Часть 1
7 августа 2018 г. в 00:47
Раз уж вы попросили меня именно написать, а не рассказать, о своем детстве, а точнее, о том самом «травмирующем опыте» (так вы это назвали?), то я попробую. Я, правда, сомневаюсь, что это связано с моими нынешними проблемами… или связано? Ладно, в любом случае, попробовать стоит.
Думаю, всё началось со смерти матери, ещё в раннем детстве. Тогда у меня сильнее всего была нарушена концентрация внимания, я почти не реагировал на внешний мир и плохо был способен на диалог, думая лишь о том, как мне снова вернуться домой — к ней. Бесконечно околачивался возле белых камелий, которые она так любила, и которых у нас дома было так много. Там, куда я попал после её смерти, их тоже было много. Или я просто обладал талантом найти их в любом месте, я не знаю.
Лучше всего я помню первого человека, к которому более-менее привязался там. По крайней мере, он был единственным, на кого я хоть немного обращал внимание, ненадолго отрываясь от мира собственных мыслей. Его звали Са-(усиленно зачеркнуто)-сан. Извините, этот человек (как и все действующие лица) довольно известен в кругах шиноби, поэтому я всё же буду обозначать имена буквами.
Только сейчас, когда мне уже 24, я понимаю, что С-сан тогда тоже был ребенком, но, так как он был всё же старше и авторитетнее, он казался мне взрослым. У него был очень взрослый взгляд. Холодный и острый. Самоуверенный. Но я почему-то его не боялся. С-сана все любили. И я тоже.
Нас там было много таких детей, у хозяина — О-сама. Ему были нужны особенные дети. Сироты с особыми способностями. Буйных и строптивых запирали, но таким, как я, позволяли гулять свободно. У некоторых была своя работа. Но только С-сан был не такой, как все. Его называли «фаворитом», и я тогда не понимал, что это слово значит.
С-сан делал всё, что хотел. Он делал совершенно недозволительные вещи, например, грубил О-сама в самых вопиющих формах, даже приказывал ему, и никогда его за это не наказывали, даже не злились. О-сама тогда на это лишь умилялся и расплывался в своей гадкой, змеиной улыбочке, и этого всего я тоже не понимал. Сейчас понимаю.
С-сан был всегда внешне спокоен, но внутри очень вспыльчив. Жертвой его холодного гнева можно было, по слухам, стать даже просто разбудив его с утра. Но ко мне и моей проблеме он всегда был довольно терпелив. Да, кстати, с ним у меня тоже были те же самые проблемы с речью. Однажды я гулял, как обычно, разглядывая камелии и утопая в их цвету, когда наткнулся на него, тренирующегося. Наблюдать за его движениями было так завораживающе… в каждом жесте чувствовалось изящество и невероятная сила. Я был так впечатлен, что снова начал что-то бубнить про камелии — тогда это была у меня как одна и та же шарманка, чтобы совсем полностью не соприкасаться с реальностью, люди очень раздражались с неё. Он сказал мне тогда: «Тебе здесь не место, возвращайся». Это звучало так, словно я мешаю ему тренироваться, но мы оба понимали, что он имел в виду. А именно: владения О-сама. И тогда я впервые заговорил что-то более менее связное. Я согласился, сказал ему, что это не мой дом. Но мне некуда вернуться.
— Когда человеку некуда возвращаться… — проговорил он задумчиво, всё ещё неторопливо упражняясь с подаренным ему хозяином мечом. Он просто плавно водил лезвием по воздуху, отрабатывая какой-то прием или пытаясь что-то понять, — ему становится на всё плевать. Даже на свою жизнь. На всё, кроме воспоминаний о доме.
И тогда мне стало интересно:
— А вам есть куда вернуться, Саске-сан?
(простите, снова случайно написал его имя, а так я не люблю что-то зачеркивать)
В общем, когда я спросил его об этом, было видно, как его это задело. Его черные глаза сузились и стали ещё более колкими. Но голос оставался всё таким же спокойным и низким, немного грубоватым:
— Нет, у меня нет такого места.
