Fiera

У Люнхи странное чувство дежавю. Она не спала всю ночь, предпочитая вместо сна тихо плакать в подушку, дабы Чонгук ничего не услышал. Впрочем, Чон был пьян и всё равно бы не обратил внимания на едва заметные всхлипы рядом, но у девушки уже появилась своеобразная привычка. Она постоянно так делала после каждой ночи с Чонгуком, когда только начала жить в его апартаментах. Потом Люнхи начала играть роль всем довольной любовницы и плакать в подушку уже не могла (вместо этого приходилось по утрам закрываться в ванной), а затем плакать и вовсе не приходилось. О была уверена, что больше не проронит ни единой слезинки из-за этого мужчины, но она ошиблась. Жизнь Люнхи по своей сути весьма циклична. Она опять пришла в исходную точку, в которой пытается заглушить свои рыдания подушкой. И виной всему опять один конкретный человек. К утру слёзы уже высыхают и лишь покрасневшие глаза говорят о том, чем именно занималась девушка всю ночь. Чонгук не обращает на них никакого внимания или же умело делает вид, что не обращает. Люнхи, пользуясь его равнодушием, начинает убирать все свои вещи в чемодан и выкатывает весь багаж в коридор у входной двери в номер. О уверена, что мужчина сейчас не горит желанием её видеть, к тому же целый день будет пропадать на встречах, а это значит, что девушка может попросить отправить её уже сейчас в Сеул, не дожидаясь вечера. Находиться в этом номере уже нет никаких сил, а в столице можно будет попросить Хёнчже записать девушку к врачу. Женщина наверняка будет отговаривать Люнхи, угрожать, что всё расскажет Чону, но О уже приняла решение, а Пак только и остаётся, что подчиниться. Девушка впервые вынуждена будет воспользоваться своим статусом и властью, дабы добиться от Хёнчже желаемого. — Тебе больше заняться нечем, кроме как перекатыванием чемоданов с места на место? — Чонгук уже полностью собран и всё это время наблюдал за бурной деятельностью Люнхи с ноткой презрения. — Или надеешься так спокойно уйти? — А смысл? Ты же из-под земли кого угодно достанешь. Я просто надеялась уехать в Сеул прямо сейчас, а не дожидаться вечера. Поняв, что Чон всё это время пристально наблюдал за ней, Люнхи поправляет прядь волос, которую ранее убрала за ухо. Теперь волосы закрывают часть лица, ту самую, где остался синяк после вчерашнего удара. Разумеется, О постаралась скрыть его косметикой, и это несомненно дало определённые результаты, но внутри девушки поселился какой-то инстинктивный страх, который возникал в те моменты, когда Чонгук смотрел на её лицо. Будь на то воля Люнхи, она бы вообще не показывалась ему на глаза и закуталась бы в плотную ткань, но таких возможностей у О, к сожалению, не было. — Хочу тебя расстроить, но никуда ты не поедешь. Скажу даже больше, ты будешь присутствовать со мной на сегодняшней встрече. — Зачем я там нужна? — Не хочу, чтобы ты забывала, кем я являюсь. Это был удар прямо в спину. Люнхи в который раз поражается способности Чонгука бить в самое болезненное место. Чон прекрасно знает, как сильно девушка ненавидит то, чем он занимается, более того сам же несколько дней назад вскользь упоминал, что ехать в Инчхон ему совсем необязательно, и эту встречу можно вполне пропустить. О даже не удивится, если окажется, что на эту встречу мужчина решил поехать, дабы посыпать Люнхи соли на ещё совсем свежие раны. — Это очень сложно забыть. Надежда Люнхи на скорый отъезд с треском провалилась, впрочем, девушка и не могла быть уверенной в благоприятном исходе. Было весьма наивно полагать, что после вчерашнего Чонгук пойдёт ей на встречу. — И выезжаем мы прямо сейчас, — Чон подходит к девушке практически вплотную и убирает прядь, закрывающую часть лица, обратно за ухо, вызывая этим явное недоумение Люнхи. — Тебе так больше идёт, крошка. Девушка готова проклинать всякий раз, когда Чонгук её так называет. Если Чон произносит данное слово, то это может свидетельствовать лишь об одном — он сильно раздражён. Люнхи наверное так иногда и не сможет полностью разгадать этого мужчину. Он навечно останется для неё закрытой книгой. Сейчас он ведёт себя спокойно, словно ничего и не произошло вчера вечером, но иногда его эмоции всё же вырываются наружу. Чонгук будто постоянно носит маску, за которой невозможно распознать его реальных чувств. Наверняка именно из-за этой маски девушка начала так легкомысленно полагать, что Чон испытывает к ней хоть что-то. Все его обещания, поцелуи, объятия — всё это словно приснилось Люнхи и никогда не существовало в реальности. Будь на то воля О, она бы провела в этом воистину волшебном сне целую вечность. Но не всё может быть так благополучно, и девушке приходится просыпаться. Дорога до Инчхона проходит в тишине. Ни Чонгук, ни Люнхи не сказали друг другу ни слова, пусть у них и было полно времени. О считает, что она всё, что было нужно уже сказала, а Чон не хочет вновь поднимать не самую приятную тему. Он считает, что девушка перебесится, успокоится, и всё снова вернётся в прежнее русло, нужно лишь немного подождать. Где-то в глубине своей души мужчина жалеет о том, что ударил Люнхи, но никогда ей об этом не скажет. Он может думать всё, что угодно, но озвучивать собственные мысли Чонгук считает лишним. Не в его правилах так открыто говорить обо всём. Чон прекрасно знает о том, что подобная открытость ни к чему хорошему никогда не приводит, девушка же наглядно на себе это продемонстрировала. Чувства и эмоции Чонгука — это исключительно его собственное дело, Люнхи давно должна была понять и принять эту простую истину. О тоже погружена в собственные мысли. Девушка научилась создавать свой маленький уютный мир, в котором можно скрыться, когда бывает особенно больно. Сейчас именно такой случай. Раньше главная роль в этом мирке отводилась младшей сестре, а теперь все думы девушки занимает ребёнок. Люнхи знает, что ей опасно так много размышлять о чаде, которому не суждено появиться на свет, но ничего не может с собой поделать. Это мальчик или девочка? На кого малыш больше похож? Но ни на один из этих вопросов О никогда не получит ответов, так же как и никогда не узнает любил ли её в этой жизни хоть кто-нибудь? Отец семьёй никогда не дорожил, мать всегда была холодной по отношению к своим детям, сестра считает Люнхи предательницей и отреклась от неё, а для Чонгука она просто развлечение. Какая горькая ирония. Старшей О никогда ничего не нужно было кроме любви, а в итоге она получила всё, что только угодно кроме этой проклятой любви. Девушка весьма равнодушно наблюдает за пейзажем Инчхона, и лишь тучи на небе смогли привлечь её внимание. Наверняка сегодня должен выпасть первый снег. Люнхи всегда с нетерпением ожидала этого события словно маленький ребёнок, но сегодня не придаёт этому никакого значения. Какие-то там снежинки не спасут О от всего, что на неё навалилось и не помогут всё исправить. Хотя, даже если бы у девушки была возможность повернуть время вспять и вернуться в вчерашний вечер, она всё равно поступила бы точно также. Машина останавливается