Золотая радужка

      С самого моего пробуждения творилось что-то странное. То есть пару часов назад, в преддверии заката, когда я проснулся, это и началось — у меня было явственное предвкушение чего-то грандиозного. Уж что-что, а моё предчувствие обмануть крайне сложно, так что вскоре я уже бодро шагал по цветным дорожкам в Дом у Моста, ожидая, что у Джуффина найдётся какая-нибудь очередная неразрешимая катастрофа, которую Малому Тайному Сыскному Войску придётся распутывать. Правда, обычно, если случалось что-то серьёзное, он сразу посылал мне зов, тем самым выдёргивая меня из сладкого состояния, называемого сном, приказывал срочно напяливать свою Мантию Смерти и незамедлительно двигаться в Дом у Моста.       Предчувствия предчувствиями, а закаты в Ехо воистину прекрасны. Я шёл, подняв взгляд к небесам, которые сейчас были особенно красивы: розовые, голубоватые, местами малиновые и нежно-лиловые краски небрежно разлились и окрасили весь небосвод. На какой из горизонтов ни глянь — красотища неописуемая! Солнце ещё не коснулось линии горизонта, но уже стремительно приближалось к этой минуте. Тёплые лучи резвились на черепичных крышах причудливых домов, к которым я до конца так и не привык, осторожно касались воды городских фонтанов, прыгали по тюрбанам молодых людей и волосам прелестных дам, нарочно путались в кронах деревьев и больших витражных окнах. Я и в своём мире любил вечерние прогулки, а теперь, когда я здесь, в Ехо, я к превеликому счастью имею возможность каждый день по дороге на службу любоваться этим, наверное, одним из лучших явлением природы.       Последний поворот, и вот уже мне остаётся пройти всего несколько десятков метров цветной дорожки до здания Управления Полного Порядка. Я в определённо приподнятом настроении отворил дверь и прошагал к Мелифаро — этот оптимистичный Девятый том, как я его в шутку порой называю, сидел за столом и старательно поглощал пирожное, запивая его камрой. — Эй, посмотрите, ещё не до конца стемнело, а в управление уже пожаловал сам сэр Ночной Кошмар! — И тебе доброго вечера, Мелифаро. Я смотрю, ты усердно работаешь, — усмехнулся я и чуть покосился на жалкие остатки пирожного. — Угу, — с набитым ртом ответил он, — я лишь исполняю свои обязанности. — Поглощать сладости и камру из «Обжоры Бунбы» на рабочем месте — таковы твои обязанности, я полагаю? — снова улыбнулся я. При общении с этим парнем невозможно было не улыбаться каждый раз, когда он открывает рот. И как Шурфу удаётся столь невозмутимо разговаривать с ним? Чёрт, завидую я его выдержке. — Как это называется у тебя на родине? Вроде, дегустация, верно? — дожёвывая пирожное, довольно проговорил Мелифаро, прежде чем залпом прикончить оставшуюся камру. — Ты запоминаешь незнакомые для тебя слова, которые иногда появляются в моей речи? Вот от кого-кого, а от тебя я такого не ожидал. — Ну не всё же Лонки-Ломки в свой блокнот записывать! Кстати, ты не знаешь, что с ним в последнее время?       Я на секунду опешил. Как можно умудриться заметить, что что-то не так с человеком, у которого лицо не знает никаких эмоций, кроме мудрой рассудительности? — А у него что-то случилось? — Да он ходит сам не свой. Уж не знаю, почему, но мне так кажется. Да-да, можешь сейчас не говорить, что это не мой профиль, в конце концов, я не наш Мастер Кушающий-Слушающий. — Ага, ты просто Мастер Кушающий. А насчёт Шурфа — тебе точно не показалось? — у меня, конечно, были зачатки теории о том, что меня разыгрывают, но какое-то непередаваемое чувство доказывало, что это не розыгрыш. — Да точно тебе говорю, не показалось!       