О звезда моих очей

*** Из воспоминаний - О, моя чудесная ханум-джан! Да будет позволено мне напомнить... - я зол, как сто чертей, и оттого язвительно вежлив, - …что именно твой папочка дабы уменьшить вероятность нашей с ним личной встречи, засунул тебя, моя душа, в деревянный ящик и закопал в землю, транслируя весь процесс лично для меня! И после этого ты хочешь, чтобы я - сожалел о его убийстве? - Явуз... - Моя драгоценная жена не хочет даже смотреть на меня... - запинав гордость и злость куда подальше, снова возвращаюсь к уговорам, - и что мне делать без теплого света этих глаз... Бахар... - негромко произношу я давно ставшее негласным кодом ее имя. - Эти глаза хотят сгореть со стыда... - отзывается моя ненаглядная, не поднимая головы, - как мне теперь смотреть на тебя? Как мне теперь на мир смотреть?! Сестре Гюлер в глаза, Назлы... полковнику Эрдему... твоим ребятам?! - Бахар... - Что - Бахар? Бахар-Бахар-Бахар! Что? - сжав мою руку, она наконец поднимает на меня взгляд, - Почему ты не сказал? Я оплакивала его! Рыдала у тебя на руках неделями и ты - ничего мне не сказал! Почему?! - Как?!? - теряю контроль... это часто со мной происходит, когда что-то или кто-то причиняет ей боль. А сейчас моей Бахар больно и все из-за меня... - Как? - уже тише, повторяю, - Как я должен был тебе это сказать - не плачь, моя единственная, он не стоит ни одной твоей слезинки? Все-таки он был твоим отцом... - Да гореть ему в аду! – не задумываясь, реагирует она, - Я знала его без году неделя! Его не было рядом все мое детство, я сама привела его в свою… в нашу жизнь, Явуз! Сама, понимаешь!? – спрятав лицо в ладонях, она старается и слезы свои со мной не делить, бесконечно раня меня этим. - Бахар… - дотянувшись через столик чайханы, куда послал нас полковник Эрдем между собой разобраться, до ее рук, сжимаю тонкие запястья, - Здесь нет твоей вины, дума моя, или моей вины… Он был Врагом… А врагов мы – уничтожаем. - Но ты мне – не сказал… - наносит новый удар поддых она, на секунду прикрываю глаза, борясь с собственным чувством вины и гневом на ее отца. - Я не мог, ты знаешь… дело засекречено. А у тебя нет доступа к оперативным данным. - Это новые отговорки, Светлый командир! – а вот это уже совсем плохо… моя драгоценность – злится и уперлась в своем гневе в стенку, а потому – во всем виноват я. - Я твоя жена! Никакой иной допуск мне не нужен! - Может, тогда лучше тебе все-таки стать ею, моя Сэнем? – ох, не стоило мне этого говорить, сам себя пнуть готов. Вон, как сейчас на дыбы встанет моя акалхитинка необъезженная! - Упражняемся в остроумии, эфендим-бей? – опасно сузив свои карие очи, моя любимая собирается пускать в ход тяжелую артиллерию, - Вай мэ, как весело! Смотрите только, чтобы от смеха все кругом не полопались! - Бахар… - пытаюсь все-таки предотвратить катастрофу, но все бесполезно. - Если бы мы были дома, Явуз-бей, я бы расколотила об твою голову тот сервиз, что сестра Гюлер нам презентовали, чашка за чашкой! - Алла-Алла, да благословит Он чайные! - Не ёрничай! – кажется, буря нынче прошло стороной, - Вот разведусь с тобой… - И кто же это тебе позволит, ханум-джан! – пустив в голосе сталь, смотрю на нее тем самым своим взглядом, - Даже думать об этом не смей, джанум… - Это почему это? – упрямица моя, все еще трепыхается, вот за что и люблю. - Потому что я – не отпущу, - ее взгляд теплеет, но волна обиды все еще сильна. Вывернувшись из моей руки, она поднимается, - Нет, Светлый командир, ты мне теперь не указ… - и добивает напоследок, моя жёсткосердечная госпожа, - Как же я могу верить теперь твоему слову… - Бахар! – а вот это уже не шутки… - Бахар, стой! - Отпусти, Явуз! – в ее глазах появляется то самое упрямство мула, когда она делает все мне наперекор. - Ты пожалеешь, Бахар… - Ты мне угрожаешь?! - Нет… - ну как еще мне объяснить тебе, любимая, что ты – не права, - Я знаю тебя… - Слишком поверхностно, эфендим-бей… - проглотив непрошеные слезы, она поворачивается уйти, - Не приходи сегодня домой… все равно не пущу. И вообще – не приходи… Я должен был тебя отпустить… Нужно было настоять на разводе, пусть это и причиняет мне невыносимую боль, с ней я жить привык Не стоило выносить дверь, не стоило предлагать фиктивный брак, прекрасно зная – что за этим предложением кроется… Не надо было вообще разрешать тебе оставаться в Карабайире… Это тебя погубило… но разве моя упрямая газель когда-нибудь делала что-то, не споря со мной! Я