рядом с весьма презентабельным зданием практически на окраине города. О даже не хочет задаваться вопросами о том, почему столь роскошное заведение расположилось в столь невыгодном районе, настолько ей всё сейчас безразлично. Единственное, что действительно сейчас волнует Люнхи — это чтобы встреча побыстрее закончилась и можно было наконец вернуться в Сеул. — Ты главное улыбайся и будь очаровательной, — Чонгук задерживается у главного входа на минуту, дабы сказать Люнхи о её обязанностях. — У тебя всегда этот прекрасно получалось. — Откуда такие выводы? — На себе проверил. На этом короткий диалог подходит к концу. Люнхи следует за Чоном и его людьми в здание. Вся делегация недолго блуждает по коридорам, которые обставлены настолько вычурно, что вся французская знать восемнадцатого века умерла бы от зависти. О невольно ловит себя на мысли, что владеет всем этим зданием сорока, но тут же осекается. С сорокой Чонгук бы точно не стал встречаться. Сам же мужчина наверняка тоже подумал о таком сравнении, если принять во внимание его плотно сжатые губы, которые говорят об отвращении Чона к внутреннему убранству этого заведения. Благо долго «любоваться» данными шедеврами дизайнерского искусства не пришлось. Спустя примерно пять минут Люнхи заметила открытые двери, ведущие в большой зал со множеством столиков. Только сейчас девушка поняла, что прибыли они все в ресторан. По всей видимости владелец-сорока гордо восседал за столиком в центре. Похоже он всеми силами старался произвести впечатление, но получалось у него крайне плохо. Его лишний вес, неповоротливость в комплекте с важным выражением лица делали весь его образ весьма комичным. Наверное именно благодаря этому Люнхи с лёгкостью удалось улыбнуться. На самом деле девушка подавляла в себе желание рассмеяться, и только улыбка её и спасала. О пропустила мимо ушей приветствия хозяина ресторана, его слова о Чонгуке и о ней самой. Кажется он что-то сказал про то, как рад видеть нового главу клана и сделал несуразный комплимент Люнхи. Девушка лишь кивнула в ответ. Несомненно О не могла нарадоваться тому факту, что она смогла абстрагироваться от ситуации вокруг неё. Девушка словно находилась в вакууме, и все слова для неё были больше похожи на эхо. Но как оказалось вскоре этот защитный купол рухнет. Когда Люнхи уже было хотела сесть на своё место, в зале прозвучал оглушительный звук выстрела.

***

Минджу не могла уснуть этой ночью из-за переполняющих её эмоций. Внутри девушки будто находилась бомба с таймером. Часы медленно тикали, отсчитывая оставшееся время до взрыва, а О всё никак не могла дождаться, когда же всё вокруг взлетит на воздух. Минджу всё никак не могла поверить в то, что через несколько часов её самая заветная мечта наконец сбудется. И чем меньше оставалось времени до заветного утра, тем сильнее обострялись все чувства внутри О. Девушка невольно вспомнила то утро, когда она проснулась в элитном столичном борделе. Тогда казалось, что этому кошмару никогда не будет конца, из этого ада никогда не выбраться. Но вот прошло всего несколько месяцев, и Минджу от простой шлюхи смогла дойти до человека, от движения пальцев которого зависит судьба фактического главы самого крупного и влиятельного клана страны. Это ощущение не сравнится ни с одним сном девушки. Человек любит осознавать своё могущество, Минджу же сейчас возвела этот экстаз в абсолют. Она чувствует себя Богом, чьё решение способно повлиять на судьбы тысячи людей. И плевать, что сама девушка вероятнее всего не переживёт это утро. Все Боги уходят красиво. Когда наконец наступает утро, Минджу медленно одевается, словно хочет продлить момент своего счастья, а главное берёт пистолет, который ей предварительно отдал Тэхён. В «Diamond» все ещё спят, а значит нет риска ни с кем столкнуться и выслушивать бесконечную тираду вопросов. Хотя с одним человеком девушка всё же хотела бы пересечься и банально попрощаться. Сунли стала для Минджу пусть и весьма странным, но всё же грустно, и было бы крайне эгоистично умереть, не сказав женщине напоследок ни слова. Но похоже именно так О и суждено будет уйти. Ни с кем не прощаясь. У главного входа девушку уже ждёт машина, на которой О и доберётся до Инчхона. Минджу и Тэхён уже успели всё обговорить по несколько раз. О прибудет в ресторан до Чонгука, доберётся до заветной комнатки, выстрелит и вернётся в машину, которая будет ждать её в одном из двором у ближайшего жилого дома. Ким объяснил тот факт, что до машины нужно будет ещё добраться на своих двоих тем, что так они не вызовут лишних подозрений. Но Минджу подозревает, что Тэхён не хочет лишний раз рисковать собственной шкурой. Ещё не факт, что О сумеет выбраться из ресторана живой, а если и сможет, то возможно не успеет добежать до машины. У водителя тогда будет шанс незаметно уехать, а значит его не поймают, и тень подозрений не ляжет на Тэхёна. Ким о себе прекрасно позаботился, а вот девушке придётся заботиться о себе самостоятельно. По пути в Инчхон Минджу в который раз вспоминает то время, когда все члены семьи были вместе. Эти моменты являются самыми счастливыми в жизни девушки, наверное именно поэтому она так часто мысленно возвращается туда. Порой О кажется, что это вовсе и не её жизнь была. Возможно она услышала чью-то счастливую историю, а может прочла об этом в книге или увидела в кино. Разве кто поверит, что у малолетней шлюхи, у которой ко всему прочему есть зачатки алкоголизма, было счастливое детство с любимыми родителями и старшей сестрой. В памяти Минджу возник тот день, когда мама рассказывала им с Люнхи о значении их имён. Минджу означает «прекрасная жемчужина», а Люнхи «сияющее наслаждение». Могла ли тогда подумать женщина о том, что её маленькая жемчужинка попадёт в руки не к тем людям и окажется перепачканной грязью, которую уже не смыть, а сияющее наслаждение навсегда померкнет и станет лишь вещью для удовлетворения желаний одного человека? По прошествии нескольких часов поездки водитель наконец останавливает машину у служебного входа в ресторан. Это тоже одна из предосторожностей, дабы Минджу лишний раз не светилась у главного входа и в коридорах для гостей. О направляется за женщиной из персонала, в обязанности которой входит сопровождение девушки до нужной комнаты. Когда Минджу наконец оказывается у той самый двери, она решает не тратить время в пустую и тут же заходит внутрь. Конечно внутри темно и тесно, но продолжать стоять в коридоре на всеобщем обозрении персонала, который занят подготовкой главного зала к прибытию важного гостя, нет ни малейшего желания. Зайдя внутрь, Минджу решает выяснить, сколько у неё есть пуль. Результат оказывается не столь утешительным. Две. Наверняка их было больше, но Тэхён предусмотрительно их убрал, дабы у девушки не было возможности отстреливаться в случае опасности. Вначале машина, теперь это. Ким весьма недвусмысленно намекал на то, что видеть Минджу живой он не желает. Несомненно осознавать это ужасно больно и обидно, но О