Роксана, Тебе не нужно Зажигать этот красный свет.
— Ш-широ?.. — ей стало не по себе. Так сильно, что Кэти вцепилась в ткань его рубашки там, где машинально сомкнулись пальцы. Такаши, на секунду выпустив её правую руку, расцепил задеревеневшие пальцы и, наклонив голову, так что его лицо совсем ушло в тень, переложил взмокшую кисть себе за плечо, чуть надавив. — Всё в порядке, расслабься. Легко сказать! Голос его звучал глубоко и приглушённо. Вкупе с тем, что вокруг стояла синевато-чёрная темень, атмосфера казалась холодной, а Кэти неумолимо становилось жарко, пока она неловко поводила плечами, уперев глаза в шею партнёра. Боясь не совладать с размякающим телом, на всякий случай плотнее прижала ладонь, чуть сгибая пальцы и собирая ими ткань рубашки. — Дыхание. Чёрт, он заставлял чуть ли не облокотиться на себя, принимая её вес. Позиция непривычная, особенно учитывая тот факт, что они стояли равно относительно друг друга. Кэти закусила губу, чувствуя нарастающий дискомфорт в груди. Она забыла даже, что надо вдыхать воздух, буквально чувствуя его тепло и напрягшиеся мышцы. А стоило лишь поднять голову, как они намертво сцепились взглядами. «Cavolo… У меня в горле пересохло». В голове сразу возник весь пассивный запас итальянской лексики, которую Кэти не постеснялась применить. А Широ, наклоняясь к её уху, вполголоса заметил, обдавая кожу тёплым дыханием, так что та мурашками зашлась: — Ничего не спрашивай. Просто слушай музыку и двигайся со мной. Она не могла ошибиться теперь. Глаза у него и вправду стали другие. Широ — обычно тёплый, даже будучи сосредоточенным — словно окаменел изнутри. От него слабо пахло туалетной водой с пряными древесными нотками, он держал её с такой безапелляционной уверенностью, что она даже не чувствовала сил вырваться. Обострившееся чувство дискомфорта распирало грудную клетку, и Кэти чувствовала буквально каждую точку, которой соприкасалась с ним. Это действительно было другое — незнакомое и властное. «Но это же не бальное танго… У нас не было таких позиций». И почему-то только сейчас ей в глаза бросился распахнутый уже на три пуговицы ворот рубашки.Его глаза любуются твоим лицом, Его рука скользит по твоей руке, Его губы ласкают твою кожу, Нет, больше я выдержать не смогу!
Она определённо не знала некоторой части фигур, но, когда Широ сделал шаг, Кэти на инстинкте отразила его. Обнимавшая её рука держала надёжно, не давая выпасть из рамки, но несколько движений спустя Такаши немного ослабил давление, оставляя партнёрше свободу, которой пока было неясно, как пользоваться. Она даже не разорвала контакта, наоборот, вжалась плотнее грудью и сильнее обнимая рукой его спину. Сильный женский голос разрывал оглушительную тишину, в которой тонули свист и стук паркета под каблуками. В том, как они двигались — линиями, квадратами, то замирая, то стремительно оборачиваясь на месте, — было что-то пьянящее. Никакого ограничения, никакой аристократической сдержанности бального танго. Танец чистой страсти и желания, дикий до дрожи в коленках — или Кэти так казалось под горящим взглядом хищника, который оттесняет жертву к обрыву по скрипящему бревну. Она знала, что лицо у неё горит до ушей, губы сохнут, и их приходится постоянно облизывать. А ещё не хватало воздуха — она уже вдыхала через раз, подчиняясь уверенному ведению. Танец — предложение партнёра, которое теоретически можно отклонить: танцевать хочется далеко не со всеми и далеко не всё. Но есть предложения, от которых невозможно отказаться. Есть мужчины, как и женщины, которые имеют столько власти, что остаётся лишь последовать за ним даже на край обрыва. И