Dance on the Thunder

За час до обеда Сэм обернул свои плечи плащом и взял свою трость рядом с вешалкой. Эланор не вернулась со своей вечерней прогулки, и небо потемнело. Он старался думать об облегчении, которое почувствовал бы, когда найдет её, о своем надуманном, обыденном беспокойстве, что она пропустит трапезу, на которую он потратил весь полдень в их сырой кухне. Шир — безопасное место, так подумал он. Мы оставляем наши двери незапертыми по определенным причинам. Нет никаких теней, чтобы бояться. Толстые капли дождя застучали по круглым окнам. Забеспокоившись еще больше, Сэм достиг двери. В следующий миг она распахнулась и едва ли не столкнулась с его носом. Эланор стояла перед ним, с бликами дождевых капель в кудряшках и яркими пятнами на круглых щеках. В её запачканных грязью руках была фигурка скачущего пони, сделанного из зеленой лозы. У Сэма не было времени думать о фигурке. Его беспокойство рассеялось, и он громко вздохнул. — Где ты была? — сказал он, когда Эланор вошла и тряхнула своими волосами. — Я собирался идти искать тебя. — Прости, — сказала она без тени вины в голосе. Она вздернула нос и принюхалась. — Это пирог из курицы? Пахнет великолепно. Сэм всегда удивлялся тому, как дочери удавалось переводить темы, висящие в воздухе, как человек, остановившийся на улице и повернувший каблук. Он знал, что она не делает это намеренно, чтобы досадить ему; она просто была такой. Её разум, казалось, всегда был занят какой-то мыслью или идеей, пока она не обнаруживала что-то более интересное. — Ты ходила в лес? — спросил он. Опушка леса Байндбоул была одной из её любимых мест. — Да. Я заблудилась, — сказала она гордо, её глаза сверкали. Сэм старался понять, почему она находила это приятным. После войны, он сам противился таким рискованным вещам; он презирал неопределенность. — В следующий раз, если захочешь пойти в лес, я буду сопровождать тебя, — сказал он своим самым суровым тоном, который вовсе не был таким уж ужасно строгим. Чтобы произвести большее впечатление, он положил руки на свои бедра и нахмурился в, как он надеялся, строгой манере. Эланор усмехнулась. — С удовольствием! Можем ли мы тогда взять с собой и матушку тоже? Сэм потер пространство между бровей. Он не мог определиться, почувствовал ли он досаду или привязанность. Внезапно он вспомнил фигурку пони. Короткий взгляд сказал ему, что фигурка была слишком сложной, чтобы это сделала она; только эльфийский мастер — или другое причудливо талантливое существо — мог бы создать такое. — Где ты взяла это? — сказал он, указывая на руки Эланор. Она подняла фигурку. Мягкий свет от люстры попался в лозу и придал ей странное, эфирное сияние. Сэм не был уверен в том, испуган ли он; но он определенно был заинтригован. — Один эльф дал мне это, — сказала Эланор, подняв подбородок, как если бы он посмел не поверить ей, — Он был очень высоким, и у него были яркие, грустные глаза — такие грустные, что они могли бы утопить море. Сэм решил, что это звучит не совсем по-эльфийски. Особенно часть про глаза. Ему стало интересно, был ли это эльф из Ривенделла, и что за дела у него могли быть в Шире. — Так, и зачем он дал тебе эту игрушку? — спросил он. — И как его звали? — Я не знаю, — сказала Эланор. — Он сидел у дерева, и я остановилась и залюбовалась его лошадью. Он не улыбался, но я не испугалась его, ничуть. Он спросил, не потерялась ли я, и я сказала «да», и он отвел меня обратно на опушку. Тогда-то он и отдал мне пони и сказал больше не теряться. Я хотела, чтобы он погладил мою голову так, как делает мама, потому что он эльф, но он этого не сделал. Её голос был таким расстроенным, что Сэм подошел и взъерошил её волосы. Ему было интересно, немного, был ли тот эльф все еще где-то там, в