***
Иван глубоко вздохнул, сжимая в правой руке телефон, а в левой — исчерканный листочек. Каким-то чудом он успел за перемену написать песню-признание. Наверное, благодаря тому, что слова сами по себе лились из его сознания, потоком, которому только что дали свободу. Не всегда подходящие к музыке, но всегда искренние и… влюбленные. Прямо как он. Быстрым шагом он подошёл к Милен, встав перед нею, преграждая дальнейший путь. Та машинально попыталась обойти его, но Иван был непреклонен. Тогда Милен подняла голову вверх, с недоумением взглянув парню в глаза. Тот тут же нажал на экран телефона, запуская музыку. Разумеется, вместо ожидаемого минуса включилась песня целиком, со словами, которую Иван скачал вместе с минусом, чтобы лучше подобрать рифмы. Тогда Иван попытался перекричать песню, льющуюся из телефона. К сожалению, песню он выбрал из звучных, да и динамик работал на полную. Милен, ничего не понимавшая в мешанине слов и музыки, под градом громких звуков закрыла руками уши и убежала прочь, скривив лицо. Иван воспринял это, как полный провал и с гневом сжал свежую записку в кулаке, ударив им по шкафчику рядом. После чего сел на скамейку в полном раздрае чувств. Подросток был зол на себя и на весь мир. Его эмоции пылали ярким факелом. Однако, со временем, переживания улеглись бы в его душе, Иван рано или поздно разобрался бы со случившимся недоразумением, и произошедшее сегодня стало бы крайне неприятным, но отнюдь не самым ужасным моментом в его жизни. К сожалению, сегодняшний день был далеко не обычным, и крайне далёк от своего завершения.***
Что это значит — быть злодеем? В глазах воинствующих сторон один и тот же человек может быть жутким злодеем и великим героем. Величайшие прегрешения могут быть легендарными подвигами. Габриэль Агрест знал, что он, без всякого сомнения, злодей. По важной причине, конечно, но злодей, без всякого сомнения. Международный террорист. А инструментом, позволившим ему стать таковым, была простенькая брошь в виде мотылька, приколотая под галстуком. Камень Чудес Мотылька. Дарующий невероятные способности обладателю. — Трансформация, — проговорил тихо Габриель, словно в каком-то глупом мультике. Его ненадолго окутало яркое фиолетовое сияние. Когда то исчезло, Агрест-старший был облачён в облегающий тёмно-серый с фиолетовыми элементами элегантный костюм из материала, очень похожего на спандекс. На глазах оказались вычурные очки с серой оправой, сменившие его собственные. В одной из рук он держал трость со скрытым внутри клинком. Габриэль едва слышно вздохнул и устроился поудобнее на стуле собственного кабинета в родном особняке. Он же не был каким-то киношным злодеем, что стал бы строить секретное логово в собственном доме с кучей ловушек, тайным лифтом, личным садиком и каким-нибудь энергоёмким оборудованием, требующим подключения целой электроподстанции. Где строителей найти и деньги? Ну, и куда потом прятать трупы первых, ибо логово же тайное? Агрест хмыкнул собственным мыслям. Всё пытается взять отсрочку перед неминуемым шагом в пропасть? Каждый из Камней Чудес, помимо костюма, дарующего невероятную силу, ловкость и прочность, обладал ещё двумя вещами. Квами — маленьким зверьком-помощником для нового «супергероя», способным ввести того в курс дела, даровать дополнительную силу… или вероломно предать, ибо прошлые хозяева Камней расстались с ними отнюдь не добровольно. Поэтому квами Камня Мотылька успешно находился в спячке где-то внутри оного. Оставалась ещё способность, своя для каждого Камня. Черепаший, например, позволял создавать щит, неуязвимый для абсолютно всего. Таким образом, проклятый Ван Фу пережил много передряг и покушений. Но теперь, когда они оба здесь, в Париже, Габриэль отомстит старику-хранителю Камней и заберёт их все обратно. Хоть и нужны были только два. Камень Черного Кота давал способность что угодно разрушить, даже тот самый непробиваемый щит Черепахи. А камень Божьей Коровки мог что угодно восстановить. А вместе эти два Камня могли поменять реальность. Даже воскресить людей. Его жену, Эмили. И не только её. Оставалось лишь использовать собственный Камень Мотылька. Он даровал способность… даровать способности другим при помощи их эмоций. Сильные позитивные эмоции, вроде любви, счастья или желания защитить. Если созданный Мотыльком белый мотылёк касался человека, чувствовавшего подобное, то, в зависимости от ситуации и склада личности человека, тот получал суперсилу. От полётов и телекинеза до создания существ и ясновидения. Даже костюмы