Надписи на стенах

***

Я стою на остановке, жмурясь от солнца. Сегодня оно уж очень яркое. Но почему-то мне все равно дико холодно, может, ветер холодный? Может, холодная я. У него всегда были тёплые ладони, он брал мои холодные руки и целовал каждый миллиметр. Сердце предательски начинает биться. Дрожащими руками я достаю пачку сигарет из кармана своего серого пальто. Стоящая рядом пожилая женщина скривила лицо и картинно отвернулась от меня. Ну и пусть. Затягиваюсь я черт знает с какого раза. Спасительная порция дыма попадает в легкие. Не знаю, становиться ли легче, но на несколько блаженных секунд в голове не остаётся ничего. Вдалеке мой трамвай. Тушу сигарету о бордюр, жаль, кажется, она была последняя. Пальцами, которые пропахли никотином, я отдаю контроллеру последнюю мелочь. Свободных мест нет. Лбом я прижимаюсь к окну. Не замечаю, как проезжаю парк, не замечаю, как по моей щеке скатывается слеза, не замечаю, как проезжаю магазин «Двери оптом», не замечаю, как в горле встает комок, не замечаю, как меня толкают, когда на очередной серой остановке заходит целая толпа, не замечаю, как начинаю заламывать пальцы от безысходности, не замечаю, как меня выносит потоком из этого грязного трамвая. Я уже вижу парадную дверь своего универа. Сворачиваю направо и захожу за угол. Толпа студентов, наспех одетых, выпускают облачка дыма. Я стараюсь не искать в толпе его синюю куртку. Я не ищу его шапку, которую так старательно вязала на протяжении всего прошлого декабря, не ищу его глаза, в которых виден целый мир, не ищу. Я не ищу его. Черт. Разворачиваюсь и быстро ухожу отсюда, из этой курилки. Навстречу мне идёт мой одногруппник Артём Новиков. Это единственный человек, с которым я хоть немного общалась в последнее время. Получилось так, что он в курсе почти всех событий, которые произошли со мной. Я могу считать его единственным человеком, который со мной разговаривает по своему желанию. —Тань, ты чего тут?, — удивленно похлопав глазами, спрашивает Артём. —Да я покурить хотела, но забыла, что сигареты кончились, — я сама удивилась своему голосу, он сиплый, как будто бы я кричала. —До пары ещё есть время, я угощу тебя, а ты мне расскажешь, почему ты выглядишь так, будто бы ревела всё утро, — знать, что так и было, ему совсем необязательно, подумала я, — и ты самый несчастный человек на свете. —Я вполне себе счастлива, — криво улыбаюсь и нагло вру. Себе, Артёму, какая разница. Артём дает прикурить и я затягиваюсь, приобщаясь к этой кучке студентов, которые портят кристально чистое небо своим сизым дымом. —Опять он?, — немного наклонившись ко мне, шепчет Новиков. И правильно, я не хочу, чтобы кто-то знал о нас. Мы – слишком личное. Мы – слишком родное. У меня осталось слишком мало от нас: синие нитки, пара футболок, да запах его одеколона на подушке – не меняю уже третью неделю. На мой красноречивый взгляд Артём усмехается и кивает. —Я, кончено, и сам не святой, но ты заканчивай курить. У тебя кончается девятая пачка сигарет за последние три дня, — поучительно звучит прямо перед моим лицом. Прикрыв глаза, затягиваюсь в последний раз и выкидываю окурок. Потом открываю глаза и смотрю на друга. —Да мне плевать, как надо, — это звучит слишком резко, и Артём смотрит на меня осуждающе. Конечно, не хватало лишиться последнего собеседника. Молодец, Таня, так держать! Отсалютовав Новикову на прощание, шагаю в университет. Я сую шарф в рукав пальто и вешаю его на вешалку. Рядом со мной появляются куртка Артема. —Тань, ты не зависай, пойдём, ещё аудиторию искать. Как мне надоело выпадать из реальности. На лекциях только мое тело, самой меня там нет. В перерывах я старательно сливаюсь с толпой и выбегаю курить, стреляю сигареты у желторотых