***
К слову, крыша учебного здания всегда была излюбленным местом отдыха Боруто. Они часто проводили здесь свободное время вместе, порой, в компании других хороших знакомых, товарищей. Мицуки любил сравнивать Боруто с ярко светящим солнцем, озаряющим их улыбки: широкую, яркую Узумаки и легкую, едва приметную самого бледнолицего. Мицуки постепенно привыкал к подобным посиделкам и вскоре полюбил их настолько сильно, что в конце концов одна из них превратила его неопределенные чувства в неподъемный груз, впоследствии изредка напоминавший о себе саднящим ощущением в области груди. Причиной этому служила лишь одна утонченная, но столь запоминающаяся фигурка потомка Учихи, что Мицуки не нужно было повторять дважды. А ведь он даже не успел принять и осознать те чувства, эмоции, что дарил ему этот бестолковый, на первый взгляд, старшеклассник. Зато он ясно ощущал все те грубые прикосновения к собственной коже, руки, сжимающие его шею, следы зубов, оставленные на ореолах сосков и, наконец, чуть шероховатые пальцы, так бесцеремонно входящие в него быстро заданным темпом. Мицуки оставалось только терпеть. Он чувствовал, как подобные действия, включающие прелюдия, заставляли его забыть о насущных проблемах, во всяком случае на некоторое время. Он не мог думать о чем-либо, встречаясь взглядом с темно-зелеными глазами, неотрывно наблюдающими за ним, за его последующей реакцией. Порой становилось труднее сдерживать рвущиеся наружу стоны: как бы то ни было прикусывать тыльную сторону ладони — не лучшая идея, учитывая, что даже эту малость Шинки беспощадно исключал, тотчас сбрасывая руку юноши и с силой сжимая ее в области запястья. Стоит заметить, даже сейчас: Мицуки клянется, что не так давно слышал, как было объявлено начало следующего занятия, однако, стоит ему спуститься по лестнице вниз, покидая освещенную дневным светом крышу, как Шинки хватает его за локоть и больно припечатывает спиной к стене — кажется, они в кладовой. Шинки сжимает пальцами его щеки и смотрит прямо глаза, будто бы желая прожечь его взглядом, хотя, едва не отводит взор, видя, как загораются огнем ярко-желтые напротив. — Даже не смей делать этого, — непроизвольно шипит Мицуки, понимая, что от него хотят. Он кусает губы, словно грозиться прокусить их, нежели дать брюнету возможность прикоснуться. Шинки теряется на мгновение, но после немедля берет себя в руки и, наклоняясь ближе, цедит: — Пока ты сам этого не попросишь. Сдайся, и я заставлю тебя гореть вместе со мной в этом аду. — Черта с два, — сплевывает парень, предчувствуя очередную не столь приятную развязку. И он прав. Шинки злится пуще прежнего: резко разворачивая светловолосого, он сжимает одной рукой его затылок, заставляя последнего буквально удариться лбом о поверхность стены, а второй надавливает на поясницу, отчего Мицуки невольно оттопыривает таз. Шинки, привычно не церемонясь, той же рукой ослабляет пряжку ремня, а затем проворно проникает пальцами под кромку трусов, после самодовольно усмехаясь. Он склоняется к уху Мицуки и горячо шепчет: — Однако же ты ждешь этого? Грязный мальчишка, ты хочешь этого так сильно, что твой член буквально сочится... Мицуки не слышит дальнейших слов — он громко стонет и жмурится от неожиданного ощущения чужих пальцев на собственной головке. Они сжимают ее, затем медленно двигаются к основанию, а после снова резво возвращаются вверх. Светловолосый мычит, сжимая губы. Он не знает, хочет ли скрыть таким образом свою оживленную реакцию от старшеклассника или просто печется о их безопасности, боясь быть раскрытым случайным прохожим. Шинки в свою очередь безусловно довольствуется противоречивостью Мицуки, ненавидящего пользующегося его слабостью брюнета, но в то же время так отчаянно желающего почувствовать его хоть чуточку дольше. Парень еще пару раз проводит рукой по уже постепенно опускающемуся члену, слыша, как Мицуки старается прийти в себя после испытанного оргазма, но внезапно вводит смазанные естественной смазкой пальцы в уже давно разработанную дырочку, проникая внутрь сразу двумя. Это вызывает новую волну стонов и вновь вставший колом член.***