вниз. Именно это сейчас чувствовала Кэти. — Перестань думать, — по телу снова понеслась дрожь: Широ смотрел на неё горящими, тёмными глазами, шептал низко, крепко сжимая пальцами пальцы. Она чувствовала их едва заметное шевеление, но ещё больше чувствовала напор, с которым он заставлял её отвечать. — Доверься мне и себе. Перестать думать. Отпустить условности и усыпить на время Кэти Холт. То же самое, что говорили Ланна, только другими словами. Она поймала его взгляд, когда Широ, резко замерев и расслабив сжимавшее её кольцо, медленно присел, опираясь на вытянутую назад ногу. Кэти ничего не оставалось, кроме как последовать за ним, сохраняя ровную спину и делая что-то похожее на выпад, только ужасно медленный, от которого чувствительно натягивалась каждая мышца. А Такаши, незнакомый, опасный, держал пристальным взглядом её взгляд, словно большая змея, гипнотизирующая птичку. Перестать думать. Отдаться. В таком танце это слишком сложно. Слишком много близости и воспоминаний. Но нужно перестать думать о ней как о чём-то личном. Даже если она сковывает, то не значит ничего, кроме безоговорочного доверия в танце. Роли страстной женщины, которую Кэти вынуждена играть. Воспринимать Такаши как мужчину? Да, она не может отрешиться от этого, когда он смотрит тяжело и жарко. Но с Лэнсом ведь получилось? Немного, но всё же. «Он не ранит тебя сильнее, чем уже было. Отпусти свои страхи и вздохни наконец свободно». Танго — танец любви. Но это и танец духовной страсти. Невысказанной боли, отчаяния, желания любить и быть любимой, поддержки, которую ищешь в объятиях другого человека. Не обязательно любить, чтобы танцевать, но можно танцевать, чтобы полюбить снова. В первую очередь себя — такой, какой ты можешь быть, сбросив маски общественности.Ты бросила меня, ты бросила меня, как одинокого голубя, Моя душа ушла, мое сердце умерло.
«Танцуй на эмоциях. Если больно, плохо или бесит — расскажи об этом при первой возможности». «Ну вот, снова. Снова это всё… — Кэти плавно прогнулась: Широ, прижимая её ближе, навис сверху, давая ей опереться на своё колено. Она увидела поменявшиеся местами пол и потолок в глухом сумраке. — Я так устала вспоминать, что меня бросили. Моя жизнь была завязана на эгоисте, за которого я хотела замуж. Мне уже почти не больно, но почему я сейчас думаю об этом? Зачем?» Когда танцуешь с партнёром, который предлагает так, что не можешь сказать «нет», остаётся лишь принять и отдаться подкупляющему чувству безопасности: все шаги давно выверены, остаётся просто следовать им. Руки Широ в какой-то момент перестали осознаваться как что-то подозрительное и чужеродное. Даже когда подхватили под колено и прижали теснее, сохраняя баланс. Даже когда вели горячей ладонью от бедра вниз, а тело наклонялось под заведомо неустойчивым углом. Кэти только ловила взглядом из-под полуопущенных ресниц его лицо, его плечи, откидывала голову, полностью погружаясь в темноту. «Что будет дальше» перестало волновать. Дальше — музыка, чёрные в мутной полутьме зала глаза, глубокое дыхание, запах пряной древесины, ощущение влажных коротких волос под пальцами. Она неожиданно для самой себя, стоило их рукам на мгновение оказаться свободными, обхватила его за затылок, наклоняя ниже. Опомнилась, только когда их лица разделяло несколько дюймов, сердце зашлось бешеным ритмом, а в крови вскипело стыдливое торжество. Наконец-то она может позволить себе смелость выплеснуть всё.Почему мое сердце взывает о помощи?
