жизни не поменялось ровным счетом ничего. Та же съемная квартира, та же работа, те же развлечения, те же проблемы с самооценкой и бесконечная рефлексия, те же чувства к тому же мужчине. Она как будто поставила себя на паузу в тот момент, когда он вышел за дверь, в то время как Липатов продолжал жить, развиваться, к чему-то стремиться и, более того, достигать своих целей. Может, он появился вновь именно для того, чтобы показать, что ей тоже пора идти дальше? Девушка присела за маленький кухонный стол, покрытый сервировочными салфетками из «Икеи», цепким взглядом обводя кухню, пока Липатов суетился у холодильника, доставая виски и «Колу». У нее сложилось ощущение, что он немного нервничает, и от этого почему-то стало приятно. Ее визит в его квартиру, впечатление, которое она для себя составит, были ему небезразличны. Тщеславие, неловкость, обычная для некогда бывшими очень близкими, но не видевшимися долгое время, людей, ностальгия, а может, волнение от ее присутствия рядом, вызванное реальными, не угасшими вопреки всему, чувствами? Она не знала, чем вызван его трепет, но была уверена, что он рад ей. Это было видно по его огромным, сияющим веселым огоньком глазам. - Есть будешь? – деловито спросил он, разлив по высоким бокалам виски с «Колой» в убийственной пропорции и снова заглядывая в холодильник. - А у тебя есть еда? – хихикнула Кира, вертя в руках наполненный стакан, - Буду, конечно! - Прожорливый барсук, - расплылся в довольной улыбке Липатов, - Хоть бы раз отказалась! Мужчина поднял бокал, приглашая ее сделать то же самое, и пристально глядя ей в глаза, с улыбкой произнес: - За встречу! Кира отпила большой глоток и скривилась: - Фу, Липатов, крепко очень! - Как ты любишь, - рассмеялся Макс и, отпив из своего бокала, вернулся к холодильнику, - Я сделаю тебе салатик. Громова неспешно попивала коктейль и молча наблюдала за тем, как он моет овощи, ловкими длинными пальцами достает из шкафчика деревянную доску и нож, почти профессионально нарезает ингредиенты для салата… В каждом его движении, в каждой позе и повороте головы, она видела красоту. Он снова готовил для нее. Значит, ему не все равно? Или это опять ничего не значит. Максим, как никто другой, умел создать эту пресловутую иллюзию заботы, которая всегда подкупала и сбивала с толку. Он кормил ее, лечил, когда она болела, давал дельные советы по работе и знакомил с нужными людьми, забирал пьяную с вечеринок, помогал выйти из наркотических отходняков, и даже купал в ванне… Она начинала верить, что все это по-настоящему, а потом он снова закрывался, превращаясь в холодного и равнодушного, почти чужого человека, оставляя в ее душе сомнения и страх, что она снова ошиблась. Кира никогда не могла его понять, и это доставляло мужчине нескрываемое удовольствие. - Скоро ты совсем перестанешь различать границу между ложью и истиной, - сказал он ей однажды, - Твои попытки докопаться до правды с каждый днем выглядят все забавнее! Хотя она все время лежит на поверхности. Погружаясь в неспешную, с виду вполне дружескую беседу, и с каждым глотком поддаваясь воздействию крепкого алкоголя, Кира расслабилась и в очередной раз позволила ему вести себя за собой. Он рассказывал ей о своей работе, о предстоящей поездке в Дюссельдорф за новым оборудованием для завода, о Германе и их совместных планах развития предприятия, периодически возвращаясь к воспоминаниям и их общим знакомым. Громова ела приготовленный его руками салат, вставляя комментарии и вопросы, и беззастенчиво любовалась им. Все было как раньше. Поменялись декорации, люди, наполнявшие их жизни, заботы и дела, но этот взгляд напротив, полный нежности и опасной искренности, остался прежним. И действовал на нее точно так же, как и год назад. Бутыль опустела больше, чем наполовину, и в теле девушки уже чувствовалась та приятная легкость в мышцах и неуловимая разбалансированность движений, которая давала свободу и смелость, которой ей обычно так недоставало. Ей было