***
Ему было восемь, когда они справляли первый День Рождения Кита. — Такаши, держи Кита крепче, — осторожно заметила Акира, держа на изготовку фотокамеру. Тадаши сидел на корточках рядом с женой и наблюдал за тем, как старший сын пытается получше усадить на коленях младшего брата. Выражение лица у Кита было такое, точно у него только что отобрали любимую игрушку. В следующий момент он, состроив ещё более кислую мину, с обиженным агуканьем извернулся в руках Широ и уткнулся ему в грудь, прячась от объектива. — Эй, — Такаши попытался отцепить пальчики брата от футболки, но тот громко запротестовал, и протесты эти рисковали перерасти в вой, если бы Широ и дальше продолжать попытки оторвать от себя ребенка. — Ки-и-ит, нам надо сделать фотографию! Тебя не будет видно. Тадаши засмеялся, глядя на сыновей, и подмигнул жене: — Может, прямо так и сфотографируешь? Когда мы ещё такое запечатлим. Акира секунду помедлила, а потом, улыбаясь, быстро прицелилась и щёлкнула кнопкой на фотоаппарате. Снимок остался на цифровом носителе: Кит упрямо прятался на худощавой груди Такаши, а тот пытался удержать его и одновременно развернуть лицом к родителям. — Ну Ки-и-ит, — уговаривал он годовалого малыша, наконец оставив попытки силком избавиться от его цепкой хватки. Видимо, поняв, что в лоб эту проблему не решить, мальчик пошёл обходным путем. — Ты боишься этой страшной штуки у мамы, да? — согнулся, обнимая брата, так что тот почти пропал из виду под его руками. — Бедный маленький Кит. Ну всё, всё, она больше не будет тебя пугать, я ей не позволю. Кто у нас тут милый маленький братик? — его голос стал игривый, и Широ, изловчившись, подобрался к бочкам Кита и принялся легонько щекотать их. Почти сразу же подступавшие через протестующий рёв слёзы сменились отрывистым высоким смехом, и Кит под руками Такаши зашевелился, шаря ручонками по его футболке. Тадаши и Акира так и сидели на корточках, наблюдая за детьми. Женщина машинально опустила фотоаппарат, с умилённым изумлением наблюдая за старшим сыном. — Он справляется даже быстрее тебя, — тихо заметил муж и снова подмигнул ей. А Широ тем временем уже успел как следует раззадорить братишку и теперь дёргал коленями, держа две крохотные ручки в ладонях, так что Кит с весёлым писком подпрыгивал на его ногах, точно на батуте. В какой-то момент он остановился и шустро пересадил Кита лицом к родителям, крепко прижав к себе. — Мам, лови момент! — Широ быстро чмокнул чёрную макушку с тонкими шелковистыми волосиками, а Акира, наконец поняв, к чему всё шло, поспешно вскинула фотоаппарат. Кит секунду вникал, что произошло, а потом увидел снова направленный прямо на них чёрный объектив, услышал голос папы «Сейчас будет журавлик!», и губки его стремительно поползли уголками вниз. Щёки надулись, большие глаза стали ещё больше. Секунда, и он снова стал изворачиваться в руках Широ, но дело было сделано. — Ну что, мам? Вышло? — Такаши со вздохом отчаяния стал покачивать на коленях обиженно ревущего брата, снова пленившего его футболку. Акира нашла кадр в галерее, вгляделась в него, усмехнулась и раздосадованно покачала головой: — Успела. Только Кит все равно не улыбается.***
Ему было двенадцать, когда их семья оказалась на пути в Америку. — А нам обязательно переезжать, мам? — Такаши с тоской посмотрел на несколько уже готовых коробок, тщательно запакованных и перемотанных скотчем. На каждой из них иероглифами, а снизу — по-английски, было написано «стекло», или «посуда», или «книги». Акира, с завязанными в растрепавшийся пучок волосами, ходила вокруг со списком, прикреплённым к планшетке, и что-то отмечала ручкой. Вещи Такаши уже были собраны — он сам уложил их по коробкам, тоже заботливо подписав каждую, а на самой дорогой — с первыми медальками и грамотами по танцам в клубе Тошигавы — добавил надпись «особо ценное». Кит хвостиком ходил за братом, не зная, чем себя занять, так что пару раз чуть не уткнулся ему в спину. Акира отвлеклась от списка и устало посмотрела на обоих. Проступившее было раздражение сменилось грустной улыбкой при виде двух потерянных детей посреди коробок. — Я уже тебе объясняла, милый, папу переводят начальником в Нью-Йоркское отделение компании, которым раньше руководил его дядя. Нам придётся переехать и, скорее всего, очень надолго. — А нам с Китом, ну, или хотя бы мне, нельзя остаться с бабушкой и дедушкой? Я буду приезжать к вам на каникулы, честное слово! И писать каждую неделю, мам. Акира подавила раздражённый вздох и нахмурилась. Такаши с самого известия о переезде как-то притих, стал задумчивым, точно вынашивал в голове что-то, и даже слова отца о новой большой танцевальной школе не произвели особого впечатления. Он не протестовал, не закатывал истерик, но в глазах его светилась обида, точно ему обрывали корни. Мать и отец тогда вспомнили, как сами в своё время со страхом думали об учебе и стажировке за границей, в огромной Америке. Широ можно было понять, но сейчас стоял вопрос о работе главы семьи, и капризам тут точно было не место. — Такаши, это не обсуждается, ты едешь с нами. Как и Кит. Надеюсь, вы двое уже собрали свои вещи? Мальчик вздохнул и кивнул. — Да, мама. Всё готово. Мне их отнести в коридор? — Нет, они слишком тяжёлые. Я оберну их скотчем, и потом грузчики сами их возьмут. — Тогда можно нам с Китом пойти погулять? Я возьму телефон. Мы же ведь уезжаем только после обеда. Акира снова внимательно посмотрела на сыновей и кивнула. Её взгляд задержался на Такаши. — Кит, беги собираться. — Ура-а-а! — мальчишка, явно соскучившийся сидеть взаперти всё утро среди опустевшего дома, тотчас понёсся в коридор шнуровать ботинки. Женщина поманила сына пальцем и присела на одну из коробок. Похлопала по месту рядом с собой, приглашая и его. Широ неохотно подчинился. — Такаши, я понимаю, что ты чувствуешь, — она положила руку на плечо мальчика, и тот тихо вздохнул, поджав губы. — Я ценю твоё послушание, ты сын, поведением которого можно только гордиться, и я бы с удовольствием разрешила тебе не ехать, будь такая возможность. Но мы семья, милый, и должны держаться вместе. — Я понимаю, мама. — Когда мне исполнилось девятнадцать, я уехала в Америку поступать в университет по обмену. Там я познакомилась с твоим папой, — Акира улыбнулась. Широ не поднимал головы, но губы его стали расслабленней, и это был добрый знак. Акира мягко продолжала: — Это случилось через два года после моего приезда. Твой папа тогда уже стажировался у дяди и учился. Оказалось, что мое общежитие находилось недалеко от дома, где он снимал квартиру. Дядя предлагал ему жить у него и не тратиться, но это было единственное, на чём он настоял. Сначала мы общались, потом влюбились друг в друга. Я вернулась в Японию и ждала его. Скоро мы поженились, и появились вы. Широ молчал. Акира отложила в сторону