Надрывно плакали скрипки, гремело фортепиано, ему отзывался грохочущий контрабас. Боль, тоска — и ощущение лёгкости, когда Кэти оказалась в воздухе, обнимая Широ так крепко, что уткнулась лбом ему в шею. Он был весь мокрый, и от этого сложный аромат на коже обозначился сильнее. Смущение и боязнь откровенности стушевались — перестали иметь значение в вихре эмоций, среди которых она угадывала давно заглохшие свои. Старые раны, задетые, снова саднили, и Кэти ужасно хотелось забыться от этого гадкого ощущения. А забыться — значит отпустить ситуацию и плыть по течению. Пол свистел под ногами, каблуки отбивали ритм сильных долей, её тонкие руки сцеплялись с его, пальцы то сжимались в плотный замок, то скользили друг по другу, то ложились ладонь к ладони. Свободные руки сжимали тела в объятии, порой готовые прожечь ткань. У Широ намокла рубашка в том месте, где Кэти стискивала его стальной хваткой. Её собственная кожа горела от прикосновений. Она уже не отводила взгляд — смотрела прямо в тихий омут, нагло и смело, и Лэнс бы точно сейчас сказал, что в ней проснулась тигрица. Стены сливались с окнами, с полом, вся комната стала существовать только как некий ограничитель, внутри которого бушевал их ураган. Больше никакого смущения. Нет смысла стесняться прекрасного, и совсем уж бесполезно отрицать, что ей было хорошо. Широ, бережно и крепко обнимая Кэти за талию, кружил их с такой скоростью, что при меньшей привычке у кого-то из них могла закружиться голова. Было душно, жарко и мокро, в ушах гремели звуки безумного танго, и его захлёстывало с новой силой, когда хрупкая партнёрша, отставив слегка ногу для опоры, приникала к нему, выгибая шею, наклоняя голову и тело. Тонкая, женственная, безумно красивая с растрепавшимися медно-огненными волосами — они колечками завивались у ушей, прилипали ко лбу, трепыхались в растянувшейся косе. Вся её осанка наконец-то дышала свободой и желанием. Настолько сильным, что Широ на секунду засмотрелся на очерченные льющимся светом выступающие косточки ключиц и горла. Плавность и точность, с которой Кэти отвечала на его движения, была поразительной — она считывала его за доли секунды, а даже если и ошибалась, то быстро подстраивалась, стоило ему сделать намёк. Это было слишком знакомо, чтобы пропустить его мимо сознания, но и не так, как прежде. По-другому, но столь же завораживающе и пугающе в открывавшихся границах возможностей. Кэти была другая, но танцевала так, что от неё жгло кожу.Роксана, не нужно тебе Зажигать этот красный свет. Роксана, Роксана, Роксана!
Они остановились не сразу. Музыка оборвалась, стихнув вместе с хриплым голосом певца, а они стояли, прижавшись друг к другу, в центре зала — в той же точке, где начали. Только на этот раз обе руки Кэти стискивали его лопатки, и Широ сам обнимал её в ответ, шумно дыша. По его вискам стекал пот, рубашка ощущалась промокшей, хотя под ней была тонкая майка. Оба молчали — слова сейчас нарушили бы краткое единение. Сколько прошло времени? Пять минут? Может быть, но за эти пять минут они как будто прожили жизнь. Кэти улыбалась, закрыв глаза и прижавшись щекой к его груди чуть ниже ключиц. Было тепло и спокойно, а ещё она боялась шевельнуться, потому что внезапно ощутила подозрительную лёгкость в ногах — верный признак того, что те рискуют подкоситься в самый неподходящий момент. В голове не осталось ни одной мысли, ни единого страха или сомнения, что она поступила опрометчиво. Если это называется «отпустить ситуацию», Кэти пребывала в шоке от того, как долго не могла заставить себя решиться на абсолютную безмятежность. Рядом, над ухом, гулко стучало чужое сердце. — Как ты? — Широ первым пришёл в себя, найдя силы говорить, но пошевельнулся слабо: только коснулся её плеча, продолжая предусмотрительно