хорошо. Даже если этот вечер, проведенный с ним, будет последним в ее жизни, ей все равно было до невозможности хорошо именно в эту минуту. Именно сейчас она чувствовала себя по-настоящему живой. Максим тоже порядком раскраснелся и осмелел под действием алкоголя, задавая все более личные вопросы своей ночной гостье. - Встречаешься с кем-нибудь? – без тени смущения спросил Липатов, прямо глядя ей в глаза. - Конечно! – самоуверенно ответила Кира, лихорадочно подыскивая правдоподобную кандидатуру для истории, которая сотрет с его лица это самодовольное выражения превосходства, - Но я не собираюсь тебе об этом рассказывать! Эти отношения слишком много значат для меня, чтобы делиться подробностями. - Поэтому ты сейчас здесь? - не дрогнув ни одной мышцей на лице, отозвался Макс. - Он занят сегодня, - выкручивалась Кира, начиная злиться, - Не вижу ничего дурного в том, чтобы навестить старого друга. Он знает, что я здесь! - А он знает, что твой старый друг на самом деле твой бывший? – пряча лукавую улыбку в бокале, промурлыкал Максим. - Знает, - выплюнула Кира, залпом допивая бокал и прикуривая сигарету, - И не видит в этом ничего опасного для наших отношений. - Ты уже дважды повторила слово «отношения», - хмыкнул Липатов, вставая и открывая окно, - Пытаешься убедить себя в их реальности? - Я не собираюсь перед тобой оправдываться, - фыркнула девушка, выпуская дым вверх, - Меня в моей жизни все устраивает, а что подумаешь ты… Это уже не столь важно. - Да? Раньше тебе было важно мое мнение, - явно наслаждаясь ее разгорающейся злостью, проворковал Липатов, доливая ей и себе новую порцию коктейля и тоже прикуривая сигарету. - Время идет, все меняется, - буркнула девушка, делая глоток. - Ну, расскажи мне о нем, - подпирая рукой щеку и заинтересованно глядя на нее, попросил Максим, - Какой-нибудь менеджер из вашей конторы? Кто-то из клиентов? Или сам шеф? - Какое тебе дело? – возмутилась Громова, - К тебе это уже не имеет никакого отношения! - Ну почему же, - промурлыкал Липатов, - Я должен знать, кто в мое отсутствие временно заботится о моем барсучке. Киру словно дернуло током от его слов. Судя по его довольному выражению лица, она не сумела совладать с мимикой, и все ее мысли он до нелепости отчетливо прочитал в ее глазах. - Он футболист сборной России. Его зовут Денис Черышев, - не желая сдаваться без боя, выпалил Громова, - Он играет в испанском клубе, и мы, по сути, живем на два города. Это не просто, но мы справляемся. После чемпионата мира я, возможно, перееду к нему в Испанию. По крайней мере, он так хочет. Я еще не решила, как быть с работой. Макс слушал внимательно, не перебивал и не отводил взгляд. По его лицу девушка не могла разобрать, какие чувства и эмоции вызывают в нем ее слова, если вообще какие-то вызывают. Он выглядел вполне довольным, и вроде бы верил ей. - Громова, надеюсь, у тебя хватит мозгов поскорее забеременеть и выскочить за него замуж, - откидываясь на спинку стула, сказал Липатов, когда она замолчала. - Я еще не думала об этом, - слегка ошарашено проговорила она, пытаясь разглядеть в его глазах признаки сожаления о ее романе с другим мужчиной. - А пора бы уже подумать, - обреченно вздохнул Макс, - Учу тебя, учу… Все без толку. - Посмотрим, - тихо сказала девушка, опуская голову и думая о том, что ему снова удалось переиграть ее. Она выдумала целую историю, чтобы досадить ему, а все чем он смог ответить ей, это дружеский совет, как побыстрее заарканить парня. Неужели, он и правда желает ей счастья? Невозможного счастья без него. - А у тебя как? Появился кто-то? – спросила она, снова поднимая на него взгляд. - Нет, я всегда один, ты же знаешь, - спокойно ответил Липатов, делая глоток и открывая бутылку, кивнул на ее почти пустой бокал, - Допивай. - Ну, мало ли, может что-то изменилось, - с деланным равнодушием пожала она плечами и допила остатки коктейля на дне бокала. - Ты прекрасно знаешь, что это не может измениться, - сухо сказал Макс, разливая