***
Я открыла глаза и они сразу же загорелись от света. Светлый потолок, большое окно, своя комната, моя городская квартира. Я отметила, что я тяжело дышу и весь мой лоб покрыт испариной. Да уж, непростая была ночь. Лежу еще пару минут и вскакиваю. Я просто хочу убедиться в этом еще раз. Иду на звуки, которые приводят меня на кухню. — Доброе утро, мам. — О, уже проснулась. Доброе утро, — улыбается мне. — Как спалось? — Нормально. — Снилось что-нибудь? — Нет. — А вот мне в твоем возрасте каждую-каждую ночь что-нибудь да снилось. Молодость же, сны должны быть постоянными и красочными. Я киваю в ответ и иду переодеваться. Следующие пару часов я провожу в своей комнате. Я никуда не выхожу и не хочу никого видеть. Только папа заходил поздороваться со мной и сразу ушел на работу. Настроение было не из лучших, но сны быстро забываются. Должны по крайней мере. Я отхожу от произошедшего уже через полчаса. Делать ничего мне не надо. Летние каникулы продлятся еще две недели, так что моя лень вполне себе допустима. Днем ко мне заходит мама, судя по ее одежде, она собирается на улицу. — Можешь цепочку мне помочь застегнуть? Я киваю, она поворачивается ко мне спиной, протягивает оба конца цепочки к себе за шею, чтобы передать мне. А я просто стою и смотрю на эту самую шею. Я будто зависла. Эта шея, которую я еще ночью хладнокровно… Не-е-ет, не стоит об этом вспоминать. Помогаю ей с цепочкой, она уходит в коридор, а я понимаю, что чувствую тошноту. Выпиваю сока и мне становится легче. Мама уходит, а я продолжаю сидеть на кровати, смотря вперед. Уже к вечеру, не выдержав стены моей квартиры, собираюсь и выхожу на улицу. Было душно, но даже это меня взбодрило. Я прошлась по вечернему городу с наушниками в ушах. Под конец моей прогулки, когда я уже устала ходить, я пошла на свое любимое место. Это были качели возле детской площадки, напротив садика, сейчас там было тихо, так как никого не было в такой поздний час. Предупредив маму, что я недалеко от дома, она разрешила мне еще побыть на улице. Я начала раскачиваться на качелях. Вот чего я действительно не понимала, так это когда люди ограничивают себя от таких простых радостей. Многим моим друзьям, я же видела, тоже хотелось бы на них покачаться. Просто чтобы успокоить бедные подростковые нервы. Но многие из них останавливали себя, говоря, что это для детей и тому подобное, не все, конечно, но и такие были. Я же таким не страдала, поэтому уже через пару минут мое настроение претерпело изменения и сменилось на крайне оптимистичное. — Да уж, друзья, всегда вы меня выручайте, — усмехнулась, погладив качали. Уже вечером, когда я вновь лежала в кровати, предварительно хорошенько проветрив свою комнату, снабдив ее свежим кислородом, я изо всех своих сил пыталась настроиться на что-то приятное. И засыпала я с надеждой.***
Я ехала в машине на переднем сиденье. Я посмотрела в окно, было темно, но я сразу же поняла, где мы едем. Это был лес. А кто кстати «мы»? Повернула голову. На водительском сиденье был мой папа. Музыка не играла, хоть он и всегда включал ее, когда мы ехали в машине. — Пап, а куда мы едем? — Мы говорили об этом. Я сморщилась, не знать предысторию событий крайне неудобно. Но даже так, все мои чувства кричали мне, что ездить ночью в лесу, даже с собственным отцом, идея весьма странная. Особенно, если это происходит в моих снах. Тишина давила на меня ужасно, но решиться снова заговорить с ним я не могла. Я не знала, какой у него характер в этом моем витке. Я лихорадочно соображала, как выкрутиться из такой ситуации. Я попыталась повернуться так, чтобы взглянуть на заднее сиденье, но как только я начала двигаться, Он посмотрел на меня так пристально, что я живо вернулась в исходное состояние. Ужас и страх сковали меня. Я не знаю точно, но по моим личным ощущениям прошло где-то ещё минут двадцать, прежде чем машина наша не остановилась. Папа вышел из нее и отправился к багажнику. Я увидела в зеркало, что