Мицуки продолжает видеть Боруто на занятиях. Но он уже не чувствует былых эмоций, что возникали у него при виде приветственной улыбки Узумаки. Мицуки слегка улыбается в ответ, машет довольной Сараде, что стоит рядом с блондином непозволительно близко, и краем глаза машинально замечает проходящего мимо кабинета статного парня. Шинки задерживает на нем взгляд, но вскоре уходит восвояси, будто бы эта встреча была не более, чем простая случайность. Непредвиденная встреча, заканчивающаяся на деле своеобразным наказанием после уроков. Мицуки провожает взглядом учеников, чьи фигуры уже почти скрываются за школьными ограждениями, но разом теряет концентрацию с новым грубым толчком, попадающим ровно по чувствительному комочку нервов. Юноша сжимает пальцами выступ крыши, доходящий ему ровно до груди, и тихо стонет, невольно приоткрывая рот. Шинки, пользуясь выпавшей возможностью, вводит несколько пальцев внутрь, заставляя самого Мицуки оставить на них вязкую слюну. — Никак не выходит из головы, Мицуки? Тебе бы хотелось проделывать эти отвратительные вещи с ним, не так ли? Шинки оставляет красный след на одной из ягодиц светловолосого одним резким шлепком. — Чувствовать, как он входит в тебя, раз за разом, быстрее, доводя до исступления... Мицуки сжимает зубы, с силой жмурится, стараясь отогнать резко возникшие наваждения, когда вдруг Шинки наклоняется к его уху и разгоряченно шепчет: — Но все же его здесь нет. Только я, выбивающий из тебя всю душу, когда он покидает это здание, сжимая руку своей девушки. Только я, способный заставить тебя издавать такие сладкие звуки, — с этими словами Шинки больно кусает плечо Мицуки, отчего последний, не сдерживаясь, громко стонет в пустоту.***
Их встречи становятся регулярными. Они не обуславливаются о месте и времени, но все выходит относительно в одни промежутки: в перерывах между занятиями, на большой перемене, порой, после учебного дня. Однако, однажды, Мицуки видит то, чего не следует, и это вызывает в нем двоякие ощущения. Светловолосый задерживается у открытой двери кабинета завуча и непроизвольно прячется у входа, находя идеальный ракурс, позволяющий наблюдать за двоими находящимися внутри без всякого страха быть раскрытым. Мицуки знает завуча, знает его имя, знает его безмятежное отношение ко всем ученикам, его исключительный профессионализм в отношении работы. Он знает это так же, как и все ребята в старших классах. Знает, но... Мицуки видит, как Гаара целует лоб Шинки, а после, отходя на небольшое расстояние, утопает в теплых объятиях брюнета. Брюнета, который всегда был для него, Мицуки, безжалостным манипулятором чужих чувств, грубым партнером, что умел лишь грязно ругаться во время жесткого секса. Бледнолицый видит в чужих глазах неподдельную любовь и, сталкиваясь подобным образом с иной стороной Шинки, невольно пятится назад, не разбирая дальнейшей дороги. Он ускоряет шаг, сменяет его бегом и вскоре оказывается на злополучной крыше, казалось бы, злосчастным местом всех его проблем. Здесь он впервые встретил Боруто. Здесь он почувствовал первую симпатию по отношению к нему же. Здесь он мысленно разорвал едва возникшие чувства к Узумаки. Тут же он натолкнулся на Шинки и... Именно здесь он лечил свои раны, впоследствии нанеся себе новые, ощущаемые намного сильнее. Именно на крыше он впервые полюбил кого-то всем сердцем, нехотя признавшись в этом самому себе только некоторое время спустя. Но чего стоило ожидать от того, кто лишь открыто пользовался его страданиями и болью? Мицуки грустно улыбается, вдруг слыша, как тишину прерывает стук чужой обуви. — Ты уже здесь? Изнемогал от желания все то время, что ждал меня? — усмехается Шинки, в конце концов останавливаясь неподалеку от старшеклассника. Мицуки продолжает молча улыбаться в ответ, наконец поворачивая голову в сторону слегка удивленного