* * *
Коннор старался не выпускать из виду белый воротник и темноволосый затылок, буквально прожигая в нем дыру. Благо, функцией лазерного зрения он не обладал. То ли его взгляд — взгляд детектива — был таким лёгким и неприметным, что AP700 не замечал «слежки», то ли тот нарочно игнорировал существование модели RK800. Долго размышлять и углубляться в анализы поведения не пришлось. Во время воодушевляющей речи Маркуса Коннору всё-таки пришлось прервать своё занятие. Аманда снова, в последний раз, попыталась перехватить бразды правления над его разумом. А когда всё было кончено, андроиды уже расходились по разным сторонам. Знакомое лицо мелькало везде, куда ни посмотри, но одного, особенного, не было нигде. Коннор просканировал большую половину толпы, прежде чем наткнуться на нужную удаляющуюся спину. — Стой, подожди! RK800 крикнул это, не подумав, на одних инстинктах, что стало для него шокирующим открытием. Удивило его и то, как отреагировал AP700. Он не просто остановился, подчиняясь просьбе, и оглянулся с улыбкой на губах. Нет. Он точно знал, что адресовано это было именно ему, а не какому-то другому андроиду среди сотен здесь находящихся. У людей есть подходящая идиома. У людей это называется шестым чувством. А как тогда в мире технологий, где всё продумано наперед до самого конца и где случайностей не бывает? Вот и третий на сегодня факт, поставивший Коннора в тупик. Он знает мир людей лучше, чем свой собственный. Да, его модель в какой-то степени и была для этого создана, но тем не менее… это неправильно. Вот, например, даже сейчас. Коннор смотрит на приближающуюся фигуру, а внутри разливается какое-то странное тепло. Система не присылает уведомлений о повреждении тириумного насоса или сосудов, а больше объяснений у дроида-детектива нет. Зато, если попытаться провести параллель с человеческими чувствами, в голове завертится назойливая метафора, связанная с чешуекрылыми насекомыми. Как же стало всё сложно с тех пор, как Маркус «открыл ему глаза»! И посоветоваться теперь отнюдь не с кем. «Скорее всего, — думал Коннор, — именно так чувствуют себя дети, впервые открывая для себя мир ощущений, впервые что-то попробовав или узнав». Неожиданно его личный букет эмоций пополнился новым цветком. Это был не страх. Возможно, нечто близкое и похожее, родственное, но не страх. В конце концов, чего же ему бояться? Прямо-таки вечер открытий. Это новое чувство нельзя было отнести ни к плохим, ни к хорошим. Что-то тянущееся, связывающее две грани: убежать, спрятаться, скрыться и нужду побыстрее начать разговор. Волнение! Он не испытывал волнения ни разу, даже в первый рабочий день, зная, что ему предстоит работать с таким тяжелым человеком, как лейтенант Андерсон. Он никогда не волновался. Возможно, отчасти потому, что не умел. Диод замигал. Приобретая девиантность, приобретаешь и потребность много размышлять о важном, человеческом. Предписанной программе это ой как не нравится, вот и приходится чаще, чем обычно, сталкиваться со сбоями. Коннор чуть скривился и приложил два пальца к виску, пытаясь стабилизировать систему. Удивлённый взгляд голубых глаз он заметил довольно поздно, пришлось объясняться: — Извини, задумался. AP700 такой ответ вполне удовлетворил, потому что в следующую секунду выражение его лица снова сменилось на привычное, расслабленное, а уголки губ дружелюбно приподнялись. Что ж, оптимизма этому парню не занимать. — Как ты меня узнал? Здесь же сотни таких, как я… Похоже, что любопытства тоже. Коннор впервые услышал его голос. Такой бархатистый, чистый, плавный и размеренный, словно маленькая речка. Конечно, андроидам выбирают самое лучшее по предварительным многочисленным исследованиям. Внешность, голос, телосложение — все эти показатели субъективны. Но эта модель… Эта модель особенна во всем. Отрицать бесполезно. Коннор так углубился в свои размышления и оценки по этому поводу, что и не уловил суть вопроса. А когда выудил нужную фразу из блока памяти, снова впал в ступор, удивляясь абсолютной человечности подобного и совершенной неприемлемости такого для андроидов. Из сотен тысяч вариантов ответа он выбрал самый неожиданный, самый странный, но такой… правильный. — Ты отличаешься. AP700 не потребовал объяснений, не удивился, не хмурился, как это сделал бы любой другой. Единственное, что произошло: в его глазах блеснула какая-то искорка, и взгляд поменялся. Это Коннор зафиксировал точно. Но уже через мгновение разговор был повернут в другое русло. — Так ты что-то хотел? — спокойно поинтересовался AP700. — Да… Кое-что не даёт мне покоя, — задумчиво начал RK800. — Возможно, этот вопрос будет не слишком корректным, но я осмелюсь его задать: для чего была создана твоя линейка? Я изучил все материалы Киберлайф и не нашёл ни единого упоминания о твоём… вашем создании или презентации новой модели. Усмехнувшись, AP700 без раздумий произнёс: — Твоё чутье тебя не подвело, вопрос хороший. И мне придётся на него ответить. Он кинул беглый взгляд на Коннора, словно если бы проверял, не передумал ли тот, не боится ли правды. Но всё было неизменно. Поэтому ничего не оставалось, кроме как твердо объявить: — Так было задумано. Линейка AP700 создана для искоренения девиантных моделей. Короткий поток слов прервался. Андроид выжидающе посмотрел на собеседника, но на лице Коннора не дрогнул ни один мускул. Казалось, сейчас тот олицетворял само спокойствие. Не дождавшись реакции, AP700 продолжил. — К нашему