На твоих коленях я найду покой

      Когда я легко приземлился на перила балкона, где-то в доме глухо пробило три. Я чуть поморщился: даже перейдя в новый век Луи не избавился от привычки украшать свое жилище атрибутами своего времени - например, напольными часами с боем. При нашем переезде с острова в очередной особняк, новый дом на время стал буквально полем битвы. Луи мечтал перенести туда все старинные вещи, которые можно было найти на блошиных рынках Европы, я - придать хоть немного современного комфорта. В итоге Габриэль, первая посетившая нас после переезда, язвительно заметила, что не понимает, кто из нас старейший вампир, так как комната одного напоминает музей с коллекцией редкой мебели и книг, а второго - апартаменты подростка, нашпигованные новейшей техникой.       Сквозь пыльные стекла балконной двери я легко могу различить силуэт Луи. Он сидит за столом и что-то сосредоточенно выписывает из книги, лежащей перед ним. Черные волосы привычно забраны в хвост, и только несколько легкомысленных прядок, выбившихся из-под ленты падают ему на лицо. Не прерывая своего занятия, он машинально убирает их чтобы через несколько минут обнаружить на том же месте. В полупрозрачном свете лампы, одетый в свой любимый потертый зелёный пиджак с тонкой золотой вышивкой, и окружённый книгами, он как никогда похож на призрака ушедшей эпохи. Будь я смертным, случайно заглянувшим в это окно, определенно бы так подумал. Впрочем, в этом потрясающем упорстве, с которым он пытается воссоздать свой привычный мир хотя бы и в рамках собственной комнаты, есть что-то очаровательное.       Лёгкого толчка достаточно, чтобы открыть дверь.       - Bonne nuit, ma chere princesse!       Луи рефлекторно вздрагивает, однако дописывает своим каллиграфическим почерком предложение и только потом поднимает на меня глаза. Вид у него усталый, а значит за книги он, скорее всего, засел сразу после заката. В последнее время его маленькая страсть переросла в настоящую манию, обеспокоив даже меня. Все чаще его можно было поймать за письменным столом в окружении баррикады книг - словно бы он пытался за ними спрятаться от чего-то.       Я медленно вхожу в комнату и, зайдя ему за спину, кладу руки на подлокотники его кресла, облокачиваясь на них.       - Здравствуй, Лестат. Как прошло твое путешествие к Маарет? И кажется, мы с тобой уже обсуждали это прозвище, м?       В этом весь Луи. Никогда не предпринимая ничего в открытую, он продолжает нудеть из столетия в столетие в надежде переломить текущий ход вещей. Естественно, безуспешно, так как прозвище, данное ему буквально с первых дней после Обряда Тьмы, исчезать и не думало. Впрочем, на chere princesse прозвища не заканчивались.       - Неплохо. Все также живёт в окружении своего семейства. Джесс пока осталась с ней.       Луи удовлетворенно кивает. Несмотря на ту роль, которую Джесс сыграла во всей этой истории с царицей проклятых, он отчетливо сторонится ее, хотя всегда не без участия справляется об ее здоровье и делах. Маарет только насмешливо фыркает всякий раз, когда видит это.       - В Таламаске все до отвращения спокойно. Не надо на меня так смотреть, mon chere, я даже не устраивал им репетицию апокалипсиса, всего-то подсмотрел пару раз когда пролетал мимо.       Луи устало трет переносицу и наконец отставляет перо в сторону. Под глазами у него залегли лёгкие морщинки, уголки губ стремятся вниз. С нашего переезда его часто можно поймать в таком рассеяно-тревожном состоянии. Сначала я сваливал это на плохой аппетит - Луи всегда требовалось крови меньше, чем мне, а уж когда мы вернулись в Новый Орлеан и подавно. Пару раз мне буквально силой приходилось отправлять его на охоту, и с каждым разом мне нравилось это все меньше и меньше. За время моего вынужденного двухнедельного отсутствия, видимо, мало что изменилось: только книги окончательно выбрались из шкафов и теперь гнездились на полу, грозясь погрести под собой большой буковый гроб - единственный предмет мебели в комнате, если не считать кресла со столом, за которым работал Луи.       - Ты выяснил то, что хотел?       Я фыркаю, чуть склоняясь к его уху. О цели посещения Маарет я не распространялся, но мой друг и так все прекрасно понял. К древнейшей обращались только за советами в щекотливых ситуациях.       - Скажем так, ее слова навели меня на одну интересную мысль. Как ты смотришь на участие в одном маленьком эксперименте?       Уголки губ Луи приподнялись в скептической усмешке. - Таком же, как и в прошлый раз?       Если Луи и был мастером в чтении нотаций, то в вечер судьбоносной встречи с Талботом он превзошел себя. Примерно полтора часа после этого он развлекал меня детальным перечислением всех моих грехов, а также планами по изоляции меня от мира, дабы минимизировать ущерб, причиняемый этой несчастной планете. Спохватился он только когда я уже не мог разогнуться от хохота и, махнув рукой, сделал вывод, что я безнадежен.       - Несколько получше. По крайней мере, обещаю, что это развлечет не только меня, но и тебя, mon cher. Ещё немного общения с книжной пылью - и ты сам в нее превратишься.       Ледянисто-зеленые глаза уставились на меня с непередаваемым подозрением.       - Обещаю, никто не пострадает, честное слово.       Луи все ещё колеблется, но я уже захлопываю книгу на столе, перехватываю его руку, пытающуюся мне помешать, и вываливаю на него последний сокрушительный аргумент.       - Ты же знаешь, что я просто так от тебя не отстану, ma chere princesse?       Сокрушенно покачав головой, Луи медленно высвобождает свою руку из моей хватки и мрачно кивает.       - Вот и замечательно. Но сначала тебе следует подкрепиться.       Он морщится, но не возражает, и через несколько минут мы вместе покидаем комнату через балкон. Он привычно забрасывает руки мне на шею, аккуратно поставив носки своих туфель мне на ботинки. Я много раз предлагал ему взять его на руки, но у щепетильного графа Пон Дю Лака всегда находится тысяча и одна отмазка на этот счёт.       Жертв мы находим довольно быстро. Благо, неподалеку возле заброшенного железнодорожного моста прикормилась целая маленькая коммуна наркоманов, живущих на нечто наподобие пособия от государства. Мы с Луи молча сошлись на том, что смерть для таких существ неплохой аналог спасения. А значит, осталось выбрать наименее пропитанное отравой тело, и можно устроить себе поздний завтрак. Я был не особо голоден, так что оставил своему другу двух девушек лет 20-ти, неплохо сохранившихся, несмотря на действия опиатов, а сам выбрал парня лет 17-ти с тонкой детской шейкой, напоминающей куриную. Его кровь была неожиданно жидкой и безвкусной, однако я заставил себя ее выпить. Для совершения задуманного она была мне необходима. Насытившись, я повернулся к Луи. Он выглядел гораздо лучше - кровь прилила к щекам, сделав его похожим на смертного, глаза заблестели и лицо прояснилось.       - Что теперь? - спросил он, аккуратно промокнув губы невесть откуда взявшейся салфеткой. Его щепетильность в таких делах всегда поражала меня - если бы для еды вампиры использовали столовые приборы, он всегда бы таскал с собой фамильное серебро специально для таких дел.        - Теперь надо вернуться в безопасное место. - заметил я, аккуратно обхватив его за талию.       