Потом меня забрали. Помню, надо мной проводили какие-то жуткие опыты. Заставляли есть странные препараты, и моя чакра просто разрывала меня на части. Это было ужасно больно. Я начал бояться. До ужаса бояться следующего раза. Поэтому однажды я просто набрался смелости и крикнул О-сама прямо в лицо, что больше ни за что не выпью ни одной капсулы, и убежал. Я долго бежал по запутанным коридорам убежища, пока не забрел в библиотеку со свитками и не спрятался среди стеллажей. Перед глазами всё ещё стояло лицо О-сама — он был жутко зол, даже остановил своего помощника, К-сана, чтобы «воспитать меня» самому.
— Что ты здесь делаешь? — прозвучал грубый, надменно наглый голос С-сана. Оказывается, он пришёл ещё до меня, и читал стоя какой-то свиток про змей. Он вообще довольно часто читал там про техники и про пресмыкающихся.
Не знаю, почему, но в нашем Восточном Убежище все всегда смотрели на С-сана с надеждой, все искали в нём какое-то спасение, и я не был исключением. Я сразу сказал ему, что Орочимару-сама ищет меня, и он очень зол. С-сан, конечно, лишь хмыкнул и пожал плечами, после чего резко вскинул голову, что-то почувствовав, и отослал меня дальше, к самым дальним стеллажам.
Он сделал это не зря, ибо уже буквально через несколько секунд в библиотеку вошёл О-сама.
— Саске-кун, — он обратился к нему этим своим довольным, шипящим голосом, — ты не видел этого ребёнка, Юкимару?
— Нет, — ответил он и убрал свиток на место. — А ты что, оказывается, настолько ненасытный старикан, что меня тебе уже мало? Я разочарован.
Я тогда совершенно не понял связи между мной и С-саном, и лишь пытался вглядеться в их далекие силуэты через множество стеллажей и свитков, не дыша.
— Ну что ты. Этот мальчик нужен мне по делу, — я был шокирован, слушая, как некто настолько важный и могущественный, как О-сама, которого все так боятся, оправдывается перед С-саном.
— Смотри, — предостерег его он. — Я в любой момент могу просто уйти. Будешь искать другое тело с моими глазами. Ах да. Остался ведь лишь Итачи. А у тебя нет сил его захватить. Так что довольствуйся мной.
— К чему ты клонишь, С-кун?
— Мне кажется, для тебя я просто замена Итачи. Мне это не нравится.
— Ты ревнуешь? — в голосе О-сама была явная усмешка.
— Я сказал, не зли меня. Я правда могу уйти. Либо ты… переубеди меня.
— Хах… любишь ты ходить вокруг да около… так бы сразу и сказал, что уже вошёл во вкус… — я не понимал, почему О-сама вдруг стал такой довольный. Он, казалось, разомлел, а главное, забыл про меня. Я сперва думал только: «Ура, я спасен, он уже не злится на меня!», но потом я начал осознавать, что те двое вообще-то всё ещё в помещении, однако вновь я не мог понять происходящее.
Было тихо, лишь какое-то странное, ритмичное шуршание, очень редкие, еле слышные болезненные вздохи С-сана вроде шипения, и мне ничего не было видно, кроме мелькающей в щели стеллажей руки О-сама — тонкой, бледной, обвитой зловещей черной татуировкой змеи.
С одним и тем же промежутком скрипели вновь и вновь в тишине библиотеки половицы, и я до сих пор помню этот звук, пронизанный моим собственным отчаянием — я мог только слушать, сжимать зубы, жмуриться и продолжать слушать его, этот бесконечный, цикличный, истязающий мою душу скрип.
Мне стало до тошноты противно и жутко. Я не понимал тогда, что именно происходило, но даже в таком возрасте до меня доходило осознание, что происходит нечто совершенно недозволительное, преступное, отвратительное и просто ужасное.
По моей вине.
Я сразу понял, что С-сан просто решил спасти меня. Наверное, это был единственный случай, когда он позволил себя коснуться добровольно. Лишь когда я вырос, я смог сложить в голове два плюс два и понять, что происходило в те дни, когда к С-сану наведывался хозяин, а потом тот лежал парализованный каким-то ядом целый день.