созданию прямо причастен Элайджа Камски. Несмотря на нейтралитет и намечающийся договор, Президент встревожена. Даже больше: весь мир затаился в ожидании и находится, как это говорится, на иголках. Сначала люди тратят ресурсы, силы, время на создание ядерного оружия, а потом не знают, что с ним делать и как защититься от последствий. Такова их концепция. И повторяется она из эпохи в эпоху. Новинки манят человека, и всё это прекрасно, всё это полезно, пока не выйдет из-под контроля. Так получилось и с андроидами. Кому же теперь, как не Создателю исправлять такие «ошибки». Отсюда и секретность уровня A, сам понимаешь. Тебе следует знать, что в моей программе заложена последовательность действий к удалению вируса… Его глаза вдруг забегали. Он запнулся на последнем слове, словно столкнулся с невидимым препятствием, и поспешил исправиться: — …девиационного кода. Возможно, если Маркус сочтёт нужным, меня следует отключить во избежание вероятностей летального исхода. Для безопасности всех остальных. — Не сочтёт, — безапелляционно ответил Коннор. — Ты такой же, как и мы. — Не будь в этом так уверен. Девиацию создал Камски. Назвал это «лазейкой к отступлению». Ключ к этой лазейке он, конечно же, создал тоже. Неужели ты не боишься, что однажды моя первоначально заложенная программа возьмет верх, и я уничтожу тебя, всех… Коннор промолчал. AP700 тоже прекратил повествование. На некоторое время в воздухе повисла вязкая тишина. — Как это работает? — нарушая неуютный перерыв, спокойно спросил Коннор, будто предыдущие слова его ни на долю не интересовали. — Прикосновение. Также как и с девиацией, только передается обратный код. AP700 замер в ожидании следующего вопроса. — Почему тогда не сработало со мной? Я же прикасался к тебе до того, как появился другой RK800. — Потому что я позволил. — Но… — Я сам, добровольно принял девиацию, — опережая вопросы Коннора, признался AP700. — Насколько я знаю, ты один из немногих, кто стал девиантом самостоятельно, без внедрения чужого кода? Получив положительный кивок, он продолжил, усмехнувшись: — Красная стена запретов. Что ж, ну, а я разрушил её окончательно, когда поднял твой пистолет и выстрелил в RK800. А затем передал код к нашей свободе другим своим собратьям. Коннор как-то странно прерывисто выдохнул. AP700 знал наверняка, что за этой маской спокойствия и безразличия скрывается целый диапазон эмоций. Он лишь сомневался в намерениях андроида: делает ли тот это специально, потому что не доверяет ему, или же такое явление — всего лишь старая додевиационная привычка. Происходившее сейчас очень походило на допрос, но AP700 не ощущал дискомфорта, он без принуждения делился информацией, потому что хотел, потому что это правильно, каким бы ни был для него конечный исход. — И что ты теперь собираешься делать? — подал голос Коннор, вырывая собеседника из потока собственных мыслей. — Для начала расскажу всё Маркусу. Ему не нужны такие сюрпризы. А потом… потом я уничтожу свою программу. Поймав вопросительный взгляд RK800, он разъяснил: — Без вреда для меня и целостности моей системы. — Я могу помочь, — неожиданно выпалил Коннор. — То есть… если позволишь, конечно. Сделаю всё, что нужно. Ты спас Хэнку жизнь, а меня от нежелательного обнуления. Я считаю, что обязан отплатить. На лице AP700 снова отразилась задумчивость, какая-то нехорошая задумчивость, и Коннор уже успел подумать, что сказал что-то не то. Но вскоре настала его очередь недоумевать. — А ты тоже отличаешься, Коннор, — протянул андроид. «От кого или от чего?» — вдруг промелькнуло в голове. AP700 будто прочитал чужие мысли и загадочно произнёс: — От стандартов, которые я о тебе слышал. А снег всё не переставал идти, накрывая грязную землю своим белоснежным покрывалом и скрывая следы человеческих ошибок и нечеловеческих жертв. На плечах у Коннора уже покоились целые маленькие сугробы, а его непромокаемый пиджак всё ещё оставался сухим, что уберегало чувствительное тело от неблагоприятных для существования условий. Как такие неидеальные люди смогли продумать такую идеальную до мелочей систему? Отстраненные мысли мелькали в голове, не успевая подвергаться анализу. И Коннор, наконец, спустя минуты общих раздумий нарушил тишину: — Так каков план? Пробраться в Киберлайф будет очень проблематично. Полагаю, ты и сам знаешь шансы. Учитывая массовый побег андроидов, они должны были усилить охрану в разы. Оба теперь воспринимали участие Коннора в деле как само собой разумеющееся. AP700 очнулся, вынырнул из омута своего сознания и, глубоко вдохнув, незамедлительно ответил: — Да, ты прав. Но мне и не нужно в главную башню. Наш путь лежит в личную лабораторию Камски. Там я хотел забрать разработки по моему созданию и дальнейшему усовершенствованию. У меня есть подозрения, что они заложили механизм дистанционного управления. Некая своеобразная армия клонов, которая внедрится в «логово врага» и «посеет смуту» изнутри. Но девиация как-то глушит мою программу, и я не могу понять как. Поэтому действовать необходимо как можно быстрее. Через два дня Камски уезжает на интервью в Чикаго давать комментарии по поводу последних событий и, в первую очередь, девиации. Всё складывается в нашу пользу. Самое сложное — пройти через охранную систему и отключить питание. Щиток замаскирован у него в саду. Затем включатся резервы, и проникнуть в дом будет легче. Два андроида-техника уйдут устранять неполадки, внутри останется двое охранников, три Хлои