Red Velvet (레드벨벳) — Mr. E
Джисон раз десять оглядывает столовую, убеждается, что никого из друзей поблизости не видать, и только тогда шурует к столу, который в одиночестве занимает Донхёк. Ставит поднос на самый краешек, садится так, чтобы, при необходимости, была возможность дать деру, и улыбается от уха до уха: - Привет, хён. Донхёк, продолжая сосредоточенно жевать сосиску, поднимает голову и смотрит на Джисона. Джисон нервно сглатывает, но улыбаться не прекращает. - Как дела, хён? - Тридцать секунд назад были просто замечательно. Джисон морщит нос. Донхёк бывает ужасающе противным, особенно когда Марк и Джено уезжают на соревнования, и ему приходится обедать в одиночестве. Джисон в эти дни старается его общества избегать, но дело не терпит отлагательств. - Хён, ты ведь меня любишь? - Джисон отодвигает поднос в сторону и нависает над столом. В нос ударяет запах переваренной лапши и огурцов. Донхёк опускает палочки на поднос, складывает руки на столе и, склонив голову к плечу, вызывающе - мол, чего тебе надо, золотая рыбка? - глядит на Джисона. Тому не по себе от этого взгляда, но он перебарывает неловкость и шепчет: - Ты мне поможешь? Донхёк пробегает пальцами по столешнице, отстукивая идеальный ритм ногтями. - Я тут кое с кем познакомился и... Она не из нашей школы, мы вместе ходим на танцы, и я ей вроде как нравлюсь, и она ничего так, но... Знаешь, мне всего шестнадцать, и я никогда не... - Нет. - Донхёк берется за палочки, ловко разделывает остатки сосиски и отправляет их за щеку. - Я одного уже учил целоваться. Теперь приходится с ним встречаться. - Но ты Джено хёну нравился, а мне - нет. Вот вообще. - Тем более не стану. - Блин, хён, не в том смысле. Ты лучший хён в мире. - Язык так и чешется добавить: “После Марка, Ренджуна, Джено и Джемина”, но Джисон не позволяет себе совершить непоправимую ошибку. - Просто как... ну как что-то большее, чем друг, ты мне не нравишься. Донхёк смотрит на него, наверное, с минуту. Смотрит так, что Джисону хочется утопиться в тарелке со своим раменом, а затем говорит: - Хорошо, я подумаю. Джисон вздыхает с облегчением. - Спасибо, хён. Люблю тебя, хён! - Он хватает поднос и, дабы не испытывать судьбу, уносится на школьный двор, где его уже дожидаются Чэнлэ и Ренджун.***
Джисон заканчивает сочинение по английскому, когда на стол перед ним падает стопка учебников. Соседний стул со скрипом отодвигается, и на него не очень элегантно опускается На Джемин. - Привет. - Джемин растягивает слоги так же жизнерадостно, как и губы - в улыбке, закидывает руку Джисону на плечо и сам себе кивает. - Давно не виделись, правда? Джисон спешно оглядывает библиотечный зал, но, кроме них с Джемином и двух старшеклассниц у раздела естествознания, здесь нет никого. Даже господин Ян - бессмертный библиотекарь (ходят легенды, что он занимает этот пост со дня основания школы, которой уже без малого восемьдесят лет) - куда-то подевался. И не то чтобы это было совсем плохо - можно говорить, не переходя на предсмертные хрипы, - но дело в том, что именно На Джемина Джисон хочет видеть меньше всего. Уже две с половиной недели он успешно избегает его общества и даже по коридорам школы ходит так, чтобы с ним не пересекаться, и все из-за одного дурацкого сна. И угораздит же такому присниться? Джисону, по правде говоря, даже вспоминать об этом стыдно, и у него практически получается этого не делать, но, видимо, в прошлой жизни он перебил всех Вифлеемских младенцев собственноручно, ибо На Джемин находит его сам, еще и обниматься лезет с этой своей кошачьей - довольной-довольной - улыбкой на лице. Джисон на него даже смотреть не может, потому что в голове сразу встает сцена из сна, и к щекам приливает кровь. - Я думал, ты с Джено хёном уехал на соревнования. Джемин морщится, словно ему под нос сунули грязный носок, и раздосадовано цыкает. - И все-то ты знаешь. Может, и почему меня Марк выгнал взашей, тоже знаешь? Джисон качает отрицательно головой, и на лицо Джемина возвращается улыбка. - Как-нибудь в следующий раз расскажу. Давай поговорим о тебе? Как жизнь, как учеба? Ты все еще ходишь в ту танцевальную студию? Джисон только открывает рот, чтобы ответить, а Джемин уже ведет дальше: - Ты же знаешь, что ты - мой любимый младший брат? И если тебе вдруг понадобится помощь, любая помощь, я с радостью помогу… Джисон впервые в жизни хочет убить человека. Вполне конкретного человека. Он мысленно представляет, каким способом отправит Ли Донхёка на тот свет, а вслух говорит преувеличенно-воодушевленное: - Конечно, хён. Как только, так сразу. - Ты подумай хорошенько. Я сейчас совершенно свободен и могу помочь, с чем попросишь. - Джемин придвигается ближе, так что его стул ударяется о стул Джисона, а ладонь с плеча перемещается на бок. Джемин заглядывает Джисону в лицо, и тот хочет