Голова на плечах

- Отрубить ей голову! - эхом отдаётся от стен, дробится на звуки, вызывая дрожь во всем теле. Свет меркнет, перед глазами пляшет, выгибается, хохочет многоглазая изначальная Тьма. Нет способа избежать казни, нет возможности спастись, ты просто заигралась, потерялась в этих отражениях, решила, что Тьма покорилась тебе, но Тьма не подчиняется никому. Никогда не хочется жить так же сильно, как в миг перед смертью, но топор палача остр, он свистит, взрезая клубы чёрного дыма перед глазами. Это даже почти не больно... Боль приходит потом. Когда рука из последних сил хватает голову, и ты в полузабытьи строишь переход на уровень ниже. Зал суда искажается как в кривом зеркале, звуки слышны как сквозь воду: - Она пытается сбежать! - кричит светловолосая женщина в короне и ярком платье. Красном, кажется? - Ваше вели... Ещё уровень вниз, тишина, кривое зеркало движется, выгибается, боль волнами топит сознание. Разве можно чувствовать боль с отрубленной головой в руках? Неважно, это все сейчас не важно. Ещё шаг, дальше, вниз. Надо помнить, что ты часть мира, маленькая ниточка в ткани мироздания. Но так странно смотреть на мир из своих же рук. Шаг. Здесь жарко, очень жарко, земля под ногами горит, в трещинах пляшет пламя. У тебя ещё есть тело, оно мешает, надо идти ниже. Ты ненавидишь этот момент, переход в нижние уровни - как проверка, достойна ли, сможешь ли, силён ли твой разум настолько, чтобы выйти за пределы, слиться с тем пламенем, что бушует под твоими ногами. Но ты делала это и раньше - не для себя, для других. Правда, голова всегда была на плечах, но что ж, без головы, наверное, даже проще. Как сладко ревет пламя вокруг! Эта песня лучше любой другой, пляши, малышка, ты тоже - пламя, ты часть этого пожара. Пламя слышит перезвон струн, натянутых Матерью этого мира, и ты слышишь. Главное - не потеряй себя в этом танце, он дурманит и пьянит, но надо идти дальше. Шаг - выход из пылающего хоровода. В тишину и сумрак первого из нижних уровней. Здесь ты лишь тень в темноте, и уже нет разницы, где твоя голова, и боль притупляется, остается где-то за гранью. И чем дальше ты спускаешься вниз, тем условнее граница между тобой и темнотой вокруг, и тем живее эта темнота. Но наверху смерть, выбора у тебя нет. Где-то внизу можно найти Ту, У Которой Есть Имя. Редко кто спускается так низко, ты не знаешь никого, кто ходил бы - это риск, всегда риск. Нижние уровни опасны, для пришлых здесь живут страшнейшие из кошмаров, для таких как ты - высок риск потерять себя. И вот ты идёшь, шаг за шагом, все глубже и глубже, и Тьма уже кружит вокруг тебя, гладит по плечам, заглядывает в глаза, пробирается внутрь. И ты уже не можешь сказать, где ты, а где Тьма. Может, она - твоя? Может, она - это ты? И тогда, концентрируя остатки сознания, ты шепчешь: - Мама? Но ответа нет. Значит, надо сделать ещё шаг. - Мама... Шаг. - Мама!!! Тьма смотрит множеством глаз, какие-то из них - твои. И тогда, делая последний рывок, пытаешься произнести Имя: - А... - Слышу тебя. Голос рождается во тьме, сводит с ума. Если бы было у тебя тело - ты бы кричала и плакала. Хорошо, что тела нет. А ты - есть? Есть. Голос как будто отделяет тебя от всего остального, так, видимо, и создала тебя когда-то Мать из Тьмы. - Помоги мне, - просишь ты. - Моя голова... - Только в твоих руках. - Но... Если бы могла - на колени бы упала, моля о помощи, помня о боли, оставленной наверху. Но нет колен, и падать некуда. Глаза тьмы щурятся и смотрят на тебя. Какие-то из них - твои, но все - Её. - Протяни руку, - произносит Мать. Ты хочешь сказать, что рук нет, но это все равно, что сдаться. И ты находишь руку, отбираешь ее у чёрной круговерти и тянешь вперёд. В неё падает что-то холодное и острое, но очень маленькое, и ты сжимаешь пальцы, чтобы не потерять и этот дар. Слышишь голос, подобный раскатам грома: - Не сможешь сама - никто не сможет. Иди. И ты вырываешь себя из окружающего мира, это больно, кажется, даже больнее, чем терять голову. Тебе кажется, что часть тебя осталась там, что ты пришла другой. Что ты оставила? Твоё ли это было? Неважно. Сейчас важно вырваться, перебороть в себе зарождающуюся аморфность, лень души, вытащить на поверхность. Обратно идти всегда сложнее, и все внутри тебя ликует, когда ты слышишь вдалеке трескучую, искристую мелодию, и видишь огни, отдаешься танцу, и все в тебе поёт. И даже боль, которая возвращается, стоит тебе покинуть пламя, принимаешь с некой радостью. Голова твоя - в твоей руке, но главное - у тебя есть и голова, и руки, и ты сама - тоже есть. Во второй руке ты находишь иглу с нитью. Не сможешь сама - никто не сможет. Что ж... срез ровный, палач не халтурщик, топор точит вовремя, за что ты ему сейчас благодарна. Ты пристраиваешь голову на место, и боль заливает тебя до самых кончиков пальцев. Больно - значит, ещё живешь. Медленно, неловкими кривыми стежками, ты стягиваешь кожу с кожей, руки дрожат, неудобно, больно. Словно все тело и есть боль. Но каждый новый стежок ровнее предыдущего, и это придаёт уверенности, руки дрожат все меньше. Последние два стежка идеальны, как у хирурга с огромным стажем. Голова вновь на плечах, и ты открываешь глаза. Нитки осталось совсем немного, и ты, вынув ее из игольного ушка, завязываешь остаток вокруг запястья - на память, чтобы больше голову не терять. Где-то в глубине - мира? тьмы? тебя? - улыбается гордая Мать. И ты понимаешь: смогла сделать это - сможешь и многое другое. И тоже улыбаешься.