поддерживать. Голос у него снова стал прежний: ласковый и словно обволакивающий, без прежних стальных ноток. — Ты… сумасшедший… — Кэти устало выдохнула, всё же поднимая голову и слегка отстраняясь. Тихо засмеялась, наигранно укоризненно щурясь на него. Рук так и не расцепила. — Ты меня напугал до чертей. — Понравилось? — он усмехнулся, не чувствуя в её голосе искреннего возмущения. Кэти невольно поразилась: она точно увидела двух разных людей, сменивших друг друга за считанные секунды. Магия перевоплощения, не иначе. — Издеваешься? — очередной смешок вышел нервический, но мозг отчаянно не мог связать эмоции в цепочку, а слова — в пространные предложения. Так что за логичность своих рассуждений Холт даже не ручалась и не удивилась, выдав на выдохе глухое: — Да! Широ изогнул бровь, улыбаясь благодарно и с оттенком торжества. Что ж, теперь он знает, каким ключом открывать двери этой партнёрши. Дело приучения зажимавшейся Кэти сдвинулось с мёртвой точки на десять пунктов, и ему остаётся только правильно пользоваться полученной информацией. — Хочешь ещё немного? Или закончим? Кэти, фыркая, подняла руку и скользнула по его затылку пальцами, едва ощутимо скребя. — Тебя самого хоть выжимать. — Ты тоже едва стоишь на ногах, — парировал он, игриво поглядывая на расслабленную девушку сверху вниз. — Ну, так что, на сегодня достаточно впечатлений? — Ммм… — задумчиво протянула Холт, прикусив губу и косясь на окна. На фоне уже играла другая, вальсовая, музыка, но это не мешало повисшей между ними атмосфере. Она наконец изогнула брови: — Не думаю. Результат стоит закрепить. Даже если завтра она еле встанет с постели, это будет того стоить.***
Кэти работала в крупном рекламном агентстве в Даунтауне. Будучи по должности разработчицей, она занималась и своими проектами, с одним из которых несколько лет назад выступала на конференции. Это была значимая веха в её жизни, хотя бы потому, что тогда она впервые встретилась с будущим неудавшимся женихом. Разумеется, только этим тот день не исчерпывался. Компания ей нравилась: достойная зарплата, не сварливый коллектив, что бывает далеко не на каждой работе. В своём отделе, правда, завести друзей Холт не удалось — большей частью у неё образовались хорошие знакомства, а вот близкие отношения сложились с Наймой Ребелл — художественным редактором. Вторым её товарищем стал Роло Клайд, художник-дизайнер из того же отдела, что и Найма. Собственно, благодаря ей они познакомились, ибо Роло и Найма работали в компании чуть дольше и хорошо знали друг друга. Кэти, по факту, влилась в их мини-коллектив, да так там и осталась. Роло ей нравился. Простой, без закидонов и претензий на повышенное ЧСВ, однако отнюдь не лишённый гордости. Он слыл любителем творческого беспорядка (если верить Ребелл, которая бывала у него дома), обладал взъерошенной шевелюрой, словно там гнездилась стая волнистых попугайчиков, но одевался чисто и со своим кэжуал-вкусом. По большим праздникам Роло несколько преображался в салонного джентльмена, так что Найма каждый раз хваталась за сердце и театрально шептала Кэти на ухо: «Клайда забрали марсиане. Звоните Доктору!» А кроме всего прочего, Роло был очень симпатичным и рукастым парнем. Мама как-то поделилась с Кэти секретом, на что обращать внимание при оценивании мужчины. — Когда я познакомилась с твоим отцом, мне понравились его руки: не изнеженные, а такие… — она тогда загадочно улыбалась, подбирая слово, и Холт, не без скепсиса ожидая вердикта, всё-таки слушала с любопытством. У родителей на тему их знакомства и отношений каких только не было баек! Мэтт и Кэти порой ловили себя на