он достал пистолет. Это взбодрило меня и я мигом перебралась на водительское место. Повернула ключ, заблокировала все двери и попыталась двинуться, но машина и не думала слушаться. Конечно, я запаниковала. И тут ко мне в стекло яростно застучали. Я в ужасе перебралась на мое прежнее место, до этого разблокировав двери, и быстро выскочила из машины. Я бежала так быстро, как могла. Я спотыкалась и падала, но реальность сна защищала меня от чувства боли. А потом вдруг погрязла. Нет, я не вступила в трясину, хоть и были такие ощущения. Наверняка ведь многим знакомо это состояние во время сна, когда ты очень хочешь куда-то убежать, но при этом стоишь на месте. Я шевелила руками и ногами, но все было бесполезно. А потом мою голову что-то пробило. Мир снова начал разрушаться. Я обернулась, приложив к этому все силы, что только у меня были. И я увидела моего папу, который держал, направленный на меня пистолет. — Хех, так значит… в этот раз я проиграла.***
Я открываю глаза и смотрю в свой знакомый потолок. Рука машинально тянется к голове. Дыр нет, все хорошо. Я слышу, как где-то папа весело болтает с моей мамой. Через некоторое время он заглядывает ко мне, видя, что я не сплю, подходит. — Привет. — Привет, пап. — Долго же ты спишь. В интернете сидишь что ли допоздна? Он говорит что-то еще, я его не слушаю, нервно теребя пальцами одеяло. А потом он наклоняется и целует меня в лоб. Я дергаюсь, как от удара током, он этого вроде не замечает и уходит. А я лежу и пялюсь в потолок. У меня раскалывается голова, будто она действительно пробита. Меня только что поцеловал человек, который убил меня же всего десять минут назад. Это просто невозможно. Весь мой день проходит как на иголках. И я так сильно хочу начать новый, но одновременно с этим понимаю, что сначала мне снова придется уснуть. Как ни странно в ту ночь мне ничего плохого не приснилось. Я вообще не помню чтобы мне что-нибудь снилось. И на следующую ночь тоже ничего не было. Зато потом на мне отыгрались сполна. Мои сны, кто же еще. Кто-нибудь когда-нибудь чувствовал, как его разрывали собаки на глазах у его же родителей? Какая интересная казнь для меня получилась в тот раз. Пролетело еще несколько недель до первого сентября. Примерно три дня из семи мне снились подобные ужасные сны, но они мне уже давно приелись. Они снились мне и до этого, намного-намного раньше, чем началась эта история. А потом началась школа. Одиннадцатый класс. Я верила, что из-за нагрузки мой организм будет истощаться настолько, что у него не будет сил подбрасывать мне новые сны, но сильно ошибалась. Они стали еще чаще. Они изматывали меня настолько, что моя успеваемость так не вовремя покатилась вниз. Я стала хуже выглядеть, все говорили мне, что я стала бледной и появились синяки под глазами. Как будто я не знаю. Родители тоже обеспокоились моим состоянием, но они были последними людьми, с кем я хотела поговорить. Я не могла выносить общество людей, которые вместе со мной участвовали в игре моих снов. В этой игре было лишь два исхода — либо я убиваю их, либо они меня. В какой-то момент я поняла, что начинаю грубить одноклассникам, даже если они задают мне самые обычные вопросы. Я понимала, что нужно остановиться, но каждый раз срывалась. Сначала все злились и ругались со мной, а потом махнули рукой и стали игнорировать. Похоже, что я стала изгоем. Единственная с кем я общалась была моя лучшая подруга, мы с ней раньше не ладили, но совершенно случайно сошлись. Я не хотела грубить и ей тоже, так что прикладывала все силы к тому, чтобы во время остановиться. Сначала я свято верила, что силы во мне на это берутся, потому что она мой дорогой друг, чувства которого я высоко ценю. Теперь же я понимаю, что делала это только для себя, так как в душе сильно боялась остаться совсем одна. Мои сны стали разнообразней. После них перед моими глазами стояли жуткие картины целый день. Страшно мне стало в тот момент, когда я поняла, что