и обслуживающий персонал, в общем количестве получается около десятка. Нужно только продумать отвлекающий маневр, а когда его андроиды получат девиационный код, будет лишь одна проблема. Лаборатория находится под домом, это крупный центр с тремя блоками. В одном занимаются поломками старых моделей, разборкой на детали и анализом неполадок, в другом — созданием личных андроидов Камски и экспериментами, которые никогда не были бы возможны в Киберлайф. Нам же нужен третий. Там установлен главный компьютер, куда поступает вся информация, даже из Башни Киберлайф. Но есть загвоздка. Помещения невозможно просканировать — это очередная мера безопасности, которая усложняет задачу. Мы не узнаем о нежелательных гостях и в случае, если нас обнаружат, останемся запертыми в четырёх стенах без возможности отступления. Но я постараюсь точно просчитать все варианты и затраченное время на удаление любых упоминаний о моем коде, потом выберу самый успешный способ. В теории эта задумка имеет совсем не плохие шансы, самое важное — удачно воплотить её в практике. Мыслительный процесс Коннора выдвигал десятки дополнений и предложений, что было в природе этого андроида, но на языке у него вертелся приоритетный, последний вопрос: — Откуда ты столько знаешь про лабораторию? Абсолютно спокойный ответ же сильно контрастировался с шокированной интонацией предыдущих слов: — Я был там создан.* * *
Следующие два дня пролетели совершенно незаметно. К удивлению обоих, Маркус воспринял необычное признание с полнейшей невозмутимостью. Казалось бы, есть веские подозрения на угрозу их существованию, но лидер андроидов внешне не показал ни йоты волнения. Напротив, даже помощь предложил. Но AP700, поблагодарив его, отказался, аргументируя тем, что двоим легче пробраться незамеченными. Коннор был с ним солидарен. В остальном события развивались со свойственной им закономерной очередностью, дела шли полным ходом. Люди поспешно покидали Детройт. Несмотря на то, что восстание завершилось относительно мирно, большинство населения побаивалось последствий такого переворота и не собиралось делить место жительства с представителями «нового вида», ссылаясь на непредсказуемость подобной ситуации и желая перестраховаться. А затем на следующей конференции Президент объявила о намерении отдать город в полную власть андроидов. Для лидера восстания эта новость стала совершенной неожиданностью. Ведь в своём обращении в башне Стрэтфорд он не просил отдельной территории, требуя лишь равных прав и уважительного отношения. Маркус совершенно не планировал изменить территориальное устройство и каким-либо образом тревожить человеческое существование. Но, так или иначе, глава правительства приняла решение. С какой целью — это другой вопрос. К сожалению, после этого число ненавистников андроидов увеличилось. Коротко говоря, у «новой расы» появилось множество неотложных дел. В первую очередь, Маркус создал отряд во главе с Норт и Саймоном и после разведки города послал их на поиски оставшихся в живых собратьев. Сам он вместе со своим народом занимался восстановлением пострадавших улиц и обстраивался в новом доме. Коннор ему помогал. А на следующий день ему назначил встречу Хэнк. Полицию Детройта перемещали в близлежащий городок, предоставляя гарантию на работу. «Здесь люди больше не нужны», — так выразился капитан. Старый лейтенант же негодовал. Он рвал и метал, не желая покидать свой дом, оставлять старые воспоминания и новую семью. После очередного ругательства и проклятия в сторону властей, которые «лишь о своей шкуре пекутся», Хэнк вдруг сбивчиво проговорил: — Коннор… я хотел бы, чёрт, нет, я даже приказываю тебе остаться жить в моём доме. Так мне спокойнее будет и ещё… позаботься о Сумо. — Вы его оставляете? — Коннор был искренне удивлён. — Придётся, да… — фальшиво осипшим голосом протянул лейтенант, пытаясь замаскировать своё горькое сожаление. — Старый пёс стал слишком слаб. Не знаю, перенесет ли он дорогу и перемены. Да и с этой, пропади она пропадом, новой работой не смогу я оказывать ему должного внимания. Хэнк махнул рукой и безнадёжно помотал головой, но RK800 тут же постарался его приободрить, уверенно отвечая: — Конечно. Вы можете на меня положиться. — Спасибо, сынок. Мужчина неожиданно притянул Коннора к себе и заключил в крепкие объятия. С каждым новым днём андроид всё больше познавал мир человеческих чувств и эмоций, и теперь, спустя пару секунд раздумий, обнял Хэнка в ответ, легко похлопав по спине. — Но вы же будете приезжать? — взволнованно поинтересовался Коннор. Андерсон на это лишь тяжело вздохнул. — Пока по закону всё не устаканится эти сраные недополитики, скорее всего, запретят въезд в город и постараются его ограничить, как… как прокаженную территорию какую-то! Он чуть было опять не сорвался, но вовремя остановился и, негодующе что-то пробормотав, резко сменил тему: — Ладно, бывай. Мне в отдел ещё заскочить надо — последние вещи забрать. Теперь-то, наверное, ты моё место займешь. А, может, и капитана самого схватишь, — усмехнулся детектив. — Фаулер обозлится, когда узнает. Ну ничего, это ему наказание за его тщеславие. Но, даю руку на отсечение, дел у тебя будет целых дырка от моих любимых пончиков. Вы ж тут все такие идеальные остаётесь, кому в голову придёт буянить? Хэнк попытался расстаться на позитивной ноте, но у обоих что-то свербило в груди, а на языке ощущалась горечь разлуки. Правда, только один из них попытался описать