мысли, что не могут понять, когда они (особенно отец) лукавят, а когда говорят правду. Сейчас вот мама явно не шутила и хотела поделиться «житейской мудростью», — мужественные. Работящие. Она тогда только посмеялась да поумилялась втихую: — Мам, это попахивает фетишем! — Коллин же пожала плечами: мол, как было, так и рассказываю. И после добавила: — А ты, будет время, обрати внимание. Характер человека нередко можно предугадать по рукам. Нас выдают привычки. Жаль, не сработал мамин метод, чтобы распознать эгоистичную натуру её бывшего. У Джареда руки росли из правильного места, он много чего умел по дому, а гулящий нрав скрывал удивительно мастерски. Хотя в чём-то мама оказалась права: Кэти в последнее время попадались на глаза чужие (иронично, особенно мужские) руки, и какие-то вызывали резкое чувство раздражения. Роло к этой категории не относился: вот уж что-что, а пальцы у него были аккуратные, хоть и плотные. На них часто были заметны цветные следы — видимо, дома пользовался маркерами или красками, которые плохо отмывались даже мылом. У Холт также с недавних пор роились подозрения, что Клайду очень нравится Найма, но та то ли флиртовала с ним по-особому, то ли не подозревала о его истинных чувствах. Она шла на обеденный перерыв с твёрдой надеждой выпить кофе и немного развеяться — усталость от тренировки день назад по-прежнему давала о себе знать. Мышцы не ныли, но спина в области крестца ощущалась тяжеловатой. Да и вообще, они тогда на адреналине вдарили неслабую нагрузку, которую Широ в иных обстоятельствах назвал бы чрезмерной. Недаром же утром писал ей, как она себя чувствует. А чувствовала себя Кэти, в целом, прекрасно. Боль — мелочь по сравнению с тем, как они, по её мнению, продвинулись. Выплеск эмоций и всё, связанное с ним, она помнила до мелочей, и они разливали по груди трепетное, приятное тепло. Кэти наконец-то поймала ту волну, на которую Широ всеми правдами и неправдами старался её настроить. «Думаю, теперь-то затыков у нас не будет. Больше никакого потакания комплексам!» Погружённая в счастливые мысли, она чуть не столкнулась с выходившим из дверей кабинета высоким мужчиной. Они зацепились плечами, Кэти ойкнула, хватаясь за ушибленное место и отшатываясь. Сотрудник обернулся как раз вовремя, чтобы услышать короткие извинения, да так и замер, глядя на девушку. — Кэтрин? — его смуглое лицо тотчас потеряло прежнюю будничность и просияло. — Добрый день! — Ох, Кёртис, — Кэти облегчённо засмеялась, потирая плечо и покручивая им. — Ну, я хотя бы протаранила не незнакомца. Вы в порядке? — Да, конечно! — энергично закивал он, приветливо глядя ей в лицо. — Вы меня и не задели почти. Они перекинулись ещё парой словечек и разошлись: Кэти с непритворным сожалением призналась, что ей сначала нужно наведаться кое-куда в другом направлении, когда он предложил вместе пойти на обед. Коллега тактично не стал настаивать на своей компании и только слабо помахал напоследок рукой, да ещё оглянулся, рассматривая ровную спину уходившей Холт. Кёртис числился в отделе по работе с клиентами. Они с Кэти пару раз пересекались, но до недавнего времени ограничивались только приветствиями. А буквально месяца полтора назад столкнулись в чайной возле агентства во время обеденного перерыва. Кёртис, неуверенно теребя пальцами угол воротника рубашки, спросил, можно ли ему присесть; Кэти, отвлекшись от смартфона, кивнула, лихорадочно вспоминая имя незнакомца. «Да как же его… Чёрт, хоть убей, не помню. Будет жуть как неловко, если он меня узнал, а я его нет». — Кёртис, — внезапно сам представился он, разрывая пакетик с тёмным сахаром и высыпая