погубил тебя. Открыв глаза, рассматриваю разводы на потолке дешевого съемного номера, хочется надеяться, что – не биологические, но кто его знает. Мне все равно, где – не спать. Сна нет. Есть провалы в небытие, потому что организм нуждается в периодической перезагрузке, только и всего… Ты – не робот, Явуз Карасу – как-то очень давно в прошлой жизни сказала мне моя ханум-джан. Я – не он. Он остался там, рядом со своей ненаглядной, которую не смог спасти также, как не смог защитить и Мерве… Он был проклят. А я… Я – никто… без Родины, без семьи, без души и без имени… меня просто нет… - Эфендим-бей что-нибудь изволит? – открытый бар и предупредительный бармен даже в неурочный час – показатель звезданутости отеля. Тому, где я кантуюсь, такое их количество даже не снилось. Здесь все, как положено, потому и гостят у них те, за кем я следую вот уже четвертый месяц, меняя страны и документы, не заводя никаких связей и никому не давая о себе знать. Я – нацеленный пистолет со взведенным курком… придет время и я – выстрелю… - Эфендим-бей изволит… - киваю, устраиваясь у стойки, - джин с тоником и немного поговорить… - О чем, эфендим? – поставив передо мной заказанное, бармен дежурно улыбается. Он тут не для изливания души стоит, а чтобы подавать напитки, это вам не Штаты… это Дубаи. - Мне показалось, что в одном из номеров гостит мой старинный друг… - эта версия прокатывала несколько раз, почему бы не попробовать еще… - но не один… а потому мне не хотелось бы беспокоить его в номере… - Может быть, портье мог бы вам помочь и вызвать вашего друга сюда? – крайне предупредительно… - Я думал об этом, - продолжаю я, - но мне хочется сделать ему сюрприз… Быть может, вы могли бы… у него привычка – выпивать перед сном, и если бы вы сообщили мне, когда он появится здесь…- вместе с опустошенным стаканом двигаю к нему купюру с красивым количеством нулей. Он невозмутимо забирает и то, и другое, отвечая, - Мне это не составит труда, эфендим… Еще порцию? - Нет, благодарю, лучше кофе… - киваю в ответ, прислушиваясь… где-то рядом звучит знакомое Вот зараза! и моя цветущая весна является перед внутренним взором. - Не делай этого, Явуз… вернись домой… сообщи полковнику… позвони отцу… ну или хотя бы Эйлем! – моя драгоценная и вживую-то мозг мне изрядно выносила, а вот так, будучи плодом моего собственного воображения… - Моя ненаглядная джанум, - закрыв на секунду глаза, улыбаюсь, видя ее, - Дерман был такой же пешкой… - она сводит брови и качает головой, - хорошо, пусть он был конем… не суть… Он отнял у меня – тебя! - Ты уже убил его за это… ты – отмстил… - Нет, моя драгоценная, я только начал! - Ты – погибнешь, Явуз… никто не в силах справится со всем в одиночку… Вернись домой, собери ребят, они помогут! - Ханум-джан… - качаю я головой, - не стоит так убиваться… ведь если ты права… - открыв глаза, смотрю на собственное отражение в зеркальной стене бара, - … тогда я очень скоро приду к тебе, Бахар… и наконец, смогу заснуть на твоих коленях, душа моя… - Это не стоит твоей жизни… - Это – стоит тысячи жизней, моя Сэнем… Из воспоминаний - Явуз… я спрошу, и ты ответишь мне честно… - моя молодая жена обеспокоена и хмурит брови, словно пасмурный день… - Да, душа моя, говори… - стараюсь не улыбаться, хотя глядя на мою драгоценность, только об этом и думаешь. - Почему ты это сделал? – конечно, смелость и упрямство – второе и третье имя моей ненаглядной ханум-джан. Позволяю себе улыбку, - Благотворительность в качестве причины тебя не устраивает, моя дорогая доктор Бахар? - Нет. – И ведь не поспоришь с такой постановкой вопроса. - Моя Сэнем, ты ведь знаешь, насколько я эгоистичен, делаю только то, что в моих интересах. Я же не мог тебя отпустить… - Почему же год назад – смог? – и снова это прямой и упрямый взгляд, проникающий в душу и все там переворачивающий вверх дном. - Потому что не был тебя достоит, ханум-джан, - уже всерьез отвечаю, преодолев мгновенное сопротивления, притягиваю к себе, - потому что не мог открыть тебе сердце, всю душу… потому что еще мог жить – без тебя… - обнимая все крепче, договариваю, - Думал, что мог… - Вот зараза! – едва слышно всхлипывает моя джанум у меня на груди, - А если бы я – не вернулась? - Значит – не судьба, моя душа… и я умер бы от тоски внутри, ища смерти на поле брани… - Не говори такого, Светлый командир, даже в шутку! – чуть отстранившись, встречаю ее полный невыплаканных слез взгляд, - И помни – теперь твоя жизнь