привыкла и мне становится интересно, что еще сможет подкинуть мне мой мозг. Агрессия во мне плескалась через край. Я не раз ссорилась с папой и однажды заставила маму плакать. Как-то меня вывезли на выходные на дачу — проветрить мозги. Весомая часть моих снов происходила именно здесь. Я поняла, что это место стало ужасно угнетать меня. Все же решилась пройтись к небольшому прудику в конце всех домов. Я присела там на камень и стала смотреть на воду. Я была словно в прострации. Меня впервые стали посещать суицидальные мысли. От этого мне стало настолько жутко, что я быстро одернула себя. Потом заметила, что кругом очень много лягушек. Действительно много. В какой-то момент они начали дружно квакать. Я не знаю почему, но этот звук сильно взбесил меня. И я сделала что-то плохое. То, чего бы никогда не сделала раньше. Я нашла палку и стала давить их. Я чувствовала, как они трескаются под напором. Моя голова начала болеть так, как никогда раньше. А потом резко затихла. Монотонность такого смогла успокоить меня. Потом это начало приносить мне удовольствие. Я отыгрывалась на них. Переносила в это всю боль, что только у меня была и чувствовала наслаждение. Прекратила я тогда, когда трупиков лягушек стало так много, что было неприятно ходить по земле. Пару десятков, думаю… Я подняла палку. К ней прилипла большая толстая кишка, как я думала, конец которой оканчивается где-то внутри лягушки на другой стороне. Я отбросила это. И мне стало так противно от себя самой. Тогда я в первый раз за много месяцев позволила себе долго и горько рыдать. В школе все было по-старому. Моя успеваемость не хотела вставать с колен. Моя подруга, как могла, пыталась выяснить, что со мной происходит, но я молчала. Я не хочу и ее затягивать в это. Это не ее проблемы.***
Была зима. Зима наступила и в моем сне. Я стояла у себя на балконе в моей городской квартире, широко раскрыв окно. Где-то позади я чувствовала присутствие своего папы. Интересно, он и сейчас хочет меня убить? Я чувствовала в себе силы совершить чудо. Я напряглась всем телом и мои ноги оторвались от пола. Я аккуратно через окно вылетела на улицу. Да, сны в которых я могу летать особенные. Прохожие глазели на меня, но мне было всё равно. Ведь стоило мне только сфокусировать на них взгляд, как я понимала, что у них даже нет лиц. В воздухе я чувствовала себя прекрасно, в воздухе никто бы не смог меня поймать. Но вскоре я вернулась в квартиру. Папа странно на меня посмотрел, а потом встал и ушел. Я села на кровать и напрягла свой слух. Теперь у меня было ощущение, что я могла слышать все на расстоянии пары километров. Как я и ожидала, он говорил маме, что я стала опасна и меня следует убрать. Неужели он тоже может осознавать, что в этом сне я могу похоже все, что угодно? В общем, через некоторое время он стал копать яму во дворе. Я усмехнулась. Глупее и быть не может. Он что, и правда хочет меня туда сбросить, а потом засыпать живьем? И… мне стало обидно. Впервые за столько витков я снова думала о своей ужасной судьбе во снах. Я заплакала прямо как в старые добрые времена и бросилась к маме. Мне тогда показалось, что раз этот сон особенный, то возможно хоть в нем я смогу до кого-то достучаться. Но на все мои мольбы остановиться, крики и слезы, она ответила лишь пожатием плеч и кроткой улыбкой. Да, от этой улыбки что-то внутри у меня перевернулось. Неужели она надо мной просто издевается?! Через некоторое время папа позвал нас на улицу. Разумеется, я знала зачем. Там и правда была яма. В чертовом городском дворе. Я опустила голову и тихо у них в последний раз спросила: — Вы точно не остановитесь? Они издали смешки. Он уже собрался с силой потянуть меня за плечо, но я ему не дала. Я легко коснулась его руки и она тут же сломалась. Просто раскололась надвое, а его самого от меня отбросило. Я увидела, как из нее повысовывались кости, цепляя за собой мясо и нервы. На меня набросилась и мама, но я просто оттолкнула