***
– Кто здесь? – дрожащим голосом произносит юноша, придавливая между тем неизвестного к стене и удерживая нож около его шеи. Заприметив за собой подозрительный силуэт, Чонхан решает обезопасить свой путь, сворачивая в переулок. – Прости, я не хотел тебя испугать, – стягивая с себя капюшон, откашливается парень. Блондин тут же отшатывается, высвобождая заложника, признав в нём старшего сына старейшины – Сынчоля. – Что Вы здесь делаете? – недоумевает слуга. – Это небезопасный район. – Мне было интересно, чем ты занимаешься в свободное время, – потирая покраснение на шее, произносит наследник. – Вы всё разузнали, так что идите и растрепите всё своему отцу, – зло бросает Чонхан, скрывая старательнее белоснежные пряди под капюшоном. – Нет! Ты что? – недоумевая разводит руки молодой господин, после чего хватается за чужое плечо. – Зачем мне это делать? – Ты же не дурак? – скептически поднимая брови, произносит Юн, скидывая с себя ладонь и вновь начинает свой шаг. Сынчоль немного затормаживая, натягивает одеяния вновь и бросается за подчиненным следом. Отметив краем глаза, что молодой господин нагнал его, он более спокойно продолжает: – Вы и сами знаете, мой ответ, – виснет небольшое молчание, перебиваемое гулом ночного города. – Мне нет смысла тебе мешать в чём-то, – достаточно аккуратно и холодно произносит юноша. Чонхан вновь выдерживает паузу, осматриваясь глазами назад, заслышав ответ. – Даже не подумаешь меня остановить? – с некой издевкой продолжает Юн. – Это только твои дела. Я… – Это ваши дела тоже, – не давая договорить, бросает блондин, резко останавливаясь на перекрестке. – Вы тоже будете участвовать в обряде, – скрипящая лампа, расшатываясь озаряет поочередно лица, каждого из молодых людей. Сынчоль хмыкает, смотря прямо в глаза блондину, когда лампа светит на него: – И это тоже, – хитро улыбается брюнет, кидая нож вперёд, рядом с ухом парня. За спиной у Чонхана слышится грохот и наступающие шаги. – У нас есть похожие цели. Юн с пару секунд выгрызает взглядом парня напротив. А после того, как резко отведя руку в сторону разбивает по-видимому череп одного из оцепивших их наёмников. Щуря глаза он довольно произносит: – Очень занятно, – молодые люди переглядываются молчаливым согласием и делают шаг, ступая за спины друг другу. – Будет интересно посмотреть на Вас в действии, молодой Господин. – Смотри, не помри до обряда, – бросает Сынчоль, заставляя блондина закатить глаза. – Вашими устами, – смеётся Юн. – Да поскорее.***
Джихун возвращается поздно ночью домой с занятий по гитаре, когда, идя мимо парка встречает осевшего Сунёна. Ли сначала, долго прищуривается, заприметив знакомую одежду, но отмахивается, ссылаясь на своё плохое зрение, а затем теряется, подойдя ближе и узнав в сидящем знакомого. Квон сидел, облокотившись о столб электропередач спиной, вытянув ноги и гипнотизируя точку где-то перед собой. – Жизнь дерьмо? – не придумав никакой фразы лучше, не торопясь, присаживаясь рядом на бордюре, произносит блондин. Сунён на этот вопрос молчит, продолжая смотреть вперёд. Джихун уже пару раз ранее замечал на одногруппнике следы от побоев, но спрашивать не решался. Людям не обязательно знать всё обо всех. Ли краем глаза оглядывает осевшего рядом парня, отмечая опухшее лицо, кровяные подтеки по всей шее и окровавленные руки. Город словно не мешая студентам, слегка обдувает ветром улицы, играясь в листве деревьев. Блондин снимает с плеча гитару, заботливо кладя её рядом, и затем сует руки в карманы джинсовки, шарясь в поисках сигарет с зажигалкой. Отыскав содержимое, Джихун аккуратно прикуривает, ловко выдыхая дым кольцами к небу и сжимая табак в руках: – Будешь? – протягивая пачку с приподнятой сигаретой, интересуется блондин. Квон с пару секунд ещё смотрит вперед, а затем переводит взгляд на упаковку и кивает, начиная было тянуться, но останавливается в последний момент. Ли вопросительно смотрит на Сунёна, но быстро понимая, что тот просто не хочет пачкать упаковку кровью, достаёт сигарету сам и вкладывает в ладонь, пачкая пальцы кровью. Проследив, что юноша, положил сигарету в рот, Джихун без лишних вопросов поднимает зажигалку с огнём. Брюнету приходится какое-то время держать голову повернутой и соприкасаться пальцами с блондином, пряча сигарету от ветра. Ли почему-то кажется этот жест немного интимным и секретным для таких знакомых как они. Пряча своё смущение, парень поджимает ноги к груди и обнимает их. Сигаретный дым взлетает высоко небо, теряясь в тишине и позволяет, каждому из них думать о своём. Просидев молча ещё где-то минут двадцать, Джихун кряхтя поднимается на ноги. Прохрустев коленями и утягивая за собой гитару, он закидывает её за спину. – Жизнь порой ебёт всех, – делая шаг вперед, немного хрипло произносит блондин, кидая пустой взгляд на всё также сидящего собеседника. – Убедись, что ты доберёшься до дома целым, – бросает Ли и направляется по перекрестку прямо, в сторону дома. Уже зайдя в квартиру и устало, поставив гитару на пол, Джихун подходит к зеркалу в коридоре. Посмотрев на своё бледное лицо, он тяжело вздыхает и переводит взгляд на испачканные в крови руки. Юноша долго гипнотизирует их, наблюдая как те начинают дрожать и разревевшись прикрывает ими лицо, пряча в своих ладонях немой крик.***