его в чашку. — Мы с вами несколько раз пересекались, но пообщаться всё никак не было возможности. — О. Д-да. Кэтрин, — мысленно облегчённо выдохнув, Холт тотчас собралась обратно в кучку, вернув себе способность говорить весело и уверенно. — Ну, мы вполне можем это исправить. — И осторожно протянула руку через стол: — Рада познакомиться. — Взаимно… Кёртис, явно не ожидавший такого поворота, нерешительно уставился на тонкую кисть, зависшую над чайничком на подставке, но опомнился довольно быстро. Взял пальцами её пальцы и слегка сжал. Обменявшись таким образом первой любезностью, Кэти предоставила ему возможность взять инициативу в свои руки. Прошло от силы полминуты. Кёртис открыл было рот, чтобы что-то сказать, но осёкся. Холт вопросительно посмотрела на собеседника, заодно разглядывая его: очень смуглая кожа, цветом — горький шоколад. Глаза большие и красивые — светло-голубого, но не блёклого оттенка. Волосы коротко острижены. Выражение взгляда немного робкое, но не намекает на мягкотелость. Скорее, этот Кёртис (хорошо, что имя такое забавное, не забудет через десять минут) просто немного стеснительный. Она решила, что первичная оценка допускает чуть больше душевности с её стороны. — Вы из какого отдела? — поинтересовалась Кэти, желая показать, что искренне заинтересована в собеседнике, хоть у неё и завибрировал на столе телефон, на который прислали сообщения. — Работа с клиентами. А… вы? — и снова та же самая заминка. Странная, если честно. Как будто он попросту не собирался задавать логичного для знакомства вопроса. — Ай-ти. И как, дружный у вас коллектив? — Не жалуюсь, — он покачал головой, бесшумно отпивая из чашки. И не спускал с неё мягкого взгляда. — А у вас как? — Мне всё нравится. Да и сработались давно, а тут уже по-любому смотришь сквозь пальцы на всякие мелочи, пока они не мешают работе. — Я вот совсем недавно здесь, но меня хорошо приняли, — заметил Кёртис, и Кэти изогнула бровь. — Недавно? Так вы новенький? — Да, скоро будет полгода, как работаю в компании, но это всего ничего. — Ясно, — Кэти засмеялась. — У нас не очень часто обновляется коллектив, я поэтому удивилась. Странно, что мы раньше не познакомились. Обычно новеньких сразу вводят в какой-нибудь кружок. Такая у нас тут негласная система. — У меня есть… знакомые, — скромно заметил Кёртис, пожимая острыми плечами. Холт про себя отметила, что он должен быть очень поджарым. Как Лэнс, наверное. — Думаю, их даже можно назвать друзьями. Но я… — тут снова вклинилась именитая пауза (фишка у него такая что ли?), и мужчина добавил чуть дрогнувшим голосом: — Очень хотел познакомиться с вами. Давно. — О, — кажется, запахло жареным. Кэти напряглась, непроизвольно сменив расслабленную позу и выпрямившись на стуле. Фраза звучала крайне двусмысленно, и парень точно должен был это понимать. «Да неужели он ко мне таким манером подкатить собирается? Ну нет, нет. Только не это, ещё не хватало с самого обеда кого-нибудь отшить. Мы знакомы-то от силы пять минут». — О, вы не так поняли! — видимо, он заметил, как изменилось выражение лица собеседницы: с радушно-веселого на настороженное, — и поспешил загладить оплошность. Щёки у него потемнели ещё больше от прилившей краски. — Коллеги о вас говорили! Одна из ведущих разработчиков в компании, у которой на счету грант за проект на первом году работы. Я не очень смыслю в вашей сфере, но могу представить, насколько это впечатляюще. Так вот оно что… Ну, слава богу, отбой тревоги: ей было бы искренне неудобно и обидно сейчас отвечать на чьи-то намёки отказом, да ещё и пояснять, почему. Вообще, с Кэти за последние несколько месяцев