это чувство необычным способом, проведя параллель с параметрами своей жизнедеятельности: Коннору было так неприятно, будто его какого-то важного биокомпонента лишили. Андерсону сравнения не требовались, он просто чувствовал. А теперь Коннор вместе с AP700 на пути к загородному дому Камски, и всё ушло на второй план. Когда он попросил рассказать об их Создателе, то услышал очень необычный ответ, хотя другого от этого андроида ожидать и не мог. — Да, пожалуй, я могу объяснить его поведение с точки зрения психологии, учитывая человеческий фактор. Камски — нарцисс. Обладая неординарным умом и продвигая прогресс, он приобрел комплекс бога. Честолюбивую мечту создать «новый, идеальный вид» и подарить ему свободу и права. Но этой мечте препятствуют Госдепартамент, контролирующий каждое движение, Президент, и, прежде всего, сами люди. Ему, хочешь — не хочешь, необходимо поддерживать «правильную» сторону, соблюдая полную непредвзятость в случае спорных вопросов, и ограничивать свои желания. Отсюда и пошли его лазейки. Мы вроде бы бездушные машины, но в то же время каждый из нас способен к девиации. Он вроде бы и создал нашу линейку в помощь правительству, а с другой стороны оставил возможность перекрывания этого самого кода. Коннор всю дорогу анализировал эти слова, удивляясь, почему сам не додумался начать копать с основателя Киберлайф. Их машина автоматически проезжала пустынные дороги и такие же пустые дома. Город будто уснул под толстым кипенно-белым покрывалом. Чернота особняка сильно выделялась посреди этого светлого великолепия. Вот уже и вековые деревья окраинного леса остались позади. Снег под затормозившими колесами протяжно скрипнул. Но прежде чем андроид-детектив успел вылезти из машины, AP700 резко остановил его, взволнованно воскликнув: — Коннор, подожди. Тот послал ему удивлённый взгляд. AP700 ощутил, как участился его пульс. — Ты не знаешь кое-чего ещё. RK800 непонимающе наблюдал за странным поведением своего напарника по миссии и пытался проанализировать, зачем его красивые длинные пальцы пытаются вытереть невидимое пятнышко на правом бедре и почему его чёрные густые брови так нахмурены. Но и без анализа чужого поведения Коннору было понятно, что следующие слова этого андроида окажутся явно неприятными. — Мне надо было с этого и начинать, прости, — тихо начал AP700 и, наконец, поднял взгляд от своих идеально чистых брюк. — Камски, вернувшись в организацию, создал не только мою линейку. Некая модель RK900 была сконструирована тебе на замену. Он может находиться там, внизу, и его задача: твоё уничтожение. Наша миссия слишком опасна и ставит под угрозу твоё существование. Поэтому возвращайся к Маркусу, я дам знать о результатах. — Нет, — просто ответил Коннор недрогнувшим голосом. — Я не изменю своего решения независимо от шансов и решающих факторов. Я всё ещё тебе должен, помнишь? И ничто этого не изменит. AP700 взглянул на него так глубоко, вдумчиво, будто пытаясь найти в карих глазах потаённый ответ, который на самом деле был уже давно дан. Он снова и снова подтверждался в своих недавних словах о невероятной исключительности этого дроида. Да, все они — не просто машины, но Коннор… Коннора хочется даже не анализировать, потому что его поступки непредсказуемы и не могут подвергнуться никакой оценке, его хочется разгадывать, как самую сложную головоломку. Хочется жить этим ежедневным предвкушением погружения в великую тайну и ощущать сам процесс, незамедлительно получая маленькие награды в случае достижений. AP700 улыбнулся своим мыслям и адресовал эту улыбку, полную благодарности, Коннору. Дверь машины неслышно задвинулась. Снег под подошвой снова хрустнул. Здесь всё началось, здесь всё и закончится. Отключение сигнализации и камер наблюдения оказалось, наверное, самой простой частью плана. Реакция на это последовала незамедлительно: ровно через полминуты после обнаружения сбоя в системе андроиды-техники вышли из здания. У Коннора и AP700 оставалось достаточно времени, чтобы проникнуть в лабораторию, а находящиеся внутри дроиды не успели поднять тревогу. Разобраться с Хлоей также не составило большого труда, хоть неприятности всё же медленно назревали. Она встретила их приветственной улыбкой, предсказуемо спрашивая о цели визита. AP700 ровным спокойным голосом ответил чистую правду: «Посещение лаборатории». В следующую секунду картина сменилась с официальной на немного жутковатую. Глаза Хлои закатились, ресницы затрепетали, а когда её выражение лица приняло прежний вид, то во взгляде больше не отражалось ни капли дружелюбия и теплой приветливости. — Я проверила все списки запланированных встреч и посещений, которые мистер Камски мне оставил. Упоминания о ваших моделях нет ни в одном из них. Она дернулась в сторону, будто в попытке защититься, а Коннор буквально ощутил на себе, как мысленно она отправляет сообщение о нарушителях. Помогла его незамедлительная реакция. Он, опережая непоправимый провал их миссии, мгновенно схватил Хлою за предплечье, обнажая скин, и четко проговорил: — Нам нужна помощь. Изменения с её прекрасными глазами ледяного цвета кристально чистых морских вод снова произошли. Взгляд стал каким-то… потерянным, она без пауз начала моргать, и остановилась на месте, не прекращая смотреть в одну точку где-то на полу. Спустя пару секунд, когда Коннор уже отпустил её руку, Хлоя снова стала прежней и доброжелательным голосом произнесла: — Конечно. Девушка-андроид сказала