первокурсников, которые ещё не знают, что пачку доставать нельзя: с вероятностью почти в сто процентов от неё ничего не останется к концу перерыва – расстреляют. Я не замечаю, как день закончивается. Я не замечаю, как спускаюсь по старой лестнице здания университета, не замечаю, как какие-то младшекурсники страстно целуются у окна, опять-таки чего делать нельзя – поползут слухи. Не замечаю, как хватаю своё пальто, быстро заматываю шарф восьмёркой и напяливаю верхнюю одежду растопырив руки, не замечаю, как бегу прочь из этого университета. Останавливаюсь только тогда, когда понимаю, что дыхалки не хватает. Девять пачек за три дня сыграли свою роль. Хлопаю руками по карманам в поисках пачки. Нахожу зажигалку, жвачку, которой уже лет пять, старый билетик на трамвай, пять копеек и каштан. Мама всегда говорила, что каштаны приносят счастье. Я его тут же выкидываю. Меня кто-то зовёт, видимо, уже не в первый раз, я оборочиваюсь и вижу краснощёкого Артема. —Я тебе кричу, а ты опять спишь. Вот, до самой остановки за тобой бежать пришлось. Хочу тебе кое-что показать. Я не стала отвечать, думаю, по моему взгляду было понятно, что мне всё равно, но Артём упёртый. —Давай, нам на ту сторону, потом двадцать минут на троллейбусе и там ещё минут пять пешком. Я пожала плечами и пошла за другом. Я снова замёрзла и мне снова очень захотелось курить. Я умоляюще посмотрела на Артема. Он покачал головой, закатил глаза и протянул мне пачку сигарет. Стеклянными пальцами я достала сигарету и зажгла ее. На балконе были видны два огонька от тлеющих сигарет. Правда, один был сильно выше. Они были совсем рядом, как будто бы стояли в обнимку. У них в духовке был яблочный пирог, в карманах по пачке сигарет, а в сердцах одна любовь на двоих. Нос защипало, а глаза начали гореть, я бросила сигарету на асфальт. Артём посмотрел на меня с сочувствием. Я отвернулась, подняла лицо к небу и стала ждать этот чертов троллейбус. В автобусе было много свободных мест, моя голова упала на плечо Новикова и я провалилась в темноту. Меня кто-то тормошил за плечо. —Танька, Таня, проснись, — говорил любимый голос. Сладко потягиваясь, я открыла глаза. Меня встретил пронзительный взгляд ярко-зелёных глаз. —Я тебе такое покажу, одевайся быстрее. И куртку не забудь, — поцеловав меня в нос, сказал он. В груди затаилась безграничная любовь. Как можно быстрее нацепив любимый свитер и схватив куртку, я последовала за ним. —Пойдём быстрее. Мы вышли на балкон, я поёжилась от холода, но тут же была принята в любимые объятия. —Посмотри на небо, — мечтательно прошептав, сказал он. Я задрала голову и ахнула. Небо было усыпано звездами. Артём смотрел на меня, а я пыталась прогнать это поганое чувство из груди. —В порядке?, — тихо спросил он. —В полном, — в тон ему ответила я. —Тогда пошли, — он сразу нацепил улыбку и взяв меня под локоть, потащил на выход из транспорта. Удивляюсь, как у него так быстро получается менять эмоции. Он может быть очень серьёзным, а через секунду смеяться до слез. Мы долго шли в тишине. Хотелось курить. Просить у Артема не было смысла, он и так считает, что я курю слишком много. —Ты, только, не осуждай меня, хорошо?, — не без волнения сказал Артём. Я посмотрела на него, а он улыбнулся светлой улыбкой. —Ну, вот мы и пришли. Мы зашли в какой-то двор, в котором один из домов был полностью исписан. Это было здорово, честно. Но сил хватило лишь на кивок. Думаю, Артём понял, что я благодарна ему за всё. —Держи, — сказал он, протянув мне маркер. —Зачем?, — до меня никак не могло дойти. —Смотри. Новиков подошёл к стене, я последовала за ним, он открыл маркер и на стене медленно начали появляться буквы, которые сливались в слова. Надпись гласила: счастливые люди не курят.