сквозь землю провалиться, потому что скрыть румянец уже невозможно. - Донхёк хён тебе сказал, да? - шепчет он и ручкой калякает по полям черновика. Почеркушки сами собой складываются в солнышко, вместо лучей у которого - очень отдаленное подобие сердечек. Все они принадлежат Джисону, и в каждое из них он готов вписать имя из шести букв, но его обладателю лучше об этом не знать. - Донхёк, знаешь ли, много о чем говорит. - О моей просьбе. Я знаю, что он сказал, не нужно притворяться, что ты не понимаешь. Джемин вздыхает и мечтательно возводит глаза к потолку, словно бы пластик за миг превратился в звездное небо. - Первый поцелуй - одно из самых незабываемых мгновений в жизни человека. Поэтому... - Джемин садится прямо и принимает серьезный вид. - Только через мой труп твой первый поцелуй достанется Донхёку. Он же человек-пылесос: миг - и твои миндалины у него во рту. Джисона передергивает, стоит ему представить этот кошмар. - Откуда ты знаешь? - Он поводит плечами, но это не помогает избавиться от гадких мурашек. Джемин закатывает глаза. - Во-первых, Джено - мой лучший друг, во-вторых - как-то мы играли в бутылочку, ну и... мне не повезло. Джисон не хочет, но все равно представляет, как Джемин и Донхёк целуются, и краска со щек переползает на кончики ушей. - Блин, хён, зачем ты мне об этом рассказал. - Он трет уши ладонями, и Джемин смеется, потому что Джисон явно выглядит забавно. Ему шестнадцать, он никогда не целовался и краснеет каждый раз, когда с ним об этом заговаривают. Это невыносимо - у Чэнлэ в его шестнадцать с половиной уже был секс - ну что-то, очень похожее на него, - а Джисон – нецелованный девственник, который только и может, что представлять, как это делают его друзья. - Пришло время прощаться с детством, Джисон-и. - Джемин притягивает Джисона к себе, и тот вжимает голову в плечи. Джемин цапает его за ухо и принимается безжалостно его мять и оттягивать. Джисон пыхтит, но не вырывается. На самом деле ему даже приятно - это какое-никакое, но внимание, - но он никогда в этом не признается. - Хён, но разве это не будет... странно? Просто, Донхёк... ну... ему парни нравятся, так что для него это не проблема, но ты ведь... Джемин не дает ему договорить. Он прижимает палец к губам Джисона и укоризненно качает головой. - Ты - мой младший брат, мой долг - учить тебя и наставлять. - Ты говоришь, как мой классный руководитель. Джемин гортанно стонет и отваливается от Джисона. - Ну что за ребенок такой, а? - Не называй меня ребенком... - Ребенок, ребенок, ребенок. - Джемин вскакивает из-за стола, сгребает учебники и, показав Джисону язык, чешет на выход. Уже у двери притормаживает и орет на весь читальный зал: - Когда надумаешь со мной поцеловаться - звони. Старшеклассницы дружно затихают и устремляют свои взгляды на Джисона. Тот со стоном стекает под стол.***
- Хён, зачем ты рассказал о моей просьбе Джемину? - Джисон плечом приваливается к кафельной стене уборной и в упор глядит на Донхёка. Тот матерится под нос и, закончив отливать, застегивает кое-как брюки. - Джисон-а, рассказать тебе, как пользоваться какао? Мог бы и написать, а не сталкерить меня до туалета. - Ты бы проигнорировал мое сообщение. Ты всегда это делаешь. - Всегда я игнорирую только сообщения Марка. Твои и Чэнлэ я игнорирую по понедельникам, средам и субботам. Сегодня четверг. Предлагаю написать все свои претензии в чат. - Донхёк закидывает рюкзак на плечо и шурует к раковине, чтобы вымыть руки. - Но я доверял тебе, а ты растрепал о моей просьбе всей школе. Донхёк откручивает кран и принимается с остервенением намыливать ладони. - Я сказал только Джено, окей? Он бы все равно узнал. Ну а Джено... - Никогда не поверю, что Джено хён мог рассказать мой секрет кому бы то ни было. Даже Джемину. Донхёк выдергивает сразу с десяток бумажных полотенец, сминает их в огромный розовый шар и забрасывает его в корзину. - Трехочковый. - Он оборачивается к Джисону. - Не понимаю, чем тебя Джемин не устраивает? У него и опыта больше, и энтузиазма. У Джисона неприятно сжимается в груди, стоит Донхёку упомянуть богатый опыт Джемина. О его похождениях и без того вся школа судачит, и Джисон волей-неволей вынужден это слушать, но девяносто процентов сплетен он обычно списывает на нездоровую подростковую фантазию, а десять оставшихся - откровенно преувеличены. И Джемин, по-хорошему, не обязан хранить Джисону верность. Джисон вообще о своих чувствах к Джемину узнал две с половиной недели назад, да и глупо это - всем известно, что Джемин по девочкам. К тому же, Джисон и сам вознамерился терять девственность с Мин Дэхи с танцевального (ей практически семнадцать, и если верить ребятам из группы, - она давненько с невинностью распрощалась), и ревновать права не имеет. - Он не гей. - Тем более. Он знает, как целовать девчонок, чтобы им