сейчас понимает, что другого ожидать и не следовало. Тэхён использует людей, а потом избавляется от них, дабы выходить сухим из воды. Возможно будь у Минджу шанс выжить сегодня, она бы переживала это куда хуже, а раз ей не выжить, то к чему лишние волнения? — Идите сюда, милорд, садитесь за мой стол. Так холодно на улице, но здесь уютно. Позвольте за Вами ухаживать, милорд, чувствуйте себя как дома. Доверьте свои печали моему сердцу, кладите ноги на стул. Я знаю, Вы, милорд, никогда не видели меня, я всего лишь портовая девка, лишь только уличная тень. Минджу тихо напевает песню Эдит Пиаф, которую знает чуть ли не с детства, и снимает пистолет с предохранителя. Воспоминания о незамысловатом и весёлом мотиве придавали последним моментам жизни особую лёгкость. Так и умирать не страшно. Смерти ведь боятся только те, кому есть что терять, а Минджу уже терять нечего. Она потеряла всех, даже любимого. К чему теперь страхи? Нужно лишь осуществить задуманное и упокоиться с миром. О только надеется, что Чонгук смерти боится, ведь иначе её месть бессмысленна. Он должен пожалеть, должен отчаянно цепляться за свою жалкую жизнь, бояться умереть. Раньше Минджу хотела убить его с особой жестокостью, но теперь понимает, что ни одна физическая боль не сравнится с тем ураганом, что творится в душе человека. Чон наверняка никого не любит и никем не дорожит, но Минджу всё же надеется на обратное. Он обязан испытать такую же боль от потерь, что испытала девушка. Наконец в зале появляется главный виновник сегодняшнего торжества. Вот только бесконечная радость Минджу тут же сменилась недоумением, а потом и тревогой. Рядом с Чонгуком был тот человек, которого здесь быть не должно. Люнхи одним только своим появлением смогла выбить почву из-под ног своей сестры. Младшая О прекрасно понимает, что медлить сейчас нельзя, нужно стрелять, пока цель как на ладони, но девушка мешкает. Вся решимость ушла, как только Минджу увидела сестру. В памяти по-новой начали всплывать счастливые моменты из детства, и младшая О почувствовала влагу на своей щеке. Когда Минджу было шесть, и родители пропадали на всевозможных встречах, Люнхи сидела с младшей сестрой, читала ей книги перед сном, заполняя тишину вокруг своим ласковым голосом. Даже в десять лет он был особенно чарующим и притягательным. Что бы ни произошло между сёстрами, как бы Минджу не была зла на старшую, но убивать её она никогда не хотела. Умереть должен Чонгук, он должен заплатить за все свои грехи, а Люнхи должна жить. Сестру О ещё может простить, а вот убийцу родителей — никогда. У Минджу дрожат руки, драгоценное время ускользает от девушки, но она так и не нажала на курок. О понимает, что через считанные секунды в Чонгука будет попасть куда сложнее, но всё никак не может решиться. Она ждёт, что Люнхи отойдёт в сторону или же вовсе покинет зал, ведь риск слишком велик. Ещё когда Минджу была в этой комнатке первый раз, она обратила внимание на то, что прицелится здесь не так-то просто, пусть Тэхён и утверждал обратное. Люнхи стоит слишком близко к Чонгуку, младшая О может запросто попасть не в того, а попытка у неё только одна. Наконец Минджу понимает, что больше тянуть время она не может. Девушка делает глубокий вздох, зажмуривается и выпускает две пули подряд. О боится открывать глаза, и как бы ей не хотелось увидеть корчащегося от боли на полу Чонгука, она не решается посмотреть в зал. Вместо этого девушка в считанные секунды покидает свою комнатку, чудом успев до того момента, когда по ней открыли огонь люди Чона. У Минджу нет времени остановиться и прийти в себя, вместо этого она несётся по коридорам для персонала к служебному выходу, стараясь игнорировать звуки выстрелов за своей спиной. О даже не замечает, как добирается до машины у ближайшего жилого дома и садится в неё. Сознание возвращается к девушке в полной мере, лишь когда она понимает, что обе её щеки мокрые. Минджу впервые за долгое время плачет, но что хуже всего, не может объяснить самой себе причины этой эмоциональности. Наверное это слёзы счастья, и так всегда поступают люди, чья мечта наконец сбылась. Вот только острая боль где-то под рёбрами говорит совсем о другом.

***

Чонгук реагирует мгновенно, когда слышит звук первого выстрела и последующего сразу за ним второго. На то чтобы достать свой пистолет из кобуры и пригнуться уходит буквально пара мгновений. Затем следуют несколько минут непрекращающейся пальбы по стене, за которой и прятался в своём убежище стрелок. Чону не потребовалось много времени, чтобы понять, что там наверняка находится маленькая комната с совсем тонкими стенами, дабы пули лучше проходили, а Вонмин специально подстроил эту встречу с одной лишь целью — устранить Чонгука. Сам же Ли сейчас вероятнее всего доживает свои последние мгновения, так как несколько пуль угодило и в него. Ему нужно лишь надеяться, что персонал захочет спасти своего босса и вызовет скорую. Впрочем, даже при таком развитии событий Вонмин долго не проживёт. Судьба предателей всегда была одинаковой, и Вонмин не станет исключением из правил. Когда стрельба наконец завершается, и несколько человек выходит из зала, дабы добраться до той маленькой комнаты и найти тело неудавшегося убийцы, Чонгук начинает отчётливо слышать тяжёлые вздохи совсем рядом с собой. Первой мыслью было, что это Вонмин, но Чон прекрасно осознаёт, что подобное предположение самый настоящий бред. Дыхание Ли намного громче, его было слышно даже во время выстрелов, а тут звуки совсем тихие, даже не расслышишь сразу. Разум Чонгука в этот момент словно раскололся на две части. Одна часть давно всё поняла, приводила логичные доводы, что это может быть один единственный человек, а другая отчаянно отказывалась ей верить. Чон не может отрицать, что впервые в жизни он по-настоящему боится. Ему страшно повернуть голову и посмотреть в сторону. Он уже наверняка знает, что именно там увидит, а потому всё никак не может решиться. Но рано или поздно этот момент всё же должен наступить. Чонгук делает глубокий вдох и, не выдыхая, наконец поворачивает голову. Наивные надежды тут же разбиваются о суровую реальность. На полу спиной к Чонгуку лежит Люнхи и тяжело дышит. Чонгук не видит ничего кроме её волос и спины, но ему больше ничего и не нужно видеть. Осознание произошедшего окатывает мужчину словно ледяная вода, заставляя прокручивать в голове одну и ту же фразу по несколько раз «Я же точно видел, что она успела пригнуться». Но Чон осознаёт, что пытается лишь обмануть самого себя. Ничего он не видел и не мог видеть, а желанную картинку просто нарисовало его воображение в столь стрессовой ситуации. Чонгук в мгновении ока оказывается рядом с Люнхи и, аккуратно перевернув её на спину, видит то, что никогда в своей жизни не пожелал бы видеть. Девушка прижимает свои ладони к животу, судорожно стараясь хоть так замедлить потерю крови. Одежда О приобрела бардовый оттенок, который теперь кажется Чону не прекрасным, а отвратительным. — Люнхи... — Чонгук