планшетку с ручкой и обняла покорного сына, который даже не попытался как-то возразить или проявить раздражение. — Ты расстроен и обижен, я понимаю. Тут остаются все твои друзья, и тебе приходится бросать любимую школу. — И Мираю… — вдруг добавил мальчик с такой болью, что Акира даже запнулась. — А мы через два месяца должны были поехать на соревнования, мам. Она на меня обиделась, я это знаю. Я не могу её бросить так. — Я знаю, знаю, родной, — женщина покачивалась вместе с сыном, положив голову ему на макушку. — Но так бывает, это жизнь. Иногда приходится отказываться от всего и резко сворачивать в другую сторону. Перемены — это не всегда плохо, поверь. Не зря ведь я настаивала, чтобы ты учил английский с репетитором. Я уверена, совсем скоро у тебя появятся новые друзья в Нью-Йорке, а как только мы немного обживёмся, то подыщем хорошую школу танцев, и ты продолжишь занятия. Да и твои старые друзья никуда не денутся: ты всегда можешь позвонить им или написать в сетях. Если они действительно твои друзья, вы никогда не потеряетесь. — Ши-и-и-ро! Мне жарко стоять! Ты скоро-о? Такаши замер и повернул голову, хотя это и трудно было сделать в объятиях мамы. Акира почти сразу отпустила его и с облегчением увидела в глазах сына то решительное выражение, которое всегда говорило о том, что он либо принимает происходящее и готов идти дальше, либо держит в уме новый план. — Ты ещё не запаковала фотоаппарат? Я хотел взять его в ручную кладь. Она слегка удивилась. — Нет, вот он лежит, а что? Широ тотчас просиял и крикнул в коридор, где топтался экипировавшийся для улицы младший брат. — Ки-ит! Снимай ботинки, мы будем делать фото! — Заче-ем? — донеслось в ответ, но было слышно, как мальчишка опять возится с обувью. — Чтобы запомнить наше начало путешествия! Кит недолго пошумел в коридоре, а потом прибежал в комнату в осенней курточке и лёгкой шапке. Широ уже брал со стола фотоаппарат. — Мам, стой там. Отлично. Кит, садись на коробку возле мамы. Акира опомнилась и всплеснула руками: — Широ, нет! Я ведь даже не причёсана! — Ты отлично выглядишь, мама! — Такаши отрицательно покачал головой и просительно заглянул ей в лицо. — Ну, пожалуйста. Это моё последнее желание, если нельзя остаться. Акира вздохнула и сдалась, тем более что младший сын дёргал её за руку, уговаривая подчиниться. Помогла Киту взгромоздиться на коробку и сама встала рядом. — Готовы? — юный Широгане поднял объектив. — Мам, давай, делай, как Кит! В дорогу надо идти с улыбкой, ведь так? Заветная кнопка тихо щёлкнула, оставляя в памяти очередной снимок.***
В шестнадцать Такаши Широгане уже объяснял сложные семейные вещи. — Мам, что-то не так? — Широ скинул рюкзак и оставил его в гостиной, заходя на кухню. — Кит опять что-то натворил? Акира сидела за столом, молча крутя в руках трубку стационарного телефона. Юноша подошёл ближе и положил руку на худощавое плечо матери. — Мам? Та встрепенулась. — А? Ох, это ты, родной, — женщина быстро поднялась, оправляя смявшийся фартук, но глаза её странно блеснули. — Нет-нет, все хорошо. Ты проголодался? Как прошла тренировка? Широ удивлённо заметил, что руки у неё дрожали, и сама она выглядела какой-то нервной. Кажется, дело было не в Ките, иначе она бы сказала: по этому вопросу они часто советовались, потому что для младшего брата Широ был почти что вторым отцом и помогал Акире по мере сил держать его в узде. У мальчика был на редкость боевой и упёртый характер. — Неплохо, — всё ещё с оттенком неуверенности отозвался он, разглядывая её суетившуюся фигуру. — Мистер Айверсон сказал, что мы с Дебби вполне можем подать заявку на «Тринити Дэнс», который будет в октябре. — О, это… очень хорошо. Я рада за вас, — Акира отвернулась к плите и сглотнула. — Что будешь на ужин? Я могу разогреть суп или пасту с овощами и мясом. — Мама, у тебя точно всё в порядке? — Широ подошёл к ней и обнял со спины. Акира напряглась. — Кто тебе звонил? — Да так… Ничего серьёзного, не волнуйся за меня, — она обернулась и потрепала его по голове, через силу улыбаясь. — Иди мыть руки и заодно позови Кита ужинать. Он наверняка опять заперся у себя в комнате, но не делает уроки. Широ, благоразумно решив не настаивать, отправился в ванную, но по пути заглянул к брату. Кит лежал лицом на столе, точно спал. — Эй, братишка, привет, — позвал Такаши, и но тот даже не пошевелился. — Не рановато ли для сна, а? Кит игнорировал его, так что юноше пришлось подойти поближе и наклониться. Его рука знакомым жестом пробежала по волосам Кита. Мальчик отстранённо таращился в точку на выключенном мониторе компьютера. — Ки-ит, приём. Мама зовет ужинать. — Они опять поругались, — глухо и мрачно отозвался мальчик и весь поёжился, ещё больше собираясь в комок. Такаши насторожился и убрал руку с его макушки. Пододвинул себе второй стул и присел, сложив пальцы в замок. — Мама с папой? — Угу. Она кричала что-то, а потом бросила трубку. И ещё хлопнула дверью. А потом она плакала. Такаши, — Кит резко поднялся и взглянул на брата. Его тёмные, с фиолетовым отливом, глаза подозрительно блестели, и он этого даже не скрывал. — Они теперь разведутся, да? — С чего ты взял? — удивился Широ, а сам рассуждал, что такого могло произойти на этот раз. Родители в последнее время часто ругались, он и сам один раз стал невольным свидетелем, но такого масштаба до сей поры никогда не было. Или оба хорошо скрывались. — Они взрослые, для взрослых это нормально. — Раньше они никогда не ссорились. Они больше друг друга не любят, да? — Не говори глупостей, — Такаши взял брата за плечо и улыбнулся. — Папа и мама любят и друг друга, и нас. Если они иногда ругаются, это значит, что они просто не смогли в чём-то договориться. Это то же самое, как ты в школе подрался со Стенли. — Он гадкий, — возразил младший Широгане, и во взгляде его засквозила угроза. — Я его терпеть не могу! А мама с папой — это другое. Они не должны так поступать! — Кит, — плечи Широ опустились, и он наклонился к лицу мальчика. — Понимаешь, в жизни не бывает всё идеально. Мама ведь ругает тебя, а ты от неё запираешься. Но от этого вы ведь не перестаете любить друг друга? — Ну… — Кит покраснел и опустил глаза. — Она ругается, потому что я не хочу терпеть выскочек. А они противные. И хулиганы тоже противные, а учителя в школе говорят мне не драться, потому что это плохо. Что плохого в том, чтобы преподать им урок? — Допустим. Но тебе ведь стыдно, когда мама из-за тебя переживает? Кит снова подумал и повержено кивнул, не поднимая глаз. — У них с папой то же самое. Они не сошлись во мнениях, прямо как ты с мамой. Они сами всё уладят, но сейчас мы должны поддержать маму, потому что ей тяжело. Пойдём поужинаем вместе. Ей это будет приятно. — Ты думаешь, они точно помирятся? — глаза Кита наконец блеснули из-под отросшей чёлки, и он со слепой надеждой уставился на старшего брата, в котором сейчас для маленького детского ума заключалось больше мудрости, чем во всех взрослых, вместе взятых. Такаши от души засмеялся: — Ну, конечно, помирятся, Кит! Мы же семья. А через два дня у семьи Широгане был незапланированный семейный ужин, и юному Широгане впервые разрешили готовить у плиты сложные блюда наравне со старшим братом.***