понравилось. Я же последний раз целовал девочку в детском саду. - Ты же говорил, что вы с Ким Йерим целовались под окнами директорского кабинета, и секретарь вылила на вас остатки чая. На лице Донхёка отражается яростная борьба совести и нежелания пасть в глазах донсэна еще ниже. Совесть в кои-то веки выигрывает, и Донхёк нехотя говорит: - Ну... я бы не назвал это поцелуем. Нет, ее кулак с моим лицом, конечно, поцеловался, но... - Он разводит руками, мол, ну с кем не бывает, и Джисон разве что не фейспалмит. - Тогда как же ты учил Джено хёна целоваться, если сам никогда не... - Вот так и учил. Блин, Джисон, иногда люди врут. Особенно, если им семнадцать, они геи и им очень хочется поцеловать своего лучшего друга. - Тогда кое-что из слов Джемин хёна становится понятным... - А вот с этого места подробней. Звенит звонок, и Джисон с задушенным "упс" бросается к двери. Если он опоздает на математику - снова, - господин Чон вызовет его к доске, а он не сделал домашнее - потому что слишком много думал о Джемине и его губах, - так что однозначно получит ужасную оценку, и это будет конец света. Мать лишит его доступа к интернету, и Джисон умрет нецелованным девственником от острой нехватки онлайн-игр в организме. Это будет самая нелепая смерть из возможных, и Чэнлэ никогда ему этого не простит, ибо это он должен стать королем самых идиотских кончин в истории человечества.***
Джисон сует телефон Чэнлэ и говорит: - Пиши: “Я согласен”. Чэнлэ с полминуты подозрительно глядит на Джисона, затем столько же - в телефон. - Это же номер Джемин хёна, - зачем-то озвучивает очевидное он. - Просто напиши и все. - А сам ты не можешь, потому что?.. - Заткнись и пиши, и я дам тебе пять тысяч. Брови Чэнлэ ползут вверх, но пальцы уже строчат сообщение. За деньги Чжон Чэнлэ бабушку родную продаст - не то что сообщение с чужого номера напишет. Джемин отписывается буквально через пять секунд - за это время Джисон едва успевает отобрать телефон у Чэнлэ, - но открыть сообщение страшнее, чем подойти с просьбой о поцелуе к Донхёку. - На что ты там хоть согласился? - спрашивает Чэнлэ и пытается сунуть нос в телефон, но Джисон, благо, выше на полголовы, так что Чэнлэ остается ни с чем. - На что надо, на то и согласился. - Будешь отрабатывать технику французского поцелуя? Джисон прикрывает обреченно глаза. - Я убью Донхёка. - Ты бы мог попросить меня. - У меня нет столько денег. К тому же, это будет странно. - Джисон передергивает плечами, представляя себя целующимся с Чэнлэ. Хуже этого только поцелуи с собственной бабушкой. Чэнлэ передразнивает его и тычет в телефон. - Так ты прочтешь или мне это сделать? - Не в этой жизни. Сообщение Джисон открывает лишь полчаса спустя, когда Чэнлэ, получив свои пять тысяч, сливается в “Старбакс”, чтобы с пользой их потратить. Джемин ограничивается парой смайликов-поцелуйчиков, местом и временем. Джисон минут десять не может отлепить лицо от ладоней - Джемин выбирает не самое романтичное место в городе, - а затем придумывает отмазку для матери. - Чтобы к девяти был дома, - строго-настрого наказывает та, и Джисон даже не думает перечить. Джемин восседает на заваленной прошлогодней листвой скамейке и играет в какую-то игру на телефоне, когда Джисон, набравшись храбрости, перебирается через ржавую ограду, что со всех сторон окружает здание заброшенной амбулатории, и присоединяется к нему. - Нельзя было выбрать менее жуткое место? - спрашивает Джисон и украдкой оглядывается по сторонам. Восточное крыло больницы глядит на него черными провалами окон. Облупившиеся стены увивает дикий виноград. По земле стелется вьюнок и синеокий барвинок. Между ними то здесь, то там выглядывают кустики земляники. Крохотные переспевшие ягоды блестят в лучах заходящего солнца. Джемин прячет телефон в карман джинсов и всем телом оборачивается к Джисону. - Люди боятся этого места. Здесь нам никто не помешает. - Кроме бомжей и наркоманов. Блин, хён, в самом деле... - Боишься? - Джемин придвигается ближе и кончиками пальцев пробегает по подбородку Джисона, чтобы тот поднял голову и посмотрел ему в глаза. У Джисона в животе все обмякает, и он глупо хлопает глазами, не помня, как складывать звуки в слова. Джемин большим пальцем надавливает на уголок его рта, заставляет приоткрыть его и склоняется к самим губам. - Вот так сразу, хён? - едва ворочая языком, говорит Джисон, на что Джемин кивает коротко и обхватывает его верхнюю губу губами. Джисон судорожно вдыхает и хватается за собственные джинсы. Сминает плотную ткань в похолодевших пальцах и едва не проделывает в ней новые дырки. У Джемина губы на вкус как дынная жвачка, дыхание мягкое и горячее, и он не спешит целовать глубже. Он касается губ Джисона своими губами, трется о них, сминает слегка и осторожно прихватывает. Джисон пару раз видел, как Донхёк и