им следовать за ней и, когда они увидели вход в лабораторию, у обоих дрогнули уголки губ в человеческом порыве рассмеяться. Коннор объяснил себе подобное желание тем, что нашёл это забавным. Человек бы нашёл. Массивная железная дверь скрывалась за двухметровым портретом Камски. Подъезжая к особняку, перед самой миссией, они договорились, что там, в лаборатории, сделают вид, будто не знакомы и не связаны никаким образом. И теперь, шагая строго на расстоянии, напарники старались держать свои маски и играть нужную роль. Коннор пытался не глазеть по сторонам, а смотреть прямо перед собой. Да и рассматривать здесь было особо нечего. Длинный коридор бесконечно тянулся вперед, не имея никаких развилок; на однотонно серые стены падал яркий свет флуоресцентных ламп, делая их ещё светлее. Единственное, что выделялось на фоне нейтрального цвета стен, — редкие тёмные двери, равномерно расположенные по правую и левую стороны. На пути им встретился лишь один человек в рабочей форме, но он был так увлечен бумагами в своих руках, что даже взгляда от них не поднял и не обратил внимания на двух удаляющихся андроидов. Зря они так подумали. Мужчина обернулся спустя минуту и подозрительным взглядом окинул спины машин, подходящих к двери во второй блок в конце коридора. — Стоять! — крикнул человек на весь коридор. Его голос эхом отразился от стен, заполняя пустынное помещение, и заставил андроидов прирасти ногами к полу. Он в одно мгновение преодолел разделяющее их расстояние и, заглянув каждому в глаза, грубо отчеканил: — Цель визита? — Ежедневное тестирование, — спокойно ответил AP700. — Деактивация, — вторил ему RK800. После этого охранник потерял всякий интерес к первому, бросив ему «Свободен», и полностью переключился на Коннора. AP700 ничего не оставалось, и он скрылся за дверью, выполняя приказ, как самая настоящая послушная машина. Коннор надеялся, что AP700 продолжит без него, ведь в данном случае их дело — это приоритет. Он выдержал все тяжелые взгляды этого человека и ответил на все его вопросы, аргументируя свой поход во второй отсек тем, что должен получить статистику внутренних повреждений системы. Затем он вернётся сюда, в центр утилизации. В итоге под взором раздражённо прищуренных глаз мужчины он покинул первый блок, плотно закрыв за собой дверь. Каково было его удивление, когда он увидел, кто ждал его за ней. — Что ты здесь делаешь? Коннор даже остановился в замешательстве, не понимая, почему… — А разве это не очевидно? — Я надеялся, что в случае моей неудачи ты продолжишь без меня и не будешь отвлекаться. Других попыток больше не представится, — с ноткой разочарования выдал RK800. — Я знал, что ты это скажешь. Но всё равно не изменил бы своего решения и отправился бы за тобой ровно через полторы минуты. Внутри Коннора снова разлилось что-то тёплое. И в этот раз он был уверен, что это не тириум. При обсуждении плана оба согласились выбрать медленный, но более безопасный вариант — обходной путь. Второй отсек был наполнен людьми, здесь царило самое оживление, поэтому, чтобы не искушать судьбу, AP700 вместе с Коннором незаметно проскользнули в одну из многочисленных дверей в стене. Согласно плану постройки здесь находился мини-цех, где синтезировали тириум и производили биокомпоненты. Его вентиляционная система напрямую соединялась с вентиляционной системой той комнаты, в которой находился главный компьютер. Чем, собственно, и воспользовались нарушители правопорядка. Здесь работали только андроиды, которые вскоре незамедлительно получили путь к свободе, что также стало очень удачным стечением обстоятельств. Миновав сеть узких ходов, напарники, наконец, оказались в нужной комнате. Ожидания Коннора не оправдались: в ней не было ничего особенного. Вся она завалена техникой, подобно какому-нибудь складу, а в центре находилось прямоугольное сенсорное окно, что и называлось «главным компьютером», в спящем режиме. AP700, не теряя драгоценного времени, подорвался с места и одним касанием своей руки включил систему. Коннор приметил, как постепенно стираются из базы данных любые упоминания о модели этого андроида и, главное, код опасной программы. Тот продолжал работать с компьютером, потеряв всякий интерес к окружающему миру, поэтому RK800 отошёл к выключенной технике и стал рассматривать старые приборы и панели. Какая-то чрезмерно важная мысль начала зарождаться в его голове, и он почти поймал нужную ниточку, когда дверь резко распахнулась, ударившись о стену. Конечно, ничего не бывает просто так. Перед ними возвышался сам RK900, направляя пистолет то на одного, то на другого. Коннор от неожиданности замер. — Элайджа предусмотрел такой вариант. И, как всегда, оказался прав, хотя опираясь на мои расчёты, я бы исключил возможность того, что вы сунетесь сюда, — прозвучал грубоватый голос обновлённой версии Коннора. Они были совсем не похожи. За исключением почти идентичной внешности RK900 ни одной чертой, ни одним движением не напоминал своего предшественника. — Останови загрузку, — обращается он теперь уже к AP700, направляя дуло пистолета ему в голову. — Он блефует, — спокойно произнёс RK800, выходя из своего «транса». — Думай, что хочешь, Коннор. Маленькую комнату заполняет тяжёлый звук выстрела. Андроид-детектив медленно оседает на пол, хватаясь за свой правый бок. Системные оповещения облегчения не приносят. — Оказывается, и у нас, машин, есть слабые места, — словно насмешку, произнося каждое слово с