принадлежит мне! - Родине – прежде всего… - без малейшего пафоса по-настоящему в это веря, отзываюсь я, - а все, что останется – твое, джанам менем… И это слово своей ханум я не сдержал… не сумел, не успел, не удержал… Она осталась ждать меня лишь потому что шла по линии огня… а я так боялся за нее, что этого не разглядел… Страх за любимых – он сильнее всего, он застит рассудок, не давая мыслить здраво. Мерве… Бахар… - жизни, что я забрал, принимая решения за них. - Эфендим-бей… - бармен напоминает о себе, - вы просили… - он взглядом указывает на грузного мужчину средних лет, только что вошедшего в бар. - Благодарю… - киваю в ответ, на скрываясь, направляюсь к нему. У меня нет плана, нет даже предлога… я просто знаю, что он – из людей Семьи, которые устраивают все то, что происходит в моей стране, на ее границах. Эти люди – просто получают от всего этого большую прибыль, вкладываясь в военные акции, расчищая территорию, потенциально-богатую ресурсами. А люди, живущие там… а что – люди… кто выживет, уйдет, а кто – нет… Я так зол, что могу, кажется, его голыми руками порвать, но это слишком шикарный для такого спектакля отель. - Вставай… - аккуратно щелкнув затвором у самой его головы, чтоб он – услышал и прочувствовал, дулом утыкаюсь ему в затылок, - или твои мозги станут дополнительным украшением этого заведения… - Вы кто? Что вам надо? – лопочет он на арабском или английском. – Я вызову охрану! - Вперед… - чуть ткнув дулом, продолжаю, - ну же! Нет? Знаешь это имя – Явуз Карасу? - Он мертв! – быстрая реакция, однако. - Знаешь, значит… это хорошо. Слава турецких солдат достигла и этого благословенного края… - выйдя из-за его спины, сажусь лицом ко входу, направляя на него пистолет под столом, - Он с глушителем, если что… никто не услышит, да и поймут не сразу. - Чего ты хочешь, кто ты? – ерзает он. - От тебя – чтоб ты сдох. – Сам себе Чолака напоминаю, ровного пламени ему на том свете в его персональном аду, - Но прежде ты мне расскажешь все о том – кто, где, когда и сколько… С датами и подробностями. - Как я понимаю… - неожиданно успокоившись, мой незапланированный собеседник откидывается на спинку кресла, - … Явуз Карасу – это вы… тот самый мститель-одиночка, бросивший ряды спецназа из-за смерти жены и страшной мести. - С чего – такие выводы? – беседа явно не туда пошла, - Может, я плохо объяснил? Ты сейчас пулю в бедро схлопочешь и будешь кровью истекать, пока не захочешь поделиться со мной всеми своими секретами. - Вы красиво угрожаете… можно даже заслушаться, если не воспринимать их буквально в свой адрес, - порывшись во внутренних карманах пиджака он достает документы, кладя их между нами на стол, - Если закончили, то – будьте любезны, прочтите… И, мне кажется, у нас с вами есть общие темы для разговора… - Манал я твою неприкосновенность бантиком, - даже не взглянув на его дипломатические корочки, отодвигаю их в сторону, - я – никто… и не связан ни с кем. Убью тебя и испарюсь дымкой. Меня даже на камерах не будет. А ты – будешь мертв. Поэтому – говори… - Вы убедительны, Явуз Карасу, видимо, унаследовали и это от вашего отца… - говорит мой собеседник с легким английским акцентом, - И я вам охотно верю… И дам вам всю интересующую вас информацию… только для начала – послушайте… Вы верно угадали, я – дипломат, у меня есть кое-какие связи в вашем ведомстве. Ваша команда расформирована и служит сейчас в различных районах Турции. Ваш полковник Эрдем получил новое назначение и сейчас в Стамбуле. Ваше положение устойчивым не назовешь… - Дай угадаю – предложишь с работой помочь? – усмешка у меня выходит кривой. Ай, Алла, куда ты ведешь меня? - Могу поспособствовать. Могу прямиком вас в кресло вашего полковника усадить. Вы вернете команду, Явуз. Сможете сами решать – что и как делать в Карабайире… - Предварительно советуясь с тобой, конечно… - Алла-Алла… - Вы зря иронизируете… - взглянув на часы, этот прыщ на ровном месте что-то выглядывает сквозь стеклянные двери бара, выходящие в центральный холл, - А вот и они… Да, Явуз, думаю что могу еще больше заинтересовать вас – сотрудничеством с нами. Взгляните туда… Бахар… Этого просто не может быть… это снова сны наяву, где ты, моя жизнь, являешься мне… Чем я так прогневил тебя, о, Алла, что так меня казнишь… - Это – ваша жена, Явуз… живая и здоровая. Ну, еще не совсем, но будет. У нас к ней возникли кое-какие вопросы… и мы успели забрать ее тело до похорон… Не помню, как снес