Джено целуются, и это выглядело немного иначе. Не то чтобы Джисон был против - у него вот-вот остановится сердце, так это волнительно и хорошо, - но он совершенно не понимает, что делать ему. Он не то что пошевелиться - дохнуть боится, и продолжает глупо пялиться на ресницы Джемина. Они густые и пушистые, совсем как у девчонок, но девчонкой это его не делает. У Джемина очень мужественная внешность, и он красивый настолько, что Джисону хочется плакать. Он зажмуривается - будто это поможет - и на пробу прихватывает губу Джемина зубами. Донхёк так делал, и Джено вроде бы нравилось, и Джисон, на самом деле, давно хотел это попробовать. Дыхание Джемина сбивается, и он отстраняется от Джисона. Джисон из-под ресниц смотрит на его блестящие, стыдливо порозовевшие губы и с трудом сглатывает загустелую слюну. - Ты точно никогда этого не делал? - спрашивает Джемин и облизывает губы. Джисон давится вдохом и так крепко сжимает пальцы, что джинс под ними угрожающе трещит. Он мотает отрицательно головой, и Джемин снова его целует. Поцелуй получается коротким и жестким, и от него приятно ноют губы. - Ты плохой учитель, - шепчет Джисон. - Ты ничего не объясняешь. - Просто запоминай. Джисон успевает сделать вдох, и его губы вновь сминают с напором и жадностью. В голове противной мухой жужжит одна мысль: “Неужели девчонкам такое нравится?” - но Джемин не дает ей вырасти в нечто большее. Он роняет ладонь Джисону на затылок, тянет его на себя и языком касается языка Джисона. У того отнимают колени, и по телу проносится волна жара. Джисон хватается за локти Джемина - скамейка больше не кажется ему надежной опорой - и отвечает на поцелуй. Он по-честному прочел с десяток статей о французском поцелуе, но ни в одной из них не говорилось, что делать, если от малейшего движения чужого языка в твоем рту тебе становится так хорошо и дурно одновременно, что ты превращаешься в беспомощное желе. - Вау. - Это все, что Джисон может сказать, когда Джемин отрывается от его губ, чтобы глотнуть немного воздуха. Зрачки у Джемина огромные-огромные, а взгляд плывет. Джемин улыбается и говорит: - По моему компетентному мнению, у тебя врожденный талант к поцелуям. Он гладит Джисона под подбородком, словно тот - огромный кошак, - и садится прямо. - Вопросы? Джисон, будто примагниченный, придвигается к Джемину, коленом ударяется о его колено и доверительно сообщает: - Я не совсем понял, что делать... ну, с языком. Как это вообще работает? Есть какая-то техника, особые движения или... - Импровизация. Игра. Делай, что хочется, только, бога ради, не превращайся в стиральную машинку. - Джемин делает жуткое движение языком, и Джисон мысленно отмечает никогда в жизни это не повторять. Особенно - в чужом рту. - Ок, понял. - Джисон облизывает губы и придвигается еще ближе. - А можно, ну, мне попробовать? На лице Джемина растекается самодовольная улыбка, и в любой другой ситуации Джисон непременно закатил бы глаза, но сейчас ему мучительно сильно хочется Джемина поцеловать, потому от едких замечаний он воздерживается. Первая попытка проваливается на корню. От осознания того, что вот сейчас он, Джисон, будет вести, у него так жутко пересыхает во рту, что он не может отклеить язык от нёба. Джемин мотается к ближайшему автомату, покупает вишневую колу, и после пары глотков дело идет живее. Целовать Джемина сладко. И нет, дело совсем не в коле и не в том, что у Джемина полные карманы леденцов: он сам по себе летне-медовый, с восхитительным дынным послевкусием. Они целуются, наверное, минут десять без остановки, и у Джисона ноют губы, и сердце колотится где-то в паху, но он не может остановиться, и Джемин, чтоб он был неладен, нисколько ему в этом не помогает. - Так лучше? - спрашивает Джисон полушепотом, когда пронзительный автомобильный гудок с соседнего участка заставляет их едва ли не с воплями вскочить со скамейки. - До идеала, конечно, еще далеко, но для первого раза очень даже неплохо. - Джемин взглядом оглаживает лицо Джисона, и это настолько интимно и приятно, что Джисон краснеет, и это не укрывается от Джемина. - Ты такой милый. - Он пальцем тычет в пылающую щеку Джисона, и тот бьет его по рукам, чтобы не наглел и не издевался. - Да шучу я. - Джемин лишь смеется на это и сгребает Джисона в охапку. Джисон улыбается, но на самом деле ему совсем не весело. В горле комом встает обида, и он силится ее проглотить, но все тщетно. Ему безумно, до слез просто, хочется, чтобы хоть сейчас Джемин не воспринимал его как ребенка. Нет, Джисон не надеется даже, что Джемин взглянет на него иначе, как на друга, но и быть для него вечным двенадцатилетним подростком, которого можно тискать и щипать за щеки, тоже не улыбается. - Тебе неловко теперь, да? - Джемин по-своему трактует смену настроения Джисона, разворачивает его к себе лицом, чтобы