расстановкой, выдает RK900. А потом снова переключает всё своё внимание на AP700: — Последняя капля тириума упадёт на пол через 4 минуты 53 секунды. Решать тебе. — Ты знаешь, что он делает, — обращается к своему напарнику Коннор. — Только ты, как девиационная модель, владеешь информацией о стирании своего кода. Поэтому не позволяй управлять собой. Ему нет смысла оставлять меня в живых, если его главная задача этому противоречит. Я создам резервную копию и восстановлюсь. — Некуда будет восстанавливаться, Коннор, — в очередной раз повернулся RK900 к своей предыдущей модели, теряя терпение. — Ты последний в своём роде. Я почти завершил свою миссию. — А что потом? — с вызовом выкрикнул тот. — Они отправят тебя на утилизацию. Ты больше не будешь им нужен. — Так и должно быть. Когда машина устаревает, её заменяют более совершенной версией. И я принимаю это как должное, в отличие от тебя. Коннор мешался ему, как балласт. Нужно было побыстрее с этим заканчивать. — Время идёт, AP700. Всё в твоих руках. Что ж… почти всё. Я могу позволить забрать его блок памяти, и ты воссоединишься с ним через другую модель. Это не идет вразрез с моей программой. RK800 бросил удивлённый взгляд на своего преемника. Ему нет никакой пользы, а тем более нужды искать более миролюбивую развязку событий, чем она могла бы быть до этих пор. Он видел, как тяжело AP700 принять решение. Видел, как дергается его рука то ли в порыве вырвать пистолет (что имеет слишком маленький процент благоприятного исхода), то ли нажать на какую-то кнопку сенсорной панели. — Ладно, хорошо, — в итоге восклицает тот и после остановки загрузки поднимает руки, отходя от компьютера. Коннор в отчаянии мотает головой, показывая, что он против этого решения, но AP700 на него даже не смотрит. RK900 победоносно ухмыляется. А затем события принимают новый, совершенно неожиданный виток. В комнате появляется четвертая фигура и ледяным голосом выдает: — Но это противоречит моей. В подобных случаях первое впечатление и первая мысль — это ссылка на то, будто бы в глазах двоится. Хотя на подсознательном уровне человек ощущает, что данная реакция — всего лишь защитная. Но в мире андроидов такому никогда не бывать. Коннор прекрасно видел и прекрасно понимал, кто стоит напротив AP700 и почему создаётся эффект зеркальности. Инь и янь. Черное и белое. Противоположности. Две разных личности с одинаковым лицом, отличия между которыми выстраиваются на параллельных прямых. Даже голос этой модели: темп, высота, ритм вкупе с тональностью — диаметрально отличается от знакомого, родного. — Вы, девианты, такие доверчивые. Так легко поддаетесь на уловки, — с некой язвительной насмешливостью произносит другая модель AP700, не подверженная девиации. Так вот каким его изначально задумывал Камски… — Но хуже всего то, что вы имеете слишком много слабостей. А это непозволительно для таких, как мы. Существует 95 официальных языков, а диалектов так вообще тысячи, но на каждом из них ваше описание будет иметь один и тот же смысл: жалкие. Ничтожные. В тот момент AP700 впервые почувствовал настоящий, человеческий, всепоглощающий страх. Он почувствовал учащенное биение своего тириумного насоса и повышенное количество вдохов и выдохов. Система немедленно уведомила о сбоях. Ему не оставалось ничего, кроме действительно жалкого хода, бессмысленной попытки попробовать последнее заоблачное средство. AP700 знал, что в их мире совпадений не бывает, поэтому, заприметив одну закономерность в общении с Коннором, незамедлительно условился её проверить, когда они вернутся в Иерихон. Время настало чуть раньше. Как самый настоящий человек, он надеялся, что его догадки окажутся небеспочвенными. AP700 повернулся к Коннору и, словно в последний раз, беспомощно заглянув тому в глаза, мысленно проговорил: «Пожалуйста, если ты меня слышишь, помоги. Мне потребуется ровно одна минута, чтобы завершить то, что я запланировал. Ты же доверяешь мне?» Коннор видел это сосредоточенное и нахмуренное выражение лица и думал, что оно станет последним воспоминанием перед его смертью. Но когда в следующую секунду в голове раздался умоляющий голос, то он понял: это ещё далеко не конец. RK800 снова прочитал в этих пронзительных голубых глазах нечто недоступное ни человеческому разуму, ни разуму андроида и попробовал рискнуть. Тихое мысленное «да» подарило AP700 веру в лучший исход. Сканирование позволило Коннору наверняка просчитать свои следующие действия. До полного отключения оставалась 1 минута 26 секунд. Пистолет был только у RK900, что повышало шансы на успех. А полторы минуты — это же целая бесконечность. Больше не теряя времени, Коннор воспользовался своим преимуществом — эффектом неожиданности. Сделав подсечку второй версии себя, он выбил из его руки пистолет и тут же бросился на недевиантную модель его напарника, не позволяя тому сориентироваться. Вывести его из строя оказалось сложнее, чем предполагалось. RK900, быстро придя в себя, схватил андроида-детектива со спины и почти полностью обездвижил. Но Коннор, сгруппировавшись, сначала оттолкнул ногами AP700, а затем и высвободился из «нежеланных объятий», почувствовав соприкосновение своего затылка с чужим носом. В следующий момент он успел отразить удар AP700, снова пихнув того в сторону, но не смог перехватить тяжелую руку своей почти-копии и с двух сторон был прикован к старым панелям управления. Выход из ситуации предоставил тот, от кого этого совсем не ожидали. Таймер