новую порцию напитка по стаканам. Кира угрюмо посмотрела на него. Никакой новой информации она не получила. Максим сказал ей, что он не собирается заводить отношений ни с ней, ни с кем-либо другим, с самого начала. Несмотря на немыслимое нагромождение бесполезной лжи в их общении, в этом вопросе он был с ней честен с того самого дня, как только первые искры заинтересованности, еще даже не распознанные ею до конца, промелькнули между ними. Он не скрывал от нее и причины такой жизненной позиции, спорить с обоснованностью которой, было почти невозможно. Но для нее этого было недостаточно, ни тогда, ни сейчас. - Но ты же встречался со мной! Целый год! – воскликнула она, не в силах совладать с возмущением. - Никто не идеален, - криво усмехнулся он, забирая со стола свой стакан и отходя к окну, - У меня тоже есть слабости… - Почему ты ушел? – вконец осмелев от выпитого, решительно спросила девушка. - Ты знаешь, почему, - пробубнил Макс себе под нос, задумчиво глядя в окно. - Нет, не знаю! – настойчиво произнесла Кира, вставая рядом с ним, - Для меня это не причина. - Это стало слишком опасно для тебя, - тихо ответил он, опуская взгляд к стакану в своих руках. - Это ты будешь решать? За меня? – заводясь с каждым словом, начала повышать голос Громова, - Кто тебе дал такое право? - Если опасность заключается в моем теле, то да, решать буду я! – жестко ответил Липатов, резко обернувшись на нее. - Но это бред! – картинно рассмеялась девушка, - Ты же знаешь, что такие пары есть, что они живут счастливо и даже рожают здоровых детей! - Мне это не подходит, - категорично произнес Максим, - Я не смогу так жить, в вечном страхе. Я не прощу себе, если ты заболеешь. - Но я здорова! – уже кричала Кира, безуспешно пытаясь сдержать подступающие слезы, - Я сдавала анализ, дважды! - Это пока! – не выдержав, закричал он в ответ, и тихо добавил, - Я не могу так рисковать. Прошел год, тебе нужно сдать анализ еще раз, чтобы быть уверенной. - Ты даже ни разу не позвонил за этот год, - обессилено опускаясь на стул, прошептала девушка. - Я дал тебе время отвыкнуть, - также тихо ответил Липатов. - Ты убил меня, - едва различимо сквозь слезы, проговорила Кира. - Прости, - прошептал он, опускаясь перед ней на колени и забирая ее руки в свои, - Зато теперь ты сможешь жить. Кира узнала о страшном диагнозе Липатова примерно через неделю после знакомства. Они сидели в ночном кафе, распивая коньяк и спешно доделывая план участия в выставке, который должен был быть сдан на утро. Речи о каких-либо отношениях между ними, кроме зарождающейся дружбы, тогда еще не было, и он сказал ей об этом просто так, в обычном разговоре, ответом на какой-то ничего не значащий вопрос, от которого можно было при желании легко отшутиться. Громова должна была насторожиться в ту самую секунду, когда он произнес это уничтожающее судьбы людей словосочетание «ВИЧ-инфекция». Нет, не бежать в невежественном первобытном страхе заразиться через прикосновение руки или одну на двоих сигарету, но хотя бы задуматься - почему он вдруг рассказал ей об этом. Они были слишком мало знакомы для того, чтобы делиться такой личной информацией, да и для уровня их отношений, это совершенно не имело значения. Закон защищал его право хранить свою тайну, но он раскрыл ее для нее. Он пытался предупредить ее, но опоздал. Возможно на пару дней, на пару часов или секунд, а может и на целую вечность. Потому что, даже не осознавая этого еще до конца, она уже была безоговорочно влюблена в эти оленьи глаза и надменно приподнятую бровь, в эти тонкие длинные пальцы и худые плечи, в этот мелодичный голос и насмешливую интонацию в каждом слове, в невероятную силу и власть, скрывающуюся в хрупком, измученном безостановочной терапией теле. Максим с завидным терпением и постоянством повторял ей, что между ними ничего не может быть, Кира кивала в ответ, говорила, что все понимает, но продолжала тонуть, с каждым днем увязая в нем все глубже и глубже. Он