Лежать, и слышать тихое посапывание любомого человека под боком — это, пожалуй, один из самых счастливых моментов в жизни.
Это сонное чудо со слипшимися глазками и спадающей пшеничной челкой на лоб не может не умилять; рот чуть приоткрыт и даже маленькая капелька слюны, стекающая на мягкую подушку не портит данную картину, лишь придавая ей некой выразительности. И вот, когда-то строгий альфа открывает глаза, и таким хриплым и до безумия низким голосом произносит тихое и до дрожи любимое
- Доброе утро, Крольчонок ~
Внутри всё трепещет и, кажется, вот-вот взорвется от такого домашнего Тэ-Тэ, которого омега видит каждое утро, но от того он не перестает быть менее уютным и мягким.
Гук ярко улыбается, проводя пальцами по растрепаным волосам, параллельно натыкаясь и распутывая ночные калтуны.
— Сейчас раннее утро, ещё темно, почему ты не спишь? — Ким встает на локти, заглядывая в глаза напротив и утопая в них. Он буквально не замечает, как приближается к чужим губам, целуя медленно и с каким-то подростковым трепетом.
— Сейчас поздний вечер, Тэхён~а, уже темнеет, — омега чуть усмехается, облизывая шелушащиеся губы для ещё одного «утреннего» поцелуя. — Ты проспал около 20 часов не просыпаясь, и я в серьёз считаю, что тебе надо больше отдыхать, — Чон неожиданно стал более серьёзным, но из-за резкого чмока в щеку тут же растаял, приобретая чуть розоватый оттенок. Что этот мерзавец вообще творит?!
— Не волнуйся, Гукк~и, я в порядке, — Тэ подорвался с кровати, надевая теплый мешковатый свитер и разношенные спортивки с теплыми серыми носками. — Иди сюда, — альфа поманил младшего пальцем, чуть присвистывая и зевая. Настроение было наилучшим, он давно так не высыпался.
Натянув на растерянного Чонгука теплую одежду, он взял его за руку, переплетая пальцы, и резво куда-то повел, по дороге хватая неизвестно откуда взявшийся пакет с термосом и овсяным печеньем.
У Тэхёна свой дом, а значит любой уголок он может обустраивать так, как ему угодно, и крыша — не исключение, скорее, наглядный пример, потому что на ней стоит небольшая палатка, телескоп и много-много-много пледов с подушками.
Этот альфа не перестает удивлять — с одной стороны, он холодный и рассудительный, а с другой — совсем ещё ребёнок, обожающий нежиться во всём теплом, мягком и уютном, попивая горячий кофе с зефирками (прим.автора: вот как себя сейчас описала).
На крыше прохладно, уже темно, но глаза быстро привыкают к таким условиям, да и дышится на свежем воздухе гораздо легче. Свобода буквально окутывает со всех сторон, раскрепощая и заставляя улыбаться, но, почему-то именно сейчас Чонгуку хочется лишь закутаться в теплые объятия пледа и заесть всю грусть печенькой, сидя рядом с Ви и рассказывая о своей жизни. Так..Почему бы не осуществить?
— Чонгук-а
— М?
— Как ты попал к Юнги?
Тем более, Тэ сам просит этого.
Возможно, иногда действительно лучше высказаться кому-то, особенно, если ты знаешь, что можешь доверять этому человеку, а Гук просто не видит мотива Тэхёна рассказывать кому-то ещё о проблемах омеги. Возможно, знание того, что человеку по просту не надо кому-то рассказывать что-то секретное и есть доверие?
— Когда мне было 18, моя семья попала в жуткую аварию. Я в тот день заболел и остался дома, а вот остальные..Выжил только папа, оставшись инвалидом. Тогда врачи ещё говорили, что он сможет выздоровить, но это будет очень дорого стоить. Хах, как в итоге оказалось, вылечить его нельзя было изначально, а доктора лишь проводили бесполезные процедуры за огромные деньги, припрятывая часть себе в карман.