– Чонхан? – немного озадаченно зовёт Сынчоль, когда не может весь вечер найти юношу в особняке. Он видел того с утра за завтраком, но после того, как отец забрал его на уроки, о нём было ни слуху, ни духу. Спускаясь в подвальное помещение, он отчётливо слышит, как в дальней комнате надрывает глотку отец, но разобрать слова из-за звукоизоляции не может. Проходя вперёд по коридору, Сынчоль отмечает звуки ударов, вперемешку с тихими стонами из самой дальней комнаты с не до конца закрытой дверью. Юноша ловит себя на мысли, что лезет туда куда не нужно, но чертов интерес, гложет его. Когда ему было лет семь, он уже ловил отца за изменой, тогда ещё живой матери. Детский страх, тогда не позволил ему ничего спросить или рассказать самой любимой женщине. Подходя ближе, Чхве затаив дыхание аккуратно приближается к щёлке, заглядывая внутрь. – Работай лучше! – грубый голос отца отчётливо отдаётся эхом от стен помещения, в то время, как он ударяет какую-то хрупкую девушку по ягодице. – Повернись, – строго, не теряя запала произносит мужчина, облокачиваясь на подушки и заставляя, забраться на себя. Сынчоль теряет дар речи встречаясь взглядом со знакомым юношей. Чонхан с секунду теряется, но мгновенно, обхватывает его отца за шею, начиная вызывающе проговаривать: – Делайте со мной что хотите, – блондин хитро улыбается, неотрывно смотря молодому господину чётко в глаза. – Это тело принадлежит Вам. Сынчоль не слышит, что говорит его отец. Он лишь загипнотизировано наблюдает, как Юн подносит палец ко рту, словно говоря: «Не шуми» и не теряя зрительного контакта прогибается в спине, хватаясь за чужую спину сильнее, оставляя после себя царапины. Чонхан хмурит брови, закусывает до крови губы, скрывая боль, но не роняет ни слова. Чхве видит, что юноше дико не нравится, хотя бы по тому, как его трясёт. Мужчина делает сильный толчок, заставляя блондина вскрикнуть и до скрипа сжать зубы. Сынчоль на автомате распахивает дверь, шумя замками. Замечая это действие Чонхан наигранно стонет, пытаясь скрыть посторонние звуки и обнимает чужие плечи сильнее: – Как хорошо, – приторно произносит блондин, заставляя мужчину увеличивать темп, в то время, как сам вытягивает руки, прогоняя юношу жестами. Парень стопорится, понимая ситуацию и растерянно заглядывает в глаза, словно ища помощи. Юн тепло улыбается молодому господину, давая понять, что всё в порядке. Пересиливая боль и не издавая ни звука, он произносит: «скорее уходи». Сынчоль теряется, показывая это всем своим видом. Замечая это, блондин незаметно для старейшины одобрительно прикрывает глаза, словно поддерживая молодого человека. Скрипя сердцем, Чхве чуть ли, не срываясь с места отступает, давая юноше вдохнуть полной грудью. По истечению минут двадцати, после того, как глава города отступает в свои покои, Чонхан покидает комнату, перед этим надев на себя огромную белую рубаху и накидывает свой чёрный плащ, скрывающий всё тело. Юноша думает, что оставленные синяки и кровоподтёки ещё долгое время будут заживать на нём. Выйдя из помещения, его мысли нарушают раздающиеся всхлипы, из-за которых он оборачивает голову в сторону. Прячась за огромным вазоном, стоящим за одной из колонн, Юн обнаруживает виднеющуюся макушку молодого господина. Взвесив ситуацию блондин тяжело вздыхает и направляется в сторону Сынчоля. Расположившись рядом с молодым человеком, он выдерживает паузу, давая юноше выплакать всё накопившиеся. Краем глаза блондин замечает, как раскраснелось лицо у парня и по-доброму, немного устало, улыбается, переводя глаза на ушибы на своих руках. – Я же говорил тебе уходить, – тихо произносит он, разглядывая запёкшуюся кровь на костяшках. Чхве на эту фразу только пуще прежнего начинает ронять слёзы, трясясь всем телом. – Ты то чего ревешь? – блондин снимает с себя плащ, накрывая им молодого господина. – Это я должен. – Я думал об этом, когда видел твои раны, – Сынчоль поднимает голову с колен, переводя взгляд полный слёз на юношу. – Но я не хотел в это верить до последнего. Между парнями виснет тяжёлое молчание, которое заставляет в горле Чонхана подняться ком переживаний за все годы прожитые в этом доме. Юн вспоминает все обряды, традиции, которые на нём проводили, чтобы потом сделать его святыней этого умирающего изнутри городка. Сынчоль в этот момент своими объятьями заставляет его только выть, роняя слёзы, которые все эти годы он старался держать в себе. – Хочу, чтобы скорее всё закончилось, – хрипя шепчет в плечо парня Чонхан, цепляясь за эти объятья как за последнюю искру надежды.***