замечает расфокусированный взгляд девушки, а потому старается привлечь её внимание, дабы она ни в коем случае не потеряла сознание. — Люнхи, только не закрывай глаза, слышишь? Умоляю, посмотри на меня. Как только мужчина понимает, что О наконец посмотрела на него, то тут же медленно начинает вставать с окровавленного пола с ней на руках, стараясь не делать слишком резких движений. Но несмотря на все старания Чонгука, красивое лицо Люнхи исказилось от острой боли, которую почувствовала девушка. — Тише, тише... — Чон не знает точно, кого именно сейчас старается успокоить: себя или же Люнхи? — Я знаю, что больно, но потерпи совсем немного. Ты у меня девочка сильная, я верю, что у тебя всё получится. Чонгук направляется к выходу из ресторана, а его подчинённым даже не нужно ничего говорить, чтобы они поняли, в чём сейчас состоит их основная задача. Мужчина, который выполняет роль водителя Чона открывает перед своим господином дверцу машины и, заняв своё место, тут же направляется в ближайшую больницу. Чонгук же чуть ли не с ума сходит от осознания своей собственной беспомощности в этой ситуации. Он сейчас ничем не может помочь Люнхи, а от осознания того, какую адскую боль сейчас испытывает девушка становится ещё тяжелее. Когда же глаза О вновь начинают медленно закрываться, мужчину снова охватывает паника. — Нет, нет. Только не закрывай глаза, не засыпай. Хочешь, я расскажу тебе про свой сад, который ты обязательно увидишь. Если пройти немного вглубь, то наткнёшься на куст с белыми розами. Ты же любишь их, верно? А если пройти чуть дальше... Чон замолкает, когда окровавленные пальцы Люнхи прикасаются к его губам. Чонгук словно заворожённый наблюдает за О, ожидая её дальнейших действий. Девушка делает несколько вздохов и лишь потом начинает говорить: — Не притворяйся, что... я тебе дорога, — заметно, что каждое слово даётся Люнхи с колоссальным трудом, но она всё равно не замолкает. — Хорошо, что попали именно в меня. Ты мою кончину перенесёшь... а я бы... не пережила этого. — Не говори так. — Разве я не права? — О делает небольшую паузу, дабы собраться с силами и продолжить, а Чонгук не смеет её перебивать. — Наверное... хорошо умирать молодой и... красивой. Я же была красивой? — Ты прекрасна. И не говори о себе в прошедшем времени. — Значит у меня есть шанс на то... что ты меня будешь вспоминать. — Люнхи, умоляю, прости меня за всё, что я тебе сделал. Хотя я даже не могу и надеяться на твоё прощение. — Не извиняйся. В этом уже нет никакого смысла. Но не волнуйся... я перед смертью ни на кого зла не держу. — Пожалуйста, не хорони себя. Ты обязательно выживешь. — Ты как-то сказал мне... что никогда меня не обманывал... и не обманешь. Не нарушай своих обещаний. Чонгук хочет столько ещё сказать Люнхи, боится, что может не успеть, но всё же молчит. Он не может подобрать нужных слов, к тому же прекрасно понимает, что О его красивые речи сейчас не нужны. Они не облегчат боль, не избавят от страданий. Они могут только вернуть девушку в не самые приятные воспоминания, а этого мужчина хочет в самую последнюю очередь. Люнхи нельзя сейчас думать о плохом. Она должна верить, надеяться и бороться за свою жизнь. Но похоже Чонгук прошлой ночью собственноручно убил в девушке всю любовь к жизни, а теперь ему остаётся лишь бесконечно сожалеть о своём поступке. Наконец они добираются до больницы, и стоит только Чону занести девушку на руках в главный холл, как её тут же у него забирают медсёстры, кладут на каталку и увозят в сторону операционной. Теперь мужчине только и остаётся, что ждать и надеяться. Чонгук уверен в том, что Люнхи удастся спасти. О прошла через огромное количество испытаний, уже один раз вернулась к мужчине с того света, значит вернётся ещё раз. Чон уже представляет, как обставит всю её палату белыми розами, как бросит все дела и проторчит в Инчхоне до тех пор, пока девушку не выпишут. Пусть пройдёт хоть несколько месяцев, Чонгук без Люнхи в Сеул не вернётся. Что ему там делать одному? Кому подарить всё то, к чему он шёл все эти годы? Он сделает из О самую настоящую королеву, перед которой все будут преклоняться как и перед Чоном. Она этого достойна. Ведь Люнхи под силу сделать всё, что угодно, даже перешагнуть порог жизни и вернуться обратно к Чонгуку, а он всегда будет её ждать. Чон не знает сколько уже прошло часов, для него всё словно один миг. Он совершенно не следит за временем и выходит из своего транса только когда замечает идущего в его сторону пожилого мужчину в белом халате. Чонгук не сразу осознаёт, что к чему, и лишь когда врач останавливается напротив него, понимает, что это вероятнее всего тот хирург, который оперировал Люнхи. — Это Вы привезли девушку с огнестрельным ранением? — после этих слов все сомнения Чона окончательно испаряются. — Доктор, как она? Есть какие-то тяжёлые последствия? Когда её можно будет навестить? — Чон говорит так быстро, что не даёт врачу и слова вставить, лишь когда хирург слегка поднимает руку, призывая к молчанию, Чонгук замолкает. — Мне всегда тяжело говорить подобное, но я должен... — О чём Вы? — в прогнившей насквозь душе Чонгука ещё теплится маленький огонёк надежды, но последующие слова врача тут же заставляют его погаснуть. — Примите мои искренние соболезнования. Чонгук не слышит дальнейших разъяснений доктора о том, что у Люнхи не было шансов, что она потеряла много крови, что в больницу девушка поступила слишком поздно. Чон словно находится в совершенно другом мире и совсем не замечает реальность, предпочитая её отрицать. Да и разве можно признать ту действительность, в которой Люнхи оказалась по его вине при смерти, а он не сумел её спасти? Это Чонгук сейчас должен лежать на операционном столе без дыхания, а не его маленькая девочка, которая совсем недавно вновь начала любить эту чёртову жизнь. Почему судьба так несправедлива по отношению к простым смертным? Чон заслужил те пули, именно он должен был заплатить сегодня своей жизнью за всё то, что совершил. Ведь Люнхи ни в чём не виновата. Ей просто не повезло оказаться рядом с человеком, возомнившим себя Богом, а на самом деле недостойном даже смотреть на девушку. Но что если это и есть наказание Чонгука за все его деяния? Смерть была бы слишком лёгким избавлением. Похоже судьба решила устроить Чону более изощрённую пытку. Мужчине теперь всю жизнь придётся волочить своё жалкое существование, с осознанием того, что власть и деньги, к которым всю жизнь стремился Чонгук, не стоят совершенно ничего. Подлинной ценностью было видеть лучезарную улыбку О Люнхи, слышать её мелодичный голос, держать её руку в своей и обещать никогда не отпускать. Чонгук так и не выполнил ни одного обещания. Он даже не успел показать девушке цветущий сад в своём доме, что уж говорить о большем? Пока Чон добирался с умирающей Люнхи на руках до больницы, он успел пересмотреть всю свою жизнь. Чонгук решил, что бросит к ногам девушки всю Корею, да хоть всю Восточную Азию, если она попросит, пусть только выживет. Мужчина