глаза в глаза и никаких уловок, и продолжает: - Так это нормально. Мне после первого поцелуя хотелось свалить на Плутон, по меньшей мере. Это было ужасно! Я носил брекеты, так что изо рта у меня вечно попахивало, и даже ментоловые леденцы не спасали. Правда, до того раза я даже не догадывался, насколько все плохо, потому они у меня даже не водились. Плюс, господи, я укусил ее за язык. Не намеренно, но результат получился ошеломительный. Она ударила меня в лицо и... - Это была Ким Йерим, что ли? Джемин хмурится. - Откуда ты знаешь? - Да так, догадался. Не везет ей с парнями. - А-а, история с неудавшимся первым поцелуем Донхёка. - Джемин хохочет, и Джисону невольно становится легче. Когда Джемин смеется, невозможно оставаться угрюмым и обижаться на него хоть сколько-нибудь. - Отпустило? Джисон кивает, и Джемин снова его обнимает, опускает на плечо голову и мечтательно вздыхает. Им в лицо светит угасающее солнце, и это даже немного романтично. По крайней мере, Джисону хочется в это верить. Ему хорошо и спокойно, и он расслабляется, окутанный теплом джеминова тела. - Попрактикуемся еще, или на сегодня хватит? - минут через пять спрашивает Джемин и приподнимает голову; нос его утыкается Джисону в щеку. - А это не будет странно, хён? - Даже если и да, то кто об этом узнает, кроме нас двоих? Я же не Донхёк, чтобы всем обо всем разбалтывать. Джисон дергает кончиком носа, пытаясь для себя решить, стоит ли оно того, решает, что да, конечно, ведь это еще один поцелуй с На Джемином, и согласно кивает. На этот раз они целуются неторопливо, одними губами, и Джисон с трудом сдерживает внутреннюю дрожь. Ему сладко, но вместе с тем нежность, с которой Джемин целует его и гладит пальцами по лицу, пугает и запутывает. Джисон не так себе представлял дружескую помощь, не так в его голове рисовались поцелуи с парнем, которому нравится целовать девчонок. Джисон совершенно на них не похож: он долговязый, тощий и нескладный - сплошные колени и локти, - с неправильным прикусом, большим носом и совсем без груди. Его в платье наряди - посмешище будет, да он и не согласится на это никогда. А Джемин прикасается к нему так, словно он сахарный - вот-вот рассыплется, - и от этого хочется орать в голос. - Не обязательно совать язык в глотку, чтобы было приятно, - поясняет Джемин, когда и этот поцелуй заканчивается. Он поправляет на Джисоне мастерку и, уперев руки в колени, встает. - Пойдем уже: проведу тебя домой. - Я и сам могу. - Джисон повторяет за ним: поднимается со скамейки и сует руки в карманы. - Нет-нет-нет, я тебя в эту дыру завел, я тебя и выведу. Поздно уже одному по улицам шляться. - Хён, мы живем в самом скучном городе мира... Джемин хмурится, и Джисон поспешно забирает свои слова назад. - Да, конечно, маме так будет спокойней, - говорит он, вжимает голову в плечи и трусит по разбитой дорожке к забору. Джемин не отстает. До дома Джисона всего два квартала, так что стемнеть полностью не успевает, но фонари уже горят под закатным - пурпурно-золотым - небом. Во дворе - ни души; в окнах отражаются последние отблески зари. Верхние этажи будто пламенем объяты. Они останавливаются у облюбованной котами клумбы - петуньи и львиный зев привяли, а вот ночная фиалка вся в цвету. Ее удушающе-сладкий аромат щекочет ноздри и дерет глотку. Джисон старается не дышать глубоко - сильные запахи порой вызывают у него мигрень, - но вовсе забывает, как это делается, когда Джемин, оглядевшись по сторонам, льнет к нему и целует в губы. Джисон от неожиданности открывает рот, и язык Джемина тут же оказывается внутри. У Джисона враз обмякают колени. Он цепляется за плечи Джемина, чтобы не упасть, но Джемин мягко отстраняет его от себя, шепчет: “Спокойной ночи”, - и убегает. Джисон смотрит ему вслед с глупо открытым ртом и надеется, что сердце, которое сейчас колотится где-то под мышкой, не выскочит наружу. - Кажется, наш Джисон-и влюбился, - говорит мать, когда Джисон, поужинав на автопилоте, уплывает к себе в комнату. Что отвечает на это отец, Джисон не слышит: он запирает дверь и ничком валится на кровать. В голове каша, и он, на самом деле, совершенно не хочет что-то с этим делать. Ему по-дурному хорошо, потому что На Джемин поцеловал его на прощание. По-взрослому, так, как, должно быть, целовал девчонок, которые ему очень нравились. Мысль о последних слегка портит настроение, но Джисон быстро от нее отмахивается и глухо стонет в подушку. Он целовал Джемина. Совсем как во сне. И - как во сне - Джемин целовал его в ответ, и это было так хорошо и так правильно, как только в глупых романтических книжонках - эй, что сейчас в моде, не “Сумерки” же? (когда их впервые опубликовали, Джисон даже читать не умел) - бывает. Джисон сгребает подушку в охапку, обнимает ее крепко и вместе с ней перекатывается на спину. В кармане