парня. Он смотрит на него еще некоторое время, после наконец произнося: — Я сдаюсь. Ты победил. Шинки непонимающе хмурится. — Что? — Я сказал, что сдаюсь. Я больше не могу. Не могу больше вынести этого. Это все слишком... Ты был прав, я буквально сгораю заживо, и поэтому... — Мицуки чувствует, как тело наливается свинцом, и он, как назло, не может сдвинуться и с места. — Поэтому просто исчезни из моей жизни. Шинки вскидывает брови, но секундой позже откровенно пылает яростью, скрежеща зубами: — И не подумаю. — Тогда исчезну я, — Мицуки обессиленно закрывает глаза и еле шепчет, чувствуя, как ком подкатывает к горлу. — Я ненавижу тебя, Шинки. Но Шинки слышит. Он слышит каждое слово и перенимает все те эмоции и терзающую боль, живо подбегая к Мицуки и хватая его за плечи. Светловолосый с силой отталкивает его, но Шинки приближается вновь, отчего парень, не давая отчета своим действиям, бьет его наотмашь. Брюнет не остается в долгу и тотчас бьет кулаком в грудь старшеклассника, заставляя последнего невольно упасть навзничь. Шинки падает сверху, намереваясь продолжить начатое, но Мицуки с силой бьет ребром ладони по боку ученика, отчего юноша меняется с ним местами. Мицуки продолжает атаковать, пока Шинки не ловит его запястье, а затем и второе. Он тянет его к себе и после впервые целует. Мицуки удается почти сразу разорвать поцелуй и отвесить парню сильную пощечину, в какой-то момент высвободив одну из рук, но Шинки в который раз сжимает его щеки, притягивает к себе и снова целует. Жадно, сминая губы, Шинки вновь и вновь ласкает его язык и продолжает тяжело дышать, заставляя Мицуки невольно испустить первый, едва слышимый стон. Они целуются довольно долгое время, словно пытаясь распробовать неизведанные ранее ощущения от обычной ласки, прикусывания губ и прочих сводящих с ума вещей. Наконец Мицуки первым отходит от Шинки, но лишь для того, чтобы небрежными движениями сорвать рубашку с тела, к которому он ранее даже не смел прикасаться. Он с рыком кусает чужую шею, словно рассчитываясь с любовником за прошлые обиды, но тут же звучно целует это место, позже проводя языком по линии челюсти. Шинки шумно выдыхает, но вслед за этим, расстегивая ремень штанов одной рукой, уже ласкает пальцами другой анус светловолосого, что в свою очередь тотчас теряет остервенелую хватку. Шинки извлекает пальцы и садится на месте, устраивая Мицуки поудобнее на собственных бедрах. Он продолжает водить пальцами внутри парня, параллельно медленно и дразняще целуя уже оголенное тело старшеклассника, останавливаясь на затвердевших сосках. Брюнет тотчас получает желаемую реакцию, заставляя Мицуки непроизвольно запустить руки в волосы юноши, чтобы прижать к себе ближе. Вскоре пальцы сменяются нечто более ощутимым, и Мицуки, опуская руки на плечи Шинки, а также чувствуя опору в виде придерживающих его поясницу чужих рук, начинает наращивать собственный темп, постепенно к которому привыкает и сам Шинки. Они делают это медленно, растягивая ощущения и от этого сносит голову сильнее обычного. Или дело лишь во взаимных чувствах, которые наконец стали известны каждому? В какой-то момент Мицуки тянется к губам Шинки, с нажимом проводит языком по его устам и неожиданно слышит чужой низкий стон, заставляющий почти сразу дойти до исступления. Чувствуя, как сжимается Мицуки, Шинки кончает следом, параллельно целуя впадину между ключицами юноши. Они продолжают лишь тяжело дышать еще некоторое время, пока Шинки не прижимается к его груди вплотную и, не отпуская до сих пор, негромко проговаривает: — Никуда ты не исчезнешь. Мицуки выдыхает, но все же произносит следом: — И ты будешь продолжать делить свою любовь между мной и завучем? Шинки медленно поднимает голову и, встречаясь взглядом с красивыми яркими глазами напротив, искренне удивленно проговаривает: — А мне нельзя любить собственного отца? Мицуки расширяет глаза, чуть краснеет, но после глухо стонет: — Черт возьми... Шинки только задорно смеется ему в ответ.