прилагались. Но Мотылёк мог поддерживать только одного «миньона» за раз и в любой момент забрать силу обратно. Вот только такой человек действовал полностью по своей воле и мог от силы в любой момент отказаться. Не то, что нужно было Габриелю. Долгие годы он потратил на оттачивание собственных сил. На новую технику-вариацию способности, записанную скупой строчкой в дневнике бывшего Хранителя, доставшегося ему после захвата камней. Теперь Агрест мог обратить и человека, пышущего гневом, злобой, завистью. Тогда «заражённый» приобретал весьма жуткую внешность вдобавок к силам и новую личность на основе предыдущей, более подвластную увещеваниям Мотылька. Тот обещал оставить новые силы в обмен на какую-то услугу — и всегда обманывал, конечно. Лишившийся сил человек, впрочем, не помнил абсолютно ничего, что сотворил в иной ипостаси. Кратковременное раздвоение личности. Идеальный исполнитель, следы от которого никогда не приведут к Габриелю, пока тот не достигнет своей цели. Десятки жертв, пробных пташек, рассеянных по всему миру, где он путешествовал, не дадут соврать. Те, кто ещё был жив. Немногие, то есть. Но теперь пришла пора Парижа, его родного города. Он пострадает сегодня, пострадают и люди, его жители. Прискорбно, но неизбежно. Это выманит Вана Фу, вынудит того драться… и проиграть. И тогда Камни Чудес попадут к Габриелю. Агрест сконцентрировался на собственных негативных эмоциях, той боли, что никогда не показывалась на лице высокого мужчины лет сорока, платинового блондина в очках, с холодным взглядом голубых глаз. Постепенно он почувствовал отклики негативных эмоций по всему городу. Почти два миллиона человек… здесь всегда было достаточно зла для его… Акум. Его демонов. И будущих одержимых. Он почувствовал внезапно сильный отклик. Эмоция ребёнка. Схожая с его. Любовь, смешанная со злостью на себя, скорбью, бессилием. Из него должен выйти толк. — Создание тёмной Акумы, — прошептал Габриэль. Все те нездоровые эмоции, занимавшие его разум, тёмными крупинками вылетели из груди, формируя в свободной руке мужчины небольшого мотылька антрацитового цвета с яркими фиолетовыми прожилками. — Перемещение. Акума растворилась пылью… и материализовалась на огромной дистанции от Агреста, рядом с юношей, и коснулась его. Точнее, смятой записки, сжатой в кулаке подростка. Перед лицами мужчины и мальчика загорелись огромные знаки насекомого. В разум Габриэля влилась информация о недавно случившихся событиях, о юноше, о том, какой силой тот будет обладать. Разум быстро придумал подходящее имя для одержимого. — Каменное Сердце, я могу даровать тебе силу покарать обидчиков и добиться желаемого — своей любви! Взамен, ты должен победить героя, что нападёт на тебя и отобрать у него Камни Чудес! Давящая воля Акумы и Агреста сломили всякое сопротивление мальчика за доли секунд. — Конечно. Я сделаю это. Тёмный и плотный, как жидкость, туман, скрыл очертания подростка. То, что показалось оттуда после, уже не было Иваном Брюэлем.***
Маринетт сидела за партой и слушала учителя, но на душе у неё было неспокойно. Новичок, этот Агрест, мог стать потенциальной помехой её учёбе. До этого Хлоя, пусть и использовавшая Сабрину для всяких неприглядных дел, не переходила определённую черту. Но вот новый подручный грозил поменять баланс сил. Возможно, правда, он умел думать сам за себя, и всё случившееся было просто недоразумением. Ведь в первый день их знакомства с Альей в первом классе коллежа та тоже показалась Маринетт той ещё выскочкой. Второй проблемой, занимавшей разум Маринетт стало отсутствие Ивана, и, наоборот, присутствие Милен, выглядевшей крайне ошарашенной и взволнованной. Похоже, её совет не пошёл впрок Ивану… что-то пошло не так. Или Милен даже отказала парню, хотя Маринетт была уверена, что та испытывает хотя бы некоторую симпатию к Ивану. И юноша всё не возвращался в класс. А затем… он вернулся. Разнеся дверь и проём в щепки. И он был целиком из камня. Его лицо и одежда. Из камня. Мозг Маринетт перестал функционировать, натолкнувшись на непонятную аномалию. Иван, возвышавшийся на добрых два метра, всего в несколько шагов преодолел расстояние до первых парт. Хлоя почему-то встала со своего места и открыла рот, узнавая в вошедшем Ивана, но будучи удивлённой его новому облику. Парень махнул рукой. Хлоя отлетела к стене рядом с окном, с жутким хрустом буквально впечатываясь в неё. Затем девушка упала вниз, на живот. Громко, болезненно прокричала. И кашлянула кровью. Словно по сигналу, в классе воцарился хаос.