Дома мы оказались быстро, большая стрелка в часах едва достигла четырех. Как только мы приземлились, Луи медленно отстранился от меня и, сойдя с моих стоп, отошёл на середину комнаты. Во всей его фигуре чувствовался напряжённый интерес, который тот безуспешно пытался скрыть. Его глаза неотрывно следили за тем, как я медленно прошел мимо него и уселся на крышку гроба.       - Ну? - наконец не выдержал он.       Я выдержал лёгкую паузу.       - Мы с Маарет немного потолковали и сошлись на том, что в последнее время ты стал слишком мрачным, Луи. Ты почти не охотишься, не выходишь на улицу и из всех вампиров общаешься лишь со мной, при условии, конечно, что у тебя перед этим отберут книгу.       - Я никогда не был слишком общительным, как ты помнишь - быстро парировал мой друг.       - Не до такой степени, mon cheri, не до такой степени. Для вампира такая апатия далеко не привычное дело. Маарет считает, что все дело в крови.       На лице Луи мелькнула тень удивления.        - Мы зависимы от нее, как ни крути. Твоя кровь не обновлялась с тех пор, как я передал тебе Темный Дар. Возможно, пришло время ее несколько разбавить - заметил я привставая..       - Я не собираюсь становится похожим на тебя или на Акаши, - вскинулся Луи, буравя меня глазами - Если у меня будет подобная сила, то естественным путем.       - На твой консерватизм, мой дорогой друг, не покушаюсь. - заметил я, медленно приближаясь к нему. - Чтобы получить Дар Древних необходимо выпить кровь несколько раз. Попробовав впервые кровь Акаши, я не сильно изменился, просто стал немного сильнее.       Последние слова я почти промурлыкал ему на ухо, аккуратно обняв его со спины. Тело в моих объятиях чуть напряглось и я почувствовал как его пальцы сжали мои запястья. Когда он повернулся ко мне, на его челюстях играли желваки.       - Иными словами ты предлагаешь мне сделать то, что вы делали с Акаши. - подозрительно заключил он, глядя прямо мне в глаза.       Я плотоядно улыбнулся.       - В некотором роде.       - Чтобы помочь МНЕ излечиться от меланхолии? -       В чем - в чем, а в сообразительности этому поганцу не откажешь.       - Отчасти. Речь шла о эксперименте, если ты помнишь. А в качестве приятного итога ты избавишься от дурного настроения - пробормотал я, зарываясь носом ему в шею. Один из темных витых локонов щекотал мне подбородок.       Луи вздрогнул.       - Лестат, надеюсь это не означает, что после этого ты будешь передавать Дар Древних направо и налево в попытках усовершенствовать расу вампиров? - тревожно спросил он, пытаясь повернуться, чтобы вновь посмотреть мне в глаза.       Не удержавшись, я рассмеялся и обнял его покрепче. Я чувствовал как кровь медленно пульсирует в его теле, продолжая свой извечный бег. Там была и моя кровь, отданная ему когда-то давно.       - Не переживай, ma chere princesse, клянусь этот маленький эксперимент не выйдет за пределы этого дома.       Луи счёл за лучшее не обращать внимание на мою маленькую дразнилку. Видно было, что он все ещё колеблется. Я медленно провел носом по его шее, аккуратно убрав ладонью мешавшие мне завитки.       - Ну хорошо. Но учти, если что-то пойдет не так, я тебе лично оторву го...       Что мой милый Луи собирался мне оторвать, я так и не узнал. Мои клыки медленно прошлись по его шее, слегка оцарапав кожу у основания. Луи ахнул и выгнулся в моих руках.       - Тише-тише, ma cherie, мы ещё только начали - прошептал я ему, дурея от запаха крови.       Мои ладони скользнули под его пиджак, пробрались под хлопковую рубашку и ласково прошлись по телу. Более холодное чем у людей, но более теплое, чем у тех, кто принял Дар Древних, на ощупь оно напоминало согретый солнцем мрамор. Я медленно провел вниз, начав с тонких ключиц и крепких ребер, закончив на узких бедрах. Вампирам не доступен секс в человеческом смысле этого слова. Но наша кровь даёт нам гораздо больше: мы ощущаем все гораздо лучше и глубже, чем смертные. Особенно в том, что касается наших любовников.        