***
Первое, что слышит Тимофей, придя в сознание, но ещё не открыв глаз — музыку ветра. Она доносится до его чуткого кошачьего слуха словно через толщу воды, но он отчётливо слышит этот причудливый перезвон. Кот не открывал глаз. Он не знал, почему. Но он лежал в полной темноте, наслаждаясь этой музыкой и мягким ветром, словно поглаживающим его по шерсти. Музыка окутывала всё вокруг, она словно проникала в его естество. Тимофею было спокойно и тепло и он замурчал. Нежно замурчал, как мурчат коты, когда при встрече трутся своей маленькой головкой о ногу хозяина, которого не было дома весь день. Но музыка стихла. И тогда Тимофей открыл глаза и поднялся на лапы. Он стоял посреди пустоты. Но не той чёрной и всё обволакивающей пустоты, а посреди пустоты, в которой есть всё и нет ничего. Мягкий серый туман сквозил перед глазами и повсюду. Кот посмотрел направо, посмотрел налево, посмотрел наверх и даже посмотрел себе под хвост, аккуратно его приподняв, словно ожидая, что под ним что-то окажется. Но нет, под хвостом ничего не было. И вообще ничего не было, кроме Тимофея. Тогда кот сел и стал умывать свою мордочку. «Где же я?» — подумал Тимофей, проводя лапой по уху. — «И что же произошло?» Но не успел он приступить к другому уху, как вновь раздался странный такой перезвон, словно в калейдоскоп вместо разноцветных стёклышек засунули разные колокольчики и заставили их звенеть в зависимости от того, как соберётся мозаика. Тимофей пошёл на звук. Он шёл и шёл, чувствуя в теле невероятную лёгкость, коей прежде не испытывал. Лапы его двигались словно отлично слаженный механизм, чему удивлялся и он сам: где-то на периферии своего кошачьего самосознания он понимал, что почему-то не должен ходить так хорошо, но почему он так понимал — не понимал. И чтобы не забивать себе голову этим, он просто шёл, ведомый звуком, и наслаждался ощущением хождения по пустому серому дыму, который кутал его лапы, словно свежая весенняя трава. Музыка становилась всё громче и громче, хоть до сих пор и звучала, словно раздавалась она откуда-то извне. Но какое может «вне» у бесконечной серой дымчатой пустоты, Тимофей не понимал. Он только хотел узнать, где он и что произошло. А ещё он кого-то искал. Только понять не мог пока, кого именно, но кошачье сердце билось неспокойно, а значит, искал он кого-то действительно важного. И он найдёт этого таинственного «кого-то», но сначала только вот выберется отсюда. Вдруг дым перед ним пришёл в движение. В куда более беспокойное, чем было до этого. По воздуху (если здесь был воздух) словно прошла рябь, а затем Тимофей еле смог разглядеть кота. Такого же, как и всё пространство вокруг Тимофея — из дыма. — Здравствуй, Тимофей, — голос звучал его спокойно и уверенно. Тимофей качнул головой, рассматривая странное животное напротив него, которое было похоже на него лишь формой, но совершенно не было похоже консистенцией. — Где я? — наконец-то было, кому задать этот вопрос, а главное — возможно, получить ответ. — Ты там, где угасает старая жизнь и начинается новая. Позволь спросить, — сразу же продолжил странный кот, не дав Тимофею возможности вставить и слова, — у тебя есть воспоминания? И теперь Тимофей смотрел сквозь кота, что сливался с плавно переливающимся дымом, силясь вспомнить, что такое воспоминания и были ли у него таковые. Однако на ум, как назло, ничего не шло. Странный кот ждал, а Тимофей всё думал и уже был готов заскрести лапой о дым в отчаянии. — Значит, ты не помнишь, — тихо произнёс незнакомец и подошёл ближе к чёрно-белому коту. Прозрачная лапа коснулась лба настороженного, но не двигающегося с места Тимофея. Затем странный кот растворился, став дымом. И мир вокруг взорвался миллиардом маленьких бабочек. Тимофей очутился в комнате. В такой знакомой комнате. В комнате, в которой он был будто далеко не один раз. Словно капли начинающегося дождя на асфальте, в голове кота капля за каплей стали появляться фрагменты воспоминаний. Как асфальт стал бы полностью мокрым, так и память Тимофея наполнилась всеми пережитыми им воспоминаниями. Последние были особенно болезненны…***
Сегодня было не так жарко, как в последние дни. Небо было большую часть времени затянуто облаками и лишь изредка выглядывало яркое солнце, чтобы погреть тёмную выгоревшую шёрстку на спине кота. Идеальный день для прогулок. Тимофей ступал гордо, как бывалый и вальяжный котяра. Выгоревшая чёрная шерсть на свету отливала коричневым, делая окрас необычайно красивым; белые лапки выглядели так, словно природа позаботилась о своём ребёнке и укутала его в мягкие пушистые носочки; белый цвет шерсти на животе переходил на грудь и на нижнюю часть мордочки; длинные белые усы чудаковато закручивались на концах. Подул ветер, обдавая шерсть слабыми порывами, он забирался в неё и словно щёлкал кота по носу, заставляя того щурить глаза и фыркать, забавно дёргая черным носом. Тимофей выбрал себе место для отдыха на тёплом камне. Он улёгся и прикрыл глаза. Из чьего-то дома лилась музыка ветра, лаская тонкий кошачий слух. А затем всё животное в нём закричало, уши дёрнулись, улавливая звук массивных лап, ударяющихся о землю при быстром беге, нос задёргался в страхе. Потом были чистые инстинкты, когда острые зубы прокусили тонкую кожу и впились мясо. Тимофей грозно закричал и выпустил когти, дёргаясь всем телом, стараясь вырваться из опасной хватки. И вырвался. И побежал. Потом было страшно, больно и мокро. Тогда, чтобы было не так страшно, он закрыл глаза.***