Джихун как и всегда, не смотря на свой небольшой рост, сидит за последней партой на лекции. Не оттого, что сзади он может отлынивать, а потому, что с задних мест видно всё, что творится в округе. Занятие своими делами, ему никогда не мешало записывать всё, что диктует преподаватель под запись. Ещё с первого курса на потоке появилось какое-то молчаливое правило, что староста всегда сидит на последней парте возле окна, а возле него располагается любящий потрепать на переменах Сунён. Первые полтора курса юноши даже как-то не общались близко. Перекидывались стандартными фразочками, но более длительной беседы не получалось. Смотря сейчас на спящего рядом на парте Квона Джихун понимает, что им раньше и не нужно было общаться. Им всегда как-то удавалось без лишних слов, то листок друг другу передать, то прикрыть в непредвиденных ситуациях. – Что ж у тебя сейчас в жизни то творится? – произносит на выдохе блондин, замечая слезящиеся глаза одногруппника. Ли нервно почесывает свою руку, прежде чем решается аккуратно, чтобы не разбудить юношу, промокнуть слезы рукавом. – Прошу, прекрати, – жалобно поизносит шатен, заставляя Джихуна вздрогнуть от испуга и одёрнуть руку. Следя за парнем ещё несколько секунд и удостоверившись в том, что Сунён не проснулся, Ли вытягивает руку. Облокачивая на неё голову, он произносит: – Что тебе такое снится, – а про себя договаривает. – Раз ты плачешь с таким грустным лицом?***
Джихун вновь возвращается поздно домой, через перекресток около парка, когда на подходе к нему замечает, четверых людей в костюмах и с пистолетами, пинающими какого-то парня. Не решаясь попасть в передрягу, блондин прячется за мусорные баки, расположенные около одного из домов и старается не шуметь. Мужчины по-видимому выбивают из этого юноши какие-то долги, недовольно крича. – Я всё отработал, – зло проговаривает парень, стараясь прикрыть все самые важные органы от ударов. Джихун застывает на месте, услышав знакомый голос. – Ты отработал за отца. За себя тебе ещё пахать, – ударяя под дых кидает по-видимому самый главный. – Твой ротик, работал недостаточно усердно. – Я больше не собираюсь расплачиваться таким образом, – стараясь не терять самообладание произносит Квон. Узнавая по определению в этом голосе, своего нерадивого одногруппника, Джихун оступается, ударяя бак. – Кто здесь? – тут же следует со стороны мужчин, в то время как блондин молча кричит на себя за неосторожность. Ли не желая погибать на этом безобразном переулке делает то, на что думает, никогда больше не решился бы. – Если хотите остаться в живых, проваливайте, – стараясь не звучать испуганно кричит юноша и тянется за мобильным. – Я вызвал полицию! – парень поднимает ладонь с гаджетом к верху. У самого сердце в пятки уходит. Мужчины с пару секунд стоят на месте и когда, главный подаёт знак, идут в сторону мусорных баков. Джихун всё это время думает, что не так он хотел помереть. Уж, точно не защищая этого чертового Квон Сунёна. Дойдя до контейнеров, мужчины заряжают пистолеты приметив блондина и уже готовятся выстрелить, как на заднем фоне раздаются звуки сирены. Мужчины стушёвываются, оборачиваясь на главаря. – Уходим, – холодно кидает он. – Я ещё наведаюсь к тебе, малыш, – и убрав трость с шеи брюнета, скрывается вместе со своими людьми в машине быстро давящей на газ. Джихун тут же роняет телефон на асфальт и с подкашивающимися ногами сползает по стенке забора, плюхаясь на пятую точку. Проходит быть может чуть меньше минуты, когда среди ночи Ли слышит смешки со стороны. – Я вызвал полицию, – пародируя испуганный голос знакомого произносит Сунён. Блондин улыбается на это действие. – Ты безбашенный, Ли Джихун, – заливисто смеётся Квон, заражая этим действием и парня рядом с ним.***
