Новая память

- Да будь ты проклят! - крик оборвался в бульканье крови из вспоротого горла. Он слышал это так часто, что стало скучно. Раньше люди были изобретательней и интересней в выборе посмертных проклятий. Ему пророчили муки ада, страшные страдания и вечную агонию души. Он усмехался и вспарывал животы, рубил головы или расстреливал. Менялось время, менялось оружие, менялись люди. Способов убийства становилось больше. Интересных людей - меньше. И только одно оставалось неизменным. Души у него как не было, так и не стало. Отправляя чужие на небеса, он ничего толком не знал о своей. Была ли она когда-то? Или он всегда был просто машиной для убийства? Колокольчик над дверью тихо звякнул. В комнате было душно, пыльно, но как-то по странному уютно. Если бы у него было сердце, оно бы забилось быстрее. Но в нем даже не было крови, чтобы гулко стучать в висках. Он всегда разглядывал книги на полках, когда приходил сюда. Медленно шел по коридору вглубь лавки, где над столом горела единственная лампа, и вел пальцем по корешкам с золочеными надписями. От раза к разу они не менялись, но он все с любопытством рассматривал их. За столом что-то жужжало, мелкие шестеренки катались туда-сюда. Лица человека не было видно, но ярко-рыжая макушка была лучшим приветствием. Он подошел ближе и присел на краешек стола, осознавая, что, как говорят люди, "улыбается". Его появление оставалось незамеченным ровно до того момента, пока пальцы, перепачканные машинным маслом, не потянулись за отверткой, вместо нее натыкаясь на холодную кожу. Человек резко вскинул голову, дернулся и, не удержав равновесия на шатком стуле, невнятной кучей свалился на пол. - Черт, Хайне! Нельзя же так пугать! - рыжий вылез из под стола, хватаясь пальцами за столешницу. - Я привяжу к тебе колокольчик, чтобы ты не подкрадывался незаметно! Хайне смотрел на встрепанные волосы, недовольное лицо и думал о том, что этот человек не учится на своих ошибках. - Ты уже повесил колокольчик на дверь. Что, легче стало? Рыжий скривил губы, больше для проформы, чем из-за реальной обиды, и снова уселся на стул. Прикурил сигарету и потянулся, откидывая волосы с лица. Вместо правого глаза у него был встроен механизм оптического увеличения и тонкий сканер. Заинтересованный взгляд он заметил сразу же, поэтому моментально склонил голову, закрывая глаз до этого поднятой повязкой. - Ты никогда мне этого не показывал, - Хайне внимательно разглядывал чужое лицо. - Я, знаешь ли, - рыжий затянулся, - не слишком-то люблю показывать это кому угодно. Поэтому и просил заранее предупреждать, когда надумаешь прийти. Это "кому угодно" неприятно царапнуло где-то внутри. Наверное, будь у него сердце, оно бы заболело. Но в Хайне было слишком много железа и титанового сплава, чтобы оставалось место сентиментальным чувствам. - Ты по делу или как всегда? Странное тепло этого дома-мастерской, развеянное было предыдущей фразой, снова вернулось. Хотя дышалось все равно не так легко. - По делу, - Хайне чуть склонил голову, вставая со стола. - С ошейником что-то, кажется. Зеленый глаз вспыхнул любопытством. Последняя глубокая затяжка и пальцы комкают окурок в грязном блюдце. - Давай, посмотрю. Хайне покорно уселся на место рыжего, который уже вскочил со стула и стал перевешивать лампу, чтобы осветить шею. - Не двигайся, а главное - не поворачивайся. Раздался едва уловимый писк настройки сканера. - Стесняешься, Бадоу? - с усмешкой спросил Хайне. - Как бы не так, хрень железная! А теперь сиди и не шевелись, я посмотрю. Бадоу наклонился так близко, что едва не касался длинной челкой обнаженной кожи на шее. Сенсоры напряглись. Ни