Ему было двадцать, когда жизнь снова пошла по неровной тропе. Говорят, подростки могут становиться трудными, когда у них наступает переходный возраст. Но в случае Кита это было что-то хроническое, наверное. В какой момент из милого мальчугана он превратился в мрачноватого подростка, Широ не понял. Упустили это и родители, хотя, кажется, всё началось с его низкой социализации: Кит с детсадовского возраста казался немного замкнутым. Он редко ввязывался в игры, любил почитать в уголке книжку или порисовать в толстом альбоме одному ему понятные каракули. Такаши только сейчас стал замечать в нём особое внимание к деталям жизни: он порой мог зависнуть, разглядывая что-то, отмечал, как красиво падает свет и какие интересные фигуры получаются из облаков. В такие моменты у мальчика появлялось то очень взрослое, то мечтательное выражение, но разом пропадало, стоило немного коснуться этой стороны его души. Широ с тревогой стал замечать, что ранее доверчивый, льнувший младший брат закрывает двери даже перед ним. — Кит взрослеет, но мне это совсем не нравится, — как-то обмолвилась Акира, и теперь у Такаши это никак не шло из головы. Кит задирался. Точнее, продолжал это делать, словно самоутверждающаяся чихуахуа, пытаясь тягаться и со взрослыми противниками. Мама стабильно посещала школу раз в неделю-полторы, потому что Кит никак не мог (или не хотел) разрешать споры с одноклассниками мирным путем, а лез в кулаки от малейшей провокации. У него не было особых увлечений, так что занять его, пустить неуёмную энергию в нужное русло, тоже не представлялось возможным. Его несколько раз приходилось забирать из полиции за хулиганство (причем не только физическое, но и административное: его компанию поймали за разрисовкой граффити какой-то особо исторически важной стены), и это только подливало масла в огонь: отец начал рвать и метать, пытаясь вдолбить в голову младшего сына, что он позорит их фамилию, Широ пытался воздействовать мягко, потому что шестым чувством угадывал, что так мальчик просто борется с давлением окружающих, которые пытаются диктовать ему, что делать и как, а Кит огрызался на них обоих, даже не желая послушать или поискать компромисс. Акира и Широ пытались отдать его в секцию по восточным единоборствам, потом — боксу, хотя чета Широгане и не особо жаловала этот вид спорта, даже предложили ему танцы, но тут уж мальчик отбрыкался руками и ногами: «Я не хочу, чтобы все думали, будто я повторяю за Такаши!» Если честно, прозвучало немного обидно, но Широ видел, что у парнишки проблемы с поиском собственного места в жизни. Его непослушание проистекало прямиком из желания показать, что он не такой, каким его хотят видеть. Более лояльный по жизни Такаши, в душе которого старые традиции тесно сплетались с неконфликтным характером, предпочитал искать золотую середину, благодаря чему ему удалось не испортить отношения с отцом, считавшим, что он слишком много времени отдает танцам, а не каким-либо серьёзным занятиям вроде предметных олимпиад. Но придраться к нему было не в чем: учителя не жаловались, часто хвалили, да и в танцах он делал большие успехи. Киту повезло меньше: он не имел определённого хобби (ну, если не считать граффити и навыки уличной борьбы), на него давили в семье, потому что он не тянул программу на должном уровне, а помощь Такаши и попытки достучаться воспринимал как личное оскорбление. «Не лезь в мои дела, Широ! Я сам знаю, чего хочу, и я не такой, как ты!» У самого Такаши в его возрасте, конечно, тоже были проблемы: его дразнили в школе. Вообще, он не ожидал, что быть танцором значит поставить на себе клеймо «неженки» или «озабоченного». Как будто в искусстве такого рода есть нечто постыдное! Никто не знал, но ему не раз и не два приходилось отбиваться от словесных атак шибко умных сверстников, которые считали своим долгом поддеть «ботаника в туфельках» при любом удобном случае. Отмолчаться получалось не всегда. Но у Широ всё было проще: стоило прийти в «Гаррисон», как он тут же забывал о своих проблемах, потому что там была Обри (с Дебби они разошлись год назад, так как она ни с того ни с сего захотела сменить пару. Широ так и не понял, что случилось, но девушка ушла в другой клуб к какому-то Уильяму из её параллельного класса) и был мистер Айверсон, который хоть и гонял их до изнеможения, зато они более-менее станцевались за месяц. Правда, Обри была очень скромная и слегка нерешительная, ещё хуже Такаши, так что первые два занятия они ощущали себя не совсем ловко, однако после того, как она обмолвилась, что как раз читает «Железную пяту» Лондона, партнеры разом нашли точку соприкосновения. Сейчас Широ уже отучился семестр на первом курсе и не мог нарадоваться, что тут все немного по-другому, нежели в школе: люди попроще что ли, не такие злые и зацикленные на юношеских понтах и максимализме. Наверное, маленький Кит немного завидовал. На фоне успешного брата он сам себе казался сплошной проблемой, из-за которой у мамы раньше времени лезут седые волосы. А Такаши, к стыду своему, один раз провёл инспекцию его телефона, потому что ему в глаза бросилась очень странная заставка на экране: удачно пойманный в кадр тощий палевый кот с жёлтыми глазами. Улучив момент, юноша как следует прошерстил галерею смартфона. У мальчика оказалось множество фотографий, причём очень удачных, и Такаши точно озарило. При виде любительских снимков, в которых, тем не менее, сквозило что-то неимоверно притягательное, он в прямом смысле поймал за хвост идею, как угомонить маленького Широгане без психологического давления. Но не успел. Они сильно поссорились за день до события, перевернувшего с ног на голову более-менее стабильную жизнь их семьи. Кит впервые пришёл домой за полночь, и от него несло сигаретами и дешёвым пивом. Акира, с опухшими глазами, налетела на него в коридоре, напуганная, что сын не отвечал на звонки, а потом так же резко отшатнулась, поняв, что сын пребывает в лёгком трансе: покачивается, икает и хмурит густые чёрные брови. Не спавший вместе с матерью Такаши, который уже собирался ехать искать непутёвого брата, молча проводил его взглядом до второго этажа, сверля дырки в лохматом затылке. Это пересекало все возможные границы. Акира стояла, в немом ужасе сложив руки на груди и не веря, что видит собственного сына. Её глаза обратились к Такаши, и тот понял без слов: среди Тадаши, матери и него он один обладал над Китом особым видом