вибрирует телефон, но Джисон ни с кем не хочет сейчас общаться. Через полминуты приходит еще одно сообщение, и Джисон понимает, что это или Донхёк, или Чэнлэ. “Видел только что Джемина. Как все прошло? - пишет в первом сообщение Донхёк. - Не смей меня игнорировать”, - добавляет капсом во втором. Джисон смеется и, усевшись кое-как, строчит ответ: “Спросил бы у Джемина”. “Думаешь, не пытался?” “Думаю, Джено хён плохо выполняет обязанности бойфренда”. “Это что сейчас было? Сарказм?” Джисон хихикает, шлет Донхёку смайлик с высунутым языком в ответ и отправляет телефон на прикроватную тумбочку. Если бы для Джемина их маленький урок французского поцелуя ничего не значил, он бы рассказал о нем Донхёку - тем более, тот и так о нем знает, - но Джемин промолчал (чем явно обрушил на себя праведный гнев Донхёка), а значит, случившееся для него - не просто помощь другу. Остаток вечера Джисон проводит в приподнятом настроении. Он делает домашку по всем предметам и даже наперед пару заданий решает, забивает на игрули и валится спать с такой широкой улыбкой на губах, что к утру жутко болят щеки.***
Мин Дэхи подходит к нему сама, но Джисон ссылается на жуткий завал по истории и сбегает, как только господин Ким объявляет, что урок закончен. Утро пятницы нельзя назвать легким - танцы на семь, а после - на всех парах в школу. Обычно Джисон опаздывает - он всегда задерживается, чтобы пойти к остановке с кем-нибудь из ребят, - но сегодня ему кровь из носу нужно попасть в школу до звонка. К воротам он подбегает за две минуты до начала урока, и это его личный рекорд. Большинство первоклассников мнется у крыльца, второй и третий классы, разбившись на компашки, рассеялись по двору. Расходиться по классам никто не спешит - впереди шесть уроков: еще успеют насидеться. Джисон от ворот примечает Чэнлэ, но тот, к счастью, не ждет его так рано и продолжает активно капать на уши Ренджуну. Донхёк с угрюмой миной мнется подле девчонок - Марк и Джено вернутся только в понедельник, так что куковать ему в девичьем обществе целый день, - а вот Джемина Джисон видит не сразу. Он приткнулся к компашке главных мажоров школы и с искренним интересом слушает, как Чон Сыльхён, должно быть, в сотый раз поливает грязью свою главную соперницу, Ли Хёрин. Джисон терпеть не может обеих недокоролев школы - что та, что другая - еще те идиотки, - и если Хёрин хотя бы учится прилежно, то Сыльхён только и делает, что строит мальчишкам глазки да постит селочки в инсте. Джемина, однако, это нисколько не смущает. Он улыбается обеим и не стесняется при возможности за обеими приударить. За ним с первого года старшей школы закрепилась репутация главного ловеласа и красавчика, потому и Сыльхён, и Хёрин принимают знаки его внимания благосклонно: мальчишки в их междоусобные войны не ввязываются, потому с них и взятки гладки. Джисон с трудом скрывает разочарование - он в кои-то веки не опоздал лишь затем, чтобы поговорить с Джемином, и тот, как назло, оказался в компании, с которой Джисон даже здороваться не желает. Он поправляет лямки рюкзака и чешет к Чэнлэ. С одноклассниками у Джисона отношения напряженные: те, узнав, что он общается с самыми популярными ребятами школы (о Марке ходит слава еще со средних классов, а о Джемине и Джено, пожалуй, только слепоглухонемой не знает, да и это маловероятно), в одночасье его невзлюбили, так что внеурочное время Джисон предпочитает коротать в компании Чэнлэ и Ренджуна. - Неужели ответственность передается воздушно-капельным? - вместо приветствия спрашивает Чэнлэ. Джисону хочется его стукнуть, что он и делает под укоризненный взгляд Ренджуна. Чэнлэ визжит на весь школьный двор - Джисон едва к нему притронулся, но Чэнлэ не был бы собой, если бы не устроил драму, достойную десяти статуэток “Оскар”. Где-то неподалеку включается сигнализация, и половина учащихся складывается пополам от хохота. - Хорошо хоть стекла в окнах остались целы. - На плечо Джисона ложится смуглая ладонь, и тот едва из собственной шкуры не выпрыгивает, когда вслед за ладонью на плече устраивается и острый подбородок. Джемин прижимается к Джисону со спины, по-свойски обнимает за пояс и устало вздыхает. - Я тебе машу-машу, а ты - ноль внимания. Заставил старика подняться... Ренджун фыркает и закатывает показушно глаза, а Чэнлэ ржет гаденько, благо децибелы сбавил. - Я не видел, - кается Джисон, на что Джемин снисходительно хмыкает, мол, сделаю вид, что поверил, и прощу тебя, негодяй. Ладонь его на животе Джисона жжется даже сквозь ткань рубашки, и Джисон не дышит, потому что боится, что это его убьет. Звонок на урок портит всю идиллию. Первоклассники оголтелой толпой бросаются к центральному входу, Чэнлэ верещит с ними за компанию, а Джемин хватает Джисона за ладонь и тянет его в противоположную сторону. Джисон даже не пытается освободиться