Не жди меня, отец...

Я не могу понять, что со мной произошло в тот роковой день. Всё шло прекрасно. Мы с отцом пережили вторжение Таноса. Смогли не рассыпаться в прах. И я процветал. Число моих поклонников росло, и этому нельзя было не радоваться. План по захвату мира работал просто великолепно. Отец был доволен этим. Несмотря на огромное количество своих фанаток, что готовы были сделать всё, что прикажешь, он одобрял мою работу. Каждый месяц приходил ко мне, потбадривал, утешал и помогал. Мы часто сидели по ночам за чашкой кофе, обсуждая новые идеи. И как говорил один из моих подписчиков, всё шло как по маслу… … Но оказалось, что это был вазелин. В один не совсем прекрасный день вся иддилия рухнула. Рассыпалась в прах. И мои надежды на прекрасное будущее покатились к Хель. Я не помню, что было в то утро. Только яркая вспышка перед глазами и ужастное видение в зеркале — звериный оскал за моей спиной. И пустота. Казалось, весь мир опустел. Исчезло всё, остались только я и сверкающая фигура впереди, что внезапно появилась в нескольких шагах от меня. Женская фигура в длинном платье и распущенными волосами. Не знаю, кем она приходилась мне, но я чувствовал, что знаю её. Когда женщина обернулась, невольно вскрикнул — перед мной стояла моя мать, которую я не помнил. Никогда не видел в своей сознательной жизни. Не знаю, я ли подбежал к ней, ли она ко мне, но через несколько мгновений оказался в её объятиях. Что-то шептал, прижимаясь к её груди. Я знал, что увижу её. Отец никогда не говорил, кем она была. Не называл её имени, не описывал внешности. Но змеиное чутье говорило, что вот она — моя мама. Холодная капля упала мне на щёку, заставив поднять голову. Мама плакала, прижимая меня к своей груди, а на её лице бледном проступали синие полосы, причудливыми узорами покрывали лоб и опускались на щёки, а холодные солёные капли стекали вниз и падали на платье маленькими льдинками. И я вспомнил старые рассказы бабушки Фригг о могучей расе Светлых — о народе легендарных героев и целительниц, что воевали против асов и ётунов, когда мой отец был совсем крохой. О страшном союзе, который нанёс ущерб всему Девятимирью — союзе ётуна и светлой, порождением которого был змей, по могуществу и хитрости равный моему отцу. О том, как светлая была замучана асами и превратилась в каменную статую, что рыдает льдом раз в сотни лет. И только сейчас я понял, что Фригг рассказывала о моём происхождении, о матери, обойдя запрет запрет Одина. Пыталась помочь мне с потерей. И теперь дух моей матери обнимает меня, жалея и пытаясь что-то объяснить.  — Ты умер, Стас. Но твоя сущность несвободна. Кто-то жаждет встречи с тобой. Ты будешь скитаться и страдать, пока не вернёшь долг. — её мягкий голос звучит в голове, но видение становится всё бледнее, а потом и вовсе пропадает. *** Я пришёл в себя, сидя на полу в ванной. Тряхнул головой и поднялся на ноги. Но меня не покидало чувство, что что-то не так. Будто переключили с одного режима на другой. Осмотрел ванную комнату — ничего не поменялось. Только зубная щётка лежит на полу. Нагнулся, чтобы её поднять, и вздрогнул — пальцы почувствовали материал рукоятки, и… прошли сквозь него. В немом ступоре посмотрел на свои руки, и прикоснулся к полотенцу на вешалке. Тот же результат. Перетрогав все предметы в ванной, я обнаружил, что мои пальцы проходят сквозь предметы, в которых есть пустоты — мелкие вещи тоже входили в этот список. А бросив взгляд в зеркало, громко выругался — меня там не было. Класс. Вот отец прийдёт, а я ему с порога — привет, бать, твой сынок теперь призрак! Зашибись. Вот смеху будет — обхохочешься… Но внезапно я услышал звук открываемой двери, и вышел из открытой ванны в коридор. В квартиру вошёл Локи. Устало сбросил с плечей накидку, и спросил пустоту:  — Стас? Ты дома? А в ответ — тишина. Отец как-то странно передёргнул плечами и промчался мимо меня в мою комнату. Я видел, как он осматривал каждый сантиметр моего жилища, заглядывал во все шкафы, и даже пытался разговорить кота. Носясь за ним, я пытался подать ему знак — касался его плеч, рук, лица, волос. Но он не видел меня, не чувствовал моих сигналов. А когда дошёл до ванной… Да, на полу лежала моя одежда. Штаны и футболка с прожённой на груди дырой, будто кто-то проткнул меня раскалённым мечём. Без единой капли крови. И небольшой осколок льда как раз в центре дырки.  — Хельга… Неужели эти изверги добрались и до твоего сына! — громкий вопль потряс стены, и я едва не оглох. Отец схватил мою одежду и в ярости поднял голову, шепча проклятия. Стали видны ярко-синие сгустки энергии, что исходили из его рук, и покрывали ткань тонкой коркой льда.  — За что, Хельга… — лицо исказилось гримасой боли, и он всё сильнее сжимал кулаки, от которых веяло холодом. Глаза наливались кровью, а кожа начала синеть, оставляя только белые узоры на лбу и щеках — знак союза с моей матерью. Вот только не рыдай сейчас, ладно? Прошу. Ведь если ты заплачешь, не сдержусь и я. А змеи не плачут, ты же знаешь… Скупая слеза скотилась по щеке Локи. За ней другая, третья… Я не могу на это смотреть, и на глаза наворачиваются слёзы. Подошёл к отцу и обнял его сзади. И в ванной погас свет. Мы долго сидели так. Скорбящий отец и призрак-сын. Потом Локи поднялся, и пошёл в мою комнату. Последовав за ним, я видел, как он сел на мою кровать и глубоко задумался. А я выскользнул из квартиры, тихо прикрыв за собой дверь. Ущёл в ночь искать того, кому я задолжал. Я обещаю, отец, я вернусь. Вернусь с матерью. И мы будем жить долго и счасливо. Как в тех фанфиках с счасливым концом. Я обещаю, нет, клянусь! В мир вернётся покой. Мы будем вместе. Все трое. Но нет, о чём я… Я ведь умер. И теперь он будет ждать меня, не веря, что меня нет. Будет надеяться, что я вот-вот прийду. Открою дверь своим ключом. Включу свет. Увижу отца и обрадуюсь. Я не прийду, отец. Я умер. Я задолжал кому-то что-то. Не знаю, правда, кому и что. Я даже умереть не смог по-человечески…