Juego

В перерыве между лекцией и одним из важных практикумов Чимин наспех перекусил в буфете на третьем этаже. Есть особо не хотелось, поэтому Пак ограничился лёгким салатом и зелёным чаем, который, к слову, был ароматнее, чем где-либо еще. По крайней мере нигде больше Чимину не доводилось пить чай вкуснее, чем тот, что подавали в их академии. За обедом удалось застать Тэхена, с которым танцор, по ощущениям, не виделся уже несколько недель. Расписания на их факультетах значительно различались, и изредка точками соприкосновения становились обеды, совсем как сегодня. Парни поделились последними новостями и договорились о том, что обязательно встретятся где-нибудь вне стен учебного заведения. Чимин не стал подробно останавливаться на делах в учебе, но мельком намекнул другу, что вновь начал общаться с Чонгуком и даже планирует выступить с тем на смотре. Тэхен собственного недовольства не высказал, но на лице его явно читалось непринятие. Он был едва ли не единственным из друзей Пака, кто знал историю с младшим от и до. И сейчас больше, чем кто-либо, не хотел повторения прошлого. Чимин опасения друга понимал, но развивать тему дальше не стал, решив, что и в прошлом они уже достаточно друг другу высказали. Закончив обед на приятной ноте, Чимин покинул буфет, оставляя друга в компании сокурсников. У Тэхена был полуторачасовой перерыв, а Чимину, к сожалению, нужно было посетить практикум. Время на занятиях прошло быстро, Чимин постоянно был занят делом и совсем не заметил, что за окнами уже стемнело. Лекции, практикум и небольшая индивидуальная репетиция с учителем Ким отвлекли от мыслей, что заняли голову ещё утром. Чимин не хотел возвращаться к совместной практике с Чонгуком, но то и дело замечал за собой, что мысли его вертятся вокруг младшего. Уже не было горько и больно, танцор не жалел о том, что их история закончилась на такой ноте. Но сейчас, когда прошло время и сердце успокоилось, на место эмоциональности пришёл здравый смысл. Расставание уже не казалось трагедией. Возможно, в прошлом он много внимания уделял собственному я и был эгоистом, совсем не думая о том, что Чонгуку в тот момент было куда сложнее. На кону стояла карьера и новые возможности, и чаша весов в тот момент перевешивала явно не в его сторону, и это, кажется, бесило. Но не теперь. Пак многое переосмыслил и пришёл к тому, что с Чонгуком, наверное, можно было бы дружить. Со стороны логики такое решение могло показаться совершенно идиотским, но Чимину это таковым почему-то не казалось. Остаться в хороших отношения с бывшим — значит зарыть топор войны и отпустить прошлые обиды. И этого ему хотелось сейчас больше всего. Не только для продуктивной работы над совместным номером, но и для собственного спокойствия. Спустившись на три этажа вниз, танцор прошёл два узких коридора и свернул направо в сторону, где располагался его любимый малый зал. Свет в том крыле здания уже был наполовину потушен, и Чимину стоило небольших усилий попасть ключом в замочную скважину. Но вот в замке что-то щёлкнуло, и дверь со скрипом отворилась, впуская в тёмный зал маленькую полоску света из коридора. Пак на ощупь нашёл выключатель и щёлкнул по нему пальцами, зал тут же заполнился тёплым светом от большой фактурной люстры в самом центре. Чимин прикрыл за собой дверь и прошёл дальше, привычно сбросил сумку куда-то к станку и достал телефон, чтобы набрать смс. Напечатав несколько коротких фраз с уточнением, где находится, для Юнги, Пак вернул мобильный в карман и уселся на пол, прикрывая глаза. Под закрытыми веками мелькали картинки с продуманными ранее элементами. Танцор мысленно рисовал в голове образы того, как ловко двигался на паркете. Многие из элементов, к сожалению, повторять было крайне опасно из-за не до конца зажившей ноги. И это бесило. Чимин жалел об упущенных возможностях, но рисковать не спешил. В прошлом дилеммы танцевать или нет у танцора не возникло бы, но не сейчас. Эта мысль приятно грела, отчего губ танцора коснулась мягкая улыбка: он думал о Юнги. Чимин собирался уже встать, чтобы включить музыку и отработать что-то безопасное, но дверь в зал скрипнула и приоткрылась. Сначала в проёме показалась макушка старшего, а затем и его любимая кожаная куртка. Младший тепло улыбнулся и двинулся навстречу, тут же заключая музыканта в объятия. Чимин ничего не сказал, просто ткнулся носом в шею Юнги и расслабленно выдохнул, ощущая, как ладони старшего скользнули по бокам и легли на поясницу. — Привет, — на секунду оторвавшись от объятий, Мин потрепал чуть сбившуюся чёлку младшего. — Не сильно отвлёк? Чимин, не отрываясь от