– Ты когда-нибудь думал о том, что где-то далеко, быть может в тысячах световых лет, живут люди с похожей на нашу судьбу? Парни сидят на балконе, свешивая ноги через перила, когда данный вопрос задаёт Сунён. Джихун немного скептически изгибает бровь, прикуривая сигарету. – У человека с моей судьбой, тогда до отвращения банальная жизнь, – произносит Ли хмыкая, пуская сигаретный дым к небу. – Ну, так мы её считай и не прожили ещё, – отпивая глоток пива отвечает, теперь уже покрашенный в черный Квон. – Именно, – делая многозначительную паузу Джихун поворачивается к собеседнику лицом. – Нам двадцать два, а мы ещё даже не жили. Это же отвратительно! – немного на повышенных тонах произносит блондин и вновь отворачивается, переводя взгляд на луну. У Сунёна от слов одногруппника ком к горлу подступает. Юноши так сидят на улице ещё какое-то время думая каждый о своём. Всё это время, какое-то неприятное давление давит брюнета, заставляя нервничать. – Быть может другой я, будет немного счастливее, – скрываясь за шторой, небрежно бросает Квон, оставляя Джихуна наедине с дымом и со своими мыслями.***
За прошедшие две недели староста отмечает для себя, что он стал постоянно отслеживать нерадивого одногруппника. Сунён не приходит на пары, Джихун невзначай возвращается домой через перекресток. Квон просыпает лекцию, после вечеринки, Ли обзванивает его до того, момента, пока не заставит поднять задницу и собраться в универ. Джихун понимает, что чем меньше в его полезрение попадает любящий передряги Сунён, тем больше едких подколов прилетает ему от блондина. Ли не может назвать их лучшими друзьями, да и просто для знакомых они слишком хорошо друг друга знают. Они могут не говорить, но понимать. – Ты сдурел? – кричит блондин, отвечая на раздавшийся в ночи звонок. – Джихун, можно я приеду к тебе? – голос парня в трубке дрожит. – Да, – недоумевающе соглашается он. Получив ответ, юноша по ту сторону вызова сбрасывает вызов, оставляя после себя гудки. Звонок озаряет квартиру слишком быстро. Ли не успевает даже толком в себя прийти. Посмотрев в глазок, после чего поспешно отворив дверь, хозяин квартиры растерянно приглашает зайти гостя. – Эм, – взъерошивая волосы, Джихун закрывает входную дверь на замки. – Это… располагайся что ли, я пока приготовлю что-нибудь пожевать. – Спасибо, – благодарно улыбается Сунён пока раздевается, наблюдая как блондин быстро скрывается на кухне. Развалившись через час на диванах в импровизированной гостинице между кухней и спальней, Квон своим вопросом выбивает из колеи пишущего что-то в телефоне парня: – Боишься спросить? Заданный вопрос застаёт Джихуна врасплох и все те переживания, которые в нём сейчас накопились, просто падают в пропасть, заставляя сжаться. Как только юноша приходит он идёт с разрешения Ли в душ, стараясь смыть с себя кровь. Только вот все синяки и раны вновь открываются взору старосты, даже при тусклом свете телевизора и к сожалению, в слишком большом обилии. – Так заметно? – тихо окликается хозяин квартиры, приподнимая глаза из-под опущенной чёлки. – Ты не умеешь скрывать свои переживания до конца, – по-доброму улыбается Квон, давая блондину немного выдохнуть, но затем снова добивает. – Мне было семь, когда меня впервые продали, – кутаясь поудобней в плед произносит юноша. Джихун даже сказать ничего не может, лишь нервно цепляется за край футболки и растерянно смотрит на отчего-то умиротворённого одноклассника. – Моя мать долго боролась с онкологией. Чудесная и нежная была женщина, – Ли наблюдает с какой тоской произносит свои слова Сунён. Квон делает глоток чая, ставя кружку на подлокотник и продолжает дальше. – Пока мама была жива, родители много ссорились. Отец постоянно приходил домой пьяный, приводил чужих женщин в их с матерью спальню, винил её во всех своих неудачах и утверждал, что все долги из-за неё. Не скажу, что тогда он был ужасным отцом, но уж лучше бы оставался таким. Сейчас для меня это удивительно, но тогда он ещё интересовался моими успехами и даже вроде как гордился. Хотя, никогда не смогу понять эту женщину и как она смогла столько жить с этим мужчиной, – вздыхает юноша, делая небольшую паузу. – А потом, летом, когда мне исполнилось шесть она умерла. Папа стал пить больше, да и стал вести какую-то непонятную деятельность. К нам постоянно приходили мужчины в костюмах, они выпивали, приводили проституток, а меня всё это время запирали в кладовой, оставляя щель, – Ли видит, как брови Квона выстраиваются в гримасу отвращения. – В семь, меня перестали закрывать. Помню, что отец в тот день, как с катушек съехал, когда все его гости ушли, – брюнет попеременно хрустит пальцами, словно ища в себе силы. – Он со всей злости ударил меня по лицу и заставил раздеться, – Сунён молчит, уставившись в стену. Блондин смотрит на Квона и не может что-либо сказать, он всё ещё даже не знает, что, можно сказать. Стены его прокуренной квартиры только сильнее сдавливают, словно уничтожая парней. – Так продолжалось, каждый день в течении месяца, а потом он начал меня продавать всем этим непонятным людям, – парень поджимает колени, обнимая их руками и кладёт на них