просил у нее прощения и умолял забыть его после первого поцелуя, он исчез почти на неделю, не отвечая на ее звонки и сообщения, после их первого секса. Он делал шаг ей навстречу, давая каплю вымученной ласки и внимания, а затем три шага от нее, всеми силами демонстрируя равнодушие и холодность. Кира умирала каждый раз, когда он уходил, и воскресала вновь, как только он возвращался. Он боролся и с ней и с собой, пытаясь защитить от себя, но так и не смог дождаться от нее хоть какой-то помощи. Вопреки любой логике и инстинкту самосохранения, она совсем не боялась болезни, ее страшило только одно – его нелюбовь. И он сделал ставку на нее. - Иди ко мне, - Максим встал и потянул ее за руку за собой. Кира послушно поднялась, сквозь нависающие на ресницах слезы, вглядываясь в его лицо. Он был рядом, самый родной и близкий человек, такой опасный для тела и такой целительный для души. Единственный, кого она любила всем сердцем, больше себя и больше самой жизни, и именно тот, с кем она никогда не могла быть по-настоящему вместе. Какая ирония судьбы! Липатов притянул ее к себе и обнял, прижимая к груди ее заплаканное лицо. Она обвила руками его тонкую талию, вжимаясь всем телом и растворяясь в аромате его тела, таком знакомом, будто это был ее собственный. - Трудно любить монстра? – с горькой усмешкой в голосе спросил он, утыкаясь губами ей в макушку. Кира молча покачала головой, не отрывая носа от его груди. - Глупый барсучок, - тихо проговорил Макс, - Мой маленький глупый барсучок. Он аккуратно приподнял ее лицо за подбородок и, посмотрев несколько секунд в ее заплаканные глаза, будто еще раз пытаясь получить ответ на вопрос, который и без того был очевиден обоим, поцеловал. Она откликнулась молниеносно, позволяя его мягким ласковым губам, захватывать свои в почти забытый, такой невыносимо сладкий плен. Голова закружилась, все мысли вылетели из головы, не осталось ни планов, ни целей, ни опасений. Только он, только его прикосновения, только его запах. Они стояли обнявшись на маленькой кухне в центре огромного жилого комплекса на окраине мегаполиса, вдвоем в этом муравейнике людей, вдвоем во всей вселенной. Два человека, одинаково счастливых и несчастных, которым не суждено быть вместе и которые не могли оторваться друг от друга. - У тебя спина болит, - вдруг заботливо сказал Макс, проводя рукой по ее позвоночнику, - Я чувствую. - На каблуках весь день, - оправдывающимся тоном, проговорила Кира. - Пойдем, я сделаю тебе массаж, - тихо предложил он. - Не надо, я хожу к врачу на массаж, это помогает, - начала отнекиваться девушка. - Он не уберет ту боль, которую смогу убрать я, - слабо улыбаясь уголками губ, сказал мужчина, увлекая ее в спальню. Громова повиновалась, как обычно. Безропотно переодевшись в предложенную им пижаму, она улеглась на его кровать и позволила оголить спину. Он гладил ее, так нежно и невесомо, сжимал совсем легко, не причиняя боли, а лишь приятно разминая усталые мышцы. Он едва касался губами ее позвонков, будто пересчитывал их, обдавая горячим дыханием и нежностью, которой она никогда не ждала от него. Кира таяла в его руках, тихонько постанывая и расслабляясь с каждым движением. Он закончил и, невероятно довольный собой, улегся рядом, обнимая ее за плечи и прижимая к себе. - Спокойной ночи, барсучок, - прошептал он, мягко целуя ее губы. - Я очень скучала по тебе, - тихо сказала она, проводя рукой по его щеке и вглядываясь в глаза. - Я тоже, - ответил он, не отводя взгляда, - Спи. Кира закрыла глаз и прижалась к нему плотнее. Ей хотелось большего, но даже после всего выпитого, она отчетливо понимала, что он на это не пойдет. Девушка чувствовала его желание, прямым намеком упирающееся ей в бедро, но слишком хорошо знала этого мужчину, чтобы пытаться соблазнить его. Он выжидал год не для того, чтобы начать все сначала, а чтобы убедиться, что она здорова. Он не будет снова рисковать. Да и секс никогда не занимал ключевого места в их отношениях. То, что происходило в этой постели сейчас, было намного больше и важнее физической близости. Это была близость душ, бессловесное признание в вечной любви, которой никогда не суждено сбыться.***
