А хули тебе надо,соседушка?

— Да как ты мог, — об стенку рядом с высоким шатеном разбилась чашка, из подаренного на новоселье матерью девушки сервиза, на сотни маленьких белых осколков. — Изменить мне, — в след за ней полетело блюдо для мяса, но уже из другого набора. — С моим, — разноцветные осколки валялись у ног в тапочках. — Ебаным, — теперь в ход пошли настольные часы, купленные на рынке в Швейцарии. — Лучшим, — маленькая ручка схватила новый стеклянный предмет и швырнула его в парня. — Другом! — Лиз, — парень, словно играл в сапера: каждое слово могло создать новую взрывную волну криков и посуды в его сторону. — Ну один раз — не пидорас же? — ухмыльнувшись, произнес Юлий, зачесывая свои волосы назад. — Я не пойму, ты чо, блядь, бессмертный? — девушка стояла ошарашенная внезапной шуткой со стороны своего недожениха и бывшего парня. — У тебя есть запасные жизни, сучара? — ну теперь она хоть не бьет посуду. Теперь она хочет побить его. — Ну, Лизун, ну хватит уже, — брюнет начал двигаться в сторону разъяренной Лизы, но та подняла вверх руку с его любимой кружкой, грозясь кинуть ее на пол. Онешко испуганно застыл на месте, боясь пошевелиться. — Ты ебался в сракатан с Кузьмой, пес ты охуевший, а я должна быть спокойной? — Лиза нервно хихикнула и все же поставила желтую кружку с котятками на стол. — Правильно говорил мне папа, что ты — пидор ебаный. — Давай сядем и поговорим, солнце! — ух, зря он это спизданул. Она ненавидела, когда ее так называют, поэтому чайная чашка парня полетела на пол, а вслед за ней и все предметы, которые были на столе. — Исчезни отсюда, — Юлик стоял, не понимая, что его бывшая девушка хочет этим сказать. — Тебя там в уши долбили, что ли? Быстро собрался и потерялся нахуй! — кухонный нож вонзился в картину с абстрактной кляксой в паре сантиметров от головы брюнета. Это был предупреждающий сигнал, дальше бы нож попал точно в цель, а именно — в голову.       Метнувшись в сторону их спальни, Онешко стал быстро открывать шкафы, доставая свои вещи и кидая в открытый чемодан на кровати. Он знал, что Лиза эмоциональная, нервная и неконтролирующая агрессию. Да у нее даже справка есть об этом, и таблетки в пластмассовой баночке на третьей полке шкафчика в ванной. Скомканные вещи не давали нормально закрыться чемодану, у парня всего было вещей больше, чем у Лизы в разы. Брюнет прыгал, толкал, бил чемодан, и о сюрпризсюрприз, он закрылся. Кинув на последок «Да от тебя парни к мужикам уходят», громко закрыл дверь и, стуча колесами, спускался по лестнице.       Маленькая русая девочка села на пол, обхватив свои худенькие ножки руками. Если Юлик изменил ей с бабой, может и не было бы так обидно. Она хочет напиться и слушать сопливые песенки до конца своей жизни. Даже звонить подружечкам не хотелось. Страдание — чисто личная херня. Шаркая белыми тапулями с мишками по полу, усыпанному осколками посуды, ее надежд и сердца, Лиза побрела к серебристому холодильнику, где стояла бутылка дорого вина, купленного в Сочи у какого-то коллекционера. От осознания того, что покупали эту бутылки они вместе, девушке стало еще более тошно от всей ситуации. Может именно поэтому, Юлий выбирал это вино так долго, чтобы потом на бутылку удобнее было садиться.       Сейчас Елизавета, по всем канонам мелодрам, оперевшись спиной об холодный кафель ванной, сползала вниз по стенке, делая большие глотки алкоголя и слушая подряд трек-лист, созданный специально для таких вот моментов. В своей пьяной головке она уже разработала план под названием «Нутысукаещепожалеешьчтоменяпотерял», где она будет успешной леди, за ней будут бегать тысячи парней, падая прям под ее кроссовки, а она будет воротить носиком. А потом, она будет проезжать по Невскому проспекту, на своей безумно дорогой машине, а он будет бомжевать на улицах и просить милостыню. В таких мыслях, Елизавета Неред и уснула на теплом полу, обнимая пустую бутылку красного вина.

Чего нельзя было сказать об ее соседе.

      Кашин Данила Владимирович, проживает по левую сторону от квартиры Елизаветы Романовны Неред. И он жутко недоволен этим соседством. Сначала несколько часов его соседи кричали, потом били посуду, а теперь, по мнению самого Дани, его одинокая, брошенная соседка устроила марафон «Я баба и я ною». Хотя, стоит признаться, что многие треки даже он подпевал без зазрения совести. Ныть тоже надо уметь, так то. Парень стал переживать, когда плейлист пошел по двенадцатому, а то и больше, кругу. «Может она там уже себе вены вскрыла?» — допивая свой крепкий кофе, подумал рыжий паренек.       Пробуждение оказалось куда хуже, чем хотелось бы. Да, даже боль от ухода своей любви, оказалась маленькой неприятностью, по сравнению с диким похмельдосом, что настиг маленькую Лизу утречком. Хотелось выблевать всю душу (что собственно говоря она и сделала), выпить всю воду, что есть в доме (Лиза хлебала прям из-под крана) и курить. А еще вырубить нахуй всю эту музыку, которая отбивалась в черепной коробке, как мячик.       За стенкой затихло. Значит, девушка, как минимум, жива. Это радует. Не особо хотелось бы сосуществовать по соседству с трупом. Старый балкон открылся, и потрепанная жизнью дамочка, выплыла из него. Даня молча докуривал свою восьмую по счету сигаретку, а увидев русую соседку, ухмыльнулся, понимая как сейчас плохо ей. Без слов, одними только жестами, Лиза попросила у Кашина сигарету, ведь ее давно отсырели и пришли в негодность. Большая мужская рука, открыла пачку и поднесла через перегородку к девушке. Та взяла одну и благодарно кивнула: — Что такое? Парень бросил? — сам не зная зачем, рыжий амбал решил залезть не в свое дело. — Ага, — зажигая сигареты, произнесла соседка. — Поебался с моим лучшим другом, женатым на секундочку, и съебался в закат, — хриплый, от долгих лет курения, смех послышался слева. Он был слишком громкий, отчего Лиза зажмурила глазки, стараясь перебороть волну головной боли и тошноты. — Ну у вас и драма, конечно. А кстати, — Данилка пошарился в карманах домашних штанов. — Я тут тебе подарить кое-что хочу, — протягивая комок проводов Лизке, сказал рыжий. — И что же это? — стараясь как можно быстрее распутать, спросила она. — Наушники.       Балконная дверь хлопнула, оставляя наедине с собой девушку. Ей было неловко, ведь она и правда слушала всю ночь страдальческие песенки на всю громкость. А с другой стороны, пошел бы он нахуй, этот рыжий сосед. Хотя за сигаретку, явно спасибо ему.