его с кресла… не помню, как его головой пробил барную стойку… не помню, как выкинул его сквозь двери прямо в холл, под ноги тебе, моя душа! - Бахар! – не удержавшись на ногах, падаю перед ней на колени, - Бахар! Жизнь моя! Бахар! - Держите его! Уберите! Он позволил себе… Стойте! - отовсюду несутся какие-то крики, ругань и благие пожелания… Вооруженная охрана вокруг нее ощетинивается всеми возможными видами пушек, что я в жизни встречал. Но мне – все равно… потому что я снова могу заглянуть в эти карие до черноты глаза, любоваться их мягким прищуром, когда ты улыбаешься, моя Сэнем… - Кто вы? Что вам надо? – произносит она и на лице читается страх и смятение. – Что вы себе позволяете? Кто такая – Бахар? Из воспоминаний - Ну и что ты мне скажешь, моя ханум-джан? Неужели – ничего… - сижу, подпирая снаружи входную дверь, надеясь что моя драгоценная Сэнем стоит с той стороны. – Знаешь, жизнь моя, мне кажется – ты права и нам нужно какое-то время не видеть друг друга… Сделай только одно для меня… - достаю телефон, набирая ее, - … возьми трубку, Сэнем… возьми трубку… - но гудки идут в пустоту… Вздохнув, поднимаюсь, собираясь назад в часть – хвала Аллаху, мне есть, где спать и что есть… Только голову негде приклонить, если рядом нет твоих коленей, моя драгоценная госпожа… - Явуз… - тихо, едва слышно… почти шепотом, - Явуз, ты здесь? - Здесь, моя душа… здесь… куда я от тебя денусь… - Я не могу… тебя пустить… - ах, моя ненаглядная, все так просто… - Я уже вышибал эту дверь, Бахар, повторить – несложно… - И ты не станешь, так? – раз ты этого хочешь, любимая… раз ты этого хочешь. – Просто, будь здесь, хорошо? Мне нужно… - Ни о чем не думай, Сэнем, - снова опускаюсь на пол, спиной опираясь о дверь, - Я рядом с тобой… Почву выбивать из-под ног моя кареокая госпожа доктор умела всегда… Что-то случилось… с ней – что-то случилось… что-то плохое.. Разворачиваюсь к тому, кем подмел в баре все полы, - Что вы с ней сделали, говори! - Уважаемый Явуз-бей, - отцепляя мои руки от себя, мой безымянный собеседник все еще предельно вежлив и терпелив, - мы ничего не сделали. Это – последствия ваших недосмотров. Ведь именно вы позволили Дерману забрать ваших женщин, и именно вы не успели вовремя… Видимо, я опять замахиваюсь или как-то иначе проявляю агрессию – в твоих глазах ужас и страх, душа моя, и мне от этого больнее. - Проводите нашу гостью, - кивает тем временем мой собеседник охране, - и – гостя тоже, в мой номер… Там наш диалог пойдет продуктивнее… - Пытать будете? – прозаически спрашиваю я, глядя вслед моей Бахар и той своре, что ее охраняет. - Да что вы, Явуз-бей, о нас такого плохого мнения! Мы – не Чолак, пусть ему будет хорошо на том свете… - он идет рядом со мной к лифтам, - я надеюсь, что ваша разумность перевесит ваше упрямство, вот и все.. - Ну да… и моя жена – у вас в заложниках, что тоже весомый аргумент. - Дополнительный бонус, - тонко улыбается он. – Принесите нам… что вы будете, Явуз-бей? - Кофе… - Два кофе и … да-да, прекрасно… - положив трубку, он переводит взгляд на меня, - Ну что, Явуз Карасу… поговорим? - Я перебью вас, эфендим… - не люблю сидеть, когда собеседник стоит, - и озвучу все то, что вы мне намереваетесь сказать…- пройдя по номеру, останавливаюсь у окна с выходом на балкон… наверняка, Бахар где-то рядом, вряд ли бы они ее разместили не под присмотром… - Так вот, должность – команда – Бахар под вашей опекой… а значит – выход у меня только один… согласие и работа на вас под прикрытием службы. Отсюда следуют мои долгие и мучительные споры с собственной совестью, мое вранье товарищам, мои попытки самоустранения и спасения Бахар под видом спецоперации, подозрения товарищей, переходящие в уверенность, разговоры по душам, их помощь… И – наконец, наше с Бахар освобождение и… - подойдя к нему в процессе этого монолога вплотную, припечатываю, - мы возвращаемся туда, откуда пришли… я, ты и мой пистолет, направленный тебе в башку! - Очень эффектно… - отвечает тот, - символично, так сказать… От вашего отца вы унаследовали еще и театральность… впечатляет… Но боюсь вас разочаровать, Явуз – вашей жены на этом этаже нет. Как нет ее и в этом отеле. А скоро не будет и в городе. Вы не найдете ее, пока я не дам вам координаты того места, где ее содержат. И вот ведь еще какая штука, Явуз-бей… - теперь он заставляет меня отступать, - ее содержание зависит от вашего послушания… сейчас ей ничего не угрожает и она получает соответствующее