уже пытались познакомиться, иногда и подобным образом, но она сразу и очень категорично просила оставить её восвояси — намёки и флирт создавали болезненное напряжение и не приносили ровно никакой радости осознанием своей привлекательности. Так они тогда и разговорились. Кёртис оказался очень приятным молодым человеком, которому Кэти на вид дала бы около двадцати семи лет, но вполне допускала, что он может быть и постарше: учитывая, что перевёлся с другой работы, где оставался достаточно долго. Он действительно отличался крайним спокойствием, некоторой застенчивостью время от времени, но в разговорах о своём деле налёт стеснения слетал с него шелухой, и мужчина погружался в объяснения, шутил про сложных клиентов. На интересные ему или ей темы разговаривался так же легко и старался поддерживать максимально оживлённый диалог — Кэти нравилась такая открытость, благодаря которой с Кёртисом было просто найти общий язык. С тех пор у них установилась привычка перекидываться парой слов при встрече. Кёртис обычно обедал с кем-то из своих, а Кэти — с Роло и Наймой, и не особенно стремился отнимать её личное время на перерыве. Холт подобное вполне устраивало: общаются они и общаются. Он милый, немного забавный — чего лучше для хорошего знакомства? Тем не менее, это не избавляло её от чужих шутливых подначиваний. — Вам не кажется, что вон тот парень в жилетке уже очень долго смотрит в нашу сторону? — Найма прищурилась, разглядывая Кёртиса, который, кажется, не заметил её внимания к себе. — Ну смотрит, и смотрит, — безразлично отозвался Роло, однако глаза от смартфона поднял. И снова опустил, не найдя для себя ничего интересного. — Знаешь, сколько людей здесь глядят друг на друга? — А он симпатичный, — Ребелл усмехнулась, прищурив глаза. — Похож на классического интеллигента. Только очков нет. — По-твоему, все интеллигенты с очками? — с явным скепсисом в голосе отозвался Клайд, отрезая кусочек от стейка. Назревала шуточная стычка. — Нет, но вот ему бы они точно пошли, — Найма ответила ему пристально-ироничным взглядом и надула губы: мол, не спорь, всё равно бесполезно. Кэти, заинтересованная творившейся возле неё шумихой, тоже подняла взгляд, обернулась на стуле и поискала привлекшего внимание друзей человека. Через два столика от них сидели Кёртис и какие-то два парня. Вполне возможно, его коллеги. Кажется, он смотрел на неё, потому что она сразу наткнулась на его глаза. Приветливо улыбнулась и кивнула, хоть они и здоровались совсем недавно в коридоре — плечо тотчас напомнило об этом. Лицо мужчины просветлело, на скулах, хоть этого и не было особенно заметно из-за тёмной кожи, проступила лёгкая краска, и Кёртис быстро отвёл взгляд, включаясь в беседу, которая за его столом шла в самом разгаре. — М, Кэти, ты тут втихую крадёшь чужие сердца? — ехидно пропела ей Найма, картинно хлопнув ресницами и сделав коварный вид. Холт засмеялась, отмахнувшись и изгибая брови: — А тебе уже мерещится любовь на каждом повороте? — Коллектив без любовных интриг слишком скучен, — Ребелл вздохнула, а Клайд закатил глаза. — Серьёзно, у нас в отделе только четверо абсолютно свободных: мы с Роло да Рич с Дэйвом. Тоска. — Не знала бы тебя, решила бы, что ты увязла в дешёвых ситкомах, — Кэти с сочувственной укоризной покачала головой. — Жизнь — это не кино, Найма. Тут люди могут просто общаться и не обязаны влюбляться по законам жанра. — Да, да, я помню, — начала Ребелл тем тоном, который означал «слышала я ваши лекции десять раз, запомнила, спасибо». — Суровые реалии и всё такое. Кэти, не обижайся, но не все такие рационалисты, как ты. В конце концов, даже