лесу, думал ли быть среди хоббитов, и был ли он частью какой-то компании. Воспоминание о Гилдоре пришло к нему незаметно, и он пожевал нижнюю губу, вспоминая ту ночь, что они провели вместе, выпивая, смеясь и болтая как жаворонки. Улыбка Фродо была широкой, теплой и искренней. В горле Сэма поднялся комок, и на какой-то момент он позволил себе быть поглощенным отвращением ко всем темным вещам в мире. Он отошел к кухонной печи, и начал возиться с котелками и сковородками кастрюли под видом уборки. *** Сэму понадобилось три дня и пинта эля, чтобы перебороть себя и самому исследовать лес. Осень опустилась в Шир, как медленный вздох. Воздух был густым от запаха гниющих листьев, и с каждой веточки капала роса. Сэм шел один, предпочтя держаться подальше от проторенной дорожки, лениво размахивая походной тростью. Он был так увлечен красным, желтым и пурпурным вокруг, что почти забыл, что пришел в лес с определенной целью. На небольшой поляне он обнаружил яркий луч полуденного цвета, который просачивался сквозь навес и касался земли. Ухмыляясь, он сжал под ним руку, как чашу, представляя, что может поймать солнце. Сэм чихнул и полез рукой в карман за носовым платком. К своему ужасу, он обнаружил, что его там нет. — Я, должно быть, обронил его где-то, — подумал он несчастно. Рози вышила его своими руками, старательно продумав замысловатый узор из маргариток по краям. Сэм носил его с собой везде, куда бы ни пошел. Он повернулся, готовый возвращаться домой, и только успел подавить вскрик, когда увидел высокого незнакомца с оборванном плаще, стоящего в нескольких шагах от него. Его капюшон был надвинут на голову, и его лицо пряталось в тени. Как ему удалось подкрасться к Сэму, не издав ни звука? Был ли он из остатков Сарумановых слуг? Сердце Сэма тяжело заколотилось. Кровь хлынула в уши. У него не было его ножа, и он сомневался, что сможет использовать свою походную трость, чтобы защититься. Но незнакомец всего лишь поднял свою руку, в которой оказался носовой платок Сэма. — Это твое? — его голос скрежетал, как ногти по доске, от долгого молчания ли или от возраста, Сэм не знал. Это напомнило Сэму рассказы о кровопролитиях и мстительных духах, которые нашептывал ему Бильбо, когда он был ребенком — и, тем не менее, в таком вялом ритме меланхолических песен, которые так часто пели эльфы. И в тот момент Сэм уже знал, как знал то, что вечерняя звезда — Эарендил на Вингилоте, что незнакомец был тем эльфом, с которым повстречалась его дочь. — Да, — сказал Сэм, задаваясь вопросом, стоит ли ему кланяться или просто вернуть себе платок. В конце концов, он сделал и то, и другое, и достаточно неловко. Он представился, и затем сказал: — Спасибо за вашу помощь, господин…? — он замолчал, задаваясь вопросом, каким именем обладал тот эльф. Сэм догадывался, по какой-то причине, что это должно быть какое-то великое, или обезоруживающе очевидное; судя по виду, этот незнакомец, похоже, не склонялся ни к одному из них. Эльф не предлагал своего, а только стоял там, как статуя, как будто он был частью пейзажа. Сэм решил, что еще никогда не сталкивался с эльфом столь же мрачным, как этот. — Но мне нужно как-то называть тебя, Господин Эльф, прошу прощения, если еще увижу тебя где-то поблизости. — Не увидишь, Господин Хоббит. Я не планирую оставаться здесь дольше. Сэм знал, что вопросы вроде «почему» и «как» никогда не проходят с эльфами. — Ты пойдешь тогда в Ривенделл, или, может быть, в Лориэн? Наступило короткое молчание. — Нет. Сэм приподнял брови; он не ожидал такого ответа. — А куда еще идти? Ты планируешь отплыть на Запад? — Нет, — его тон был резким и окончательным, дверь закрылась и задвинулась на засов. — Почему нет? — Ты задаешь слишком много вопросов, Господин Хоббит. Сэм