лечение, еду и все необходимое… Но ведь также быстро это может и закончиться. А еще – она может стать наркоманкой, милая Назлы много чего может вам об этом веселом состоянии рассказать… - Ты меня специально заводишь, что ли, я не пойму?! – прихватив его за грудки, слегка встряхиваю, - Ты мне тут сценарий турецкого сериала рисуешь, на много-много длинных серий, как любят наши матушки и сестры… И там я, конечно же, прямо тут ни сходя с места принял бы все твои правила игры, едва ли не на коленях умоляя о возможности просто еще раз увидеть Бахар! Но мы – не в том сериале! Я – не турецкий актер! Я – Турецкий солдат!!! И мы – стоим до последнего вздоха и даже дольше! Кровью харкать будешь, скажешь – клюквенный шербет переел – да, моя Сэнем, все именно так… Стреляю почти не целясь – сейчас важно не в кого-то попасть, а устроить побольше шума и суматохи, чтобы прибежала вся свора, чтобы решили, что пора забирать самое ценное… чтобы указали мне путь к моей Бахар… И свора – набежала… и вооружены они гораздо лучше меня… и их больше… надо валить. Иначе они возьмутся за меня всерьез. - Никому не двигаться! – перехватив удобнее своего недавнего визави, приставляю пушку к его башке, - Я же предупреждал, эфендим, чем все закончится… Прикажи им опустить оружие и пропустит нас с тобой к выходу. - Вы его слышали… - цедит тот сквозь зубы. Верно, зачем ему знать, что в пистолете у меня навскидку пара патронов, и нет запасной обоймы. Не рассчитывал я как-то не перестрелку. Пока медленно продвигаемся сквозь строй, продолжаю его инструктировать, - Когда выйдем, ты вызовешь лифт и войдешь в него первым, я – за тобой. - Вы пожалеете, Явуз Карасу, что пошли против нас! - Ох, хватит уже меня вашими мотивационными речами пугать, утомили, честное слово! – протиснувшись в дверь боком так, чтобы вся его свора была в поле зрения, толкаю его к лифтам, - Давай! - Вашей жены нет в отеле! – настойчиво повторяет он, как только створки смыкаются, - Да и не выйдете вы отсюда. - А я - и не планировал спускаться! – вырубив его, связываю руки пластиковой стяжкой, а рот затыкаю галстуком, чтоб не вопил, когда в себя придет. Тормознув лифт между этажами, выбираюсь в шахту. Ты потерпи еще немного, моя ханум-джан, потерпи… ты очень хорошо умеешь это делать… я скоро приду… Из воспоминаний Смешно… глупо и смешно… страшно, глупо и смешно… Я убил твоего отца, моя ненаглядная, заставил тебя пролить по нему реки слез, когда он не стоил того… а своего отца – убить не могу… И жить с тем, что он – есть в этом мире, я тоже не могу… каждый вдох для меня – мука! А ты, звезда моих очей, продолжаешь настаивать на том, что все можно решить как-то иначе. Прости – нельзя… Я смотрю на тебя, спящую рядом и сердце щемит от невыразимой нежности – знаю, что ты пытаешься удержать меня на краю, но в этот раз тебе это не по силам… - Явуз… - моя газель открывает глаза, словно и не спала, - Куда ты? Ты уходишь? - Нет, милая, спи, - пристраиваю подушку под спиной, притягиваю ее к себе, - Мне некуда спешить, помнишь… - Отставка – не конец света, Явуз… - осторожно напоминает моя ханум-джан, - люди живут и на гражданке… - Правда? – вспыхиваю и сгораю быстрее спички, какие там сорок секунд, - И кем ты, о моя сиятельная госпожа, предлагаешь мне работать – таксистом, официантом в кафе, охранником? Я – солдат, Бахар! Я не умею ничего другого! - О, Алла! Зачем ты послал мне такого упрямого мужа? Он хуже мула, Алла! – моя Бахар все еще надеется свести все к шутке, но я чувствую пропасть неподалеку... – Вас уже увольняли в прошлом году и так же вдруг – вернули… ведь могут и тут так поступить, это – армия, Явуз… На миг позволив себе слабину, обнимаю, пряча лицо у нее на плече, целую шею, носом втягивая родной любимый – ее – запах… - Не в этот раз, джанум… не в этот раз… - чуть отодвинувшись, пальцами скольжу сквозь ее струящиеся словно шелк волосы, - Я говорил, как сильно люблю тебя, моя ненаглядная Сэнем? - Что? О чем ты, Явуз? - Когда-нибудь я говорил тебе о своей любви, душа моя? Мне тогда удалось, Сэнем, усыпить и твою бдительность вместе с тобой… тогда, после той ночи, полной невысказанных желаний и невыразимой нежности, я дошел до сути, джейлем… до самого простого и ясного… только осознал – гораздо позднее…Аллах не зря закрывает нам глаза… я не ушел бы тогда. Но ты – все же ждала… Шахта традиционно ведет на крышу, но там меня тоже могут ждать, да и спуститься с небоскреба, не будучи Томом