Я недоверчиво посмотрел на Мелифаро холодным, досконально сканирующим взглядом. Конечно, получалось у меня много хуже, чем у Мастера Пресекающего Ненужные Жизни, но я старался. Девятый том на второй минуте, кстати, сдался. — Угх, Магистры с тобой, Макс! Ты не замечал, что Локли-Лонки старается в последнее время уходить до твоего появления в Управлении? Он уже несколько раз у меня интересовался, в каком точно часу ты придёшь, но я всегда отвечал, что не знаю, когда твою задницу, дырку над тобой в небе, сэр Ночной Кошмар, принесёт сюда. — Слушай, а зачем ты мне это вообще рассказываешь? — я действительно думал, что рассказывать мне об этом бессмысленно. Или тут есть что-то ещё, но оно, как обычно и бывает, вне моего понимания. — Да потому что тебя это и касается, дурак. Я, конечно, не эксперт в романтических отношениях, но… — Ладно, замолчи, я понял, — пришлось мне прервать Мелифаро, ведь если я, стоя в Мантии Смерти, покраснею, да ещё перед подчинённым, хоть и моим другом — сплетен не избежать. Уж я-то знаю, как это всё работает. — Спрошу как-нибудь у него. — Вот и славно. Удачи в разрешении этой неразрешимой задачи, а я, пожалуй, пойду поужинаю и домой, спать, как все нормальные люди. — Ты ещё не наелся? — Нет, это ведь было всего лишь одно пирожное и кувшин камры! — искренне возмутился Мелифаро. — Ну, тогда приятного тебе аппетита, Девятый том, — сказал я, развернулся и бодрым шагом пошёл прямиком в кабинет Шурфа. Что-то мне всё это не нравилось.       Ощущение в груди таилось из разряда тех, что бывали, когда в начале средней школы меня изредка посылали за журналом. Идёшь, не зная куда, доставать то, не знаю что, у того, не знаю кого. Хорошо, я, конечно, утрирую, но всё же. И как-то я не подумал, что Шурф мог уже смыться из Управления, услышав громкое приветствие Мелифаро меня, но вспомнил я это, уже подходя к двери, ведущей в кабинет моего друга.       На самом деле у нас с Лонли-Локли были весьма странные взаимоотношения, особенно сильно это начало проявляться после нашего увлекательнейшего путешествия в Кеттари…или мне просто это показалось. Я часто вспоминаю ту ночь, когда мы с ним смотрели один сон, а в каких мельчайших подробностях помню нашу прогулку по моему безымянному городу! Это, наверное, одни из самых счастливых моих воспоминаний. Конечно, были и другие моменты, но прогулки с ним, сначала во сне, а потом и наяву по безымянному городу запомнились особенно ярко.       Не любил я никогда без приглашения, или в крайнем случае без стука входить к кому-то, будь то квартира, кабинет или комната. Вот и сейчас я не осмелился войти, не постучавшись. Уж не знаю, чего хотелось больше: чтобы Шурфа там уже не было, или чтобы он ещё был на рабочем месте. Впрочем, как только послышались шаги по ту сторону двери, я понял, что Вселенная уже всё решила за меня. — Доброго вечера, сэр Макс. А что Вы тут делаете? — не без удивления произнёс Мастер Пресекающий Ненужные Жизни и окинул меня оценивающим взглядом.       Вот и всё, то странное чувство остро кольнуло где-то в районе груди, достигнув своего апогея, голова отключилась, и настал конец моему безупречному плану по первой помощи другу в трудной жизненной ситуации. Хотя, в прочем, плана-то как раз и не было. — Привет, Шурф, я лишь хотел уз… — я запнулся, — неважно, — каким же я был, наверное, идиотом в его глазах, — не хочешь пройтись до «Обжоры Бунбы», выпить кувшин-другой камры, освежиться, погулять по Ехо?       Как же это наверняка наигранно выглядело со стороны, ведь актёр из меня был ещё хуже, чем врун. Это я совершенно точно уяснил. — Вы мой начальник, сэр Макс, и я обязан выполнять ваши приказы, — флегматично заметил Мастер Пресекающий Ненужные Жизни. — Да не приказ это, мы ведь с тобой друзья, — я снова почти запнулся на последнем слове, но хвала Магистрам, этого не произошло. Чувствовал я себя в ту минуту максимально неловко, казалось, ещё миг, и я позорно и безвозвратно покраснею, а смущаться при ком-то было как-то не в моём репертуаре. — Хорошо, Макс, но вам разве не нужно быть на посту? — Это пустяки, я просто потом куплю буривуху пирожных в «Обжоре» и дело с концом, — отмахнулся я. Ну правда, неужели иногда нельзя пренебречь правилами и насладиться парой часов жизни, что так стремительно