и послушно переставляет ноги. Они оказываются у одного из запасных выходов. Возле него, затягиваясь напоследок дешевыми сигаретами, мнутся физрук и учитель социологии, на урок к которому Джисон и опаздывает. Он кланяется ему спешно и ныряет в черный провал двери. Джемин, не останавливаясь, взбегает на второй этаж, и тут бы им и распрощаться, но у Джемина что-то на уме, и он тащит Джисона дальше по лестнице. У Джисона от волнения сводит живот, но он перепрыгивает сразу через несколько ступеней, чтобы не отставать, и едва успевает притормозить, когда Джемин выруливает на последний, ведущий на крышу, пролет и останавливается. - Мы опоздаем, хён, - бросает пробный камушек Джисон, на что Джемин прикладывает палец к губам, показывая, чтобы не шумел, и манит за собой. Джисон повинуется. Поднимается вслед за Джемином к верхней площадке и через решетку перил глядит в лестничный колодец. Джисон немного боится высоты, и Джемин это знает. Он ловит его за шлевку брюк и тянет к себе. - Хотел проверить, как ты усвоил урок, - шепчет он, и Джисон понять ничего не успевает, а его уже целуют. Утренний Джемин на вкус, как зубная паста; это сладко и пряно, и хочется еще. У Джисона в голове шумит так громко, что он не услышит, даже если за его спиной взорвется бомба - не то что чьи-то шаги. От этого вдоль хребта бегут мурашки, и оттолкнуть бы Джемина, броситься в класс, чтобы в целости и сохранности пережить этот день, но Джемин запускает пальцы ему в волосы, сминает жадно губы, и Джисон плюет на неминуемый выговор и возможность быть раскрытым. Он кладет ладони Джемину на грудь, впивается в тонкий хлопок рубашки пальцами, сквозь ткань царапает кожу и послушно открывает рот, когда Джемин проталкивает язык между его губами. Они целуются так, как Джемин учил Джисона никогда не целоваться. Это влажно, жестко и откровенно пошло, и Джисон едва не стонет от восторга, ведь так друзей однозначно не целуют. - Проклятье. - Джемин ругается Джисону в губы, когда между их телами начинает вибрировать телефон. Свой Джисон бросил в рюкзак, значит, названивают Джемину. - Надо бежать. Контрольная по английскому. Джисон кивает, и Джемин, чмокнув его напоследок в шею, убегает. Джисон плюет на все и по стеночке сползает на пол. По всем ощущениям он вот-вот разорвется на тысячу маленьких Джисончиков и рванет следом за Джемином. - Джисон-а, ты жив? - слышится где-то с третьего этажа. Голос принадлежит Донхёку, и Джисон даже не удивляется. Он нехотя отлепляет себя от пола и спускается на два пролета вниз. Донхёк протягивает ему бутылку минералки. - Скажешь, что плохо стало. Джисон кивает благодарно. Губы у него горят и выглядят так, словно их хорошенько зацеловали. Ну или же так, будто Джисон последние десять минут блевал. Донхёк провожает Джисона до классной комнаты. Джисон извиняется за опоздание и, сославшись на плохое самочувствие, остаток урока едва ли не обнимается с партой. Учитель проявляет сострадание и не делает ему замечаний. До обеда Джисон из кабинета не выходит, зато по звонку на большую перемену в класс врывается Чэнлэ, сгребает Джисона в охапку и волочит в столовую. - Ненавижу очереди, - пыхтит он, проталкиваясь сквозь толпу старшеклассников. Ренджун занял очередь за них, даже подносы прихватил, за что на него недобро поглядывает половина второклассников. Чэнлэ ледоколом врезается в хвост очереди и с громогласным “разойдись, посторонись” прокладывает себе путь к Ренджуну. - А потом ты спрашиваешь: “Почему меня все хотят побить?” - Джисон держится за его локоть и вжимает голову в плечи, чтобы не получить подносом по маковке. Чэнлэ цыкает раздраженно и выруливает к Ренджуну. Тот молча сует им в руки подносы и делает еще полшага вперед. Очередь движется, как пьяная улитка по стекловате, и Джисон успевает мысленно повторить текст, который задали вызубрить на корейский, когда в толпу прямо перед ними с шутовским “пардон” влетает рыжий метеор, кланяется налево и направо, выхватывает у Джисона поднос и утаскивает его прочь. - Но мой обед... - Джисон оглядывается на ржущих за спиной друзей, но они не спешат спасать его от голодной смерти. Джемин уволакивает его на двор, где внаглую влезает на газон и падает под старой-престарой яблоней. Джисон без особого энтузиазма следует за ним. - Блин, хён, сегодня пятница - я не завтракал: у меня на семь тан... - Закончить предложение Джисон не успевает: ему на колени с шелестом высыпается гора конфет и печенек. Сверху падает пакет шоколадного молока. - Приятного аппетита. - Джемин улыбается так широко, что Джисон зажимает рот ладонью, чтобы сдержать ответную улыбку. Джемин смотрит на него с таким откровенным обожанием во взгляде, что Джисон осмеливается пробурчать в ладонь: - Это что, свидание? - А на что это еще похоже? - На лице Джемина появляется хорошо знакомое наглое