с кем больше Хайне не чувствовал себя настолько человеком. Пять долгих минут спустя Бадоу отстранился и вынес вердикт. - Чистить. - Чтооо? - возмущенно протянул Хайне. - Когда ты в последний раз ошейник снимал и контакты проверял? - Никогда. Бадоу потер лоб рукой. - Как ты еще не развалился где-нибудь по дороге. Ты ведь пятая модель Церберов? Хайне откинул голову назад, пытаясь поймать чужой взгляд. - Я экспериментальный образец с позвоночником. Меня нельзя отнести к какому-то поколению. Но, если ты говоришь про время, то это было где-то одновременно с третьим. - Ох, черт, Хайне! Это ведь еще до войны было! Третье поколение все давно на свалке или полы на складах моет. Как ты еще ходишь-то с ни разу не чищенным программным обеспечением? - Молча. - Хайне пожал плечами. - Хочешь ходить и дальше - нужно снимать, промывать и перезапускать. От мысли о перезагрузке стало как-то неуютно, и Хайне поежился. Не то чтобы он боялся, но терять столько памяти ему не хотелось. - А без этого никак? - Если не прочистить контакты, ты тупо станешь грудой металлолома в любой момент... - Я не про это! - А что тогда? - Без перезапуска никак? - Хайне хотелось бы верить, что это не прозвучало жалко. Бадоу хлопнул его по плечу. - Не боись. Навыков не потеряешь. Умения и способности тоже будут при тебе. Но всякий шлак удалится и реакция получше станет. Хайне попытался скопировать широкую улыбку рыжего, но почему-то не получалось. - Вот. Даже на простое копирование не способен уже. - Бадоу заметил, как дергаются уголки губ в тщетных попытках подняться. - А почищу - как новенький будешь. Хайне всегда думал, что у него нет души. Ведь он и человеком-то был только внешне. В отличии от Бадоу. Но именно сейчас казалось, что души нет именно у рыжего. Ни души, ни сердца, вообще никаких чувств. Ведь как он не мог не понимать того, что даже для Хайне стало очевидно. Это понятно восьмидесяти килограммам железа, ста тринадцати метрам проводов и полноценному позвоночнику типа "Цербер". А рыжему выскочке, с табаком вместо мозгов не ясно. Как будто Хайне ко всем таскается чуть ли не через день, чтобы просто посидеть на столе. Как будто Хайне вообще есть к кому таскаться кроме Бадоу. Может он боится его? Все таки "Церберы" это военные машины для убийства. Многих уничтожили после войны, но опытные образцы оставили, так сказать, в научных целях. Большинство поколений оказалось с недоработками различной степени тяжести, и в лабораториях всеми силами старались их исправить. Хайне же был слишком одарен интеллектом для обычного солдафона и подопытной крысы. Прекрасно понимая, что все эти эксперименты для него добром не кончатся, он просто сбежал. Но все же единственный инстинкт - инстинкт убийства - так и остался при нем. Иногда Хайне убивал по заказу, старательно скрывая свою истинную сущность. Но чаще, все же просто уничтожал тех, кого сам считал нужным. Возможно, в его чувстве справедливости были промашки. Но это были уже не его проблемы. Бадоу не мог всего этого не знать. Хайне был уверен, что про пятое поколение он спросил специально, только для того, чтобы услышать подтверждение своей теории из первых уст. Ведь кому понравится, когда старая модель серийного убийцы с неполадками в системе постоянно приходит к тебе домой? Ведет он себя дружелюбно, но кто, как не механик, должен понимать, что при такой изношенности ошейника момент замыкания предсказать практически невозможно. Перезапуск системы - вполне логичный способ обезопасить себя от внезапного нападения. Так же, как и шикарная возможность избавиться от надоедливого гостя. Хайне не был силен в чувственных размышлениях