***
Изуку был смышленым мальчиком. Даже очень. С самого детства он понимал людей, умел читать их эмоции, потаенные желания и мотивы. Именно с помощью этой черты его характера, он смог вынести для себя некие истины, а именно: 1)Никогда не привязываться к людям, это принесёт боль. Изуку четко и не помнил из-за чего это отпечаталось в его памяти. Просто знал. Чувствовал что-ли. Да, иногда он ошибался, иногда его заносило, иногда он цеплялся за людей, но быстро бросал это дело. Нужно быть дураком, чтобы не понимать насколько это гибло. 2) Если кто-то интересуется тобой, то это сугубо из личных целей. Это помог ему осознать его «друг» детства — Кач-чан. Он никогда не звал Изуку просто так. Иногда тот заинтересовывался в Деку чтобы покрасоваться среди тупых собратов, которые величали его как лидера, чуть ли не бога этого двора. Иногда звал чтобы просто покричать на малого, ведь он же безпричудный, что он ему сделает? Да чтобы сам Катсуки позвал тупого задрота просто так? Ха-ха, да не за какие богатства. Изуку веселила эта беспечность самоуверенного парня. Он хотел обзавестись похожим качеством, может поэтому он все это время его терпел? 3) Помоги себе сам. Возможно, из-за этого правила он до сих пор и держался на плаву. Возможно, из-за этого его и все уважали, но это не важно. Уважение других строится на страхе, а этого Мидории было не нужно, а раз так, если уважения можно добиться только запугиванием, то для него это пустой звук. Такое уважение ему было не нужно.***
Детство Мидории, как и у других, обычных малышей в памяти отпечаталось большим ярким и красочным пятном. Мама, всемогущий, герои, знойные деньки на улице… Все потихоньку сливалось в кучу, и запечатывалось в один день. Но одно воспоминание было другим… Совершенно иным. Тёмным, прохладным, мертвенно спокойным. Это было его любимым воспоминанием. Он, как будто по дороге жизни, провалился в безэмоциональную яму. Без дна. Он чувствовал пустоту вокруг себя, пустоту внутри себя, он был этой пустотой. И лишь одно портило все впечатление. Взгляд. Острый, пронзительный. Такой взгляд не забывается. Именно из-за этого воспоминания он вечно заглядывал людям в глаза, пытаясь найти то, что искал, но находил лишь противоположности или же дешёвые подделки. Как же он ненавидел этот взгляд. За то что он не даёт ему покоя в течение всей жизни. И как же он его любил. За настоящие чувства. Без фальши. Чёртовы глаза.***
Всемогущий. Поступление в академию. Новые друзья. Все это не поддавалось объяснению. Ведь эти люди были возможно и сильнее его, и хитрее, и все равно он им оставался интересным. Наверняка это тоже меркантильный интерес, но так хотелось верить что это не так. Мидория не хотел вникать. И не стал. Возможно он об этом пожалеет. Но потом.***
Снова привычка. У всех такие пустые глаза. Наигранная весёлость, наигранное величие. Бесят. Почему нельзя быть просто самими собой? Мидории казалось что только Тодороки и Бакуго не такие. Кач-чан никогда не скрывает эмоций. То ли от тупости, то ли от гордости. А Тодороки… Он другой, вроде. Его глаза напоминают те, но что-то в них не так. В тех не было ненависти с примесью обиды. Такое ощущение, что со злостью он смотрел только на Деку, на остальных просто с безразличием… Ха, ну хоть какая-то эмоция.***
Конец учебного дня. Мидория как всегда выходит из класса чуть ли не самым последним. Его целый день беспокоило поведение Шото. Мимолетные взгляды, тёмные круги под глазами, усталость во всех его движениях, хриплый кашель… Не похоже на обычную болезнь. Тодороки стоял, облокотившись на стенку и заходился в кашле. Он был мертвенно бледным, и почти сливался со стеной. Весь дрожал и от каждого нового порыва кашля казалось, что внутри него ломаются кости. — Тодороки-кун, с тобой все в порядке? — Мидория обеспокоенно подбежал к другу. В ответ Шото кивнул, закрыв ладонью рот, снова зайдясь новым приступом кашля. — Может отвести тебя в мед. пункт? Этот кашель... не похож на обычный... — Да я же говорю! Со мной все хорош… — Тодороки гневно зыркнул на зеленоволосого, а после посмотрел на свою руку. И притих. — Эй, ты чего… В голове Мидории резко потемнело. Как будто его кто-то ударил. Весь мир в тот момент заплясал в его голове. Снова пустота. Та самая. Лепестки. Зеленые. На руке Тодороки. Они так похожи на лепестки, которые когда-то красовались на руке Изуку, в его крови, но алые сами по себе. Лепестки олеандра. Убийственная красота. Он был таким же ядовитым и опасным, как влюблённость в человека, который «посадил» его корни в лёгкие Мидории. Воспоминания нахлынули мощной волной. Утро. Металлический привкус крови во рту. Губы и подбородок в запекшейся крови. По всюду эти лепестки, вселяющие благоговейный ужас. Стоп. Откуда это в его голове? Он ведь никогда не болел ханахаки. Никогда не знал такого растения. И никогда не чувствовал такой сильной душевной боли. — Мидория, Мидория! Деку, черт подери! Ты живой? Что это было? — Тодороки держал Изуку за талию, а второй рукой пытался привести того в чувство. — Ээ… А? В-все в порядке, я, ну, у меня бывает такое, не волнуйся. — Изуку попытался выдавить улыбку. Почти удачно. — Эм, слушай, может ты меня отпустишь? — парень неловко отвернулся и залился краской. — А? ой да извини. — Изуку показалось или Тодороки покраснел? — Ханахаки, да? — Участливо поинтересовался Деку. — Как видишь. — попытался съязвить гетерохром. Шото странно себя вёл. В обычное время он снова как и всегда шикнул бы на парня, и сказал что нечего так пугать, и быстро ушёл, а не разводил бы ненужные разговоры. Да и кашель Тодороки возле Мидории прекратился. Значит ли это?.. Да нет, быть не может, глупость какая. Как такому как Шото мог понравится Деку? Мидория шёл домой в раздумьях. Что творится с его мозгами? Откуда все эти лже-воспоминания? Почему Тодороки так резко начал о нем заботиться? Что черт возьми происходит?***
