Золото лепреконов

Она идёт лёгкой подпрыгивающей походкой, словно порхая над землёй, подобно фее из старых британских легенд, и Джуди едва поспевает за ней, шагая по вымощенному камнем двору старинного замка. Она почти не оглядывается по сторонам, околдованная поведением своей юной экскурсоводки, и ускоряет шаг, чтобы не дай Боже не отстать и не заблудиться здесь, в этих каменных древних лабиринтах. Ей не хватило бы духу остаться здесь на ночь, хоть Джуди и не из робкого десятка. Был бы с ними Паддингтон, он, конечно же, придумал бы выход, даже такой глупый, как измазать руки джемом и выбраться, как Человек-Паук, по стенам… но медвежонка сейчас с ними нет, и это, наверное, и к лучшему. Что-то новое, что-то яркое и неуверенное поселилось в груди у Джуди с того самого момента, как они с Джонатаном приехали в гости к друзьям мистера Грубера и остановились в одном из древних особняков на севере города. Что-то не так с миром Джуди с тех самых пор, как на вокзале она с палубы корабля увидела одиноко стоящих, встречающих их на пристани людей — лысого рыжебородого старика и рядом с ним — тоненькую девочку с рыжими косами. И эта самая девочка с рыжими косами идёт вприпрыжку сейчас впереди, показывая дорогу и что-то говоря об истории замка Бларни, где они сейчас находятся. Джуди не слишком внимательно её слушает. Ей куда интереснее просто идти следом и неосознанно ставить подошвы кроссовок на те же места, где только что прошли ноги Сиобан. Да, Сиобан — так её зовут, и это странное ирландское имя кажется Джуди музыкой, такой особенной, специфической и прекрасной музыкой крохотного острова, на котором она сейчас оказалась. — Эй, Сиобан, — окликает вдруг она её, и тут же прикрывает рот ладонью, сгорая от смущения. Сиобан на миг оборачивается, и косы её разметаются в стороны, а зелёные банты искрятся на солнце. — Что такое, англичанка? — с любопытством спрашивает она, вздёрнув веснушчатый нос, и Джуди наконец произносит: — Ты ходишь, как фея. Будто летишь. Собеседница фыркает. — Феи, лепреконы и Санта-Клаус — это всё детские сказки. Их не существует. Джуди, на миг вспоминая последнее Рождество, невольно с обидой думает о старом добром Санте, и, не задумываясь, бросается на защиту своего детства: — Откуда ты можешь знать, если никогда не видела их? Сиобан терпеливо вздыхает, закатывая глаза. — Вот в этом-то и проблема. Я их не видела. А знаешь, как говорят: «Увидеть — значит поверить»? Позади неё слышится грохот. Джуди так увлечённо разгневанно подбирала аргументы, что не заметила выступавшего на дороге острого камня и, зацепившись, упала, растянувшись во весь рост. Испуганная Сиобан бросается на помощь, хоть её подруга и не плачет, и помогает подняться на ноги. Пошатываясь, Джуди встаёт, и тут только теперь они обе замечают, что руки Сиобан лежат на талии подруги, поддерживая её и предупреждая очередное падение… — И-извини, — хрипло произносит рыжеволосая девочка, — я не хотела. Джуди не вырывается из её рук. Она терпеливо ждёт, пока Сиобан отпустит её, и потом уже готовится продолжать путь, как вдруг замечает ещё одну проблему. — Кажется, я порвала кроссовок. Насквозь. Проклятый камень… — Снимай, — безапелляционным тоном приказывает Сиобан, расстёгивая свою обувь. — Поменяемся, у нас один размер. Джуди что-то бормочет, объясняя, что не примет такой помощи, что это лишнее и вообще она может дойти сама, но Сиобан, уже босиком, опускается на одно колено и молча расшнуровывает её кроссовки. Она помогает ей — Джуди опирается на её плечо — и, обменявшись обувью, застёгивает свои сандалии на её ногах. Эта процедура, кажется, дарит Сиобан наслаждение, и Джуди снова не понимает, снова смущена, а это нелепое, живое чувство, что шевелится у неё в груди, становится всё сильнее и ярче. Хромая, она идёт дальше, снова пытаясь успевать за Сиобан, которая шагает легко и весело, скрывая от подруги то, что её кроссовки ей малы на полтора размера. Когда они оказываются у камня Бларни, удивлению Джуди нет пределов. Она едва ли может поверить, что эта странная доска в полуметре над землёй может служить настолько важной реликвией, что тысячи людей до неё и столько же после приходили и будут приходить сюда, чтобы перевернуться вверх ногами и, чувствуя, как кровь приливает к голове и всё плывёт перед глазами, чмокнуть этот камень. — Я подержу тебя, — предлагает Сиобан, подходя к ограждению и облокачиваясь на него, — я буду держать тебя вверх ногами, а ты поцелуешь камень. Только и всего, никто не узнает, что ты это сделала, а красноречие тебе пригодится очень-очень… да хоть в школе, когда надо устно отвечать! Джуди стоит над глубоким прямоугольным колодцем, несколько озадаченная сказанным. Красноречие — хорошая штука, полезная для неё: ведь её устные ответы в последнее время оставляли желать лучшего… И всё же что-то её останавливает, какое-то предчувствие того, что она что-то упускает, какую-то бесценную возможность, о которой потом она будет жалеть. — Ну, давай, — неуверенно начинает Джуди, — если больше никаких вариантов нет. Сиобан пожимает плечами. — Ну, ты можешь поцеловать меня, а камень послать к чёрту, но я не мо… Джуди целует её прежде, чем она успевает договорить. Она обхватывает веснушчатое лицо Сиобан обеими ладонями и прижимается сомкнутыми губами к её губам, таким мягким и свежим. Джуди оставляет след от своей помады, и Сиобан не вытирает его с губ, словно собираясь хранить этот отпечаток вечно. Она ошеломлена, но довольна — и собой, и тем, что только что произошло — и её подруга видит это, и странное умиротворение закрадывается ей в душу. — Твои волосы похожи на золото лепреконов, — странно зазвеневшим голосом выговаривает Сиобан, касаясь выбившейся из причёски золотисто-русой пряди собеседницы и неловко улыбаясь уголком рта. — Ты же не веришь в них! — удивлённо восклицает Джуди, ощущая, как эти прикосновения отзываются у неё в сердце теплотой и тихим восторгом, таким, что внизу живота как будто все мышцы стягиваются в тугой узел, и колени начинают мелко дрожать, и сама она вот-вот упадёт в обморок. — Ай, замолчи! — отмахивается от неё Сиобан, и смеётся во весь рот, обнажая в улыбке белоснежные жемчужины зубов. И, любуясь её улыбкой, Джуди вдруг замечает крошечные пятнышки, густо покрывающие нос и щёки Сиобан, и это кажется ей настолько красивым и забавным, что она не может удержаться — и касается их кончиком пальца, одной за другой, попеременно рыжих и коричневых, пока лицо подруги не становится пунцовым, а из всех веснушек не остаётся одна, над ключицей, у самого края выреза футболки. И коснуться её так страшно, что Сиобан берёт за палец замирающую Джуди и прикладывает его к веснушке. Сиобан улыбается, и это расслабляет Джуди, и она стоит над камнем Бларни совершенно ошарашенная, а потом вдруг делает то, что должна сделать — обнимает Сиобан, кладя подбородок ей на плечо. И светит солнце, и им обеим тепло… и, может, золото лепреконов действительно существует.