был готов даже покинуть клан, бросить всё, к чему так долго шёл, лишь бы девушка была рядом в целости и сохранности. Но было уже поздно давать самому себе обещания, поздно что-либо менять, поздно просить прощения за всё то, что совершил. У Чонгука был шанс всё изменить, нужно было просто на минуту прислушаться к Люнхи. Но Чон этим шансом не воспользовался, он даже не отменил необязательную поездку в Инчхон, да ещё и О повёз с собой, дабы позлить девушку. А все те слова, что мужчина наговорил Люнхи в тот роковой вечер даже вспоминать не хочется, Чонгук и не будет. Он лучше вспомнит те дни в Пусане, когда Люнхи впервые начала искренне ему улыбаться. И конечно же Чон вспомнит тот день на пляже. То робкое и едва слышимое «я люблю тебя» мужчина пронесёт через всю жизнь и будет бесконечно корить себя за то, что не сказал два совсем простых слова: «я тоже». Он тогда считал, что проявит лишь свою слабость, что не будет тратить своё время на такие глупости. Скажи Чонгуку тогда кто-то, что через несколько дней он навсегда потеряет эту девушку, Чон не стал бы молчать. Но таких людей нет и никогда не было. Оказывается именно Люнхи, которая смогла сказать о своей любви проявила свою силу, а Чонгук оказался слабым. Чон никогда не придавал большого значения словам, считая их лишь пустой тратой времени. А как оказалось два простых слова могли полностью изменить исход дальнейших событий. Только по-настоящему сильный человек способен сказать другому о своих чувствах, преодолев внутренние сомнения и боль. Люнхи в итоге ушла чистой, с незапятнанной душой, а Чонгук так навсегда и останется грязным. Мужчина добился своей цели, к которой шёл так долго. Он теперь глава самого крупного клана страны, у него есть власть, деньги и колоссальное влияние. Но как оказалось на пути к этой цели он собственными руками убил не только свою человечность, но и истинное счастье. Чонгук всё никак не мог дать названия тем странным чувствам, что испытывал по отношению к этой девушке, а оказалось всё было до ужаса просто. Чон словно жил всё время с закрытыми глазами, игнорировал свою сильную привязанность, а стоило Люнхи навсегда покинуть его жизнь, как зрение вновь вернулось. Наверное именно это все и зовут пресловутым словом «любовь». Когда с кончиной одного человека твоя собственная жизнь теряет всякий смысл. Если это и вправду так, то получается, что О была единственным человеком, которого Чонгук когда-либо любил. Да, его любовь была неправильной, приносившей одну только боль, но Чон по-другому и не умеет. Люнхи ошиблась, когда говорила, что её кончину мужчина легко переживёт. Ничего подобного. Чонгуку кажется, что умерла значимая часть его самого, и он теперь сам словно мёртвый. Мужчина медленно движется к выходу из больницы, и только оказавшись рядом с входными дверьми замечает, как с неба на землю падают маленькие снежинки. Зная Люнхи, она наверняка бы обрадовалась, увидев первый снег. — Как же ты, чёрт возьми, красиво ушла. Чонгук закуривает сигарету, неотрывно смотря на первых вестников пришедшей зимы. Чон даже не сразу обращает внимание на то, что к нему подошёл один из подчинённых: — Господин, всё закончилось? — Да, абсолютно всё. Свяжись с Хёнчже, она уже должна быть в Сеуле. Пусть организует поминки.

***

Минджу не помнит точно того как добралась до борделя, как зашла в свою комнату, и уж тем более она не может припомнить, как именно у неё в руках оказалась бутылка коньяка. Впрочем, рано или поздно ставки нужно было повышать. Теперь не вино стало прекрасным собеседником девушки, а более крепкий напиток. Да и для такого дня явно требовался градус побольше. Минджу не может точно сказать, что она сейчас делает: празднует или скорбит. Она просто пьёт, а о причинах можно будет подумать и на следующее утро, когда голова будет раскалываться от боли. Сегодня О клиентов не принимает. Она, чёрт возьми, уже с жизнью распрощалась, а праздновать свой второй день рождения в окружении кучи богатых стариков, мечтающих, чтобы столь юная девушка им отсосала, желания нет никакого. Возможно Минджу так и провела бы всю ночь в практически бессознательном состоянии, лишь иногда приходя в себя, дабы сделать новый глоток обжигающей жидкости, если бы не звонок Тэхёна в четыре часа. О чуть было не повалила на себя тумбочку с телефоном, которым наверняка пользовалась бабушка девушки, но в последний момент ей всё же удалось спасти мебель от падения. Вот только самой Минджу пришлось занять сидячее положение прямо на полу и положить телефонный аппарат себе на колени. Вообще девушка никогда не понимала, зачем шлюхам ставят в комнаты телефоны. Даже если учесть, что дают их только проверенным жрицам любви и любой звонок можно при желании прослушать, смысла в них ноль. Почти все клиенты всё равно звонят на номер администрации, а не лично девочкам, да и Минджу в службу секс по телефону не записывалась. Не хватало, чтобы ей ещё трахали уши. — Да? — пожалуй, более длинную фразу Минджу при всём желании не смогла бы произнести, поскольку язык ужасно заплетался. — Ты чем там занимаешься, маленькая дрянь?! — Тэхён настолько громко кричал в трубку, что О, в целях сохранности её слуха, пришлось убрать её на расстояние от уха. — Из-за тебя нам всем пиздец! — Я тоже очень... рада тебя слышать, — Минджу делает паузу, дабы было не так заметно в каком состоянии находится девушка, но провести Кима невозможно. — Ты ещё и напилась в говно. Что блять во фразе «нужно убить Чон Чонгука» конкретно тебе непонятно?! Или тебе там в борделе ещё и мозги выебали?! — Хватит говорить загадками. Я ничего не понимаю. — А тут и понимать ничего не надо! Чон Чонгук жив, здоров и полон сил! Напомнить в чьи обязанности входило его убийство?! Тэхён в ярости ещё долго кричит на девушку, употребляя не самые лестные слова в её адрес. Минджу же совершенно не обращает на это внимания, предпочитая погрузиться в свои собственные мысли. С одной стороны она разъярена в такой же степени, что и Ким, но с другой странное спокойствие наполняет её душу. Девушка так долго шла к своей цели, а в итоге промахнулась. Промахнулась, и в итоге ни в кого не попала, а значит и Люнхи ничего не угрожает. Минджу непременно оправится от этого удара, воскреснет словно феникс из пепла и попробует вновь довести свою месть до конца. Главное, чтобы сестре ничего не угрожало. Ненавидеть Люнхи Минджу просто не способна. Она пыталась, но так ничего и не получилось. Младшая О проклинает связь сестры с Чонгуком, но никак не саму девушку. К сожалению, потребовалось подвергнуть старшую О смертельной опасности, дабы наконец осознать эту простую истину. — Значит никто не пострадал? — Минджу говорит абсолютно спокойно, даже немного весело, вызывая этим лишь ещё более сильный гнев Кима. — Увы и ах, но Чонгук потерял свою обожаемую шлюху, по совместительству твою сестру, — услышав воцарившееся на другом конце провода молчание, Тэхён понял, что нащупал правильную болевую точку и решил надавить на неё посильнее. — Бедняжка