влияния ещё с первых месяцев жизни, и сейчас, когда отец снова пропадал в командировке, последнее веское слово оставалось только за ним. — Отдыхай, мама, — он уверенно обнял бледную женщину, мысленно глухо злясь на брата, который добавлял их ещё молодой матери новых морщин и седых волос, даже не думая включать голову. — Я сам с ним разберусь, мы всё решим. — Я уже ничего не знаю, Такаши, — она стиснула сына в таких крепких объятиях, что у него перехватило дух. — Это конец, он катится по наклонной плоскости, ты сам видишь. — Иди, мама, — Широ отстранился и пристально заглянул в небесно-серые глаза Акиры. Они покраснели от бессонницы и сдерживаемой влаги. — Мы вытащим его, я тебе обещаю. Даже если ради этого придется применить что-то посерьёзнее нотаций. У меня есть план. — Надеюсь, что ты прав. Ох, и что бы я делала без тебя?.. — Акира покорилась, читая в прямом взгляде напротив непоколебимость взрослого мужчины, и устало поцеловала сына в лоб, смахнув набок черную чёлку. — Такаши, ты даже не представляешь, какая ты опора для меня. — Я тоже люблю тебя. Но дело уже зашло дальше, чем он ожидал, и вразумительная беседа на трезвую голову следующим утром обернулась скандалом, так что Кит, окончательно доведя мать до слез и проорав Широ в лицо всё, что о нём думал, схватил рюкзак и хлопнул входной дверью, не забыв гаркнуть напоследок, как его достали эти увещевания про семью и традиции. «Ты мне не отец! У меня вообще отца как будто нет! Его ничего не интересует, кроме работы! Я всё время должен равняться на тебя, ты же такой крутой и такой умный! А меня достало, слышите? Все вокруг только и говорят: о, Кит Широгане? Сын того самого Мистера Широгане, да? Совсем и не похож. Да плевать мне, что там будет с моей репутацией, от неё никакого толку. Настоящая жизнь — там, а вы все какие-то замки строите: то плохо, это не так, и вообще, в твоём возрасте надо уже чего-то добиваться. Если не хотите принимать меня таким, какой я есть, ну и пожалуйста! Только больше мне вы тоже не нужны!» У Широ тогда внутри всё упало. В прямом смысле, потому что в глазах Кита горели ненависть и безразличие. Гадкое чувство, что любимый младший брат превратился в изводящего близких монстра, било хлеще пощечин. От слёз обиды самого Такаши спасло лишь то, что ему пришлось успокаивать мать, ломавшую руки и лепетавшую, что это её вина: она недосмотрела за сыном и упустила переломный момент. Весь день он не отвечал на звонки, так что после института Такаши набрал сообщение Обри, извиняясь перед ней за то, что не сможет прийти. «У тебя все нормально?» «Да, просто проблемы с братом. Прости, что срываю тренировку». «Это очень серьезно, да?» «Абсолютно. Я потом тебе объясню, ладно? Скажи мистеру Айверсону, что у меня проблемы в семье». «Ладно, удачи… Надеюсь, с братом все хорошо». Широ, с рюкзаком наперевес, носился по городу, все ещё наивно пытаясь дозвониться до Кита, но тот выключил телефон. И вряд ли сейчас, когда уже сгущались сумерки, ему особо повезет и он услышит в трубке голос брата. Недавняя боль сменилась волнением: Кит один в городе, и, даже если он думает, что всё может, Такаши был более чем уверен: в стычке с «дружками» ему одному не выстоять. А нормальных друзей у Кита не было, иначе Широ бы про это узнал. И как, как жизнь докатилась до того, что он бешеной собакой носится по огромному Нью-Йорку в попытках отыскать мальчика, который и не хочет, чтобы его находили? Он притормозил в скверике и нашел в контактах домашний номер. — Мам? Акира взяла телефон уже после второго гудка и нервно выдохнула в трубку: — Такаши! Милый, где ты? — Мама, Кит не приходил? — Нет. И у него отключён телефон. Прошу, скажи, что хоть ты в порядке! Я уже готова звонить в полицию. — Никуда не звони, я ищу его. Проверю пару мест. Не найду, поеду домой. Если не объявится к утру, придётся идти в участок, но я надеюсь, что до этого не дойдёт. Он умный, просто… — Такаши устало вздохнул и заметил скамейку с одиноким голубем на ней. Птица терзала крафтовый пакет из МакДональдса. — Просто запутался. Акиру, по всей видимости, его аргументы не успокоили почти ни на йоту. Широ показалось даже, что он видит, как она стискивает побелевшими пальцами трубку. — Такаши, прошу, будь осторожен. Я не смогу потерять ещё и тебя. — Я всегда осторожен, мам. Попей чаю и, пожалуйста, не говори ничего папе, если он будет звонить. Они с Китом и так собачатся, не надо нам лишних нервов. — Как скажешь, но это переходит всякие границы, Такаши. Отец… — Отец на него уже не повлияет, ты видишь. Прости, мам, мне тут не очень удобно говорить, но я буду держать тебя в курсе, хорошо? Люблю тебя. Он нажал на «конец вызова» и плюхнулся на скамейку, не занятую птицей. Запустил пальцы в волосы. Голубь продолжал шуршать пакетом, точно в сквере никого, кроме него, не существовало. — Ну куда ты запропастился, Кит? Где тебя искать?.. Он был в трех-четырех кварталах от дома и почему-то думал, что Широгане не потащится на другой конец Яблока. Не то чтобы был уверен, просто у Кита тут была пара любимых местечек, на которые можно было сделать ставку. Где проще всего разрисовать стены или покататься на скейте? Точно не в исторических или частных районах. Значит, надо искать заброшенные стройки или высотки с подворотнями, да помастистее. Помрачнее то есть. Широ потер виски и припомнил фотографии в телефоне брата. Многие из них, кажется, отражали одно и то же место, только в разное время… Ну конечно! Такаши вздрогнул, бросил короткий взгляд на голубя и усмехнулся, благодаря себя за наблюдательность. Кит, как волк, ходит на выбранные места и глазом художника, видно, оценивает их с того или иного ракурса. Юноша поднапрягся. На фото были крыши, причем район этот точно не отличался особой фешенебельностью, так что это сужало круг поисков по всему Манхэттену. Широ попытался припомнить, где мог видеть такие пейзажи. Посидев ещё недолго, поднялся и, перекинув через плечо рюкзак, направился к ближайшей станции, желая сократить время до первого своего пункта проверки. Но идти до самого конца ему даже не понадобилось. Выйдя из метро через две станции и свернув направо, Такаши в заметил что-то вроде большого пролёта между двумя высотками, очень похожего на милую сердцу каждого хулигана подворотню. И прошёл бы мимо, не услышь нечто похожее на звуки драки. Движимый странным чувством, Такаши шустро свернул с улицы и бесшумным бегом скользнул по тёмному узкому коридору до самого тупика. На всякий случай прижался к каменному выступу и выглянул из-за него. Неподалеку собралась толпа мальчишек, прижимавшая кого-то к стене с гарканьем и улюлюканьем. В темноте меж двух тел мелькнула красная куртка с жёлтыми полосками, потом раздался глухой удар ногой, и мальчишка повалился хулиганам под ноги, сжимаясь в комок. В небе глухо загрохотало: кажется, собирался дождь. Поверженный мальчишка отчаянно просипел: — Г-гады… Широ ударило током. Его глаза распахнулись, и он, не разбирая ничего, вылетел из-за своего прикрытия и кинулся в толпу, узнав на фоне общего шума голос брата. — Кит! Он врезался в толпу парней, каждый из которых был явно младше него, но семеро хулиганов опомнились почти сразу, как он прямым ударом в челюсть свалил на асфальт первого попавшегося. Кит лежал на земле, скорчившись, и теперь всё внимание переключилось на Такаши. Кто-то громко рявкнул: «Засада! Бей его, парни!» Такаши, не любивший и не особо умевший драться, всё-таки припомнил пару приемов из книги по самообороне, которую держал возле подушки и использовал во время танцевальных тренировок. Сейчас тело инстинктивно отреагировало на чужие выпады, и он сумел кое-как отразить пару ударов и нанести ответные, но противники явно давили его числом. Кит, видимо, оглушенный, выиграл время, чтобы немного опомниться, а потом, проморгавшись, узнал в высоком парне, только что закрывшем лицо от прямого удара и тотчас оступившемся, получив по икре, Такаши. Зрение плыло, но его он бы вычислил из сотен по одной фигуре и манере движения. — Широ… — голос отчаянно сипел, и Кит закашлялся, спешно поднимаясь на ноги и намереваясь помочь, но тотчас упал, едва кинувшись на ближайшего противника. Ударился об асфальт, и над головой снова что-то пророкотало. А дальше события развивались, как в тумане. Такаши, вывернувшись из хватки одного из одноклассников Кита, плечом ударил другого, пользуясь инерцией, но сцепился с другим, который хоть и был ниже, но зато толще и явно матерее по части уличных драк. — Оставьте его! — только и смог надрывно крикнуть Кит, а Широ тем временем оттеснили к самой бетонной стене. Там были навалены груды мусора и темнела толстая труба водостока. Такаши замахнулся, пытаясь напасть и увернуться от снова скучковавшихся парней, но тут один из ближайших сделал бросающий жест, и юноша вскрикнул, прижимая пальцы к глазам. Кит замер. В следующую секунду его брат подался к противникам, и их главарь, конопатый рыжий парень с серьгой в ухе и жиденькими волосами на подбородке, со всей силы толкнул его назад. Такаши прогнулся, с размаху ударился о водосток и тяжело повалился на груду из мусора и коробок. Раздался странный стекольный треск, а потом из-под кучи с визгом выскочило что-то чёрное. Крыса. Все замерли. — Эй, ты, герой хренов, — грубо позвал рыжий, но окаменевший Кит с дрожью понял, что Широ не отвечает. Только его тело темнеет на куче, а голова неестественно запрокинута назад. — Хорош придуриваться, вставай! Или думаешь, мы тебя так не отделаем? — Билл… — вдруг глухо пробасил его товарищ, тыкая пальцем. — Он, кажется, того… — Да не дури, — Билл сплюнул, но с лёгкой опаской подошел к Такаши. — Пха, тоже мне, дядька. — Пнул по ноге, насторожился. Наклонился вперёд, дёрнув за волосы. И отпрыгнул, как та крыса, брезгливо дергая рукой. Его лицо исказилось гримасой то ли ужаса, то ли отвращения. — Ч-чёрт… — Такаши! — Кит, которого это действие вывело из ступора, еле как встав, опрометью кинулся к брату, даже не думая, что его самого могут сейчас побить. Схватил за обмякшее плечо и затряс. — Широ, ты чего? Очнись! Его пальцы задели затылок, и мальчик дрогнул. По подушечкам заструилось что-то тёплое и липкое. Кровь. Ужас сменился дикой волной ярости. Кит обернулся к недоуменно-настороженной толпе, вдруг ставшей отступать в направлении единственного выхода из подворотни. — В-вы, — голос его дрожал, и он блестел глазами на побледневшего Билла, как крохотный хищник, зажатый в тиски, но готовый дорого продать свою жизнь. — Г-гад-ды… — Пошли отсюда, — снова пробасил голос, но Билл стоял столбом, глядя на пальцы. Он только что своими руками убил человека… Что-то мерзкое и гадкое захлестнуло его, встав комом в горле и стянув в желудок. Хулиганить и набить рожу — одно, но убить… — Билл… Рыжий дёрнулся. В эту же секунду Кит с рёвом кинулся на него, но Билл ударом отбросил его назад, и мальчишка снова грохнулся об асфальт, разодрав колени и расцарапав до крови ладони. Под ногтями заскрежетали микроскопические камушки. — Твоё счастье, щенок. Мы ещё поквитаемся. Хулиганы исчезли из подворотни, а снова оглушенный Кит, опомнившись и превозмогая боль, кинулся к по-прежнему лежавшему без движения Широ, из головы которого сочилась кровь. Он ещё дышал, но был без сознания. — Н-нет, Такаши, нет! Такаши, очнись! — игнорируя звон в ушах, он панически затряс брата, и его голова безвольно замоталась туда-сюда. Кит, весь дрожа от липкого ужаса, вдруг разревелся, утыкаясь лицом ему в грудь. Сердце билось медленно и тихо, как всегда у Широ, только ещё неслышней. — Нет! Ты не можешь умереть! Прошло несколько минут, растянувшихся в вязкую вечность, пока мальчик наконец очнулся, окинул подворотню подслеповатыми от слёз глазами и стал судорожно соображать. Его телефона при нём уже не было, зато рюкзак Широ валялся чуть в стороне. Кит полуползком кинулся туда, надеясь на чудо. Смартфон был на месте, в наружном кармане, только экран разбился вдребезги. На дисплее оставалось ещё 20%. Младший Широгане, кусая губы и мужественно подавляя панические всхлипы, судорожно вспомнил номер скорой. Нельзя было медлить, нельзя: от его расторопности зависела жизнь Такаши. С неба заморосил дождь, и снова глухо загрохотало. У Кита адски дрожали руки и голос, пока он пытался назвать улицу и номер ближайшего дома, а потом срывающимся голосом ещё бормотал: — Быстрее. Пожалуйста, быстрее, — и совсем шёпотом: — Мой брат умирает…***
В те же двадцать лет Такаши Широгане впервые задумался о смысле своей учебы. Начало второго семестра для Широ обернулось чем-то вроде неприятного калейдоскопа. Начать с легкого сотрясения мозга, разбитого затылка, ран от осколков стекла и здоровенного шрама поперек носа. Ах да, и ещё запрета на физические нагрузки из-за многочисленных ушибов и стресса. Месяц он провалялся в больнице с перебинтованной головой и полным отрывом от привычной жизни, так что уже начинало ныть тело, соскучившееся по прежнему ритму. Широ помнил только, как его обо что-то приложило подворотне, а потом он очнулся уже в больничной палате, где над ним дремала мама. Кит пристроился в углу на стуле, поджав ноги и хмуро выковыривая грязь из-под ногтей. Вид у него был измученный и виноватый. Акира, когда вздрогнула от прикосновения его руки и тихого «Мама?» вскочила, точно ошпаренная, а потом с радостным, но каким-то нервическим смехом стала обнимать сына, рискуя сломать ему чудом уцелевшие в стычке ребра. Широ зажмурился, чувствуя знакомое тепло и наконец осознавая, что весь случившийся ужас остался позади, а потом увидел, что Кит жмётся на стуле и пытается не смотреть на него. Только когда Такаши попросил брата задержаться