проносится мимо? — Ладно, поступай, как считаешь нужным, — ровным голосом ответил Шурф, наконец перейдя на «ты». — Тогда пойдём прямо сейчас? Или у тебя есть ещё какие-то дела? — Можем пойти сейчас, моё рабочее время уже закончилось, — произнёс он и зашагал рядом со мной, глядя куда-то вперёд, — я редко остаюсь в Управлении после окончания смены в последнее время, но сегодня слишком увлёкся чтением того сборника стихов Антокольского, что ты достал из своего мира и подарил мне. Его чтение действительно доставляет мне удовольствие. — Я рад, что тебе понравились его стихи. Знаешь, когда я впервые познакомился с творчеством этого поэта, оно на меня произвело такое сильное впечатление, что я даже по своей воле выучил пару произведений. Сейчас, правда, уже совсем ничего не помню, но тогда я мог их рассказать с любой строчки и в любое время суток. — Да, тренировать память действительно нужно, ты молодец, Макс. Систематичное заучивание наизусть чего-либо на длительный срок — привычка полезная. Уверен, Луукфи со мной согласился бы.       Я всеми силами старался задвинуть подальше свою странную помесь стеснения и беспокойства за Шурфа. Вскоре у меня даже получилось это сделать, когда мы подошли к трактиру. Может, только благодаря тому, что теперь мы были фактически не совсем наедине, ибо вокруг были люди, а, может, я не приглушил эти эмоции, а просто привык к ним за этот недолгий разговор. Вообще-то я не совсем понимал, что служит причиной проявления таких эмоций. Конечно, раньше подобное случалось, но не в такой степени, не так резко и само собой проходило довольно быстро.       Свежая камра, лучшая в Ехо, до конца успокоила мои мысли. Я уже намного менее нервно себя чувствовал, биение сердца вернулось в нормальный ритм, а язык не норовил сморозить какую-нибудь очередную глупость. Вот такое состояние мне больше по душе, чем то, что было при встрече. — Макс, а с чего ты решил меня проведать? — после пары коротких мгновений тишины спросил Лонли-Локли и поставил чашку с остатками камры у дна на стол.       Я, честно говоря, чуть не поперхнулся. Было бы очень неловко, если бы я в публичном месте, да ещё и в паре сотен метров от Дома у Моста, пролил камру на Мантию Смерти. — Просто… — я замялся. Так как врать я не умею, а сканирующий взгляд мастера Пресекающего Ненужные Жизни меня буквально просвечивает, я принял решение сказать лишь правду, возможно, в чуть усечённом варианте. А там уж будь что будет, — мне тут одна птичка напела, что с тобой что-то неладное происходит в последнее время. — Какая птичка, ты имеешь в виду буривуха? — Нет, — я мысленно стукнул себя по лбу. Ну как я мог забыть, жителям этого Мира ведь далеко не все слова и выражения из моего знакомы, — это такое образное выражение. Там, откуда я родом, так говорят, когда кто-то узнал информацию о человеке от того, кого называть не очень хочется или в этом нет необходимости.       Шурф невозмутимо достал из кармана белоснежного лоохи свою записную книжку и быстро записал всё, что я ему попытался объяснить. — Так вот, — наконец произнёс он, — почему тебя посетила мысль проведать меня? — Мелифаро сказал, что ему кажется, будто у тебя что-то случилось, ходишь сам не свой. Я этого, честно говоря, не замечал, но беспокойство за друга взяло своё, и я пошёл убедиться, что всё в порядке. — Не стоит переживать, Макс, — Лонли-Локли разом допил свою камру, — у меня всё правда в порядке.       Выражение его лица по обыкновению оставалось чуть ли не каменным, что могло служить весомым доказательством правдивости его слов, если бы не кричало моё предчувствие обратное. Ну или это я такой чувствительный дурак, которого удалось разыграть. — Не хочешь прогуляться? Сегодня необычайно красивый закат, если чуть поторопимся — успеем полюбоваться на него с Королевского Моста. — Да, думаю, довольно неплохая идея, — согласно кивнул Шурф.       