наверняка подохла в мучениях. Как думаешь, дорогуша, нам следует отправить Чону цветочков, дабы не так сильно расстраивался, или же ты окончательно отреклась от этой суки? — Не смей так о ней говорить... — вся та горечь и боль, что таились в этих словах лишь сильнее раззадорили Тэхёна, побуждая его продолжить начатое. — Иначе что? Меня покарают небеса? Хочу тебя расстроить, Минджу, но такие подстилки в рай не попадают. Наверняка она хорошо умела ноги раздвигать, раз так долго продержалась у кормушки в лице нашего любимого господина Чона. Знаешь, иногда мне даже становится печально от того, что Чонгук не отдал твою сестрицу, как и тебя, в бордель. С ней можно было бы неплохо развлечься, если учесть, что своё дело она знала превосходно. Минджу больше не в силах слушать все эти гадости о погибшем любимом человеке, а потому тут же вешает трубку и откидывает телефон куда подальше от себя. Осознание всего произошедшего приходит не сразу. Вначале внутри девушки бурлит злость, стоит только вспомнить всё то, что только что сказал Тэхён. И лишь постепенно ужас начинает охватывать Минджу. Он медленно сжимает её тонкую шею и начинает душить. С каждым мгновением кислорода в лёгких становится всё меньше и меньше, а каждый новых вдох даётся всё с большим и большим трудом. Пускай эта боль и фантомная, но ощущения вполне сравнимы со смертью. Вполне возможно, что это точит свои острые когти чудовище, которое полностью подчинило себе девушку. Минджу страшно посмотреть в зеркало и увидеть, во что она превратилась. Этот зверь не имеет права носить имя чистой и невинной девочки, что погибла в один вечер со своими родителями. О ошибочно полагала, что похоронила более слабую и не приспособленную к выживанию версию себя. На самом деле Минджу убила всё человеческое, светлое и прекрасное, что было в ней. Самое ужасающее, что лишь сейчас девушка смогла в полной мере осознать последствия этой радикальной перемены. Она теперь точно такая же, как и Чон Чонгук. Раньше О стремилась оправдать превращение в хищника тем, что иначе не выжить, но теперь Минджу понимает, что уже долгое время была мёртвой. Люнхи молодец, она справилась со всеми испытаниями, что навалились на неё, и сумела остаться человеком, а вот младшая себя навсегда потеряла. Как она могла убить собственную сестру, будучи ослеплённой жаждой мести? Да, Минджу мечтала отомстить, но не таким способом. Не делая из своего самого дорогого человека инструмент для достижения поставленных целей. Так поступает Тэхён, но не О. Она не могла этого сделать, просто не могла. Но ведь и Ким наверняка не врёт. Для него в этой лжи нет совершенно никакой выгоды. Оказывается убивать тяжело. Раньше Минджу считала, что ничего проще и быть не может, и лишь сейчас она начала осознавать в полной мере свою ответственность. Она забрала жизнь у Люнхи, в одночасье разрушила все мечты и надежды сестры, обрекая её на вечный сон. А ведь старшая О наверняка могла быть счастлива. Она всегда стремилась к свету, в отличие от своей сестры, что навеки погрязла во тьме. Что если Люнхи и впрямь любила Чонгука и ей было хорошо с ним? Минджу уже готова забыть о своей ненависти и мести, повернуть время вспять и сказать сестре во время той встречи в палате, что пускай она делает что хочет, живёт как хочет, но будет жива и счастлива. Оказывается на грани жизни и смерти все обиды и ссоры мгновенно забываются, не оставляя после себя и следа. Вот только Минджу слишком поздно это поняла, слишком поздно прозрела. Ей теперь вечно нести на своих плечах этот неподъёмный груз, который рано или поздно переломает ей хребет. Потому что после подобного не живут. После совершения такого тяжкого греха человек навсегда обрекает себя на боль и страдания, ведь такие как он не достойны счастья. Минджу же считает, что она вовсе и жизни не достойна. Настала пора возвращаться к семье.

***

Похороны О Люнхи проходят через три дня после кончины девушки. Хёнчже долго возмущалась и впервые в открытую начала спорить с Чоном, говоря, что ещё прошло слишком мало времени, что никто так быстро не хоронит, и что даже церемонию не успеют соответствующе подготовить, но Чонгук ничего не желал слышать. На самом деле он больше не мог существовать с мыслью, что Люнхи находится совсем рядом с ним. Её можно увидеть, к ней можно прикоснуться, но она больше никогда не посмотрит на Чона, ничего ему не скажет, и мужчина больше никогда в жизни не услышит её звонкого смеха. Эта пытка оказалась для Чонгука страшнее всех физических наказаний, которые только придумало человечество. К тому же каждый раз, проходя мимо гроба, буквально утопающего в белых розах, мужчина вновь и вновь вспоминает тот день, когда он не смог спасти свою маленькую девочку от самой главной опасности, которая ей только могла угрожать — от смерти. Чонгук обладает невероятной властью над людьми, он может в ту же секунду получить всё, что он только пожелает, но со смертью он не имеет права даже переговоров вести. Она никогда никого не слушает, не интересуется твоим мнением. Она просто приходит и забирает то, что ей полагается. Будь у Чона возможность, он бы все свои деньги потратил на то, чтобы дать Люнхи ещё хотя бы час. Ещё час послушать этот голос, посмотреть в эти глаза, полные жизни и страсти, прикоснуться к бархатной коже. Но таких возможностей никто не предоставляет даже самым могущественным людям. Чонгук ведь столько всего не успел сделать, а теперь уже сожалей, не сожалей, а ушедшего навсегда не вернёшь. Мужчина не спит по ночам. Ему постоянно кажется, что он слышит мягкую поступь в коридоре, которая может принадлежать лишь одному единственному человеку, чувствует лёгкое прикосновение к своему плечу. В итоге Чонгук не выдерживает, спускается в гостиную и остаток ночи проводит рядом с Люнхи, разговаривая с ней. Пусть О мужчине никогда и не отвечает, но он готов поспорить, что она наверняка внимательно слушает его. Он рассказывает о том, как в этом доме жизни Чонгука пусто и одиноко без неё, как она забрала с собой все радости, существующие в мире, и как сильно Чон жалеет о том, сколько боли причинил О. Люнхи же лежит неподвижно в белоснежном океане из роз. На ней самые дорогие бриллианты, что мужчина когда-либо дарил, самое красивое из всех её платьев, но ей ничего из этого не нужно было ещё при жизни, а теперь уж точно не понадобится. Похоронить Люнхи было решено ранним утром, под той самой ивой, где уже лежат её родители. Присутствуют только Чонгук, Хёнчже и несколько человек из клана, которым было доверено нести гроб и опустить его в промёрзшую землю. Пак не может перестать плакать с того самого дня, как узнала о трагичной гибели своей госпожи, и день похорон не становится исключением. Женщина единственная, чьи слёзы в это утро орошают землю под ивой. О ведь была такой молодой, совсем немного не дожила до двадцати одного, и Хёнчже просто отказывается верить в то, что пережила её. Но оплакивает Пак сегодня не только девушку. Ребёнок Люнхи, которому так и не суждено было