Кира проснулась от звонка будильника на телефоне, и пошарив рукой в привычном месте, лениво приоткрыла глаза. Тяжелая голова и пересохшее горло напомнили об изрядном количестве выпитого накануне «Джемесона», а сопящий рядом мужчина о неожиданно свалившемся на ее жизнь счастье. Громова улыбнулась, вглядываясь в тонкие, будто нарисованные кистью иконописца, черты Липатова, в очередной раз удивляясь, почему Бог наделил такой красотой именно его, зачем вложил в его глаза и руки еще и это убийственное оружие. Ему сполна хватило бы ума и хитрости. Красота же делала его и вовсе непобедимым. Девушка нехотя отвернулась от возлюбленного и села в кровати, оглядываясь по сторонам в поисках все громче дребезжащего телефона. Обнаружив его на стеллаже рядом с кроватью, она потянулась за гаджетом, как вдруг почувствовала на своей груди его руку, властно обхватившую тело и резким движением возвращающую в постель. - Ну, Мася, - рассмеялась она, прижимаясь к нему спиной, - Мне надо на работу. - Потом, - сквозь сон пробубнил он, сжимая ее плотнее. Девушка совершила еще одну попытку встать, но ее постигла та же участь. - Он звенит противно, я так не могу, - заныла она, не переставая улыбаться даже сквозь неприятную головную боль. Максим резко поднялся и, забрав со стеллажа телефон, выключил звук и отключил будильник. С размаху упав обратно в постель, он спрятал ее смартфон к себе под подушку и снова притянул девушку к себе. - Я так на работу опоздаю, - промурлыкала Кира, когда он уткнулся носом ей в затылок. - Тебе нельзя на работу, ты еще пьяная, - авторитетно заявил он и, плотнее накрыл одеялом. Окутанная теплом одеяла, его дыханием и размеренным убаюкивающим сердцебиением, девушка снова провалилась в сон, забывая обо всех обязательствах и делах, запланированных на это утро. Ее счастье было так велико, и так тактильно осязаемо, что в жизни просто физически не хватило места на что-то другое, включая работу и других людей. Он рядом, все остальное может и подождать. Через пару часов ее разбудил звонок телефона Липатова. Мужчина резко поднялся и, сняв трубку, заговорил совершенно бодрым, будто не только после сна, голосом, с ходу выдавая готовые ответы и какие-то технические выкладки звонившему. Кира перевернулась к нему лицом, приоткрывая один глаз и натягивая одеяло повыше. Она чувствовала себя уже намного лучше, хотя голова все еще немного гудела. - Громова, ты чего развалилась тут? – хихикнул Макс, отключая вызов и поднимаясь с кровати, - Собирайся, давай, мне на работу надо! - То есть когда мне надо было на работу, тебя это не интересовало! – картинно возмутилась девушка, приподнимаясь на локте. - Я же не знал, что ты будешь дрыхнуть до обеда! – копируя ее тон, ответил Липатов, спешно натягивая джинсы. - В смысле до обеда? – встрепенулась Кира, - А сколько времени? - Спокойно, одиннадцать только, - отмахнулся Максим, - Я пойду голову помою, сделай нам кофе, пожалуйста. - Вообще-то одиннадцать – это тоже уже перебор, - проворчала Громова, вылезая из кровати и представляя, что ей устроит шеф за отсутствие на утренней летучке в агентстве. Кира нащупала свой телефон под подушкой Липатова и застыла с гаджетом в руках. Уведомлений о звонках и новых сообщениях было много, но это было скорее нормой, чем чем-то неожиданным. Но вот их содержание было весьма странным. Вадим Климов: И так она проснулась знаменитой! Олечка: Кира Юрьевна, вы видели это? Вам это не понравится. Скорее всего. Перезвоните мне, как можно скорее. Я не знаю, что делать! Кристина Дзюба: Кирюша, поздравляю! Хоть я и немного обижена, что ты сама мне ничего не рассказала. - Вы о чем все? – раздраженно прошептала Кира, смахивая уведомления и проклиная Олю за манеру писать сто пятьдесят сообщений по одной строке, вместо одного с полноценной