ее, а потом наступила ей ногой на живот. Он лопнул. Лопнул, как хлопушка. Все его содержимое разлетелось по сторонам. Но она была еще жива. Они зло смотрели на меня и силились подняться. Я заметила, что к нам стекаются «люди». Все они смотрели на меня и в конце концов побежали с явно не самыми лучшими намерениями. Но прежде чем эта волна расплющила бы меня, я легко поднялась в воздух. Смотря на них вот так, сверху вниз, я ощущала себя самым настоящим Богом. Это было мое сознание и только я должна и могу его контролировать. Я вздохнула поглубже, взмахнула рукой — в ней появился топор, оглядела всех присутствующих, а потом… а потом началось месиво. Я набросилась на первого же и начала бить его топором. — Ахахах! Точно! Все верно! Я здесь могу все! — кричала я. Меня резко кто-то откинул и резанул по щеке. На это я просто завязала его внутренности бантиком. Я вырывала у них глаза и открывала головы. Мое тело само покрылось царапинами и глубокими ранами. — Плевать! Я ведь и так уже… — замах топором. — Ничего не чувствую! Через некоторое время наступила тишина. Я разогнулась. — Да, с такими силами… я уже никогда не проиграю… Мир удалился.***
Я сидела на своих качелях легонько раскачиваясь. Лил дождь. Мои волосы и одежда давно уже были все насквозь мокрые. Меня это мало волновало. Было тепло и находиться там было приятно. — Эй… послушай, с тобой все хорошо? Я вздрогнула и подняла голову. Это была моя подруга. Она обеспокоенно смотрела на меня. В школе я не появлялась уже неделю. Родителям сказала, что заболела, но у нее было особое чутье на такое. Я сжала кулак, чувствуя то, что там находится и мне захотелось поскорее остаться одной. — Все нормально. — Я знаю, что ты врешь. Но не понимаю почему мне, — она опустила голову, а потом резко вскинулась. — Расскажи! Расскажи, черт возьми! Я же вижу твое состояние! Я хочу помочь тебе! — Это не твои проблемы. И не надо этого отрицать. — А… Да, точно. Похоже, что это действительно так. Но, — она твердо посмотрела мне в глаза. — Когда-то ты решала мои проблемы. Я плакалась тебе в куртку столько сколько хотела. Наверное, это было очень эгоистично. И теперь я поступлю так же. Эгоистично. Я хочу, чтобы ты мне все рассказала. Ну и черт с ней. — Рассказать, значит, да? — я улыбнулась. — Хорошо. У меня похоже больше нет особых причин, чтобы этого не делать. И я рассказала ей. Рассказала про сны, про родителей, про проблемы с успеваемостью, про лягушек, вообще про все. — Я стала делать странные вещи, понимаешь, — я горько улыбаюсь, протягиваю руку вперед и разжимаю. На ней лежит маленькая мертвая ящерка. Моя подруга отвела взгляд. — Я стала злее и грубее. Я потеряла всех, кто со мной общался и похоже скоро потеряю и тебя тоже. Мама с папой вот-вот отведут меня к психологу. Наверное, так и надо. Как ты думаешь, легко разглядывать трупы родителей во снах, а потом, как ни в чем не бывало общаться с ними в реальном мире? Хорошая основа для того, чтобы спятить. —… — И ты мне в этом не поможешь. Мы находились в молчании пару минут. Потом она резко подошла ко мне и схватила ящерку, все еще лежавшую у меня на ладони, выкинула ее. — И все же, я буду пытаться, — развернулась и ушла. Я вернулась домой и легла спать.***
Больше я не боялась своих снов. Я в них настолько все контролировала, что проигрыши мои закончились. Вскоре эти сны стали сниться мне намного реже. А потом и вовсе исчезли. Я выровняла, а потом улучшила учебу, стала высыпаться, а потому и лучше выглядеть, смогла восстановить общение с большинством потерянных мною знакомых. Теперь я уже не избегаю родителей, а когда смотрю на них, перед моими глазами не мелькают жуткие вещи. Конечно, никакую живность я тоже не трогаю. Теперь все, что раньше творилось, само кажется мне одним большим кошмаром, который закончился навсегда. Но и сейчас у меня есть один страх. То, чего я действительно боюсь до дрожи. Я так боюсь, что когда-нибудь мне надоест эта спокойная жизнь.