голову. – Я стал как те сотни проституток, которых они приводили. Знаешь, что было самое гадкое во всём этом? – Джихун понимает, что ему не нужно отвечать на этот вопрос. Он лишь повторяет позу одноклассника и продолжает внимательно впитывать. – Не то, что я не старался сбежать. Я бы не смог. Я понял это сразу, когда увидел, как некоторые из девушек переходили черту, а их тут же расстреливали и то, это ещё не самое плохое, что могло с ними случиться, – Квон немного наигранно падает в правый бок, облокачиваясь на подушки. – Думаю, я догадывался еще с тех пор, как мамы не стало, что все эти люди связаны с не самыми безобидными делами. Тем более, ещё года в четыре мне прилетело за игру с каким-то как мне тогда казалось белым песком. Сам понимаешь, что это было, – Квон улыбается, натягивая удивлённую мину. – Блин, мне прям даже интересно, как я смог избежать того, чтобы меня не накачивали всей этой дрянью, – и так же быстро как загорелся, он угасает. – Было гадко всё это убирать и засыпать в том доме, – переворачиваясь на живот юноша поднимает голову, кладя её на подушку и заглядывает в глаза Джихуну, переводя потом взгляд на окно, за его спиной. – Ммм, мне было пятнадцать? Да, – уточнят брюнет. – К нам в дом тогда вломились те чуваки, которых ты видел и застрелили навалившегося на меня отца. Я им даже спасибо сказал, – чуть ли не на одном дыхании выпаливает последнюю фразу Сунён, широко улыбаясь. – Меня отпускают, но через месяц приходит главарь и кидает, что я должен отработать ему за жизнь. А жить очень хочется, – хмыкает юноша, заставляя блондина вздрогнуть. – Вроде до первого курса я и пахал на него, развлекаясь. Выплатил со своими услугами, скажу тебе, с лихвой. Но видимо я ему слишком понравился, раз он за мной всё ещё бегает, – Сунён то ли серьёзно, то ли издевательски подмигивает, хихикая. – Как-то так, – юноша встаёт, направляясь за новой кружкой чая. – Не, ну это, – кричит с кухни он. – У меня ещё есть парочка тёрок с другими группировками, но там школьники и это не очень серьёзно. Юношеский максимализм. Тяжёлое детство. Все дела, – Квон возвращается с двумя кружками: себе с чаем, а с кофе протягивает хозяину квартиры. – Спасибо, – немного растерянно принимает ухаживание староста. – Да не за что, – Сунён пристраивается рядом и всё также поджимает ноги в коленях. Телевизор так и продолжает гореть в беззвучном режиме, не мешая юношам. Ночь на удивление играет молодым людям на руку, разглаживая углы. Шелест деревьев с открытого балкона, словно успокаивает. Стараясь забрать озвученные невзгоды. Джихун отпивает глоток кофе, который оказывается приторно сладким, ставя затем кружку на столик перед собой. Ли мысленно проговаривает, что такой напиток слишком походит на его создателя в обыденной жизни. Слова в голове парня возникают как-то слишком хаотично и срываются с языка, поворачивая взор на увлеченного молчаливым экраном собеседника: – Спасибо, что продолжаешь жить. Сунён растерянно поворачивает голову в сторону блондина и также потерянно улыбается уголками губ. Ли аккуратно забирает кружку из чужих словно ослабевших рук, переставляя её на стол и крепко обнимает парня напротив. Молодые люди, сидят так ещё несколько часов, пока зарёванный Сунён не успокаивается, засыпая на плече старосты. – Давай будем счастливы и здоровы, – шепчет Джихун, укутывая их двоих огромным пледом, продолжая всю ночь держать в своих объятьях несносного мальчишку.***
Следующий месяц Сунён спит спокойно. Он не помнит, чтобы ему снились сны или его мучали кошмары в этом июле. Парень даже думает, что начинает жить как нормальный человек. Отношения с Джихуном за это время перешагивают с отметки знакомый до друга. Хотя по сути ничего не меняется. Староста всё также будит его звонками, таскает за волосы при испорченном материале, материт за промахи и пускает сигаретный дым прямо в лицо за слова, которые ему не нравятся. Они не начинают общаться больше, беседы всё-также носят непосредственный характер. Меняется только еженедельная встреча по воскресеньям. Раз в неделю кто-то из них присылает сообщение с адресом, по которому они встречаются. На этих встречах ни всегда есть выпивка или вообще беседа. Они просто молчат друг другу, смотря на окружение вокруг них. Это может быть закрытая крыша, квартира, парк. Место не важно. Важно – понимание. Это только их общение. Всё начинается в августе с уходом старой луны. Сны вновь возвращаются в жизнь парня, мучая бессонницей. Ли видит, что что-то происходит, но не знает, как помочь в данном случае. Квон молчит. Джихун не лезет, это не в его компетенции лезть в чужие дела. Только вот, староста перестаёт спать и сам. Август начинает лить