информацией. Отыскав в потоке Олиного сознания фотографию, девушка решила, что именно в ней кроется источник всеобщего ажиотажа и, открыв изображение в переписке на полный экран, замерла, судорожно сглотнув внезапно появившуюся в пересохшем горле слюну. На снимке, сделанном скриншотом из Инстаграма, красовалась она, собственной персоной, с бокалом сауэра в руке и в объятиях своего названного бойфренда Черышева. Фотография была сделана вчера вечером в «Типплерс». Денис сидел на барном стуле, а она стояла между его ног, прижимаясь практически вплотную и слегка относя в сторону руку с бокалом. Их лица были катастрофически близко друг от друга, не оставляя зрителям простора для фантазии. Под фотографией владелец аккауната с известной ей фамилией, сделал шутливую надпись: «Кирш – крепкий алкогольный напиток на черешневых косточках. Подается только в Питере и только этим летом!» Кира почувствовала, как у нее затряслись руки. Этот малолетний придурок не только сделал и опубликовал фотографию, он решил еще поиграть в акронимы! Дрожащими от злости пальцами, девушка нажала на вызов. - Кира Юрьевна, вы видели? – закудахтала Олечка, как только сняла трубку, - Я все утро пытаюсь до вас дозвониться! Что нам с этим делать? - Который из них? – отчетливо чеканя слова, злобно проговорила Кира. - В смысле «который»? – не поняла помощница. - Их двое. Который из них этот «джей ар шестьдесят»? – на удивление спокойно пояснила Громова, нервно постукивая пяткой по полу. - А, это Антон, - с готовностью ответила Оля, обрадовавшись, что поняла вопрос и смогла ответить верно, - Что нам с этим делать, Кира Юрьевна? Уже больше тысячи репостов. - Ломай его, - сухо ответила Кира, - И отправь ребят вычищать сеть. Чтобы к вечеру и следа этой фотки не было ни на одном захудалом ресурсе! И поставь на мониторинг, чтобы убивали все появляющиеся упоминания. - Но, я не могу давать разрешение на взлом аккаунта… - нерешительно протянула Олечка. - Ломай, я сказала! – заорала Громова, - Скажи, что это мое распоряжение! Кира сбросила звонок и, стянув с себя пижаму, стала судорожно натягивать узкое платье, которое так изящно подчеркнуло ее изгибы в приглушенном свете бара на злополучной фотографии. Ее трясло от злости и уязвленного самолюбия, а также от мыслей обо всех разговорах, которые неминуемо поползут после этой публикации. Ее ребята смогут остановить распространение изображения по сети и даже удалить все упоминания о ней, но вот остановить человеческие языки она, увы, была не в силах. Хотелось не только навечно заблокировать аккаунт этому безголовому Миранчуку, но заодно и переломать ему все до единого пальцы, чтобы больше не мог нажимать на кнопки. Завязав волосы в пучок, она вихрем ворвалась в ванную, где Липатов проводил свои утренние водные процедуры. - Дай зубную щетку, - с порога гаркнула она на парня. - Возьми, твоя лежит, где обычно, - проговорил он, с недоумением глядя на ее раскрасневшиеся щеки. - Она, небось, плесенью уже покрылась, - пробубнила девушка, доставая из стаканчика в шкафу свою старую красную зубную щетку, и не обращая внимания на факт того, что он хранил ее все это время. - Ты кофе сварила? – вытирая голову полотенцем, наивно поинтересовался Макс. - Нет, я не буду кофе, - неразборчиво пробубнила Кира со щеткой во рту, и добавила, сплюнув пасту в раковину, - У меня сегодня на завтрак один юный Инстаграм-блогер. Не хочу портить аппетит. - Воинственный барсук, - обнимая ее сзади, с улыбкой проговорил Липатов. Прополоскав рот и умывшись, Кира обернулась и, вытерев лицо его полотенцем, поцеловала в губы. - Я поехала, - сказала она, с трудом всовывая слегка опухшие ноги в туфли, - Если сегодня в новостях напишут об убийстве, знай – я не причем! - Если меня вызовут на допрос, я скажу, что мы не знакомы, - с улыбкой проговорил Макс, открывая перед ней дверь. - Спасибо, - улыбнулась девушка, снова чмокнув его в губы, - Я знала, что на тебя можно положиться в любом черном деле! Чао!