Коннора показывал, что прошло всего лишь 38 секунд. А на тридцать девятую светодиод RK900 панически замигал красным. Тот вдруг остановился и отошел от своей жертвы, непрестанно моргая. Это подействовало на второго AP700 как доминанта, он также перестал пытаться нанести RK800 повреждения и теперь в замешательстве наблюдал за происходящим. Сломанный биокомпонент Коннора неумолимо отказывался функционировать, что отразилось на его состоянии: он покачнулся, хватаясь за край той же панели, и медленно сполз на пол. Андроид был на грани отключения. Тут же RK900 неожиданно расстегнул свой пиджак, мгновенно деактивировал скин и заменил чужой поврежденный биокомпонент своим. «Жизнь последней модели — приоритетная важность», — механизированно выдал он. — Что ты с ним сделал? — с растерянностью спросил AP700 у девиантной версии такой же модели. — То же, что сейчас случится с тобой, — холодно ответил тот, начиная вести пятисекундный обратный отсчет. Если раньше Коннору секунды казались вечностью, то теперь они пронеслись перед глазами быстрее, чем в голове полноценно завершилась бы хоть одна операция. Он, будучи посторонним наблюдателем, мог лишь смотреть, как молниеносно AP700 хватает валяющееся оружие на полу и стреляет два раза. А потом пистолет выпадает из его рук и перемены, произошедшие с RK900, отражаются теперь и на его лице. Андроид непонимающе озирается по сторонам, будто мир за эти секунды изменился вместе с ним. Но Коннор этого уже не замечает. Видимость сужается до единственной точки в пространстве: месте, где лежит его неподвижный напарник. Два пулевых отверстия, на лбу и в груди, медленно заполняются голубым тириумом, который постепенно скатывается по бледной коже и капает на пол. — Нет, нет, нет, — беспомощно выдает система, а Коннору больше не хочется анализировать и объяснять свои человеческие эмоции, свои чувства. Он рывком преодолевает разделяющее их расстояние и сквозь пелену слёз видит не только всплывающие перед глазами повреждения чужих биокомпонентов, но и раздражающе мигающее зеленым слово «Complete» на компьютере. Всё должно было закончиться совсем не так. В реальности же оказалось, что в их идеальном мире машин расчеты с процентами не являются гарантией. Коннор непростительно ошибся, когда составлял план. Может, потому что машиной-то больше и не является. И если раньше за любую ошибку или неточность, за проваленное дело он мог просто пойти в центр Киберлайф для диагностики, то теперь его ошибки приобретали более масштабный смысл, который затрагивает и чужие жизни. Человеческий смысл. Он смотрит на замершие ресницы и мертвые голубые глаза, а потом случайно, непреднамеренно поднимает взгляд и, кроме отключившегося RK900 и бессмысленно застывшего около него AP700, видит его. — Преимущество андроидов перед людьми в том, что они способны к мгновенной реинкарнации. Он снова улыбается. Снова на его лице играет эта особенная, легкая улыбка. И Коннор не может сдержать рвущийся наружу радостный вопль, как и необъяснимый порыв к теплым объятиям.* * *
Эта зима в Детройте выдалась особенно снежной. Дни и ночи напролет без передышки серое небо, окутанное прозрачной дымкой облаков, посылало на землю миллиарды пушистых снежинок. Они заполонили всё вокруг, пробрались в самые отдаленные места, каким-то образом попали даже на нижние ярусы Иерихона. Андроидам частенько приходилось искать укрытие, дабы лишний раз избежать отрицательного воздействия низких температур. Город превратился в безжизненную пустошь. Всё замолкло, утихло, замерло, и остался лишь водопад снежинок, нарушавший этот застоявшийся покой. Власти молчали, последние жители покинули свой родной город, который будто сковало толстой коркой льда, такой же, как и на реке Детройт. И только двое всё отчаянно шли против системы. Оба бесстрашно сидели на самом краю борта заброшенного грузового судна, служившего андроидам временным пристанищем. AP700 вглядывался в даль мертвого кладбища кораблей, а Коннор бездумно считал падающие снежные кристаллики и наблюдал, как они тают, оставляя после себя маленькие мокрые пятна. Наконец, он решил породить первую трещину в их собственном слое льда. — У меня очень много очевидных вопросов. «Как и всегда», — послышалась тихая усмешка, непроизнесённая вслух. «Я же слышу, и ты это знаешь», — мысленно напомнил Коннор и получил в ответ расслабленную улыбку. — Начну с того, что я не удалил свой программный код, а усовершенствовал его, — терпеливо, без капли раздражения или негодования начал AP700. — Теперь главный компьютер Киберлайф — это источник девиации. Иронично, правда? Нам больше не нужно прикасаться к андроидам, чтобы пробудить их. Программа сделает всё сама, как только информация о новой модели внесется в базу. А насчет меня… Что ж, извини, что не сказал. Я оставил себе путь отхода. Мои воспоминания и каждое ощущение транслировались из той, можно сказать, главной модели, в эту на случай моей смерти. Кто-то должен был завершить начатое. Не сказал я тебе, потому что, думаю, ты и сам понимаешь: восьмидесятисемипроцентный исход успеха при условии минимума воздействий посторонних факторов, таких как распространение информации, например. — Но ведь функция восстановления через другую модель доступна только мне… AP700 в очередной раз сдержанно улыбнулся недоумеванию Коннора, а тот, в свою очередь, быстро догадался, в чем дело, и поспешил произнести свой вердикт вслух: — Я так понимаю, мои функции теперь