появиться на свет тоже отныне покоится под землёй рядом со своей мамой. Женщина поражается внешнему спокойствию человека, который за один день потерял и любимую и своего малыша. Пак понимает, что Чонгук не показывает всех своих чувств, предпочитая переживать эту утрату в одиночестве, но всё равно считает это бесчеловечным. — Неужели Вам плевать на их смерть? В итоге Хёнчже не выдерживает и озвучивает свои мысли вслух. При других обстоятельствах Чонгук среагировал бы на подобную дерзость мгновенно, но сейчас он не может не думать ни о чём другом, кроме гроба, в котором покоится его жизнь, и который только что оказался под сырой землёй. Да и возразить женщине он не может. Внешне он всегда должен производить впечатление холодного и безразличного человека, у которого нет слабостей. В его положении их запрещено иметь, ведь это может быть смертельно опасно. Такова участь всех людей, обладающих властью и способных распоряжаться чужими жизнями. Их участь — скрывать свою боль от окружающих, хранить всё в себе и переживать главную трагедию своей жизни внутри. Именно такую цену приходится платить за бескрайний простор возможностей. Не все способны приносить такие жертвы, но Чонгуку уже поздно поворачивать вспять. Ему отныне суждено всю жизнь пронести боль утраты в сердце, не подпуская к нему посторонних. — Их? — Чонгук думает, что Пак просто оговорилась, но всё же решает переспросить. — Разве... госпожа не сказала Вам? — к Хёнчже медленно подкрадывается страх, но она понимает, что уже совершила ошибку и назад пути нет. — Что она должна была мне сказать? Женщина будет бесконечно корить себя за то, что совершила этим утром. Люнхи поступила мудро, не желая причинять Чонгуку боль своей кончиной. Она полагала, что по ней он скорбить не будет, но по ребёнку непременно. Хёнчже же только что разрушила всё, что так трепетно отстраивала в свои последние мгновения О. Если Чон узнает о том, что в тот день потерял ещё и дитя, то эта новость может навсегда сломать его. После такого жить невыносимо, но Пак понимает, что мужчина всё равно рано или поздно выведает у неё правду. Молчание в этой ситуации приравнивается к верной смерти, поэтому Хёнчже всё же собирает всю волю в кулак и произносит смертный приговор для Чон Чонгука: — Госпожа... она была... беременна. К такому болезненному удару Чонгук готов не был. Да и разве можно себя подготовить к подобной новости? Какие бы прочные стены ты не возводил, как бы не укреплял их, всё равно они все лягут пеплом у твоим ног. Чон чувствует, как острая боль пронизывает его насквозь, а эпицентр находится где-то под рёбрами. Как бы мужчина не старался демонстрировать свою силу и стойкость, но сейчас всё это не имеет никакого значения, и он медленно оседает на холодную землю рядом с могилой. Чонгук никогда не задумывался о счастье, не стремился представить его, но сейчас оно отчётливо предстаёт перед ним в образе бабочки. Она упорхает от него всё дальше и дальше, а он судорожно старается поймать её, но всё безуспешно. Наверняка душа его любимой так же легко вознеслась к небесам, как прекрасная бабочка. О не стала брать тяжкий грех на свою непорочную душу и ничего не сказала Чонгуку. Вот только судьба была с ней не согласна. Раз она решила покарать Чона, то будет вершить своё суровое правосудие до последнего. Оказывается у Чонгука могла быть семья. Та самая, которой у него никогда и не было. Нужно было просто на минуту остановиться в безумной погоне за своими амбициями и оглянуться. Возможно тогда он бы и заметил свой шанс на искупление. Но все возможности упущены, они отныне покоятся под землёй рядом с О Люнхи. Чону теперь всю жизнь оплакивать счастливую жизнь, которая у него могла быть, но которой он не пожелал. Мужчина чувствует лёгкое жжение в глазах и влагу на своей щеке. На землю падает одна единственная слеза, но в ней сосредоточено столько боли, сколько нет даже в целом литре слёз других людей. Чонгук плачет первый и последний раз в своей жизни. Первый потому что раньше никого не любил, а последний потому что больше никогда никого не полюбит. Оказалось, что за любовь и счастье нужно бороться, нужно доказать судьбе, что ты достоин этого блаженства. Чон этого сделать не смог, а вторых шансов никто не даёт.

***

Минджу долго решалась на этот шаг, всё страшилась, но теперь все страхи остались позади. В Сеуле рассвет, но в жизни девушки наступает закат. Она стоит на мосту через реку Хан, смотрит на неподвижную водную гладь и надеется, что это спокойствие передастся и её душе. Город ещё не до конца проснулся, лучи утреннего солнца только начали ласкать улицы, давая всем страждущим надежду на то, что этот день точно станет лучше всех предыдущих. Слишком прекрасное время для смерти столь жалкого человека, как О Минджу. Она медленно проходит по мосту, напевая свою печальную песню: — В моём старом городе было поле, где мы всегда играли, держась рука об руку. Ветер нежно касался травы. Мы были так молоды, так бесстрашны. Тогда я мечтаю вновь и вновь о том, что ты держишь меня крепко под звёздами. Я дала обещание Господу, что буду любить тебя вечно. Прошло время, столь многое изменилось, но поле остаётся в моём сердце. Где же ты? Мне нужно сказать тебе, что я всё ещё люблю тебя. Я тянусь к тебе, а ты паришь вокруг меня словно бабочка. Твой голос всё ещё отдаётся эхом в моём сердце. Ты моя настоящая любовь. В моём старом городе было поле, где весной распустились все цветы. Мы гонялись за бабочками, держась рука об руку до конца дня. Твой голос всё ещё отдаётся эхом в моём сердце. Эту песню когда-то пела сестре Люнхи вместо колыбельных. Старшая всегда говорила, что в ней поётся о вечной любви, которая способна вознести человека к небесам и заставить его душу парить будто она бабочка. Минджу тогда задала сестре вопрос «Неужели люди, которые так сильно любят друг друга всегда будут вместе?». Младшая до сих пор дословно помнит ответ Люнхи: — Конечно же нет. Многое может случиться в жизни, иногда дороги даже самых близких людей расходятся, но их души всегда будут вместе. Они способны летать рядом как бабочки даже тогда, когда один человек умер. У такой сильной любви не бывает конца. Каждый бережно хранит её в памяти целую вечность, даже если больше никогда не увидит любимого. Иногда люди могут ошибаться, называть любовью то, что ею и не является. Порой очень тяжело распознать истинную любовь. — И как же тогда это сделать? — Запомни, Минджу, настоящая любовь, та самая, которая будет эхом отдаваться в твоём сердце, всегда очищает душу человека. Те у кого душа грязная, не способны так любить. У Минджу образуется неприятный ком в горле, и она понимает, что через несколько мгновений заплачет. Но какими бы тяжёлыми не были эти воспоминания, они придают девушке сил. Ей начинает казаться, словно Люнхи вновь поёт ей эту песню, помогая сестре очиститься перед смертью. В душе Минджу появляется маленький лучик надежды на встречу с сестрой. Ведь чтобы не говорил Тэхён, младшая О знает наверняка, что