дожди, когда Сунён видит сон с родными ему уже двумя юношами. – Церемония пройдет через 7 лунных дней, – прячась в алее, между кустарниками роз подслушивает разговор вышестоящих Чонхан. – Есть шанс, что не всё пройдёт удачно, – произносит служитель, близко приближающийся к старейшине. – Вы понимаете, что у вас нет права на ошибку, – едко произносит мужчина. – Я должен заполучить её. – Да, господин, – служитель выпрямляется. – Мы сделаем всё в лучшем виде! – Прочь с глаз моих, – проговаривает старец направляясь в дом, после чего, слуга, торопится удалиться, скрываясь в колоннах, ведущих к церкви. Чонхан достаёт кинжал, оборачиваясь на шорох за спиной и быстро придавливает, уже известную ему фигуру. – Как не приветливо, – расстроено дует губы Сынчоль. – Я просил тебя не подкрадываться со спины, – вздыхая отвечает Юн, пряча оружие под рубахой. – Прости-прости, – обворожительно улыбается юноша, подходя к блондину с правой стороны. – Ты слишком красив, когда злишься, – Чонхан на это заявление закатывает глаза начиная шаг в сторону библиотеки у реки. – Так что ты тут делал? – нагоняя юношу, спрашивает брюнет уже на входе к зданию. – Вас это не должно беспокоить, молодой господин, – Юн немного интимно проводит пальцем от кадыка до подбородка Сынчоля пальцем, меняя при этом голос на шёпот и затем скрывается за громоздкими дверями. Молодой человек так и остаётся стоять с довольной улыбкой, наблюдая как белоснежные волосы покачиваются из стороны в сторону. Юноша идёт с гордо поднятой головой и быстро исчезает, поднимаясь по лестнице. – Семь лунных дней значит, – становясь серьёзным повторяет парень и также уходит в нужном ему направлении.***
По происшествии оговоренного времени, в день, когда над городом зарождается кровавая Луна, Чонхана готовят к церемонии. За неделю до этого из его рациона убирают всю животную пищу, а также запрещают веселиться и ругаться. Юн саркастично смеётся, думая, будто до этого ему это всё очень сильно разрешалось. Сейчас же, служанки кропотливо наряжают его в чёрные длинные наряды с множеством кружев, преждевременно отмывая его тело и смазывая маслами. – Вам нельзя смотреться в зеркала, – говорит главная служанка, наскоро прикрывая ткань на предмете. – Вы не должны получать отрицательную энергию. – уверенно объясняет она, думая, что молодой человек перед ней спаситель их территорий. – Жертва, которую нельзя запоминать, – не проговаривая свои слова, отмечает юноша. – Я могу прогуляться до реки, перед началом? Мне нужно собраться с мыслями, – спокойно произносит парень. – На улице собирается дождь, – предупреждает дама. – Не промокните. – Благодарю за совет, – проговаривает уже в дверях юноша, придерживая длинные края. Дойдя к полюбившемуся за эти годы берегу, юноша снимает туфли, ступая на песок. Пройдясь немного вдоль он присаживается на небольшую поляну, прячущуюся в зарослях камыша. Не смотря на собирающиеся на небе громовые тучи, вечерняя прохлада на самом деле немного успокаивает парня. – Присаживайся, – не отрывая взгляда от горизонта, произносит блондин. Сынчоль улыбается, отмечая, какой же всё-таки чуткостью обладает юноша. Чхве опускается по левую сторону от сидящего рядом с ним парня в развивающихся на ветру тканях. Молодые люди сидят так какое-то время, не произнося ничего. Чонхан краем глаза замечает, что Сынчоля также нарядили в чёрные одежды, только вот полосы на рукавах отличались. – Тебе не страшно? – спустя какое-то время, блондин зачем-то задаёт этот вопрос, смотря как вода исчезает с берега. Сынчоль держит паузу, прежде чем ответить: – Боюсь, – парень кидает лягушкой камешек на речную гладь. Он отсчитывает, как тот отскакивает четырежды, а потом теряет интерес, переводя взгляд на тонущую в тучах луну. – Ещё как боюсь, – между молодыми людьми возникает тишина, перебиваемая сверчками. – Ещё больше боюсь, жить без тебя, – отчего то шепчет Сынчоль, облокачиваясь руками о землю со спины. Чонхан на все эти слова молчит. Не видит смысла отвечать, когда ты знаешь, что ждёт впереди. – Считаешь, что нас ничего не ждёт впереди? – зная мысли блондина наперёд, Чхве поворачивает голову к юноше произнося свой вопрос. – Что по-твоему впереди? – нервно отзывается Юн, также поворачиваясь головой на собеседника. – Ничего, – словно отрезая кидает брюнет. Чонхан было хочет начать возникать. Зачем тогда было поднимать этот вопрос, но Сынчоль выдаёт следующее, обескураживая парня: – В этом мире ничего. В следующем всё, – слишком серьёзно для ситуации кидает брюнет. – Не бред ли это? – измученно улыбается Чонхан, облокачивая голову на чужое плечо и продолжая смотреть в глаза молодому господину. – Но ты же хочешь в это верить? – Сынчоль