ненадолго перед уходом и взглядом попросив мать не перечить, ему удалось разговорить до смерти перепуганного Кита, который молчал только потому, что боялся не справиться с голосом и позорно нанести всякой бессвязной чуши. А ещё он страшился, что Широ сполна выскажет ему за то, что он в припадке ярости наговорил. Тогда Такаши в редкий раз увидел, как брат плачет, забравшись с коленями к нему на койку и прижимаясь, точно потерянный котенок. И подумал, что не всё потеряно. Обри приходила к нему, приходил даже Айверсон, но, в отличие от второго, вид у девушки был немного натянутый: она явно скрывала что-то, улыбаясь и бормоча, чтобы он шустрее поправлялся. Тайна вскрылась ближе к выписке: Харрис пришла снова, но на этот раз уже попрощаться. — Мы переезжаем в Буффало. Я не хотела говорить тебе заранее, потому что думала, что, может, это ещё не решено до конца, да и тебя расстраивать не хотела… Прости меня. — И когда? — у Широ пересохло в горле. Он нервно поправил белую чёлку — след пережитого стресса и курса антибиотиков. Никто не мог сказать, почему организм так отреагировал на лекарства, но сам Такаши считал, что легко отделался. Обри вздохнула, теребя пальцами ремешок на сумочке. — Во вторник. — Ясно, — он сел на кровати и постарался выдавить из себя улыбку. Мама всегда говорила, что улыбаться — значит стойко принимать удары судьбы и показывать, что ты готов бороться дальше. Только вот иногда ему хотелось, как Киту, повернуться к стенке и просто глухо посопеть, но Обри и без чужих закидонов выглядела виноватой. — Надеюсь, ты там быстро освоишься. Я слышал, это второй по населению город в штате. — Я буду скучать, Широ. — Я тоже. Ты пиши иногда, я всегда буду рад с тобой поболтать. Обри тяжело вздохнула и улыбнулась, подняв на него лучистые глаза с негустой опушью ресниц. Когда-то юноша сказал ей, что она очень милая, когда смотрит вот так прямо. — Т-ты не понял, да? — Что не понял? — удивился Такаши, но девушка уже порозовела и тряхнула головой. Две её небрежные русые косы ударили по плечам. — Да неважно, — она нервно отмахнулась. — Извини, мне пора. Надо ещё собрать вещи и забрать документы из Академии. Куча всего, сам понимаешь. Ещё и переезд в новую школу в середине выпускного года. Ужасно. — Уверен, все будет просто отлично. Я буду держать за тебя кулачки. Обри не выдержала и опять встретилась с ним взглядом и словно пыталась что-то прочитать между строк в его тоне. Когда Широ собрался шутливо нарушить повисшее неловкое молчание, она внезапно заговорила сама: — А тебе правда идет белая чёлка, Такаши. Не закрашивай её потом, ладно? — Да я и не собирался как-то… — удивлённо протянул Широ, искренне не понимая, что такое сквозило в тоне Обри. Она явно мялась и хотела сказать нечто другое, только сил как будто не хватало. — Обри, ты точно в порядке? Ты что-то хочешь мне сказать? — Нет, ничего, — она ещё гуще порозовела и помотала головой, как китайский болванчик. — Просто переживаю из-за всего этого. Мы с тобой только сработались как следует, и дело вроде пошло на лад, а теперь маму снова переводят, и я ужасно злюсь… У меня… — она покусала губу, — жуткая у меня привязчивость к людям и местам. Такаши, наконец понимая (или думая, что понимает), ободряюще улыбнулся и раскинул руки: — Давай на прощание? Девушка прерывисто вздохнула, а потом, помявшись с минуту, медленно встала и подошла ближе. Она была ниже его, но сейчас они примерно сравнялись, и юноша заключил её в крепкие объятия, прошептав на ухо: — Покажи им там всем, ладно? Она стиснула его тонкими руками, а в следующий момент что-то тёплое обожгло ему щёку, и Такаши нервно дернулся. Обри порывисто поцеловала его, отстранилась и глухо добавила, вся розовая до кончиков ушей и улыбавшаяся непривычно смело. — Это тоже на прощание, Такаши. И только через пару недель он понял, что на самом деле это всё значило. Но потом стало не до внезапно обнаруженных чужих чувств, и Широ почувствовал в себе только лёгкое сожаление. Никакой дрожи или мыслей, что он отпустил её. Обри была напарницей и другом, но не больше, даже если бы он хотел. Месяц на растанцовку. Айверсон поначалу явно щадил его, наблюдая за состоянием и боясь вызвать негативный эффект после недавно закончившегося лечения, а потом в лоб спросил, планирует ли Такаши дальше заниматься в том же темпе. — У тебя институт, очень серьёзный, Широ, — уклончиво начал он, протягивая ему кружку с плавающим в ней пакетиком чая. Такаши принял её и стал ложечкой выжимать из пакетика оставшиеся соки. — Обычно я таких вопросов не задаю: вы все танцуете, пока не надоест, но скажу честно: ты подаёшь большие надежды. Даже признаюсь, Обри тормозила твой рост, и не хмурься, я знаю, что вы большие друзья. Спорт — это спорт, тут надо порой чем-то жертвовать ради успеха. Если собираешься продолжать серьёзно, придётся выкладываться, как прежде, если не больше. Если нет — так и скажи. Я не хочу тратить твоё и своё время. — Сэр, я не планировал и не планирую уходить, и институт мне не помешает, — Такаши стойко выдержал прямой взгляд учителя и нахмурился. — Почему вы спрашиваете такие вещи, мистер Айверсон? — Парень, а чем ты вообще думаешь заняться по жизни? Широ осёкся. В его глазах Айверсон прочитал замешательство, а потом Такаши вдруг помрачнел и покосился на окно. Мужчина то ли усмехнулся, то ли с горькой иронией риторически подытожил: — Не знаешь? Широ озадаченно молчал. — Такаши, знаешь или нет? — Пока не уверен, сэр. Он не успел проследить за мимикой Айверсона, но тот определённо вздохнул. — Ты ведь на экономиста учишься? — Экономиста-международника, — машинально поправил юноша, и глаза его ещё больше потускнели. Вот уже полгода как отец твердил, как с третьего курса он пойдёт стажироваться к нему в компанию, чтобы постепенно вникать в дела. Тадаши, сам по себе довольно мягкий и ласковый, в вопросах семейного дела становился чуть ли не зверем, так что Широ со школы готовили к тому, что он пойдет в определённый вуз во что бы то ни стало. Попытки поспорить провалились, да и честно? Пока у него были танцы и разрешение не прекращать их, он согласился бы и биологом стать. Кто знает, может, ему и понравится, просто для этого нужно время. — Отец учился там же. Говорят, это очень сильный экономический институт. Айверсон пристально посмотрел на Широ, что-то для себя прокручивая в голове, но точно не собираясь озвучивать. Оба выдержали обоюдные взгляды, словно сражались в битве на стойкость позиции. Мужчина, впрочем, не стал выпытывать. — Ладно. Дело твоё… — и резко перевёл тему: — Я тут поболтал со знакомыми. Есть одна девушка, тоже без пары. Очень способная и характерная. Не хочешь попробовать? По правде говоря, не ожидавший такого поворота, Такаши удивлённо посмотрел на Айверсона, который со скоростью звука перескочил с пятого на десятое. Да ещё и огорошил его новым предложением о партнёрстве, когда он только-только с предыдущей девушкой разошёлся. — Ну чего ты так на меня уставился? — с лёгким раздражением буркнул Айверсон, отхлёбывая чай. — Пока есть время, надо нарабатывать опыт и танцевать. Что ж, сейчас он как всегда прав. Надо двигаться дальше, да и должен же Широ в этой жизни принимать хоть какие-то самостоятельные решения. — Я согласен.***