Крузом или кем-то из Форсажей, крайне проблематично. Поэтому выбираюсь в холл предпоследнего этажа, где расположены все персональные номера-покои местных уважаемых семей. Туда даже персонал отеля не весь вхож. Судя по дополнительным мониторам и замкам – тут еще и персональный ключ на весь этаж, значит – нужен язык и быстро… потому что Бахар где-то здесь. Но – покричать Бахарушка, как на корабле в надежде, что она откликнется, будучи даже под дулом пистолета, кажется все-таки не вариант. Слишком много агрессивных факторов… Второй лифт мелодично звякает предупреждением о подъеме – Аллах не оставляет меня своей милостью… Стоит створкам разойтись настолько, что я могу пройти – вхожу внутрь, доброжелательно улыбаясь представителю персонала отеля в униформе. - Простите, эфендим, - явно растерявшись, произносит он, - но тут не должно быть посторонних… а вы… я вас не знаю… вы – наш гость? - К моему сожалению, похоже – нежеланный.. – отправляя его в нокаут, отвечаю ему, - эх, стоило тебя о гостях расспросить! – быстро переодевшись, нахожу искомую ключ-карту для персонального лифта и дверей номеров. Придется действовать по-старинке и крайне недальновидно, почти что стреляя наугад… двери открываются одна за другой с мелодичным перезвоном и характерным щелчком – аппартаменты пусты и готовы к приему важных гостей… все номера… каждый из открытых мною… Остался еще один – угловой, явно поменьше и, вероятно, принадлежащий самому отелю, быть может одному из хозяев… Приоткрыв дверь, осторожно осматриваюсь, тут же натыкаясь взглядом на пистолет, нацеленный прямо на меня, не давая опомниться – ногой с разворота выбиваю оружие из рук противника, невовремя замечая еще одного прямо за углом. Тот замечает меня немного раньше и открывает стрельбу… если его не усмирить, мало того, что лишний шум, так еще и сбегутся его коллеги или администрация нагрянет… Сделав ложный выпад, заставляю его раскрыться, в результате чего он – теряет сознание и пистолет. Все пойдет в дело… Что-то тяжелое опускается мне на голову – не стоило отворачиваться, чтобы прикрыть дверь… у меня крепкий череп и прикладывали меня им далеко не раз и сильнее… но ее вскрик… всплеск руками и падающий Коран в металлическом переплете, который успеваю подхватить у самого пола, как-то решают дело в пользу отключки… Вы опять не узнали меня. Анастасия Павловна… Твои теплые глаза, Сэнем, с искорками смеха или каплями печали в них, твои глаза, о моя газель, я давно присвоил себе… Они мои и я не позволю никому их у меня забрать… Как и не отдам никому твою улыбку, что приходит вместе с новым днем, едва солнечный луч коснется тебя… И твои тонкие руки с изящными длинными пальцами, что даруют блаженство и покой – ими я тоже ни с кем не поделюсь… Ты – моя, Бахар-ханум-джан, и только моя! - Твоя-твоя, чья я еще могу быть! Вот ведь зараза! – эта музыка в исполнении моей ненаглядной звучит прямо надо мной и если я не сплю и не брежу, то… - Бахар? – открыв глаза, встречаю ее полный тревоги взгляд, - Бахар… - Тише, прошу тебя! – ее ладошка накрывает мой рот, а мне кажется уже больше ничего и не надо – моя Бахар жива, дышит и рядом со мной. Моя голова на ее коленях и, похоже, это – тот самый рай, о котором все только рассказывают, но мало кто в нем побывал… - Светлый командир соблаговолит подняться и увести свою жену из этого вертепа, - тем временем моя ханум-джан расходилась ни на шутку, - Или мне снова все надо делать самой? - Со мной все было бы хорошо, госпожа доктор, - не делая даже попыток сменить местоположение, я все-таки умудряюсь обнять ее за шею, притягивая так близко, что ничего кроме нее не вижу, - если бы ты не шарахнула меня священной книгой по голове! - О, Алла! Прости мне мой грех, ибо не ведала – что это мой доблестный воин пришел, расшвыряв всех врагов на пути… - язвит она, и ее глаза снова смеются, отчего заходится мое сердце… - Алла-Алла… - вторю ей, - не у Него проси прощения, женщина… Или решила остаться вдовой? - Мертвым – нет разницы, Светлый командир… - в один миг став печальной, отзывается моя Сэнем, - нам ли с тобой не знать… - Ничего не изменилось, ханум-джан… - притягивая ее еще ближе, отзываюсь я, - ведь я обещал – не отпускать… - наш долгожданный и уже почти невозможный поцелуй длится пару мгновений, но для нас обоих они – сродни столетию… Оторваться друг от друга даже просто для того, чтобы сделать вдох… кажется кощунством…- И – не изменится… - расстегнув рубашку, вытягиваю