гладит ладонью по светлой макушке, аккуратно проводя по локонам. Чонхан отводит взгляд, вылезая из-под ладони. – Нам пора, – небо озаряет громадная молния, словно делящая мир пополам. – Не опаздывай, – кидает юноша и наскоро направляется обратно к церкви. Чхве не преследует его. Брюнет остаётся ещё на какое-то время сидеть на берегу, общаясь с усиливающимися волнами. Перед самым началом церемонии небо застилает чёрными словно смоль тучами. Молодые люди даже глаза не ведут, ожидая в одном помещении. Обряд собирает на площади перед церковью весь город. Главный старейшина что-то кричит о спасителях божьих, о несчастье города и о том, как сильно он нуждается в храбрецах честных. Молодых людей, словно показательный скот выводят под хор о всевышнем и о спасении на главную площадь. Люди в тёмных одеяниях без узоров, читают мантру задабривая господа и описывая сокровища, преподнесённые ему. Всё то время, пока молодых людей зачитывают, сняв с юношей одежды, старейшины исписывают углём их тела заклинаниями. Заполнив символами подношения, молодых людей наряжают только в длинные рубахи и просят следовать за ними. – Удивительное представление, – язвительно бросает Чонхан. После того, как испив из чаши вина, как символа Божьего, молодых людей направляют к крестам, расположенным ровно в центре площади. Там юношам изрезают запястья, оставляя отметины кровью. Служители в этот момент отходят вперёд, принимая предметы церемонии у помощников и благодарят господа. – Это первое, что ты скажешь, за полдня? – улыбается непробиваемости юноши Сынчоль. Юн снова встаёт в оборонительную позицию, заставляя Чхве младшего развеселиться. – Зато, хоть уйдём красиво. Луна близится к точке невозврата, пугая своим цветом жителей и ближайшие города. Тучи над городами с каждой минутой только сильнее кричат, бросаясь искрами по всему ночному небосводу. Ветра гонят жителей прятаться, срывая листву к небу. – По-твоему всё это стоит наших жизней? – блондин резко поворачивает голову в сторону собеседника и остывает в своих действиях. – Так хоть скорее всё закончится, – глаза Сынчоля готовы вот-вот разреветься. – Мне тоже хочется в это верить, – блондин, глядя на такого потерянного парня разбивается изнутри. Кажется, погода рушится вместе с ним, скрывая юношей во мгле печалей. Не успев договорить, юноши отводят взгляды. Служители идут в их сторону, неся к ним огонь в чаше. После того, как молодых людей подвязывают ладонями к небу, священники вновь начинают отпевать песнь. – Сынчоль... – подаёт голос Чонхан, когда видит, как вдалеке на линии пшеничных полей молния ударяет в дерево и то загорается. Обычный люд кто-то пугаясь разбегается по домам, служители же, не обращая внимания продолжают церемонию, всё также крича о том, что Господь следит за ними. Окликнутый юноша раскрывает глаза, смотря на горизонт и внимательно слушает. Конструкции стоят развернутыми в разные стороны, так что юноши не видят друг друга. – Смерть не лучше, – начиная терять концентрацию из-за подступающих слёз произносит парень. Улавливая настроение Юна, брюнет умудряется дотянуться до пальцев юноши, выворачивая ладони. – Я боюсь, что впереди ничего нет, – юноша ревёт, пока, ещё ощущая и цепляясь за чужое тепло. Служители обступают костёр с двух сторон и разделяют пламя на две части, разжигая его под ногами молодых людей. Языки пламени тут же больно обжигают кожу на ногах юношей и быстро поднимаются вверх по всему телу, начиная с их волос и заставляя их корчиться от боли. Наблюдающим уже давно нет дела до двух молодых людей. Те, всего лишь жертвоприношения для их лучшей жизни в глазах народа. Погода с каждым произнесённым словом словно чувствуя, бушует вместе с умирающими сердцами. Пшеничное поле, плачет взмывая к небу стаи птиц. – Чонхан, слышишь, – юноша старается крепче сжать пальцы блондина, давая понять, что он рядом, не смотря на всё происходящее. – Будущее оно всегда есть! – языки словно ведомые мантрой священников прокрадываются вглубь кожи, поглощая плоть. – Давай верить в это! Верить в нас! – парни ощущают, как стихия, словно тысячи змей, поглощает их, забирая одними из первых пальцы. – Мне страшно, – чувствуя, что тело начинает отключаться от всех ладанов в пересмешку с гарью, скулит юноша, жмуря глаза. Не прекращаемая боль от раздирающих огнём органов, уже не кажется такой ужасной. Только вот силы покидают его слишком скоротечно, понимает блондин. – Мне очень страшно, – теряя голос проговаривает Юн. – Чонхан! – на последнем издыхании орёт вместе с ветром молодой господин. – Держись! – языки пламени уже во всю доходят до костей юноши, цепляющегося за жизнь. Небеса оглушает колокольный звон. – Сынчоль… – Не