Горький, сладкий яд

Так темно опять. И, черт, пусто как-то. Одиноко, что ли. И течет по венам уже и не кровь совсем. Падать в порочные реки мыслей твоих, словно приставлять лезвие ножа к артериям. Но снова заставит что-то. Привязанность, преданность, любовь... До изнеможения тупые слова твои. Словно и не доходит, что теперь я другая. Какой и стремилась быть. Но, блять, любовь к тебе не давала. А ты, сука, и не ценил этого. И твои порывы глупые отвоевать уголок сердца принадлежавший тогда тебе круглосуточно, смешны слишком. До боли. До слез. Так странно смотреть на фотографии прошлые. Не те. Не мои. Старая акварель засохла давно уже. И солнце с потолка стерто молчанием нашим совместным. Литры бензина по очереди друг на друга выливаем и тихо спичкой чиркаем. Лениво улыбались маски наши и шептали слишком громко "Ничего личного" И снова зима своими морозными ветрами по подоконникам и пустым форточкам расстелиться. Да вроде и не зима за окном, а лето?... Похуй. На сердце зима. А в окна я и не смотрю давно уже. Боюсь больших пространств и скопления людей. Привыкла ютиться в крохотной клетке под диафрагмой твоей. Уставшие слоняться по свету чувства мои, снова в окно постучатся. Тихонько, боясь побеспокоить. И улетят, не уместившись уже в сердце так странно уменьшившимся. Ведь другая я уже. Поверить пора. + Это свойство чая остывать так долго разрывает мои нервные клетки. А обжигать губы о кипяток, как годами ранее обжигала сознание свое о твои слова и предрассудки, глупые не буду. Другая причина. Другая боль. Другая вера. Другая цель. Другая я. + Время излечило надежды глупые. И затянуло раны любви неправильной. Наполнило новыми стараниями и вышибло память о тебе. Старые часы не тобой починенные, заставят углубиться в мысли не тобой наполненные и начать новую жизнь не от тебя зависимую. + И розы алые так больно руки жгут шипами и течет из вен не кровь уже, а яд. Такой горький, сладкий яд.