«Этот человек — он всегда на один шаг впереди остальных. У него всегда есть план». Ривер Сонг
«Когда бежишь с Доктором, кажется, это никогда не закончится. Но сколько не пытайся, бежать вечно нельзя. Все знают, что все умирают, и никто этого не знает лучше Доктора. Но мне действительно кажется, что все небеса всех миров потемнеют, если он, даже на мгновение, с этим согласится».
Всё было предельно ясно и понятно для Мэлс в самом начале. У неё была миссия, в важности выполнения которой она была твёрдо убеждена. Смерть Доктора являлась важным и необходимым событием для всего пространства и времени, по мнению Ривер, с рождения «запрограммированной» на убийство хорошего человека. Всё стало сложнее, когда она познакомилась с Таймлордом и узнала его лучше. Настолько сложнее, что она не просто не смогла позволить ему погибнуть, но и отдала все свои регенерации, чтобы его спасти. Когда Ривер сделала это, будущее, не омрачённое гибелью самого лучшего человека, которого она когда-либо знала, вновь заиграло яркими красками. Позднее, находясь в библиотеке и собираясь пожертвовать собой, она пыталась понять, почему удивлена тем фактом, что всё оказалось не таким хорошим, каким казалось в начале. Действительно, пройдя через убийство Доктора посредством яда дерева Иуды, пройдя через историю его гибели на озере Силенсио, последующее создание альтернативной вселенной, его «воскрешение» и ещё множество его различных авантюр, почему она была удивлена такому концу? Она не знала, но думала, что ей было давно пора догадаться. В конце концов, даже ангелы имеют злые намерения — в этом она и её родители убедились опытным путём. Однако с Доктором, с этим безумцем с синей будкой, иначе и быть не могло, поэтому, что бы ни происходило, он всегда оставался для Мэлоди Понд героем. Сидя в кресле, Ривер видела мучение на лице Десятого. Он, прикованный наручниками, не мог ничего поделать, хотя его желание помочь было велико. Галлифреец мог лишь наблюдать, как его новая, но что-то значащая для него — неважно, будущего или настоящего — знакомая «сгорает», выполняя его задумку. — О, нет, нет, нет, нет! Что ты делаешь? Это моя работа. — А мне нельзя иметь свою карьеру? Я правильно понимаю? — Почему я в наручниках? Зачем тебе вообще наручники? — Спойлеры… — Это не шутка! Остановись сейчас же! Ты умрёшь! У тебя нет ни малейшего шанса! У меня был… — У тебя тоже не было ни малейшего шанса! Я рассчитываю подключиться в конце отсчёта. Тогда будет перерыв в потоке команд. Это должно увеличить наши шансы на нормальную загрузку. — Ривер, пожалуйста, нет… У неё действительно не было возможности выжить. Оба это понимали, но понимание не значит принятие. С бунтом, ярым желанием всё исправить, найти другой выход, спасти её и всех, застрявших в библиотеке, хоть бы и отправив себя в расход, Доктор смотрел, как Ривер подключается к главному компьютеру. Странным образом Мелоди даже нравилась будущая боль, ведь таким образом она сохраняла жизнь своему мужу. Ей также нравилось то, как он лгал. В конце концов, это было его первым правилом, и она к этому привыкла и успела полюбить. — Забавно, а ведь это значит, что ты всегда знал, как я умру. Всё это время, что мы были вместе. Ты знал, что я прилечу сюда. Последний раз, когда я видела тебя. Настоящего тебя. Я имею в виду будущего тебя, ты появился у меня на пороге с новой стрижкой и в новом костюме… Ты отвёз меня в Дариллиум посмотреть на поющие башни. Какой был вечер… Башни пели, а ты плакал. Ты не сказал мне, почему. Думаю, ты знал, что время пришло. Моё время. Время прийти в библиотеку. Даже подарил мне свою отвёртку. Вот это точно была подсказка! Ты ничего не сможешь сделать. — Ты можешь дать мне это сделать! — Если ты здесь умрёшь, то это будет значить, что я тебя никогда не встречу! — Время можно переписать!!! — Не в этот раз! Ни одной строчки! Даже не пробуй! Всё хорошо… Всё хорошо. Для тебя это не конец. Ты увидишь меня снова. У тебя всё впереди. Ты, Я, время и пространство. Мы ещё побегаем! Заявление о том, что можно