смей говорить мне это не в глаза, – сипит парень. – Борись! – Я не хочу покидать тебя. – Чонхан? – что есть мочи вопит брюнет. Кажется, крик юноши проносится над всем городом, озаряемым шквалом. – Юн Чонхан! Чонхан… – парень было хочет, обернуться, но осознаёт, что огонь давно, проглотил половину его органов. Издавая последний зов, парень теряет сознание, падая во мглу. – Сунён! – ведомый знакомым голосом, юноша ощущает боль по всему телу. – Пожалуйста, отойдите, – раздаётся незнакомый женский тембр. – Сунён, очнись! – звучит прямо над головой у парня, заставляя вынырнуть из мрака. Раскрыв глаза, Квон встречается с ярким светом, заставляющим его скрючиться. Кислородная маска тут же ударяет в нос, заставляя глаза слезиться. – Скорее! Приём! Пострадавший пришёл в себя! Нужна помощь. Частичная вторая степень ожогов,– звучит на заднем фоне, пока юноша фокусирует взгляд на сидящим рядом с ним Джихуном. – Слава Богу, – дрожа произносит староста, нервно цепляясь за носилки. Видя панику друга, Квон аккуратно перехватывает чужую ладонь, сжимая в своей. – Я живой, – сипит в маску Сунён, наблюдая за всхлипывающим над ним блондином и невольно сам начинает реветь.***
– Так что, как думаешь, существуют ли люди с переплетёнными судьбами? – задаёт в один из летних дней свой вопрос Квон. Юноши идут по направлению к главному корпусу университета, дабы узнать информацию по новым группам. К этому времени, молодой человек, уже окончил бакалавриат, поступил в магистратуру и теперь занимается хореографией. По происшествии времени, оказалось, что в квартире Сунёна произошла утечка газа, после чего тот воспламенился. Хотя, юношам, не кажется, что всё было так чисто и в этом никто не замешан. Спасатели и медики во время его восстановления, по-доброму называли юношу «не сгораемым», ибо ничем как удачей его спасение они объяснить не могли. Джихун потом рассказывал, что за день до происшествия ему снились юноши, сгорающие в огне, а на следующий день его не покидала тревога. Она настолько бесила его, что он решил прогуляться, а в итоге набрёл на дом Квона с разгорающимся огнём. После выписки, Квон как раз какое-то время жил вместе с настоявшим на совместном сожительстве Ли, который всячески ему помогал. – Переплетение судьбы это не одно и тоже, что человек с такой же судьбой, как и ты, – недовольно кидает староста, как всегда прикуривая. – По мне, так это всё связано, – фыкает парень. – Господи, кто-то ещё красится в такой же цвет как ты, – произносит Ли на входе к зданию, заставляя Сунёна обратить внимание на юношу впереди. Парень с крепким телосложением, быть может даже более хорошо сложенным стоит спиной к ним, видимо кого-то дожидаясь. – Нормальный цвет. Что тебе не нравится? – обиженно бросает Квон взъерошивая свои русые и немного седоватые локоны. К слову, Джихун также меняет свой цвет волос на чёрный, выглядя с ним ещё бледнее. – Это было модно, в прошлом столетии, – язвительно бросает брюнет. – По-твоему сколько мне лет? – увлекшись беседой, Сунён не замечает, как ударяет стоящего человека. – Извините, ради Бога, – немного растерянно начинает извиняться юноша. – Я случайно… – Всё в порядке, – также растерянно отзывается молодой человек, заставляющий Квона немного подзависнуть. – Это я встал по середине дороги. Извините! – парень делает пару шагов в сторону, как бы освобождая проход. – Нет, всё хорошо! – запинаясь проговаривает ещё раз русоволосый и обменявшись поклонами со столкнувшимся парнем, нагоняет Джихуна. – Тебе не кажется этот юноша каким-то знакомым? – стараясь незаметно обернуться Ли, бросает взгляд на отдаляющегося юношу ещё раз. – Нигде не видел его? – слишком заинтересованно для своей персоны бубнит староста, умиляя таким поведением одногруппника. – Не, не видел, – совершенно не краснея врёт Сунён. – Ты знаешь его? – оставляя друга немного впереди, юноша замечает на выходе внутри корпуса, ещё одну до боли знакомую ему персону. Красивый парень с немного отливающим красно-рыжим каре и с острыми скулами, машет своему знакомому. – Сынчоль! – проговаривает про себя имя Квон вместе с зовущим своего друга парнем. – Сунён, ты идёшь или нет? – раздаётся немного растерянный голос Джихуна. Поднимая глаза вверх, парень замечает, что сам он встал по средине холла и прилично так отстал. – Ты со мной ещё будешь спорить, – тихо озвучивает свои домыслы юноша, широко улыбаясь смотрящему на него на расстоянии старосте. Ли напротив него стоит, совершенно ничего не понимая и вопросительно смотрит на приближающегося парня, забавно изгибая бровь. Нагнав друга на несколько шагов вперед, он нерасторопно заключает, улыбаясь своим мыслям: – Судьба – личное дело каждого.