оставил всё беспокойство о своей телесной целостности где-то на обочине. Этот эльф казался зловещим, так же, как и заколдованные двери и древние украшения были зловещими — но не опасным. Не взаправду. Сэм скорее любопытствовал, чем боялся, и он решил довериться своему инстинкту. — Что ж, господин Элронд всегда одобрял вопросы, независимо от того, сколько бы я хотел задать. Эльф вздрогнул. Потом его плечи опустились. Он переминался с ноги на ногу, и Сэм заметил, что на нем не было обуви. — Как… как поживал Элронд, когда ты видел его в последний раз? — сказал эльф. Нежность, которая проскользнула в его тон, дернула сердце Сэма. Это был тон, который, как он видел, отцы использовали на своих своенравных сыновьях; но светловолосый Эарендил был вечерней звездой, а волосы этого эльфа были темными, как сажа. Отмахнувшись от своих блуждающих мыслей, Сэм сказал: — Это было несколько лет назад, когда он отплывал в Валинор. Он казался счастливым — или, скорее, довольным. Он улыбался, но он, конечно, скучал по своим детям, — он потер землю пальцем ноги, смущенный таким откровенным разговором с незнакомцем. — Я думаю, он хотел встретиться со своей дорогой женой снова. Внезапно, эльф откинул назад свой капюшон, открывая измождённое лицо и морозные полосы в спутанных волосах. Его глаза… его глаза заставляли Сэма желать схватить его за руку и уволочь его в Бэг-Энд и держать там, в безопасности. Они были одновременно пустыми, лишенными тепла и всё же сияли ярким пламенем, которое, казалось, не принадлежало этому миру. — О, — прошептал Сэм. — О, ты… ты из тех Высших Эльфов. Сколько их осталось в Средиземье? Оцепенение опустилось в его кости. — Ты из Валинора. Ты… — Нет. Ему это снится. Он каким-то образом повстречался с легендами, несмотря на то, что был просто садовником, но встреча с мифом была совсем иным вопросом. — Ты сын Феанора. Маглор. Приемный отец Элронда и Элроса. Величайший менестрель и поэт из эльфов. Братоубийца. Сэма пригвоздило к месту. Он даже не знал, бежать ли, или остаться и задать больше вопросов, чтобы он смог записать ответы в книгу. На мгновение его взор окрасился в алый, и картины трупов и ворон, и незрячих глаз мелькнули в голове. Маленькая, темная, отчаянная часть его хотела броситься в безумии вперед и просто убить. Его пальцы дрогнули, и его дыхание сбилось. Как могло такое презренное создание стоять перед ним? Как они могли вести такой приятный разговор всего мгновением раньше? Маглор подарил ему мрачную полуусмешку. — Я еще плачу свою цену, Господин Хоббит, — сказал он. — Моё убийство будет концом моей боли, и я уверен, что никто из нас этого не хочет. — Я бы не убил тебя, даже если бы мог, — сказал Сэм с презрительной усмешкой. — Я не такой как ты. — Это хорошо, потому что миру нужно меньше таких, как я. Сэм медленно вздохнул, и положил руку на лоб, как если бы это помогло его скачущим мыслям. — Почему ты помог моей дочери? — Она заблудилась. — Почему ты дал ей ту фигурку? Маглор пожал плечами. — Я сделал её от безделья. И мне некуда было её девать, — он улыбнулся снова, в уголках его глаз появились морщинки. Сэм был в ужасе, потому что в этот момент Маглор выглядел добрым и нежным, отцом. Он выглядел нормальным, просто каким-то еще одним приятелем, которого он мог встретить в гостинице. — Ей понравилось? — спросил он без тени печали. Сэм скривил губы. — Я рад, что понравилось, — Маглор снова накинул капюшон на голову. Он повернулся, будто собирался уйти. Лес, казалось, безмолвно рос вокруг них; странная тишина висела в воздухе, густая и удушающая как тяжелая бархатная завеса. Сэм провел рукой по лбу и глубоко вздохнул. Что это с ним? Когда он позволил гневу подавить свой разум? Святые Небеса, что сказал бы Господин Фродо? Он