В начале я подрабатывал как мог, работая с утра до вечера, а потом.. А потом мне сказали новую многозначную сумму и я пошёл в бордель. Работал я там не долго, два дня от силы, потому что пришёл Юнги и забрал к себе, платя хорошие деньги за насилие по несколько раз на день. Первые разы было страшно, потом пришла апатия и так чередовалось два года, пока меня не принял на работу ты… — Гук горько усмехнулся, делая щедрый глоток черного чая с лимоном и сахаром. — Юнги, он… Вначале это был просто очень грубый секс, я буквально давился языком, который он запихивал в мою глотку своим членом, кончая как-то бесконечно много раз подряд. Потом он начал меня рвать. Очень-очень-очень много рвать, секс с кровью доставлял ему особый кайф, — Гук завороженно смотрел куда-то в себя, пока Тэхён не мог наслушаться этот голос, не мог сосредоточиться на поступающей информации, но ровно до слов «своим членом», после которых стал внимательно воспринимать малейший звук, с каждым словом желая разорвать Мина всё больше.
— Юнги заводился лишь от одного вида капли моей крови, готовый трахать меня до потери пульса. В общем-то, так и было, пару раз меня откачивали, потому что он меня почти убивал в порыве «страсти». Но самым страшным было... — Гук запнулся, по его щекам потекли слезы, скатываясь мокрыми дорожками по дрожащим щекам. Было обидно, страшно, противно и больно одновременно, потому что обрывки памяти всплывали и вовсе убивали внутри всё хорошее, что успело востановится за такой срок.
— Гукки, ты можешь не рассказывать-
— Все в порядке, я продолжу, — омега шмыгнул носом, утирая жидкую соль руквом свитера и, стараясь не выдавать наростающую панику, продолжил. — Самым страшным были длинные предметы, а в особенности иглы. С иглами он не шутил никогда, постоянно втыкая их в меня и называя «любимым ежиком, — таким милым и желанным, но таким диким и не прирученным», потому что я никогда не мог и не смогу испытывать к этому
человеку тирану тёплые чувства.
В такие моменты я просто переставал существовать, умирая внутри снова и снова, пока он ломал мне ребра каким-нибудь ломом, тыкал в солнечное сплетение палочками для суши и засовывал в задницу ручку от трости его отца, и, как ты можешь заметить, абсолютно всё из этого вытянутое и относительно длинное… Хах, до сих пор помню, как он ковырялся во мне всякими штуками, в итоге слизывая кровь…
Знаешь, тогда, в начале, у меня было очень много мыслей о суициде, но меня спасала девушка, которая работала на Юнги. Мы часто общались, она тоже была омегой, и она работала, в то время как мне платили только за то, что я был подстилкой.
И, знаешь, я расскажу тебе кое-что, что не рассказывал никому.
Эта девушка..Она была в глубокой депрессии и, на самом деле, я с самого начала это замечал. Употребление сигарет становилось в разы больше, натянутая улыбка чаще, постоянно сонные глаза и пропуск приёма пищи.
Однажды, она взяла меня за руку и надела очередную фальшивую маску, которой уже не было через секунду.
— Как ты думаешь, что происходит с людьми после смерти? — Спросила она.
Я перевел свой взгляд на небо, мы сидели на крыше, прямо как сейчас. Если не ошибаюсь — это был единственный день, когда Юнги дал нам обоим отдых, потому что уехал куда-то.
— Я думаю, они становятся звёздами.
— Знаешь.. — Она медленно встала и сделала шаги к обрыву крыши, грустно улыбаясь.
— Что ты делаешь? Стой! — Дрожащим голосом кричал я, ведь я действительно не хотел ее терять.
— Я хочу быть звездой на небе
Ещё секунда и она упала бы в бездну. В бездну, где одна тьма, грусть, и одиночество. Нет ничего хорошего или плохого, лишь ты и..И ничего. Ничего и никого, просто пустота.
— Стой! — я подскочил, хватая ее за руку, стесняясь показывать горячие слезы, текущие по моему лицу. — Ты уже звезда. Когда мне плохо, я смотрю на тебя, ты же в свою очередь светишься как самая яркая, прекрасная звезда на тёмном, обтянутым тучами небом. — у меня болело горло, но я продолжал кричать ей; у меня болели глаза, но я все ещё пытался сдерживать безостановочно текущие слезы; у меня все ещё болело сердце, но отпускать ее я не собирался.
— Я стану звездой для всех. Я буду давать свет и надежду всему миру, — она говорила это с надменной, безразличной улыбкой и, если бы можно было заглянуть ей в душу, она бы плакала от своего бессилия, но я знал, насколько она хочет жить, поэтому не отпускал.