В объятиях Акаши я чувствовал себя так, как будто мне удалось обнять океан. Первобытная мощь, натиск природы, которую невозможно смирить, сила, которую ты можешь лишь с благодарностью принять, как то, что твоя госпожа захотела тебе отдать. Думаю, Луи сейчас чувствовал примерно тоже самое. Я же... я словно вернулся в детство, когда помогал матушке выпускать на волю голубей. Ощущение, что ты держишь в ладонях нечто хрупкое, теплое и способное так же легко вырваться из твоих объятий, пьянит. Луи становится все податливей в моих руках, все больше и больше опирается на меня, сдерживая протяжные ахающие вздохи, встаёт на цыпочки. Мои клыки снова проходятся по позвонкам, но в последний момент отстраняются. В ту же секунду я почувствовал как крепкая рука сжала мои волосы, приближая клыки к шее. Мой милый нерешительный Луи явно решил взять процесс в свои руки.        Медленно погружаю клыки в его кожу и не могу сдержать протяжного стона. Густая, сладкая кровь сама течет мне в рот, и я уже не слышу ответного хныканья Луи. Я словно ныряю под воду, когда уши закладывает, а голова становится тяжёлой. Время медленно перестает существовать. Я вижу отблески странных образов:       ...Бледный юноша лежит гробу. Его волосы такие же черные как у Луи, но черты лица более мягкие. Свечи бросают отблески на его мраморное лицо. Церковь полнится запахом ладана и лёгкого разложения. Пустые скамьи окружают его со всех сторон. Волна горечи как будто сбивает с ног. Этот человек никогда его не простит. Никогда не вернётся...       ... Высокий блондин идёт по улице Нового Орлеана. В руках у него массивная деревянная трость, новый кафтан из синего бархата отливает золотым на солнце. За его рукав цепляется маленькая девочка с золотыми волосами. У нее новое зелёное платье, удивительным образом гармонирующее с ее шляпкой. Смеясь, она поворачивается и спрашивает: "Ты идешь, Луи?" Счастье ощущается почти физически, теплым комком сбиваясь где-то в районе солнечного сплетения, мешая дышать...       Из этого тягостного-сладкого бреда меня вытягивает болезненное ощущение ногтей, впившихся мне в руку. Рывком отстраняюсь и переворачиваю Луи ко мне лицом. Его невозможно зелёные глаза смотрят на меня и как будто не видят. Его подрагивающий рот кривится в жалобной гримасе, на бледном, почти белом лице выступил кровавый пот, а руки шарят как у слепого в попытке нащупать мое лицо. Пару секунд любуюсь этой картиной и припадаю к его губам.       " Посмотрим, как это тебе понравится, мой дорогой" - думаю я, аккуратно прокалывая свой язык клыками.       О, моему птенчику понравилось.       Я даже охнул от неожиданного напора, когда его язык начал жадно хозяйничать у меня во рту, вылизывая десны. Его руки обняли мою шею и двинулись, запутавшись в волосах. Бормоча что-то бессвязное, он вновь вжимает меня в себя. Почти безучастно позволяю ему пить кровь, прокручивая в голове полученные образы. Луи винит себя в смерти брата, это не ново. Луи никогда не прекратит скорбеть по Клодии. Но настоящая причина его меланхолии не в этом. Мне нужно ещё немного его крови.       Аккуратно сжимаю его лицо в ладонях и отстраняю его от себя.       - Секунду, Лу, подожди ещё секунду.       Луи переводит полуосмысленный взгляд на меня. Я сажусь на крышку гроба и мой подопечный, словно загипнотизированный, опускается на колени рядом со мной. Быстро расстегиваю ворот, оголяя шею, судорожным движением хватаюсь за запястье Луи, поднося его ко рту.       " Пей"       Наши клыки протыкают кожу почти синхронно. И меня вновь накрывает волной наслаждения. Кровь шепчет, поет, кричит. Она разливается по венам, отзываясь теплом во всех членах, проникает в каждую клеточку, неся с собой щекочущее удовольствие.       ... Я вижу обезображенное существо, тянущее ко мне руки из комнаты. Его некогда прекрасные волосы похожи на солому, лицо обезображено ожогами, он уже почти мертв, но все равно пытается выбраться. Я не мог поступить иначе, я должен идти дальше, чтобы стать кем-то. Но что-то внутри меня спрашивает: так выглядит твоя месть? Этого ли ты хотел? Странное обгорелое существо, скрючившееся в качалке, просит, чуть ли не на коленях умоляет тебя спасти его. И снова подлый шепоток заползает в уши: ты действительно его настолько ненавидишь? Это ли не повторное предательство?...        Я чувствую как клыки неожиданно покидают мою шею и быстро отпускаю его запястье. Луи почти бессознательно сползает рядом, свернувшись калачиком. Воспоминание зацепило его, с головой погрузив в испытанные когда-то эмоции, выразившиеся сейчас в судорожных всхлипах.       Наблюдая за его трясущимися плечами, мне иррационально хочется рассмеяться. Глупый ребенок. Неужели в этом причина его мрачности? Он до сих пор корит себя? Держит в памяти, мысленно возвращается пытаясь переиграть все снова и снова? Мечется, анализирует, пытаясь оправдаться за себя и за Клодию? Неудивительно, что эти казни египетские так подточили тебя, ma chere. Моя бедная "чувственная совесть", как называет тебя иногда Габриэль, нелегко же тебе приходится.       - Прости - слышится хрип откуда-то с пола.       Беззлобно фыркаю и сползаю на паркет рядом с ним.        - Я давно простил тебя, птенчик.       Аккуратно прикладываю запястье к его губам. Я вряд ли смогу сказать это сам, но кровь скажет за меня. И когда ты вонзишь клыки в кожу, она будет петь тебе о моей любви. Она расскажет тебе о том, как легко мне залюбоваться тобой. Она прошепчет тебе секрет о том, что с тобой я не боюсь быть собой. Она будет твердить, что даже если мне было бы суждено перенести третье предательство от твоих рук, я все равно не переставал бы любить тебя. Она проболтается тебе о том, что один раз увидев пьяного креола в кабаке Нового Орлеана, я уже не смог выбросить его из головы.       Когда я пришел в себя, небо уже светало. Мы так и сидели на полу: я прислонившись спиной к гробу, и Лу, положивший голову мне на колени, сжимающий в своих руках мое запястье. Во сне лицо его разгладилось и стало безмятежным, словно у ребенка. О пережитом напоминали только кровавые дорожки около глаз, следы ночных слез. Аккуратно приподняв его голову, пытаюсь встать. Меня слегка пошатывает, так что сделать это удается с трудом. Что ж, по крайней мере, Луи не попытался выпить меня полностью, что чуть было не проделал я в похожей ситуацией с царицей проклятых.       "Делать то, что вы делали с Акаши" - фыркая бормочу я, нежно поднимая его тело и укладывая в гроб. Нет, Луи, ты не Акаши, и даже не Джесс, к которой ты меня так глупо ревнуешь, несмотря на все насмешки Маарет. Ты - это нечто совершенно иное для меня.       Крышка гроба смыкается над нами, надёжно отрезая нас от солнечного света.Ты смешно ерзаешь, укладываясь на моей груди, готовясь проспать до заката. В моем сонном мозгу мелькает мысль, что мы, кажется, уже давно не спали в одном гробу. Примерно с того момента, как у нас появилась Клодия. Завтра ночью будет время разговоров и признаний как с твоей, так и с моей стороны. Хотя бы о том, что после слов, что все дело в крови, Маарет посоветовала всего лишь предпринять более продолжительную охоту, чем обычно. Но это все будет завтра. А пока спи, мой птенчик, спи.