Я подумал тогда, что чем-то мы, может быть, похожи: оба так или иначе страдаем от тирании и насилия хозяина, даже если внешне кажется, что у С-сана какие-то особые права. Я подумал тогда, что в какой-то мере С-сан всё же физически слаб. Но я ошибался.
До сих пор помню огромное поле поверженных сотен воинов, на которое я прибежал, услышав, что С-сана отправили уничтожить целую армию шиноби в одиночку. Он сидел, как повелитель, на самом большом из них, что стонал и хрипел что-то, на что С-сан сказал ему просто: «Заткнись».
Я был в шоке. Я осознал, НАСКОЛЬКО же С-сан был силен, невероятно силён. Целую армию он победил в одиночку, при этом, главное, никого не убив. Он сохранил всем им жизни.
И тогда меня охватило отчаяние: если С-сан так силен, то насколько же могущественен тогда хозяин, раз способен подчинять себе ТАКУЮ силу?
В убежище стали ходить слухи, что скоро хозяин убьёт С-сана. Что он вселится в его тело. Все были поглощены безысходностью. Особенно я.
Но однажды обычным солнечным утром жижа серого горя схлынула с наших тел. Всё вокруг было пронизано шумом и гамом от главной новости, новости, о которой все молились, но на самом деле не смели и мечтать, мы просто не могли в это поверить: С-сан СМОГ, он убил хозяина!
— И что теперь? — кричали некоторые радостно. — С-сама станет нашим хозяином?
Все мечтали об этом, и я мечтал. Мы хотели, чтобы он взял нас, привыкших к рабству, привыкших клетке и чужой власти, под своё покровительство.
— Не-ет, — качал головой кто-то другой. — Забудь. Он ушёл. И больше не вернется.
Моё сердце тогда упало. Болезненно сжалось, сдавило лёгкие. Я не мог дышать, не мог двинуться, на глазах выступили слёзы.
— Он собирает команду выбранных им самим сильнейших, остальные свободны. Ты же знаешь, что С-сама важно только одно.
— Эх, и то верно…
— Что именно? — вклинился я тогда. Мне было важно знать, ради чего С-сан бросил нас.
— А ты не знаешь? Я думал, об этом все знают. Он же должен убить своего брата.
Я был шокирован. У С-сана оказывается всё это время был брат. Всё это время была цель, место, куда вернуться. Но он не забыл про нас: он выпустил заключенных из всех убежищ, а потом ушёл. К сожалению, больше я никогда его не видел - лишь в своих снах; я часто вспоминал о нём. Я начал жить с Гурен, женщиной, которая стала мне как мать, и которая, кстати, и решила отправить меня к психотерапевту, раз уж в нашем мире шиноби наконец-то появилась такая полезная профессия.
Скоро тогда я узнал, что он убил своего брата. А спустя ещё пару лет до меня дошли слухи, что С-сана арестовали и судили по множеству страшных статей о национальной безопасности — за них дают самые большие сроки. Он считался жестоким нукенином S-ранга. Поговаривали даже, что он стал безумным, бесчеловечным и коварным, использовал и предавал собственных товарищей. Я не мог в это поверить. Тогда я вспомнил его слова: «Когда человеку некуда возвращаться, ему становится на всё плевать. Даже на свою жизнь. На всё, кроме воспоминаний о доме». Кажется, так с ним и случилось, раз он вдруг стал преступником, чего не ожидал никто.
С-сану повезло — по какой-то причине ему всё же ограничили срок всего до каких-то месяцев. Кажется, за помощь на войне. Или просто потому, что он исправился.
Удивительнее всего было то, что О-сама воскрес, и его тоже судили и тоже оправдали. Я даже видел его силуэт на недавней церемонии инаугурации Седьмого Хокаге мельком. Может быть, стоило подойти и спросить про С-сана, но я побоялся. Я всё ещё боюсь, что О-сама снова заберёт меня для своих экспериментов. Я с трудом понимаю, как этому человеку до сих пор позволяют быть на свободе.
Единственное, что я слышал про С-сана — это что он всё ещё блуждает где-то, путешествует по миру.
Словно у него так и не появилось места, куда можно было бы вернуться.