— Да, но посмотри на небо, — указав пальцем на звездное поле, я перевел взгляд на неё — Звёзд много, очень много. Ты просто потеряешься среди этих небесных фонарей. Ты не нужна в этом множестве звёзд, потому что гораздо ярче можешь светить на Земле, и только тебе решать что делать, но.. — в тот момент я начал по-немногу отпускать ее руку. — Но если ты останешься, то станешь самой яркой звездой для меня.
Тогда она плакала, и я плакал вместе с ней. Я правда поверил, что смогу отговорить ее от того, что могло случится пару минут назад.
Но жизнь гораздо более жестокая, и когда она попросила сходить за водой, я сходил.
А пришёл обратно лишь когда она уже делала шаг вперёд, с хрустом разбиваясь об асфальт, как самый хрупкий, и испорченый, из-за незнания использования, хрусталь.
Буквально через пару дней я попытался покончить с собой. Потом ещё… И ещё… Но в итоге Юнги вправил мне мозги, почти убив меня, «раз я сам так отчаянно хочу сдохнуть». Тогда я понял, что хочу жить, но не хочу жить с Юнги, однако, его это мало волновало и на ее место он поставил меня. С тех пор я работал на него, ну, а дальше историю ты наверняка знаешь, Намджун ведь копал что-то на меня, — Чонгук тихо вздохнул, поднимаясь на ноги и подтягиваясь, выходя из палатки на крышу.
Прохладный ветерок спокойно развивал волосы вместе со складками массивнего тэхеновского свитера, пока его обладатель шокировано сидел и не знал что сказать, решив, что подойти и просто обнять будет лучшим выходом
А ведь он и правда лучший.
Ничего так не успокаивает как массивные руки на своей талии, охватывающие уютом и теплотой, вместо каких-то слов сочувствия.
Чонгук прекрасно чувствовал заботу Тэхёна и его злость на Юнги тоже и, о, Тэхён так же прекрасно знал, что Чонгук знает и поймёт его правильно.
Для Гука это гораздо больше, чем просто поддержка, — в этих руках он чувствует себя на своем месте, в безопасности и любви.
А любит ли он?
Безусловно да. И, наверное, всегда любил, правда, осознал только сейчас, пока острый подбородок покоился на плече, а глаза смотрели в одном направлении, выискивая на звездном небе Большую Медведицу.
— Гук~а, а ты знаешь, что ты в сто раз лучше даже полярной звезды? — Тэ разворачивает омегу к себе улыбаясь и окутывая ладонями в свитере чужое лицо.
— Конечно знаю, — Чон довольно усмехнулся.
— А знаешь, что я смогу достать тебе любую звезду с неба, и даже дам потрогать?
— Да? — Гук ехидно улыбнулся, разворачиваясь корпусом к небу, показывая пальчиком на дальнюю маленькую звезду. — И вон ту?
— Конечно. — Альфа пожал плечами. — Смотри, — он аккуратно берет пальцами ту звезду, на которую минутой ранее показал Гук и резко разворачивает омегу к себе, пусть и в начале не аккуратно, но в итоге нежно целуя.
— Чувствуешь? — Ким слегка отпрянул, смотря то в глаза Чону, то обратно переводя взгляд на покрасневшие губы.
— Она безумно сладкая, Ви~я, — Гук притягивает альфу обратно к себе, требуя не менее вкусного продолжения от старшего, немного покусывая и оттягивая чужую губу, но Тэхён почему-то резко остановился доставая из кармана пиликающий телефон, где высвечивалось «Намджун»
— Вспомнишь говно, вот и-
— Тэхён!
— Он весь момент испортил между прочим! — альфа недовольно надул губки, но диалог открыл, читая в слух. — «Здравствуй, Дорогой Друг! Я на 100% уверен, что ты забыл о том, что послезавтра у меня день рождения, поэтому я напомню и официально приглашу тебя на него!!!!! В среду у меня в 18:00, не опаздывай и Чонгука перехвати, наверняка вам будет чем заняться))0. Чмок, чмок, чмок! 💙💙💙!
Жду с нетерпением!!!!!», — После чего Тэ перевел взгляд на Чонгука и странно оскалился, хитро усмехаясь. — Ну что, крольчонок, оторвемся?