Нам и правда повезло. К Мосту до конца заката мы успели, даже было время постоять на мостовой, полюбоваться. В городе уже зажигались первые фонари, в окнах появлялся неумолимо весёлый и уютный свет, а на небе, будто из потёкшей ручки, пролились индиго и фиолетовый. Думаю, потом мне при случае стоит поблагодарить Мелифаро приглашением куда-нибудь на ужин. — Макс, помню, ты как-то упоминал, что Маяковский — твой любимый поэт, так? — я, вздрогнув от неожиданности, взглянул на Шурфа. — Можно, пожалуйста, ты как-нибудь дашь почитать его произведения?       Я хотел было ответить, да не смог по некоторым обстоятельствам. — Твои глаза… — только и смог выдавить я, прикладывая огромные усилия, чтобы не дать своей челюсти близко познакомиться с мостовой.       Они были золотыми. Зрачок чернел в центре золотистой радужки. Если честно, мне кажется, тогда я напрочь забыл про дыхательные упражнения и вообще про то, что я умею дышать. Изумлённо пялясь на невозмутимого Шурфа, я как-то не додумался, что у меня, видимо, сейчас тоже плескается золото в глазах. Мимо по Мосту не спеша проходили люди, очень много людей, им не было до нас никакого дела, и никто не догадывался, что сейчас две души в Мире, возможно, нашли своё счастье и главное сокровище в жизни на многие столетия вперёд. — Макс, меня дома ждёт Хельна, а я и так задержался в Управлении, — как гром средь ясного неба прозвучал голос Лонли-Локли, перерезав глотку тишине, — я не хочу заставлять её волноваться. — О… — кажется, его слова каким-то образом меня к жизни вернули. Я ожидал всё что угодно, но только не это. — тогда до завтра, Шурф.       Какой кошмар. Ужас просто. Откуда эта обыденность в моём голосе вообще, чёрт возьми, взялась? Теперь я, вроде как, понял, почему раньше жизнь на моей родине казалась мне серой и безэмоциональной — все чувства и эмоции, которые моё тело вообще способно ощутить, вылились на меня в ту секунду, когда я увидел золото в глазах друга. По закону жанра это должен был быть счастливый конец с классическим «Долго и счастливо», но нет, реальность суровее сказок. У Шурфа есть жена, которую он любит несмотря ни на что, а в эти минуты во Вселенной точно произошла какая-то ошибка. — Я понимаю, сейчас ты в смятении, — весьма флегматично сказал Лонли-Локли, что меня просто поразило, — но да, порой такое случается. Отвечая на твои, смею заметить, громкие мысли, могу сказать, что с Хельной мы скорее друзья, чем супруги. Она поймёт.       Я просто молча стоял, безвозвратно утопая в золотых глазах Шурфа. — Но, Макс, не спеши, ведь я тебе уже не раз напоминал — ты рано или поздно, но получаешь то, что хочешь, — я лишь кивнул. — Доброй ночи и удачи на службе.       Это были последние слова перед тем, как он обошёл меня и зашагал в сторону своего дома. И как мне теперь смотреть в его глаза, которые всякий раз при моём появлении будут золотыми? Я молча стоял на месте как вкопанный, будто был деревом, а мои корни уходили глубоко под землю.       Очень сложно было понять, что именно я чувствую, дырку над всем в небе! Такую адскую помесь ощущений, думаю, не смог бы создать ни один Магистр, используя какую угодно ступень магии. И как я раньше не замечал? Хотя, может, Шурф пользовался магией, чтобы глаза всегда оставались серые, и с самого начала знал, что Хельна — не его соулмейт. Ну конечно, магия. Какой же я всё-таки дурак…       Наконец я нашёл в себе силы сдвинуться с места, а то очень уж странно, наверное, выглядел: член Малого Тайного Сыскного Войска в Мантии Смерти уже минут эдак тридцать стоит в одиночку на мостовой и пялится на давно почерневшее небо. Не успел я сойти с Моста, Джуффин послал мне зов: «Макс, где тебя черти носят в часы твоей смены? Ты срочно нужен в управлении. И да, пирожными для буривуха на этот раз не отделаешься, дело чрезвычайной важности, так что жду тебя в своём кабинете как можно скорее. Отбой!»       Вот и отлично, очередное опасное приключение мне придётся сейчас как никогда кстати.