ситкомы снимали с реальной жизни. — А я согласен с Кэти. Уже иногда ловлю себя на мысли, что знаю, кто в фильме с кем будет, — вдруг заметил Роло с оттенком пренебрежения в голосе, но Найма только глаза закатила. — Банальщина. — Эй, я не сказала, что это плохо, — вступилась в защиту подруги Холт, поднимая палец свободной от вилки руки. — Ничего не имею против красивых историй любви. — И нахмурилась: — Хоть где-то же они должны быть… — Да ладно вам, я просто пошутила про того красавчика, — Найма, быстрее Роло сообразившая, что они случайно задели не ту струну, поспешила увести беседу в другую сторону. — Как его… Господи, ну чай ещё так называется… — Его зовут Кёртис, — тихо отозвалась Кэти, разминая вилкой пюре. — И не своди нас, пожалуйста. Даже в шутку. Мы просто знакомые. — Эм… ладно, — да что такое с Кэти сегодня? Обычно она не так остро реагировала на шутки в духе «тот парнишка уж больно внимательно на тебя смотрит». Может, встала не с той ноги? Или дата какая-то сегодня была? Особенная. Найма зябко повела плечами и слегка выпятила нижнюю губу: — Извини, я не думала, что тебя это так заденет. — Всё нормально, я просто устала немного, — Холт выдавила из себя улыбку, глядя на друзей и стараясь сглотнуть внезапную горечь на языке. — Не бери в голову. — Ты не загоняйся так с этими танцами-то, — заметил Роло. — Хобби — это здорово, но будешь выжатая, как лимон. — Если она так отдыхает, то всё нормально, — вступилась за подругу Ребелл, и улыбка последней потеряла былую натянутость: Кэти не могла не оценить попытку подруги растворить осадок от нечаянной промашки. — Кстати, когда в следующий раз решишь поехать на соревнования, обязательно скажи! Я хочу посмотреть на тебя! — Договорились, — со спокойным весельем в голосе пообещала Холт, но внутри что-то опять завозилось, и приходилось урезонивать его. — Хотя не думаю, что это будет очень скоро. «Если будет вообще. Я даже не интересовалась этим как следует после отчётных. У нас полно работы, так что рано куда-то показываться». — Распространите приглашение и на меня, — предупредил Роло. — Я… У Кэти завибрировал телефон. Она, не дослушивая Клайда, быстро извинилась и подхватила смартфон. На экране высветилось сообщение от Широ, правда, не полностью, однако начиналось оно со слов: «Кэти, здравствуй, извини». Она набрала пинкод и перешла к полному тексту. «Кэти, здравствуй, извини, мне нужно будет уехать вечером в чт после шести. Ты можешь прийти в ср в 19:30?» Широ редко переносил тренировки. Практически никогда. «Надеюсь, у него не случилось ничего критичного. Обычно он не пишет сокращения». «Привет. Да, могу». Она подумала, не добавить ли вопрос: «Все нормально?» — но решила не торопиться. Если что-то личное, то он не обязан делиться, а если по здоровью — так она сама наверняка что-нибудь заметит на занятии. Кэти закусила губу, стирая оставшиеся в строке сообщения буквы. — Эй, ты чего? — Найма, пристально наблюдавшая за ней, с беспокойством заглянула подруге в лицо. — Такая серьёзная стала. — А? — Холт с вопросительным видом вскинула голову. И успокаивающе улыбнулась, заметив обеспокоенное ожидание на лицах обоих друзей: — Нет, все нормально. Задумалась просто. — Ну ладно, — Найма тотчас расслабилась, принимая ответ таким кратким, каким он был, Роло хмыкнул и вернулся к обеду, а Кэти снова почувствовала вибрацию от пришедшего сообщения. «Спасибо». «Ага :)» У него точно что-то было не в порядке. Она готова была дать палец на отсечение: даром что ли успела выхватить некоторые из его привычек по части написания сообщений. Тон сегодня явно был другой, и это не могло не настораживать.