доза

      Джульет любит английскую классику и дурацкие романтические комедии. Она почти каждый год пересматривает «Реальную любовь» и «Дневник Бриджет Джонс», а под кроватью прячет издания Уайльда, Остин и, для особого настроения, Шекспира. Ей нравятся собаки породы бордер-колли и шотландские вислоухие кошки.       По утрам Джульет слушает джаз или Людовико Эйнауди, а под вечер её клонит в блюз. Под блюз особенно хорошо укладывается заунывная история античного искусства.       А если к этому добавить крепкий чай с бергамотом, сочетание выйдет самое отменное.       Закидывая учебники и наушники в сумку, Джульет забывает студенческий билет, и за ним приходится возвращаться. Она проклинает свою неловкость, заправляет непослушную прядь за ухо. И она надеется, что месье Заиди ей опять улыбнётся…       На занятии, на которое Джульет в итоге почти не опоздала, всё проходит как-то странно. Мелоди хитро щурится, записывая всё за, как она как-то оговорилась, Райаном. Потом исправилась, правда, на «месье Заиди», но раскаянием там и не пахло. И сейчас, кажется, её мысли несколько далеки от предмета. И это злит Джульет. Злит, прямо как этот мальчишка Натаниэль, который возомнил себя чрезмерно крутым и храбрым. Злит, как расставание с Лизандром, и Джульет знает, что не посмеет навестить его, спросить, как дела, и что с ним вообще. Злит, как десятки восхищённых пар глаз, что уставились на того, кто совсем недавно сказал ей: «Вы не такая, как все», кто шептал, что заинтересован в её мыслях, что хотел бы знать, о чём она сейчас думает, кто отдёрнул руку, боясь, что всё зайдёт слишком далеко…       О, месье прекрасно объясняет свой предмет. Когда речь заходит о картине «Сон рыцаря» и о нравственном выборе, как об одном из вариантов трактовки сего произведения искусства, звенит звонок. В этот раз, в виде исключения, месье предпочитает его услышать и отпускает всех с заданием поразмышлять над заданной темой.       Когда девушка спускается по ступеням и на секунду её взор устремляется на преподавателя, тот подзывает её к себе и ждёт, чтобы все вышли из аудитории. Или правильней будет «выжидает»?       Мучительные мгновения они смотрят друг на друга, и затем месье задаёт пугающий вопрос:       — И о чём Ваш нравственный выбор, Джульет?       Она теряется и отводит взгляд; взгляд цепляется за любую вещь в аудитории, только бы не упереться снова в его глаза. Джульет что-то говорит об искушении, но сейчас, когда они на одной волне, они оба прогоняют в голове одну и ту же мысль английского писателя.       — Единственный способ избавиться от искушения — это поддаться ему.       Заиди произносит это почти неслышно, но Джульет уже всё равно, ведь она услышала, и сейчас она возвращает ему этот уверенный, немного стыдливый взгляд, она забывает о времени, друзьях, о Мелоди, завистливых глазах… Ведь улыбается он ей, смотрит на неё, провожает томными выдохами и встряхиванием головы. Он держит дистанцию лишь потому, что должен, не потому, что хочет. Джульет слишком хорошо это понимает. И она бы сыграла благоразумную девочку и поспешно удалилась в смущении. Но не сейчас. Сейчас ей просто плевать. Плевать на этот мир, эту вселенную, всех этих людей с их вечными условностями и запретами. Она решила для себя: всё кончено. От этих чувств всё равно никуда не деться, некуда бежать.       Джульет мучительно медленно приближается к столу преподавателя, обходит его и, почти прижавшись вплотную к месье Заиди, продолжает с упрямством и желанием смотреть прямо ему в глаза. Заиди почти готов сдаться, но в последний момент поджимает губы и отворачивается. Какая-то долгая секунда. И вот, весь пыл, всё невысказанное внутри застывает, опадает и почти лишает возможности двигаться. Извинившись, девушка заставляет ватные ноги сделать шаг, затем второй. А потом выбегает из аудитории. Но ни капли сожаления, ни капли…       Райан Заиди, чёрт возьми, преподаватель современного искусства, с горечью воображает, как девушка, эта девушка, что никогда не выйдет из головы, больше не посмотрит в его сторону и, возможно, даже будет его избегать. Борьба между болью и удовольствием, разумом и сердцем — всё в нём одном, и он сделал выбор. Но лицо Джульет чётко вырисовывается в сознании, и её имя, её голос, её манера мягко менять интонации от нежных к чуть хрипловатым мешаются внутри, этот чёртов коктейль — как доза амброзии или яда. Заиди ещё раз представляет, как девушка выбегает из аудитории, как она — он почти уверен — клянётся себе послать этого как-угодно-обзови Заиди, клянётся высказать, всё, что она о нём думает, клянётся забыть навсегда. И он решает, что это правильно.       Пока Джульет возвращается в кампус, в её голове играет совсем другой сюжет: как она позволяет искушению подчинить себя, и месье тоже даёт искушению одержать верх, и оба, больше не найдя сил сопротивляться, полностью в нём утопают.       В конце концов, сюжет Джульет куда честнее и ближе к истине. И Заиди это знает.