переписать время, казалось одной из сказок, которые Доктор порой любил рассказывать. Такой же байкой, как заявление о том, что он говорит на детском языке. В этот раз, в этой схватке он не смог победить, ведь Ривер была права. Вернее, так ей казалось. Сонг могла и ошибаться, но веский довод в виде наручников мешал галлифрейцу переубедить её. Разумеется, она не хотела оставлять его одного, повелителя времени, одинокого и несчастного и без этой потери. Вот только оставить ему она могла лишь это обещание: "Мы ещё побегаем". — Ривер, ты знаешь моё имя… Ты прошептала мне моё имя. Есть только одна причина, по которой я мог сказать кому-нибудь своё имя. Есть только одно обстоятельство, при котором я могу это сделать… — Тшш… Тише… Спойлеры…*****
Сложно сказать, какой из его регенераций, знакомой с Ривер Сонг, было тяжелее. Кто из них пережил наибольшие муки? Десятый ли? Доктор, который был так мало знаком с Ривер, впечатлившей и заинтриговавшей его совместным будущим, и который видел её ужасную смерть. Или Одиннадцатый? Доктор, имеющий возможность проводить время со ставшей любимой девушкой, знающий всю историю Мелоди Понд, но страдающий от этого — от знания предстоящей судьбы профессора Сонг. Доктор, всегда добрый, задорный и ребячливый, но всегда становящийся серьезным во время модифицирования своей звуковой отвёртки. Может, Двенадцатый? Доктор, а вернее его новая регенерация, которая появилась на пороге Ривер с новой прической и в новом костюме. Это он отвез её на Дариллиум, зная, что время пришло. Это он плакал, когда башни пели, и это он отдал ей ту самую отвертку, разработанную Одиннадцатым. Размышляя подобным образом, Тринадцатый понуро сидел на полу консольной комнаты, уставившись в одну точку перед собой. Эта его регенерация была менее сентиментальна, чем двенадцатая, но и на него временами нападали приступы тоски. В действительности, депрессия не часто захлестывала его. Он был разговорчивым и веселым, подобно Одиннадцатому, остроумным и хитрым, как Десятый, и похожим на Девятого в его умении не бояться и смеяться врагу в лицо. — Сладкий! — Тишину разрезал звонкий голос и звук шагов босых ног, опережающий их обладательницу. — Неужели ты все ещё не нагляделся на свою рыжую шевелюру?! Отлепись от зеркала, и пойдем спать! — Задорно улыбаясь, Ривер вошла в комнату, но, тут же почувствовав настроение Доктора, оставила подшучивания и села на пол рядом с мужем. Галлифреец повернулся в сторону девушки и не смог сдержать легкой улыбки от вида её по-прежнему неукротимых и не уложенных после сна волос, напоминавших скорее львиную гриву. — О чём ты думаешь? — Спокойно поинтересовалась Ривер, обнимая мужчину. — Вспоминал Библиотеку, — откровенно ответил Доктор. — Зачем нагнетать? — Вопросительно изогнув брови, спросила Сонг. — Ты ведь знаешь, что всё это в прошлом. Мы движемся в одном времени, и всё сложилось как нельзя лучше. — Да, — галлифреец усмехнулся. — Два психопата-таймлорда в одной ТАРДИС, и вселенная всё ещё существует. — Помолчав, он продолжил доверительным тоном. — Я думал о Донне. Вспоминал, что она рассказывала о том времени, которое провела в хранилище. Мне кажется, что мужчина, который был её семьей там, реален. Вернее, я в этом уверен. Просто, я думаю, что Донна… — Доктор не договорил. — Ужасно получилось… Ривер понимающе кивнула и, вдруг вскочив на ноги, задорно заговорила: «Ты таймлорд, я таймлорд, и у нас есть ТАРДИС! Ты сидишь здесь и куксишься, сожалея о прошлом, вместо того, чтобы действовать! Она, полная энергии, забегала вокруг консоли, „переговариваясь“ с Секси и ища точку во времени, где можно было бы приземлиться, дабы исправить плачевную ситуацию Донны Ноубл. — Время можно переписать, сладкий! И я тому живое доказательство!».«Все знают, что все умирают. Но не каждый день. Не сегодня. Некоторые дни особые. Некоторые дни такие, такие благословлённые. В некоторые дни, никто вообще не умирает. Очень редко, однажды за долгий срок, в один день из миллиона, когда ветер дует в спину, и Доктор приходит на зов».