на свет цепочку с ее обручальным кольцом на нем, тем самым – маминым… - Явуз… - всхлипывает моя козочка, - я думала… - не давая ей договорить, надеваю кольцо на безымянный палец. - Вот так, Сэнем… ты – моя и никому не позволю об этом забыть, даже тебе! Из воспоминаний - И сюда ты не войдешь! – ух как разошлась моя кареокая госпожа! И ведь и не придерешься, потому что она права - тех парней в парке стоило всего лишь проучить, а не ломать им носы и яйца отбивать… хотя последнее и заставит их задуматься, прежде чем нападать. Моя злая на весь мир упертая в своей правоте жена права – я зол… злюсь на себя и на того, кто играет со мной эту горькую шутку… сироту каждый обидеть может… Но – осознанием факта делу не поможешь, да и сокрушаться об уже сделанном не в моих привычках… А вот ночевать в казарме я точно уже не хочу… черт с ним, с приличным воспитанием… Дверь слетает с петель от одного прицельного удара плечом, замок издает жалобный писк, вываливаясь из пазух, а я – продолжаю изображать мужлана, коим моя ханум-джан меня искренне почитает… Обойдя низкий столик, останавливаюсь прямо перед ней и не медля – целую, так чтобы напомнить нам обоим, кто здесь глава семьи! Моя Сэнем не особо рвется в лидеры, во всяком случае – прямо сейчас. - Ты все-таки – беспросветный тупица! – лбом прислонившись к моему плечу, говорит она, - Самый глупый из всех командиров, Светлый! - Да, моя госпожа доктор, диагнозы – твоя сфера, а уж грубую мужскую силу оставь мне… - А если бы у них были ножи или пистолеты?! - Пистолеты в Карабайире носим только мы, Сэнем, - внимательно на нее глядя, отвечаю с расстановкой, - ну и террористы, если на то пошло. А эти лоботрясы ни на тех, ни на других не похожи. Праздношатающиеся… - Я испугалась… - оправдывается она, - и Хатидже… девочка уснуть не могла… - Хорошо, ханум-джан… как скажешь, – улыбаясь, притягиваю ее на себя, - в следующий раз ты будешь мою честь защищать, как умеешь – добрым словом и увещеваниями… глядишь и проникнутся… - Вот же зараза! – шепчет моя ненаглядная, прижимаясь ко мне… Ты прости, душа моя, что так редко и так мало говорю тебе о своей любви, и о том – что ты для меня значишь. Аллах в своей милости показал мне тот ад, где тебя нет больше в моей жизни, и я не хочу больше туда возвращаться… Никогда… - Как твоя голова, Явуз, не кружится? – Бахар склоняется надо мной, проходясь профессиональным взглядом. Улыбаюсь, не пытаясь встать, - Священная Книга вряд ли убила меня, моя ханум-джан, но позволь спросить – твоя амнезия… - А что, Светлый, я должна была на весь холл от радости закричать, броситься тебе на шею и дать им тебя расстрелять? - Это не так уж и просто сделать, Сэнем… - Ох-хо-хо… я же и позабыла, что муж у меня – пуленепробиваемый и умереть ему грозит в собственной постели… - Аминь! – добавляю я, - Ты права, моя газель, гражданские прежде всего, тем более террористы. А то, что мы бы могли уйти в процессе, а не сидеть здесь, как… - оглядываюсь по сторонам, - где мы, кстати? - Тише, родной, - моя госпожа накрывает мои губы ладошкой, - нам нужно тут побыть какое-то время… про эту комнату мои тюремщики не знают. Думаю – никто, кроме владельцев апартаментов… кажется, это нечто наподобие сераля в гареме… - Так я – вор, пробравшийся в гарем и случайно повстречавший там одну из жен султана?- перехватив ее руку, целую каждый из ее длинных тонких пальцев. - Очень может быть, Явуз-бей, - Бахар свободной рукой гладит мои волосы, - вор, укравший мое сердце… хоть это и звучит крайне банально… - Я – не только сердце… - притянув ее к себе, смотрю – не отрываясь, в ее карие очи, - Расскажи мне, ненаглядная моя… расскажи, коли у нас есть время, как вышло, что ты… - Здесь с тобой, а не в нашей семейной могиле? – она немного меняет позу, устраивая удобнее и меня, - Может тогда с тебя и начнем, Светлый командир… - А что я… - повожу плечом, насколько позволяет пространство, - Я убил Дермана… после того, как Эйлем... после звонка Гюлер-аблы… - мучительно медленно поднимаю взгляд на свою Сэнем, - мне уже нечего было терять. А потом – папа убил меня. Потому что – все это было за нашими границами и грозило перерасти в международный скандал со всеми вытекающими… а нам – скандал не нужен… - и добавляю, глядя в ее полные невыплаканных по нам двоим слез глаза, - Да и мне, честно говоря, было уже все равно. Я бы и умер, если бы позволили… - Не говори так, даже в шутку! – прерывает меня моя душа, творя ей