сестра попала в рай. Девушка вновь и вновь прокручивает в голове тихую колыбельную и наконец находит в себе силы перебраться через перила поближе к неминуемой кончине. Царящую в душе Минджу идиллию нарушает лишь звук остановившейся за спиной девушки машины. О наверняка знает, что как бы кто не пытался, но отговорить её от прыжка не получится. И какого же оказывается удивление девушки, когда она слышит до боли знакомый голос за спиной: — Я почему-то догадывался, что найду тебя здесь, — Тэхён подходит поближе к ограждениям моста и закуривает сигарету, а Минджу не обращает на него ни малейшего внимания. — Зачем пришёл? — Сказать, что было приятно с тобой познакомиться. Стоит О услышать последние слова, как она тут же чувствует сильный толчок в спину и падает в реку, не удержав равновесие. Впрочем, падает девушка в бездну только для Тэхёна, самой же Минджу кажется, что она летит на встречу семье. На дне этой мутной реки навсегда останется монстр, который завладел О, а вот очистившаяся душа девушки поднимется к небесам. Минджу не держит зла на Кима. Она всё равно бы прыгнула, а вот его подлость пускай остаётся на его совести. Он решил в очередной раз избавиться от ненужной пешки, ударив в спину в буквальном смысле этого слова. Тэхён ещё какое-то время наблюдает за тем, как тело девушки погружается под воду и наконец, сполна насладившись подобным зрелищем, решает вернуться к машине. Ким уверен, что всё продумал идеально. Все свидетели отныне мертвы, он в очередной раз сумел выбраться сухим из воды. Вот только все надежды мужчины рухнут, когда он слышит щелчок совсем рядом с собой. Тэхён прекрасно знаком с этим звуком. Так снимают пистолет с предохранителя. Оставалось только загадкой, кто именно стоит за спиной Кима. — С тобой было приятно познакомиться, Тэхён. И прежде чем пуля достигает головы Кима, он успевает осознать насколько же сильно просчитался. Один свидетель остался жив, и прямо сейчас спас себе жизнь. Прямо в лучших традициях самого Тэхёна. Ким впервые в жизни слишком рано списал человека со счетов, что и стало роковой ошибкой. Тело мужчины падает в реку, куда он буквально пять минут назад отправил свою бывшую любовницу. Собаке собачья смерть. Судьба сыграла с Тэхёном злую шутку, отправив на тот свет его же методами. Оказалось карма та ещё сука. Хосок вполне доволен результатом. На мосту не остаётся никаких следов крови, а когда найдут машину, наверняка посчитают, что хозяин просто напросто совершил самоубийство. Впрочем, самому Чону следует как можно скорее покинуть этот злосчастный мост и на всех порах нестись в аэропорт. Его время истекает, осталось только два часа. 22 часа назад Хосок очнулся в тёмном подвале с завязанными руками и сильнейшей головной болью. Вспомнить о том, что произошло получается не сразу. Чон помнит только о том, как выходил из бара, потом последовал сильный удар по голове, а дальше только темнота. Неожиданно в подвале зажигается свет, и когда глаза Хосока наконец начинают нормально видеть, мужчина, который никогда не верил ни в Бога, ни в Дьявола начинает молиться. Перед ним стоит Чон Чонгук, и Хосок готов поспорить, что это последняя картина, которую он увидит в своей жизни. Чон начинает прокручивать в голове все прожитые годы, стараясь убедить себя, что не так уж и плохо он жил. Хотя кого он обманывает? Более хуёвого сценария для жизни и не придумаешь. Профессионально мочил людей, чтобы заработать денег на героин и шлюх. Ну просто святой человек, в раю его ждут с распростёртыми объятиями! — Ну здравствуй, Чон Хосок, — Чонгук садится на стул напротив своей сегодняшней жертвы, но ведёт себя так, словно просто решил с ней поговорить по душам. — Как жизнь? — До того как оказался здесь было как-то получше. Хосок поглядывает в сторону двух мужчин, стоящих у стены. Один держит в руке ведро с водой, а другой ткань. Чон прекрасно понимает, что сюда они пришли отнюдь не ради стирки, и эти мысли ему совершенно не нравятся. Чонгук замечает, куда смотрит самый известный киллер столицы, и невольно усмехается. — Так боишься, что мы тебя заставим полы нам намывать? — Да я готов хоть всё это здание вылизать, если попросите. — Увы, не попросим, — Чонгук поворачивается в сторону своих подчинённых, намереваясь следующие слова сказать им. — Можете начинать. Мужчины приближаются к Хосоку, глаза которого сейчас выражают лишь одну эмоцию — страх. Чон брыкается и хочет уже начать кричать, как ему закрывают тканью рот. Когда второй мужчина уже было хотел перевернуть ведро, дабы вылить воду на лицо Хосока, Чонгук их останавливает: — Подождите, кажется наш многоуважаемый гость хочет что-то сказать, — мужчины отходят от своей жертвы, а Хосок, пришедший наконец в себя, находит в себе силы говорить. — За что?! Что я сделал?! — Конкретно ты — ничего. Делов наделал твой протеже по имени Пак Чимин, — профессиональному убийце не требуется много времени, чтобы сложить в голове дважды два и решить этот простой ребус. — Судя по твоему выражению лица, ты понял о ком я говорю. Думаю, ты в курсе, сколько дров наломал этот Чимин. И вот незадача, Хосок. Все ниточки от Пака ведут именно к тебе. Как будешь объясняться? — Это всё Тэхён! Это он всё подстроил! — в этот момент Хосока всего трясло от осознания того, что ему могут не поверить, и он умрёт. — Я лишь познакомил его с Чимином! Поверьте, я бы никогда не пошёл против Вас. Я и его предупреждал, что не следует этого делать. Он ещё был знаком с какой-то девкой. Они вместе всё спланировали! Я не виноват! — А не помнишь, как звали эту девушку? — Как-то на м. Мин... Мин... — Минджу? — Да, именно так! Я правда ни в чём не виноват. — Так уж и быть поверю тебе. Я отпущу тебя с одним условием. У тебя будут сутки, чтобы найти Ким Тэхёна, убить и смыться из этой страны. Девушку не трогай. Тебе всё понятно? — Да, да, конечно же! У Хосока буквально камень с души упал. Он уже было начал хоронить себя, а оказывается он может ещё пожить. После этой встречи Чон теперь точно слезет с иглы, перестанет посещать злачные места и заживёт нормальной жизнью. Но тем не менее свой второй день рождения следует отпраздновать. Наверное кокаин в подобной ситуации — самое то. Хосока провожают к выходу из этого жуткого подвала, а Чонгук ещё какое-то время сидит в одиночестве. Он знает, что с выбором нужного человека не прогадал, и Тэхён точно понесёт своё наказание за то, что забрал у Чона Люнхи. Будь на то воля мужчины, он бы и Минджу убил, но возлюбленная его бы не простила за смерть сестры. Младшая О будет жить лишь благодаря Люнхи. Чонгук даже сам не может поверить в подобное. Впервые он проявляет милосердие ради кого-то, а не ради собственной выгоды. Но даже, если брать в расчёт это проявление человечности, душа Чона так навсегда и останется во тьме, подобной той, что царит в этом подвале. Люнхи пыталась его спасти, но завершить начатое она так и не успела. Мне нужно сказать тебе, что я всё ещё люблю тебя. Я тянусь к тебе, а ты паришь вокруг меня словно бабочка.