тёплой шеи, пробурчал что-то вроде «ерунда» и снова примкнул к месту, где едва уловимо слышался аромат одеколона старшего. Коснулся губами чуть ниже, почти возле ключицы, и выдохнул, заставляя шею Юнги покрыться мурашками. — Если продолжишь в том же духе, то никакой репетиции не получится, — губ старшего коснулась усмешка. — Рассказывай, что напридумывали с твоим, — Юнги едва пересилил себя, чтобы произнести имя соперника, — Чонгуком. Чимин услышал неприязнь в тоне старшего, но предпочёл не реагировать на озвученное. Вместо этого танцор опустил руки, разрывая объятия, и поманил музыканта вслед за собой, жестами прося сесть на пол рядом. Предусмотрительно взятый с собой планшет Чимин вынул из сумки и поставил перед ними. Пальцы ловко порхали по экрану в поисках нужного. — Вот, смотри, — Пак открыл нужный файл и прибавил громкость на боковой панели. — Здесь история из одного балета, которой мы вдохновились для проекта, хочу, чтобы ты посмотрел и дал оценку. Может быть, поможешь с аранжировкой, потому что музыка подходит на все сто процентов. Юнги кивнул в согласии и внимательно уставился в экран, следя за происходящим. Следующие десять минут он был сосредоточен и, кажется, даже не шевелился, впитывая в себя увиденное. В какие-то моменты музыкант озадаченно прикрывал глаза буквально на несколько секунд, а затем снова возвращался к экрану. — Вот тут будет эффектная поддержка, — Чимин остановил видео и указал на картинку. — Что-то вроде прыжка с поворотом и махом. Пак поднялся с места и сделал два осторожных шага назад, взмахнул левой ногой и на опорной ноге повернулся вокруг своей оси, наклоняясь корпусом вбок. — Если сделать несколько фуэте, а затем между элементами вставить нечто вроде этого, — Чимин вернулся в позицию, а затем, сделав лёгкий прыжок, быстро скрестил ноги в воздухе и повторил данный элемент, по крайней мере, шесть раз, — получится замысловато. Юнги внимательно вглядывался в лицо младшего, боясь увидеть хоть ненадолго что-то, говорящее о боли. Нога все ещё не была в норме, и Мин переживал, что в преддверии смотра случится новая травма. Но, к удивлению старшего, Чимин держался стойко. И даже если и страдал, то не показывал этого. — Ты в норме? Может, не будешь переусердствовать? — Юнги убрал планшет в сторону и поднялся с места. Ему хватило два коротких шага, чтобы оказаться возле младшего. Большими пальцами старший коснулся раскрасневшихся щёк Чимина, убрал чуть влажную чёлку с глаз и мягко прижался своим лбом ко лбу танцора. Губ младшего коснулась робкая улыбка, он устало прикрыл глаза и позволил себе насладиться минутной нежностью. — Давай постоим так чуть-чуть, — Чимин не хотел возвращаться в реальность, поэтому дотронулся ладонями до пояса Юнги, сжал чуть крепче, чем рассчитывал, и оставил невесомый поцелуй у того на губах. — Пойдём домой? — Юнги сделал полшага назад, освобождая личное пространство младшего. — Я покажу тебе ещё кое-что, сядь вон туда, — младший махнул в сторону дальних скамеек, а сам направился к музыкальной установке. Телефон подключился моментально, и уже через несколько секунд в колонках раздалась мелодия. Юнги услышал знакомый мотив и улыбнулся, ведь это была та композиция, над которой они так усердно работали вместе. — Я помню, что первое впечатление от номера для тебя было неоднозначным, — внезапно раздалось в тишине зала. — Хочу показать тебе снова, но только наедине. А дальше Юнги не помнил, потому что Чимин начал двигаться и полностью захватил все внимание своим танцем. В нем никогда не было пошлости, он настолько грациозно и легко выполнял элементы, что будь Юнги сам танцором, однозначно равнялся бы на такой пример. Музыкант мало смыслил в происходящем, не знал названий исполняемых прыжков и поворотов, не мог отличить первую позицию от пятой и даже никогда не задумывался над тем, как тяжело быть артистом балета. Но сейчас, глядя на то, как Чимин ушёл уже на четвёртый круг, а количество поворотов только нарастало, до него дошло, какого адского труда стоит каждая репетиция. Стёртые в кровь пальцы, синяки, вывихи, растяжения — это малая часть того, чему ежедневно подвергаются те, кто посвятил себя балету. Юнги это восхищало. Но и пугало. Он невольно представлял, через что приходится проходить младшему постоянно, для того чтобы сверкать на вершине пьедестала. Это самопожертвование однозначно стоило аплодисментов. Музыкант настолько погрузился в мысли, что не сразу понял, что музыка стихла, а Чимин коротко обратился к нему. — Что скажешь? — спросил младший, запыхавшись. А Юнги растерянно хлопал ресницами, не в силах вымолвить и слова. Попал.