одной ведомые охранные знаки, - Все прошло, мой дорогой… мы ведь столько всего пережили… вот и это – пройдет. - Пройдет ли… - нехотя поднимаясь с ее колен, сажусь, чтобы наконец, обнять свою жену, прижать к груди и не отпускать никогда, - Что случилось с тобой, душа моя? Почему сестра Гюлер подумала… - Я умерла, Явуз… - она вздрагивает, произнося это, - я же врач, мне известны симптомы и когда показатели падают – я знаю, где она, это точка невозврата, когда ничего уже сделать нельзя… и я ее прошла, когда попрощалась с тобой… - привлекаю ее ближе, обнимаю, пряча лицо – только Аллах знает, что я пережил тогда. – А потом… потом я очнулась в другой стране… не спрашивай, я не знаю, откуда такая уверенность. Я просто знала, что я уже не дома и вряд ли когда вернусь. И какое-то время, правда, ничего не помнила… но ты знаешь, если амнезия не клинического характера, то она больше двух суток не длится… Вот и у меня – начались сперва сны, потом проблески, а после… - моя единственная прижимается ко мне, - после оно лавиной обрушилось… когда я услышала, что ты – погиб. Я знаю, как это бывает и мне больно оттого, что моя Бахар пережила это и рядом не было никого, чтобы боль разделить… Даже мне… мне было легче – папа, полковник Эрдем и Эйлем… они знали правду, они были рядом, даже проститься дали… Судорожно вздохнув, беру ее лицо в ладони, заставляя смотреть на меня, - Прости меня, Сэнем… - О, Аллах, да за что? Что ты! – всплеснув руками, отзывается она, - Ты ни в чем не виноват! - Виноват, моя единственная… еще как – виноват… - пальцами скольжу по-сквозь ее гладким, как шелк, волосам, любуясь и все не могу наглядеться, - Мне стоило отправить тебя из Карабайира той ночью… запихнуть в самолет и больше не вспоминать о тебе. - Мерве не просто так очутилась на моем столе… - негромко отвечает моя разумная временами жена, - и амулет тот тоже… Не мы выбираем судьбу, Явуз, это она – выбирает нас… И не смей думать, что ты – приносишь несчастье тем, кого любишь! - Но ведь это именно так, Сэнем… Мама, Мерве… ты… - все не выпускаю ее из рук, боясь проснуться в комнате дешевого отеля с разводами на потолке… - Ты смотришь не туда, Явуз… - моя Бахар легко касается ладонью моей щеки, - между той первой встречей и нашим с тобой прощанием в больнице есть жизнь… полная мимолетных радостей, страхов, надежд, разочарований, ссор, обид… невыразимого счастья… Жизнь, которую стоило прожить! - Ты – мое счастье, Бахар! Ты – моя жизнь! Аллах смилостивился и в третий раз вернул тебя мне… - снова прижав ее к себе, обещаю, - И в этот раз я тебя уже никуда не отпущу… - Обещаешь? - Обещаю… Из воспоминаний Свадебное платье, купленное в строжайшей тайне… кольцо для обручения… и все это для той, на которой уже женат… пусть и только гражданским браком. Может, тогда стоит и муллу навестить… после, когда вернемся с операции. Твои глаза, ханум-джан, светятся счастьем… так редко мне удается порадовать тебя… я и сам позабыл, как это – делать что-то для своей любимой… Немного глупо, немного наивно, немного банально… твои любимые цветы на пустом ряду кинозала, наша история на большом экране… Предложение, которого не было… - Ты выйдешь за меня, звезда моих очей? Почти случайная встреча, что привела нас друг к другу, ненастоящая свадьба, обернувшаяся семьей, жизнь, словно уже прожитая нами… и смерть, что свела нас вместе… Все это написано в наших судьбах, душа моя, и похоже – мы вступаем в новую главу. - Явуз! – ты дрожишь в моих руках, сквозь ажурную решетку глядя на быстро заполняющих номер вооруженных людей. - Уверена, что сюда они не сунутся? – не выпуская ее из рук, прикидываю возможности отступления. - Эта решетка с той стороны выглядит декоративной стеной, и не открывается просто так, - терпеливо объясняет она, - мне повезло просто случайно… Охрана точно не в курсе, что касается твоего сегодняшнего визави – не уверена, разве что он знаком с хозяевами номера. - Будем исходить из утверждения, что – нет… - тихо отвечаю, - и попробуем переждать. Главное – выбраться отсюда, а дальше… - Дальше? – она смотрит пытливо, - Что дальше, Явуз? Как мы вернемся домой, если там могилы с нашими именами? Твои ребята давно уже – кто где… Брата Эрдема наверняка перевели, Гюлер-абла говорила что-то об этом накануне всего случившегося… - Попробуем выйти через Эйлем на отца… А там – посмотрим… - улыбаюсь вдруг, чувствуя внезапный прилив уверенности, - Ты – со мной… о большем я не просил бы…