сжал ткань рубашки над колотящимся сердцем, жуя свою нижнюю губу. — Постой, — сказал он. — Не уходи. — Тебе действительно следует научиться решать, как относиться к людям, — сказал Маглор, но повернулся обратно к Сэму. Сэм опустил руки на бедра. — Я решил. Я решил, что ты добр в сердце, Господин Эльф, и что ты был намотан на мизинец рока, как струна. Маглор издал лающий смех, грубый звук против тишины леса. Он положил руку на свой живот, как будто был непривычен к таким ощущениям. Сэм подавил желание отступить назад; было что-то смущающее в том, что кто-то позабыл смех. — Это был хороший смех, — сказал он наконец. — Я не смеялся уже долгое время. — Он закрыл глаза и откинул голову назад, обнажая острую линию горла. — Я бы проклял тебя, но я не умею проклинать. — Прошу прощения… — Прошу тебя, Господин Хоббит, — сказал Маглор, снова опуская голову. — Хорошее — это не то, чем ты являешься. Это то, что ты делаешь, — он потер руки, как муха, быстро и нервно. — И некоторые вещи нельзя искупить. — Всё можно искупить, — сказал Сэм. Но он ощущал себя будто висящим на краю скалы, зацепившись лишь пальцем. Маглор обернул плащ вокруг плеч, хотя ветра не было. — Давай проверим это утверждение. Если бы я убил твою дочь, ты бы простил меня, даже если бы жил вечно? Сэм вдохнул воздух с приглушенным вскриком. У него не было достаточно времени, чтобы разозлиться, взять свою палку и наброситься, потому что почти сразу же Маглор продолжил: — Ах, вот. Я знаю этот взгляд, — он поднял свои ладони. Это были морщинистые, картонные вырезы, покрытые большими трещинами, окрашенные тускло-красным цветом. Сэм обнаружил, что не может оторвать глаз, хотя при виде этого в его горле поднялась желчь. — Видишь, — сказал Маглор, пряча руки под плащом. — Большинство людей могут простить, если они единственные, кому причинили боль. Но что, если боль причинили их любимым? Таких немного. И это не их вина; прощение это не обязательство, — он почти незаметно пожал плечами. — Вот что я думаю. — Ты не в своем уме. — Ох, да ладно. Ты снова заставишь меня смеяться, и я только еще больше раздражусь. Убийцы не сумасшедшие; просто обманутые. — Это строка немного неполна, если я могу сказать так. — Не уверен, что согласен. — Мне всё любопытно, но это только дает мне тяжелейшую головную боль, — сказал Сэм, потирая глаза. — Как только хороший Господин Элронд мирился с тобой. Маглор моргнул, давая смутное впечатление кого-то, кто только покинул темную комнату. Смущение выглядело здесь неуместным. — Я и не знал, что он мирился со мной. У Сэма было только бледное воспоминание о глазах Элронда, которым доверял, как мимолетному отражению в прозрачном стекле. — Он любит тебя. — Это был риск, который он был готов принять. Наступила пауза, Маглор поджимал губы. Затем он склонил голову, будто обремененный безмерной тяжестью. — Я надеюсь, ты лжешь, — сказал он мягким голосом. — Я не лгу, — сказал Сэм. — Есть много чего, кем я являюсь, но грязный лжец не является ни одним из них. Я оставляю это для негодяев и изворотливых не-Хоббитов. — И сейчас? Сэм ненавидел уверенность в голосе Маглора. — Ты мог бы поговорить с ним, прежде чем он уплыл. — Я должен идти, — сказал Маглор, разворачиваясь. — Ты хотел так наказать себя, не так ли? Ты думал, я не встречусь с ним, не поцелую его в щеку или еще что, потому что я не заслуживаю этого. Бедный Господин Элронд, должно быть, сбит с толку; он, вероятно, чувствовал, как мозги трещат в его черепе. Я говорю тебе, я никогда еще не встречал такого эгоистичного существа, как ты. Маглор закрыл глаза и покачал головой, как если бы был накормлен утомляющим аргументом. — Ты не понимаешь. — Это правда. Не понимаю, — сказал Сэм. — Но я кое-что только что понял, и это не