— Тимофей… Он слышит своё имя и открывает глаза. На него смотрит хозяин. Так обеспокоенно, так взволнованно. В его руках бинты и тюбик с мазью. Больно. Когда хозяин старательно накладывает бинты и обрабатывает рану — больно. Но Тимофей никогда прежде не ощущал такую приятную боль. Столько любви было вложено в каждый оборот бинта вокруг его раненого тела. Хозяин переложил его под большое дерево, под которым Тимофей спал иной раз. И тот почувствовал, словно нечто незримое тянет его за собой. Ещё совсем слабо, почти неощутимо, но он почувствовал это. Тимофей всё понял. Его лапа мягко коснулась человеческой руки. «До свидания, хозяин». Потом он слышал лишь собственное дыхание и чувствовал как с каждым ударом замедляется ритм его сердца. Но он был спокоен. Тимофей мог уверенно сказать, что прожил прекрасную жизнь. Когда лучший (пусть большой и безволосый) друг гладит тебя нежно-нежно, когда называет твоё имя тихонько, это не такая уж и плохая смерть. Рядом с ним. Тимофей вздыхает последний раз, бросает ласковый взгляд на лучшего во всём его маленьком мире человека. Единственное, что могло пронестись в этой маленькой головке в самый последний момент — слова любви.***
Он вспомнил. Он всё вспомнил. Комната теперь ему казалась не чем-то отдалённо знакомым — Тимофей знал каждый её уголок. Это был его дом. А человек, что жил в этой комнате, был всем его миром. «Но где же он?» — подумал чёрно-белый кот и посмотрел по сторонам. Увидел. Увидел хозяина, по чьим щекам тонкими полосами стекали слёзы. Сердце Тимофея, хоть и не билось теперь, но сжалось при виде лучшего друга. Кот так сильно не хотел, чтобы его дорогому другу было грустно. Он подплыл к нему в воздухе и мягко потёрся мордочкой о локоть, мякнул своим звонко-скрипучим голосом, стараясь успокоить. «Хозяин, не плачь, пожалуйста». Тимофей хотел сказать ему так много, хотел ткнуться мордочкой ему в руку, хотел, чтобы любимый человек погладил его, как и всегда. Но Тимофей чувствовал словно что-то оттаскивает его от хозяина, словно какая-то неведомая сила. Музыка ветра словно заполнила всё пространство. Тимофей ничего не успел сказать своему другу на прощание, как снова оказался в дымчатой пустоте, и на него снова взирал с гордым спокойствием прозрачный кот. — Ты вспомнил, — уверенно сказал он. — Да, — кивнул ему в ответ Тимофей и замолчал на несколько секунд. — И что же теперь? — Теперь? Это выбирать только тебе. Чёрно-белый кот задумался: но если выбирать ему, то выбирать нужно между чем-то. И он не побоялся спросить у обитателя дымчатой пустоты, что же ему предстоит выбрать. Тот улыбнулся ему с какой-то старческой снисходительностью, хотя разглядеть эту улыбку Тимофею было крайне трудно. — Ты можешь стать Хранителем, а можешь переродиться маленьким котёнком и пройти ещё жизненный круг, если только пожелаешь. — Хранителем? — дёрнул усами Тимофей, не понимая, что это означает. — Работа Хранителя заключается в том, чтобы следить за своим человеком: оберегать от неприятностей, предупреждать о плохом, стараться залечивать незримые раны, всегда быть рядом. Но самое главное, что должен сделать каждый кот-Хранитель — стать сердцем своего человека. Тимофей подумал, как было бы здорово, если бы он мог стать Хранителем своего лучшего друга. Он бы тогда точно всегда был рядом, оберегал и защищал, и поддерживал, и был бы рад стать его сердцем, чтобы это ни значило. — А я… — робко начал кот, нервно дёргая носом, — могу ли я сам выбрать себе человека? — Конечно, — всё в этом простом «конечно» было пронизано пониманием. — Тогда… могу я стать Хранителем своего лучшего друга — моего человека? Прозрачный кот, принадлежащий дымчатой пустоте лишь кивнул и растворился, став бесконечностью пространства. Мир вокруг Тимофея снова взорвался бабочками, а сам он почувствовал, словно что-то внутри него переменилось.***
«Хозяин!» — радостно замурчал Тимофей, снова оказавшись в знакомой комнате и прильнув маленькой пушистой головой к ноге человека. Чёрно-белый кот, дёрнув ухом, посмотрел на своего друга и увидел то, чего раньше не видел — сияющий круг в самом центре грудной клетки. Это круг был как будто внутри его хозяина и сиял прекрасным золотистым цветом. Но всю эту красоту нарушали чёрные глубокие трещины, нарушающие целостность этого круга. Тимофей всё понял. И прильнул, замурчав, к самому сердцу своего хозяина, своего друга и просто самого лучшего человека для него во всём этом мире. Кот стал похожим на прозрачный дым вечности, но сохранял свою чёрно-белую окраску, а затем исчез внутри сияющего круга. Большая трещина исчезла и много маленьких тоже, и сердце человека засияло ещё ярче своей внутренней силой. Тимофей понял, что такое — быть котом-Хранителем. Придавать силы двигаться дальше тому, кто дорог для тебя.***
Куда же после смерти попадают коты? Сомнений нет — они остаются в наших сердцах и оберегают нас.
***