И в те же незабвенные двадцать Такаши Широгане познакомился с Мэгги. Если честно, Такаши слегка волновался. Для него проблема знакомства с новой партнёршей проходила по отработанному сценарию через всю жизнь. Потеющие руки, подрагивающий голос, желание не произвести дурного впечатления и подавляемый страх, что не заладится. Он пришел в зал даже раньше обычного (так торопился выскочить из дома), и там ещё шли занятия у группы детишек. Не желая мешать, Широ пошел погулять и взять себе воды из автомата. На втором этаже в коридоре вертелась высокая рыжеволосая девушка с тяжеленной сумкой наперевес. Кеды, драные джинсы, тонкая золотая цепочка на шее. Она явно была тут впервые, потому что неловко топталась и не знала, куда податься. — Вам помочь? — великодушно окликнул её Такаши, и она резко обернулась к нему, хлопнув большими зелёными глазами. Тугие кудряшки взметнулись в простом хвостике из заколки. Юноша успел отметить, что на вид ей было порядка восемнадцати-девятнадцати лет, хотя для своего возраста она была очень высокая. — Ой, да, если можно! — незнакомка шустро потопала к нему, таща свой баул, и на ходу звонко спросила: — Вы не знаете, где тут женская раздевалка? Мне сказали, что на втором этаже, но я, кажется, потерялась. — А вам какой зал нужен? — в «Гаррисоне» было несколько пар раздевалок, потому что из-за размеров здания и залов было не один или два. Академия могла позволить себе такую роскошь благодаря солидным доходам. — Тут несколько раздевалок, и, в принципе, любая подойдет, но удобней, если вы и зал сразу найдете. — Ой… — незнакомка остановилась прямо напротив, поудобнее перехватила сумку и наморщила носик. — Восьмой, кажется. Но он точно на этом этаже. В «Гаррисоне», слава богу, всего-то два этажа. Широ улыбнулся. — Тогда идите прямо и ближе к концу увидите дверь налево со значком раздевалки. Там ещё рядом стенд висит, вы не пропустите. — Ох, вот спасибо! — рыжая красавица протянула ему руку, и удивлённый Такаши неуверенно пожал её. — Вы меня прямо выручили! Академия такая огромная, что я просто растерялась, честное слово. — Это поначалу, — не думая толком, брякнул он, к чести своей, сохраняя спокойно-радушный вид. — Все сначала теряются. Девушка ещё разок тряхнула его руку, ослепила искренней улыбкой и понеслась по коридору вместе со своей спортивной сумкой, бившей её по бедру. Такаши обернулся ей вслед: больно уж она была забавная со своими непослушными кудряшками, а руку трясла так, словно собралась оторвать или смять, как губку. И тем не менее, в ней было свое изящество. «Точно не новичок». Он бросил взгляд на часы. До встречи оставалось минут десять. Решив, что он вполне успеет добраться до автомата, Такаши направился туда и даже успел прогулочным аллюром вовремя вернуться обратно. Айверсон как раз подключал компьютер к колонкам. В зале было девственно пусто. — Добрый день, сэр, — Широ неуверенно оглянулся. — И тебе не болеть, — кивнул тот, слегка повернув голову и снова занявшись техникой. — А та девушка… — начал юноша, ища хоть какие-нибудь признаки партнёрши. — Мэган. Она ещё не пришла? — Опаздывает, — Айверсон передёрнул крепкими плечами. — Может, заплутала, она же не из нашей школы. Но номер мой у неё есть, так что позвонит, если что. Широ кивнул и от нечего делать снова стал разминать ноги. Прошло, наверное, минут пять, его тренер уже недовольно поглядывал на наручные часы, готовый что-то пробухтеть, а потом в двери зала кто-то протиснулся, и Такаши, в этот момент как раз поднявший голову, так и замер в полуприсяде. — Простите-простите, пожалуйста! Я опоздала! — рыжие завитки, собранные в пышный высокий хвост, травянисто-зелёные глаза, обтягивающая спортивная майка. Вместо драных джинсов и синих кедов — чёрная длинная юбка и такие же чёрные туфли. — Зал перепутала и попала на чужой урок! Стала заглядывать дальше, хотела вам написать, но тут уже… Ой. Широ кое-как выпрямился из своей ужасно нелепой позы и машинально отряхнул ладони. Девушка, смерив его взглядом и, видимо, узнав, прыснула, вся засветившись пуще прежнего. — Привет. Айверсон поглядел на обоих и озадаченно почесал подбородок. — Вы уже знакомы что ли? — Ну, как сказать. Шапочно, — девушка бодро процокала навстречу всё ещё не вернувшемуся в реальность Такаши, который таращился на неё с видом крайне глупой рыбки. — Он мне раздевалку найти помог. Ну что, будем знакомы, я Мэган. Мэган Уэллс. Но лучше просто Мэгги. Её рука снова зависла в воздухе, и Мэган приветливо заглянула собеседнику в лицо, ожидая ответной реакции на дружелюбие. Такаши, еле как отмерев, быстро пожал только с виду хрупкую кисть. Хватка у девушки была стальная, и она опять тряхнула его в рукопожатии. В голове Широ мелькнуло призрачное сомнение, точно ли она партнёрша. И его потенциальная партнёрша. — Т-такаши Широгане, — официально представился он, никак не в силах оторвать глаз от её сияющего лица с крохотной родинкой на правой скуле. Мэган прыснула. — То есть Широ. Приятно познакомиться. — Ага, взаимно, — она кивнула и отпустила его. Кисти сразу стало свободнее. Девушка приняла более расслабленную позу, отведя бедро, а потом брякнула, за секунду вгоняя оторопевшего парня в краску: — Круто выглядишь. Это такая краска, или твои натуральные? Айверсон на фоне кашлянул в кулак, но на лице Мэгги не было и намека на издевку: она явно звучала искренно, и, наверно, ей не стали рассказывать тонкости биографии потенциального партнёра, включая относительно недавнюю травму головы. Широ сделал вид, что его ничего не смутило: — Эм, нет. Натуральные. — Воу, классно, — да, она определенно так и считала, и это внезапно польстило. Сам Такаши пребывал не в восторге от того, как его «украшали» шрам с сединой, а тут слышать подобное от симпатичной девушки… — Ну так что, начнём? Я про тебя столько всего слышала, мне просто не терпится потанцевать с такой звездой, ей-богу. — О, да? Эм, я не знал... И да, он снова порозовел. Айверсон, поняв, что сейчас тут начнет разыгрываться донельзя неловкая сцена первых шагов и обменов комплиментами, великодушно предоставил их самим себе на полчаса, сказав, что потом придет и посмотрит по факту, всё ли так безнадежно. — Надеюсь, уж с компьютером ты, Широ, разберёшься. Кажется, Такаши зря волновался, что его второй семестр будет таким уж тоскливым.***