что-то приятное. Есть эльфы и эльфы, как я говорю, — и только потом ты. Хорошая работа. — Проницательное наблюдение. Я должен учиться у тебя. Сэм почувствовал, как горят его щеки. — Но я рад, что повстречал тебя, мистер Гэмджи, — сказал Маглор. И вот снова эта глупая, грустная улыбка, ничтожный остаток нежности, семьи и дома. — У тебя отважное сердце, и это напомнило мне, каким мог быть этот мир, если бы люди попытались. — Почему бы тебе не зайти на чай? — Вот оно, подумал Сэм. Я еще более сумасшедший, чем он. Маглор моргнул, и его улыбка исчезла. — Что? — Ты глухой? — огрызнулся Сэм. — Я не спрашиваю дважды, — он скрестил руки и прочно утвердился на ногах, как бы бросая Маглору вызов сказать «да», или сказать «нет», или хоть как-то отреагировать. Он не был уверен, почему вообще сделал это, но обескураженный вид Маглора достаточно удовлетворил его. Маглор ущипнул пространство между бровей, испуская мягкий вздох. — Ты проклянешь меня вне зависимости от моего ответа. — Прокляну меньше, если согласишься. Маглор покачал головой, посмотрел в небо, и снова повернулся к Сэму. Его выражение лица — если он вообще мог назвать это так, потому что всё оно сосредоточилось в его глазах — стоило больше, чем все золото в Бэг-Энде. Наконец он пожал плечами, поднял ладони в успокаивающей манере и сказал: — Если ты настаиваешь. Сэм взмахнул тростью над плечом, и вновь поставил её на землю. — Тогда следуй за мной, Ма-, — он замолчал, розовея. — Могу ли я использовать твое имя? Что-то промелькнуло в глазах Маглора, и так же быстро исчезло. — Ты можешь. — Тогда, Маглор. Идем со мной; это не так далеко отсюда, — Сэм начал возвращаться к тропе, остро ощущая тяжесть взгляда Маглора на своей спине. Он стер пот с верхней губы тыльной стороной ладони. — Это место мало для твоего народа, так что не ударься головой о потолок. — Не ударюсь. — Я даже не знаю, любишь ли ты чай. — Я приму всё, что ты дашь мне. — Помоешь ноги в ручье, прежде чем войти. — Разумеется. — Не пугай мою дочь старыми историями о привидениях. — Нет, это будет твоя работа. Я могу заставить любую вещь звучать приятно. Сэм остановился и посмотрел на него. Маглор вполне мог быть выцветшей живописью на стене; его выражение лица было выражением, не желающим раскрывать наименьший кусочек чувства. В лесу он казался чужим и плоским среди высоких, наполненных жизнью деревьев. — Я могу уйти, если ты пересмотришь свою идею. — Нет, — сказал Сэм, разворачиваясь. — По какой-то причине, не думаю, что иначе я смогу спать сегодня, — к его собственному удивлению, он был абсолютно честен. — Так, это для тебя? Сэм слышал кривую улыбку в его голосе. Он никогда еще прежде не встречал эльфа, который заставлял его хотеть пробивать дыры в вещах. — Хорошо, но что насчет твоего рта? Закрой его, — он чувствовал, как раздражен, когда не услышал другого слова. Он вывел Маглора из леса, по залитой солнцем дороге. Свежий бриз пронесся мимо, поиграв с их волосами, и Сэм глубоко вздохнул, запрокинув голову навстречу чистому небу. У Маглора была сверхъестественная особенность оставаться ненавязчивым, невзирая на рост; они словили совсем немного пристальных взглядов и еще меньше — сердитых. Только парочка детишек поспешно удирала прочь, вопя от восторга и указывая на них. Когда они достигли Бэг-Энда, Сэм открыл свежевыкрашенную дверь и отошел в сторону, и Маглор согнул колени, чтобы посмотреть, так и так наклоняя голову. — Я всегда задавался вопросом, каково жить в кукольном домике, — сказал он несколько напряженным голосом. Он уставился на люстру на потолке, шея его была согнута под неудобным углом. — Полагаю, детская фантазия будет вскоре удовлетворена. — Не будет, если ты не прекратишь болтать, — сказал Сэм и пригласил его внутрь.