выражение. Джисон смотрит на него с минуту, не мигая, а после севшим голосом говорит: - Как ты знал? - Что знал? - То знал. Не придуривайся, что не понимаешь. - Джисон пихает Джемина в плечо, и тот с хохотом валится на траву. На такого дурака даже не обидишься как следует, потому Джисон хватает его за руку и возвращает в сидячее положение. Заглядывает в лицо и спрашивает то, о чем даже во сне не смел бы спросить: - Что ты мне нравишься. Как ты знал? Даже я об этом не знал. - А я не знал. До тех пор, пока ты меня не поцеловал. Так простых учителей не целуют, даже если они - учителя французского поцелуя. Ты хотел меня поцеловать. Именно меня. Хотя, возможно, думал, что не хочешь. - Хорошо. А ты? - Джисон ловит взгляд Джемина, глаза в глаза заставляет смотреть. Иногда собственная смелость пугает Джисона, но это явно не тот случай. - Я? Я влюблен в тебя, наверное, с пеленок. Твоих, конечно же. Джисон снова его толкает, но на этот раз Джемин падать не желает и хватается за плечи Джисона, чтобы удержать равновесие. - Эй, разве ты знаешь способ, как этого избежать? Мне кажется, в тебя все влюблены хоть немножечко. Ну кроме Донхёка: эта задница никого, кроме себя, не любит. - Неправда. - Знаю, но он все равно задница. Ты хотел целоваться с ним. Блин, Джисон, в самом деле? С Ли Донхёком? Джисон замахивается, чтобы в очередной раз стукнуть Джемина, но передумывает. - Я же объяснил... - Помню, но от этого мне легче не становится. Ты не представляешь, как больно было осознавать, что из всех чудесных вариантов - которые включают только меня, - ты выбрал этого. - Но он мне не нравится! С ним было бы проще. И вообще, ты же по девчонкам. Откуда мне было знать? Да даже если бы знал... Ты флиртуешь со всеми девчонками школы. А со мной - нет. - Я думал, ты тоже по девочкам. Донхёк сказал, ты хочешь произвести впечатление на какую-то мымру с танцев. Правда, я не совсем понял, хорошее или плохое, потому что ты обратился за помощью к Мистеру Пылесосу и... Джисон зажимает Джемину рот ладонью. - Слишком много болтаешь, хён. - Я волнуюсь, - бормочет в ладонь Джемин. - У тебя конфеты тают. Джисон вздыхает – Джемин неисправим, - и принимается шуршать фантиками. - Так я не понял, мы встречаемся или нет? - Джемина хватает ровно на полторы минуты молчания. Он придвигается к Джисону вплотную и, выпятив губу, заглядывает ему в лицо. Джисон, не удержавшись, мажет оставшимся на пальцах шоколадом по кончику джеминова носа. - Если меня укусит оса, будешь лечить. Джисон оглядывается по сторонам, примечает у бордюра кустик подорожника и срывает листок. - Я готов. - Тебе кто-нибудь говорил, что ты чудо? - Джемин говорит это на полном серьезе, но когда у тебя лицо в шоколаде и солнечные зайчики от конфетных оберток слепят глаза, производить сколько-нибудь значимое впечатление не получается. Джисон смеется, и Джемин, не удержавшись и секунды, повторяет за ним. Обнимает Джисона за плечи и вместе с ним валится в траву. Вокруг них бисквитным листопадом рассыпаются печенья. - Так ты хочешь со мной встречаться? Ответ “нет” не принимается. - Джемин хмурится, потому что на нос садится какая-то непонятная кракозябра с крылышками, и Джисон не спешит ее убирать. Он со всеми удобства устраивается на груди Джемина и наблюдает, как кракозябр, перебирая лапками, дегустирует шоколадную помадку. - Джисон-и-и-и, прием. - Ты же не оставил мне выбора. - То есть, если бы он у тебя был, ты бы мне отказал? - Джемин шокирован, и Джисон делает мысленную пометку вручить “Оскар” и ему. - На нас полшколы пялится. - Он краем глаза отмечает несколько любопытных физиономий, которые так и норовят подобраться ближе, чтобы послушать, о чем говорят главный красавчик школы и всеми нелюбимый первоклассник. - Полшколы - не беда, а вот те трое - уже проблема. Джисон опомниться не успевает, как сверху на него с диким улюлюканьем валится Чэнлэ, а за ним, даже не думая притормозить, - Ренджун. - Только не Донхёк! - угрожающе шипит Джемин, но Донхёк совершенно его не боится и, прихватив пакет с мармеладными мишками, устраивает свою тушу поверх ренджуновой. Чэнлэ задушено хихикает Джисону в ухо, и все, что Джисон может, - это ржать в ответ. Джемин пытается столкнуть с себя хохочущую башню, но через минуту сдается и ржет вместе со всеми. Джисон не выдерживает первым, скидывает с себя кучу малу и с блаженным стоном распластывается по траве. Под задницей хрустят, крошась, печеньки. Джемин кашляет, пытаясь привести дыхание в норму; Чэнлэ самозабвенно лопает конфеты, а Ренджун с Донхёком разворачивают военную компанию по захвату пакета с молоком. Джисон ощупью находит ладонь Джемина, обхватывает его большой палец пятерней и одними губами говорит: “Я согласен”. Как будто могло быть иначе, ведь На Джемин - самый лучший хён (зачеркнуто) парень в мире. Август, 2018