А в двадцать семь лет Такаши Широгане понял, что действительно всё это время шёл куда-то не туда. — Такаши, даже не думай вешать нос, — Мэгги хлопнула рукой по столу и серьёзно заглянула другу в глаза. — Ты наконец-то понимаешь, чего хочешь от жизни. Это главное. — Легко тебе говорить, Мэгги, — Такаши с улыбкой покачал головой, а девушка тем временем подлила ему ещё глинтвейна. Они сидели в гостиной её квартиры, куда он пришёл поговорить с ней с глазу на глаз, а точнее — выговориться. Несмотря на продуманный план, силы иссякали быстрее, чем мужчина хотел. — Из всей нашей семьи на моей стороне только Кит, мама разрывается между мной и отцом, а отец думает, что я сошёл с ума. — Послушай, — Уэллс сжала его плечо своей стальной партнёрской хваткой. В моменты всплеска эмоций её волосы начинали светиться и даже шевелиться, или ему просто так казалось. — Ты столько лет был послушным мальчиком, гордостью семьи, пахал, как проклятый, и закончил этот чёртов вуз, потому что все так хотели. Вот скажи честно, куда ты намеревался поступать после школы? Широ снова улыбнулся, глядя на тёмную жидкость в кружке. Так послушаешь Мэгги, и жизнь кажется простой, расчерченной по квадратикам, как масштабная бумага. Всё ясно и просто, надо лишь чуть-чуть попотеть над планом. — Ну, в педагогический, да. Но что уж теперь?.. Упрись я рогом, они бы мне этого не простили и сделали бы всё, чтобы я отказался от танцев. Отец бывает ужасно упрям в семейных вопросах. — Вот! — громко воскликнула Мэг, откусывая сыр и запивая его дымившимся глинтвейном. — Ты всю жизнь только и делал, что подо всех подстраивался. Нет, это классно, что ты чувствуешь ответственность перед семьёй, делаешь попытки продолжить дело жизни отца, но тебе двадцать семь, и тот Широ, которого я знаю, заслужил наконец право самостоятельно выбирать дорогу. — Я не думаю, что отец был не прав, Мэг… — словно пропуская мимо ушей её несдержанный монолог, задумчиво размышлял Такаши, делая мелкие глотки пряного напитка и отмечая привкус корицы. — То, что он дал мне шанс разносторонне развиваться, то, что он заставляет Кита получать нормальное, то есть обеспечивающее прибыльное место, образование, это правильно, и я ему благодарен. Но работать в его компании… — мужчина опустил кружку на столик и упёрся локтями в колени. — Мэг, я просто больше не могу. Мне не нравится превращаться в большого начальника, и я начинаю страдать бессонницей с понедельника по пятницу. Мне нужно было уйти, и я давно к этому готовился. Широ замолк на секунду и зажмурился. Мэгги разом остыла, замечая, как сходятся у переносицы его чёрные брови, и вдруг испугалась, что он не выдержит и сожмёт лицо в ладонях. Она отсюда чувствовала, как он утомлён и разбит. Обычно уверенный голос прозвучал на грани дрогнувшего шёпота: — И этого никто не понимает. — Ну так и иди, — попыталась вернуть беседу в более безопасное русло Уэллс, решительно нажав на последнее слово. — Санда же сказала, что возьмёт тебя на работу тренером с полным окладом. — Причём так неожиданно… — пробормотал мужчина, точно этот факт по-прежнему его сильно занимал. Он вспомнил разговор в кабинете директора Академии и её намеки, что она не просто так это делает. — Я вообще не ожидал. У меня даже диплома нет. — Спорим, Айверсон намекнул? — Мэган весело пихнула его в плечо и подмигнула. Широ непонимающе посмотрел на неё, изгибая брови. — Ой, да брось, ты его восходящая звезда. Он перед Сандой тебя по́том и кровью будет защищать и проталкивать. Особенно теперь, когда ты напрямую показал, что готов уйти в танцы с головой. — На одних выступлениях много не заработаешь, — Такаши снова углубился в расчёты, не покидавшие его мозг последние месяца два. — Я планирую сдать квалификационные экзамены, и как можно скорее. Кое-какие накопления на первое время у меня есть, плюс всегда можно взять разовую работу. Пока у нас в семье творится этот бедлам, буду крутиться сам. Давно пора. Мэгги поджала губу, глядя на этого мужчину, который, имея всё, разом решил отказаться от стабильности и достатка, от чуть ли не всей семьи ради исполнения собственной мечты и желания жить так, как давно хочет сам. И снова убедилась, что не стоит доверять видимости тихих омутов. — Всё настолько плачевно? — тихо спросила девушка, гладя друга по руке. Такаши мрачно кивнул. — Да, Мэг. Именно так. Они помолчали. А потом Мэг, тоже отставив кружку, крепко обняла друга, прижимаясь щекой к его скуле. — Что бы ни случилось, я всегда буду на твоей стороне и помогу, только скажи. И Кит тоже с тобой, просто дай ему время подняться на ноги и опериться. Ты для всех делаешь больше, чем сам думаешь, Такаши, и ты талант. Я знаю это, я чувствую. Мы вдвоём докажем, что люди способны на всё, если хотят, и в этой жизни нет не престижных профессий. — Спасибо, Мэгги, — лицо Такаши ненадолго просветлело, плечи расслабились, и он разрешил себе ненадолго забыть о проблемах. — Я тоже уверен, что все получится. Надо только действовать и ждать. И, скрепя сердце, оставить позади людей, которые тебя бросили на трудном пути.***
— Широ, ты что тут делаешь? Сейчас семь утра, — изумлённый Кит застыл перед диваном, глядя на мечтательно листавшего туда-сюда страницы альбома брата. — И... Ладно, коли так, с Днём Рождения. Такаши оторвался от фотографий и окинул Кита мягким взглядом, запрокинув голову. Его губы растянулись в ленной улыбке. — Спасибо, Кит. А я тут сижу, ностальгирую. Младший Широгане покосился на плотную страницу. На ней смеялись Мэгги и Широ незадолго до распада их пары. Он осторожно покосился на брата, но в выражении лица последнего не было и тени грусти, скорее — ласковая мечтательность. Он, сам не замечая, как смягчается, тоже начинает улыбаться, обошёл диван и плюхнулся рядом. — Ты прямо как старик. — Как будто тебе самому не нравится. Кит снова окинул Такаши внимательным взглядом. В уголках его глаз — первые морщины, по носу пробегает розоватый шрам, белая чёлка, как память о том, сколько всего произошло между ними. Кит вспоминает время, когда Широ защищал его перед Тадаши, снова нарвавшись на конфликт, чтобы отец дал Киту право пойти работать в «Мармору» — довольно крупную фото-студию. Именно под давлением Такаши Кит доучился в институте, закончив его далеко не с отличием, но зато со знаниями в голове. На пути к среднему достатку и относительному покою (включая мир с отцом, который не смог долго бодаться со строптивыми сыновьями, вырвавшимися из-под крыла) они прошли многое, и то, что было сейчас, зиждилось на трудах обоих. Особенно — Такаши. — Я ведь тебе стабильно говорю, что ты — лучший старший брат? Широ повернул голову, польщённо усмехнулся и, выпустив альбом, потрепал Кита по макушке давним, ещё с детства сохранившимся жестом, и младший Широгане только для вида надулся. Его волосы не выскользнули из-под длинных пальцев. — Мне всегда приятно услышать это лишний раз, Кит-Акира.