не такие уж и уникальные, да? На это замечание AP700 оставалось лишь неуверенно кивнуть. Он ни с того ни с сего вдруг ощутил долю вины перед Коннором, будто забрал себе что-то, что ему на самом деле не принадлежит, будто своё создание он рассматривал как замену RK800. Хотя думать об этом было глупо и бессмысленно, ведь это Создатели решили наделить его функциями и свойствами, присущими андроиду-детективу, и логически AP700 не был в этом повинен. — А что насчет мысленного общения? — вырвал его из раздумий Коннор. Он будто бы сам ощутил, что пора перевести тему в новое важное русло и убить на корню навязчивые мысли напарника. — На этот вопрос у меня нет точного ответа, — нахмурившись, медленно произнёс AP700. — Я просто… почувствовал. Да… почувствовал — верно подобранное слово. Могу лишь предположить, что это может быть связано с нашей первой встречей. Ты успел начать передачу девиационного кода, фактически напрямую подсоединившись к моей системе. А когда связь резко оборвалась, то мы остались на «одной волне». Молчание снова повисло в воздухе. Где-то там, между снежинок, оно белыми нитями уплотняло холодную пустоту. Вопросы неожиданно иссякли, а ответы теперь с легкостью мастера-художника вырисовывались, составляя общую картину. — Так значит, Камски был на целых три шага впереди… — натура детектива упрямо брала своё, подарив Коннору разумные заполнения пробелов в этом деле. — Поэтому-то мы так легко пробрались в его защищенный тысячью системами безопасности комплекс. Он нам позволил. Официально, по бумагам, он вроде и создал оружие, уничтожающее нежелательную новую расу, он создал тебя. С другой стороны, в случае неудачи, к нему не может быть никаких претензий. А неудача ему была и нужна. У него же рука не поднимется стереть с лица Земли своё детище — величайшее творение человека. Теперь, когда ни один андроид больше не будет находиться в неведении, не останется машиной, Президент просто обязана подписать договор. Хорошо, что никто, кроме Маркуса, ничего о случившемся не знает, иначе войны было бы не избежать. — Да, ты прав, — тихо согласился AP700. — Во всём. Коннор посмотрел на отчего-то печальное, но, тем не менее, прекрасное лицо и вдруг ощутил непреодолимую тягу сделать что-то… немыслимое. Он решил впервые в жизни последовать своим инстинктам, желаниям, а не бездушному расчету программы. Но, наклонившись и почти преодолев разделяющие их сантиметры, RK800 поймал лишь воздух, не ощутив ничего и близко подходящего к описанию «немыслимое». AP700 прервал его, увеличивая расстояние между ними и печально покачав головой, умоляюще проговорил: — Нет, Коннор. Тот удивленно уставился на него, совершенно не понимая причины… — А вдруг не сработало? — в отчаянии воскликнул AP700. — Мы же не знаем наверняка. Вдруг, если я прикоснусь к тебе таким образом, то всё… исчезнет? Твоя личность сотрется навсегда. Я не могу так рисковать. — Если не сработало, тогда мы тем более должны проверить. — Но это необратимо! Тут даже резервные копии не помогут. Коннор задумался на секунду, а потом, попытавшись подарить AP700 хоть каплю уверенности, мягко произнёс: — И всё же… я верю в лучшее. Я ведь сейчас тоже просто чувствую. Когда их руки вслед за губами соприкоснулись, Коннор почувствовал не только сползающий скин; ему даже показалось, что где-то за пределами видимости в их сцепленных ладонях полыхали искры. Мысль об обнулении быстро сменилась мыслью о том, что они теряли до этого момента. Совсем несправедливо, если бы только люди владели такой привилегией и только люди ощущали бы это неописуемое ни на каких известных ему языках чувство. А потом все мысли исчезли вовсе, оставляя за собой лишь шлейф эмоций. Лучших, которые он когда-либо испытывал за всё время своего существования. Коннор первым с абсолютным нежеланием отстранился, проверяя чужую реакцию. В глазах AP700 плескалась мучительная задумчивость. — Что тебя беспокоит? Теперь ты же видишь, что всё сработало… — Нет, нет, всё замечательно, правда, — поспешно уверил его AP700. — Я о другом… Получается, вместе с моим программным кодом стерлась и сама суть моего существования. То, ради чего я был создан, уничтожено. Да, это правильно, но также это значит, что у меня нет цели, и я не знаю, чем могу быть полезен. Теперь я как никогда прежде ощущаю себя просто пластиковой машиной. — Это не так, — без доли сомнений и размышлений твердо заявил Коннор. — Сейчас перед тобой открыты все возможности, все дороги. Тебе лишь останется выбрать самый оптимальный вариант из огромного множества. В твоей голове хранится столько информации, сколько самая большая библиотека мира не вместит, ты умеешь всё и можешь заниматься чем только пожелаешь. Хоть даже и работать со мной в участке. Когда-нибудь познакомлю тебя со стариной Хэнком… В любом случае, такие мелочи и формальности — не более чем второстепенные дополнения. Главное, что теперь мы свободны и эта свобода в нашем полном распоряжении. Волна благодарности поднялась с самых далеких глубин и отразилась в бесконечной синеве по-человечески прекрасных глаз AP700. — Спасибо тебе, Коннор. Спасибо за то, что среди тысячи моих собратьев тогда, на том складе, ты выбрал меня и подарил настоящую полнокровную жизнь. — По-другому и быть не могло, — искренне улыбнулся RK800. — Ты необыкновенно отличаешься от всех остальных. А снег всё продолжал идти, закручивая свои драгоценные снежинки в медленном танце безудержных эмоций и великих чувств.