Мозг кипел. И ведь все это выглядело так правдоподобно. Все плакаты висели на своих местах, стол так же был забит пустыми кружками из-под кофе и солнце так же било из полузакрытых штор. Эти лепестки парню кого-то напоминали. Они были так же холодны как и взгляд. Точно! Взгляд. У Тодороки сегодня были такие же глаза. Холодная рассудительность, жажда жизни и капелька волнения. Но ведь он просто не мог быть обладателем тех глаз. Он ведь тогда не был с ним знаком, верно? Точно. Но тогда почему он так его напоминает? Душ хорошо расслаблял. Тяжёлые капли гулко отдавали в голове, плавно падали на плечи, смывая все тяготы этого дня. Этой жизни. Мидория предпочёл забыть сегодняшнее дежавю. Более его волновал Тодороки. Его друг болен ханахаки. Это ужасно. А что если он умрет? Хотя, как можно отказать такому как Шото? Мидории казалось что он что-то чувствует к гетерохрому. У него не было конфликтов с собой на почве ориентации, скорее его раздражало то, что он нарушил свои правила. Это всегда вело к плохому. Он знал. Он чувствовал это. В какой-то момент его жизни ее чувства притупились до нуля, все его эмоции были наигранными, вся эта дружба, благодарность, любовь. Он не мог это чувствовать. В какой-то момент это стало для него пустым звуком. Единственный человек к которому он что-то чувствовал, это была его мама. Он помнил как она из-за него не спала ночами и заливала подушку слезами. Правда, не помнил почему… Да что с ним, черт возьми, такое творится? Почему он не помнит то, от чего так сильно убивалась его мать? Бо-о-оже как же все сложно, почему все это происходит именно с ним? Изуку казалось, что он упускал что-то очень важное, но не знал что именно. Что же от него скрывает собственная память?***
На следующий день школы все было по старому. Тодороки снова бросал мимолётные взляды и огрызался при первой возможности. Изуку волновало поведение его друга. Ведь с ханахаки никто не шутит, а он даже про неё никому не рассказал. Да и Изуку не имел права кому-то что-либо говорить. Конфиденциальная информация, и все дела… — Тодороки-кун, — Изуку окликнул парня в раздевалке. — ты кому-нибудь рассказал про… Ну, ты понял. - Мидория замялся, - Рассказал ведь? С таким не шутят. — Нет. Я не хочу с кем-либо этим делится, да и ты это узнал по случайности. - "снова взгляд а-ля ты туплю или да". - И обсуждать это я не хочу. — Шото как всегда надел маску из железобетона. — Я, я не хотел тебя обидеть, я просто волнуюсь, мы ведь друзья, так? — Изуку доверчиво заглянул в глаза Шото. — Вот как?! Почему ты тогда об этом не вспомнил?! — Шото чуть ли не перешёл на крик, — Извини, меня занесло. - он смутился, потупив взгляд в пол, быстро собрал свою одежду, аккуратно уложил ее в шкафчик и удалился, оставив Изуку с новой порцией вопросов и воспалённым мозгом. «ЧТО ЭТО БЫЛО?», — пару минут парень просто смотрел в закрытую у его носа дверь и кроме этой мысли в его голове ничего не всплывало. Как же его все это задолбало. Может мир сошёл с ума? Или это он потихоньку поехал? И все-таки это не укладывалось в его голове — что значит не вспомнил? Тогда это когда? За все время в академии Мидория ни разу не подставлял Шото, наоборот всегда пытался наладить отношения, чем Тодороки не мог похвастаться. Может, он чего-то не знает? Может он был знаком с ним до академии? Но ведь это полнейший бред… Такого человека как Шото вряд ли забудешь. Может спросить у мамы? Вдруг он и вправду был с ним знаком и просто забыл? Инко как всегда счастлива находится рядом с сыном, тем более когда он хотел с ней о чём-то поговорить, а не запереться в комнате и выглядеть чернее тучи. Но этой теме разговора она была не особо рада. Мидория это почувствовал. Инко изо всех сил съезжала с темы о раннем знакомстве с Тодороки, делая вид что она совершенно не знает кто это вообще такой, а уж подавно о их с Изуку знакомстве. Бесят. Неужели нельзя сказать правду? Чертова ложь. Как же он ее ненавидит. С самого детства ему что-то недоговаривали, что-то четно пытались сокрыть он его глаз. Но он все равно все узнает. Рано или поздно.***
Время шло, а Тодороки не легчало. Наоборот все становилось только хуже. Кашель усиливался и ему казалось что по горлу скребут кошки. Ощущение крови во рту стало нормой. Он уже почти и не скрывал своего диагноза, надоело скрывать грёбанные лепестки, накрывать их ладонями и делать вид что все как обычно. Как же его бесил Изуку. Весь такой добрый, заботливый и отзывчивый. Прямо пример для подражания. Как же хотелось его