подобного рода, но не мог не согласиться с доводами Бадоу, что система давно требует профессионального вмешательства. Рыжий считает, что ему нужно стереть память - отвертку ему в руки. Хайне не умел сожалеть. Хотя во рту стало как-то по-странному горько. Он склонил голову и провел рукой вверх по белым волосам, встрепывая их, и максимально открывая шею. Верно поняв его жест, Бадоу сделал лампу ярче и потянулся к столу за инструментами. - Не боись, андед. Через часок-другой будешь как новенький, даже не заметишь, что отключался, - радостно пробубнил Бадоу за его спиной. "Еще как замечу", - с горечью подумал Хайне, но сказать вслух не успел. Питание отключилось. И тут же включилось вновь. Но мысль уже куда-то ускользнула, и Хайне никак не мог вспомнить, о чем она вообще была. - Ну как? Раз-два! Раз-два! Его развернули на стуле. Чуть ли не в сантиметре перед лицом возник большой зеленый глаз, пристально разглядывающий его. - Давай, Хайне! Приходи в себя! Я все должен был подсоединить правильно, так что хватит пугать меня, я нигде не накосячил! По крайней мере старался, - последнее Бадоу сказал едва слышно, выпрямляясь. Хайне чуть задрал голову вверх, разглядывая механика. Бадоу Нейлз. 27 лет. Любит курить и запах машинного масла. Терпеть не может сливу и когда ему щекочут пятки. Хайне потряс головой. Бадоу он знал, да. Но откуда он знал такие глупости, типа того, что на второй этаж, в спальню, ведут семнадцать ступенек? Хайне помнил лишь, что пришел к Бадоу, а тот сказал, что систему надо переустановить. - Сколько времени прошло? - спросил он. - Два часа, пятнадцать минут. Долговато, прости. - Бадоу прикурил и присел на край стола, как это раньше всегда делал Хайне. Андроид напрягся. Он помнил, что сам всегда садился так. Помнил, что часто приходил сюда. Отматывая воспоминания назад, Хайне осознавал, что почти ничего не помнит. Знает, что он не человек, знает, что была война, в которой он участвовал, про дальнейшие закрытые эксперименты знает, про побег свой в курсе, и вот, про Бадоу. А что между этим было - не помнит. Да и то, что помнит - это скорее сухие программные факты, а не полноценные воспоминания. Кроме Бадоу. Тут он помнил практически все. И знал больше, чем было в его воспоминаниях. - Откуда я знаю, что ты любишь спать на правом боку? - спросил Хайне, почесывая висок. Бадоу пожал плечами. - Понятия не имею. Кажется я все же сделал что-то не так. - Интересно, что именно? - Хайне оскалился, пытаясь сделать злобное лицо. Вопрос был скорее риторическим, потому что и без ответа было понятно откуда появились эти странные знания, которых в памяти машины для убийства быть не должно. Но Бадоу ответил, задумчиво разглядывая огонек тлеющей сигареты. - Забыл указать, что третья ступенька снизу на лестнице скрипит. - И что? - Хайне даже опешил. - А то, что ты постоянно будешь наступать на нее и издавать этот мерзкий звук. - Бадоу поморщился, а потом улыбнулся. Странно так, но Хайне понравилось. - Я могу это запомнить и без изменения кода. - Надеюсь, с чистой памятью тебе не понадобится на это много времени. А то я чутко сплю, знаешь ли. - Это когда на левом боку. А на правом дрыхнешь, как младенец, - не удержался от шпильки Хайне, пользуясь своими новыми знаниями. - Ох, кажется, я немного перестарался. - Бадоу засмеялся. Вопреки своим словам он не выглядел смущенным или недовольным, наоборот, его улыбка была широченной. Хайне тоже улыбнулся. Первый раз улыбнулся своей собственной улыбкой, не вызывая в памяти подобие для копии. Просто потому, что чужих улыбок там больше не было. А Бадоу на программном уровне запретил ему копировать свою.