***
Как только Игорь приблизился к дому их общей знакомой — Анны — он услышал громкую музыку и голоса людей. Он прошёл в дом — компания была до того пьяна, что это можно было сделать спокойно, причём остаться незамеченным. Парень оглядывался, желая в этой пьяной толпе разглядеть знакомую физиономию. И разглядел. Он пошёл, проталкиваясь через толпу, по направлению к знакомой русоволосой, вихрастой макушке и карим глазам. Подобравшись ближе, он увидел, что друг, раскинувшись на диване, не сводит глаз с девицы, которая дошла до той стадии опьянения когда — стыд долой — и танцуешь. Да не просто танцуешь, а на столе — почти уже обнажённой. — Ну, что? Пошли, — сказал он, подойдя к другу и вырывая его из мира фантазий, в которых тот уже вероятно давно избавил красотку от оставшейся одежды и приступил к более интересной части вечера. От этой мысли Игорь слегка поморщился. — Авв… Привет, кексик, — чуть игриво произнёс Валера, обвив шею друга руками и буквально на нём повиснув — потому что ноги подводят. — Сколько же ты выпил? — усмехнулся Игорь, хотя более внимательный человек заметил бы выступивший на его щеках лёгкий румянец, который, учитывая бледность кожи паренька, выглядел весьма ярким. — Совсем чуууть-чуууть, — протянул Валерий и, запнувшись о порог, воскликнул, — Вот жеж блядь!***
По освещённым неровным светом фонарей улицам идёт два парня. Один — тот, что немного пониже, недовольно ворчит, а второй смеётся и еле волочит ноги, даже с помощью товарища. Таким образом эти двое добрались до нужного подъезда, и поднялись на третий этаж, что Валере далось с трудом, поскольку лифт опять был сломан, а непослушные ноги отказывались подниматься по ступеням. Наконец, они преодолели это препятствие и подошли к заветной квартире. Скрип ключа — и дверь отворяется. В квартире царит мрак. Закрыв дверь, Игорь, не включая свет и на ходу сбрасывая обувь, повёл друга в его спальню. Толкнув парня на кровать и пробурчав что-то вроде «проспись, алкоголик несчастный» он уже собирался выходить, как Валера остановил его, ловко схватив за тонкое запястье. — Чего тебе? — немного удивлённо спросил Игорь. — Ничего, побудь здесь, — ответил Валерий, слегка потянув друга за руку, чтобы тот тоже опустился на кровать, что тот и сделал. На какой-то миг воцарилось молчание. Игорь поймал своего друга на том, что тот внимательно его разглядывает и вскинул брови в немом вопросе. — Красивый ты, — произнёс Валерий на выдохе. От такого заявления, его приятель только ещё более удивлённо уставился на него. — Чего? — только и смог произнести Игорь. Вместо ответа, Валера притянул парня к себе и накрыл его губы своими. К чему болтать? Воспользовавшись растерянностью друга, он углубил поцелуй. Язык его хозяйничал в чужом рту. Он ласкал им нёбо, и язык парня, который наконец-то стал ему отвечать. Подхватив Игоря под бёдра, он усадил его к себе на колени. Так удобнее. Тот же, в свою очередь, обвил его шею руками, прижимаясь ближе, запуская тонкие пальцы в копну русых волос. Валера запустил руки под его футболку, и руки его принялись блуждать по спине и бокам друга. Прикусив нижнюю губу, с тихим рыком он быстро поменял положение, перевернувшись так, что Игорь оказался подмятым под чужое тело. Светлые волосы его разметались по подушке. В какой-то момент голос рассудка прокричал, что это следует прекратить, что это — неправильно. Но вот человек, нависший над ним, стягивает с него, а затем и с себя, футболку. Обе они летят на пол. Слышится звук расстёгиваемой ширинки — и остальная одежда отправляется вслед за футболками. Губы неустанно терзают в поцелуях губы, оставляют следы засосов и укусов на шее, а руки — оглаживают впалый живот, а поднимаясь выше — задевают соски, как бы дразня. И о каком голосе рассудка может идти речь? Да к чёрту его! О последствиях сейчас думать не стоит. Ненужные мысли — прочь. Есть только они — два тела, что сплелись сейчас воедино, две души, что так давно стремятся друг к другу. Разум затуманен. Игорь не пил спиртного, но сейчас он был пьян. Он пьян от этих прикосновений. Он чувствует, как по его бёдрам скользят руки. Разводит их чуть шире, выгибается в пояснице — навстречу к нему. Валерий чуть отстраняется, тянется куда-то. Ах, да. Конечно. В руках его тюбик со смазкой и презерватив, который он открывает зубами, и надевает его, раскатывая по всей длине. Щелкает крышка тюбика и гель выдавливается на пальцы. В голове Игоря промелькнула мысль, что только от одного этого зрелища можно кончить. Пальцы осторожно касаются упругого кольца мышц. По телу, как от разряда, пробегает дрожь. Одновременно одолевает и приятное томление, и страх. Валера медленно вводит сначала одну фалангу пальца, затем палец — целиком. По комнате разносится тихий стон. Второй палец. Начинает осторожно двигать ими, не желая навредить, давая возможность привыкнуть к новым ощущениям. Игорь едва заметно кивает, давая понять, что он готов. Валерий выводит пальцы, а затем следует толчок. Одна разгорячённая плоть — в другую. Узкий. Слышится полу-крик, полу-стон. Да и сам Валера не может сдержать стона, сорвавшегося с его губ. Начал толкаться внутрь тела. Да и Игорь, выгибался и подавался бёдрами навстречу, царапая спину парня короткими ногтями. Особенно громкий стон позволяет понять Валерию, что он попал по простате и он начинает двигаться в этом направлении, задевая снова и снова, вырывая стоны из уст парня. Наконец последний толчок — и его накрывает волной наслаждения, словно сотни маленьких фейерверков взорвалось. Секунда — и Игорь, выгнувшись, изливается себе на живот. Ощущение, что вязкая жидкость обжигает тело. Валерий обессиленно падает на парня, марая и себя в белесой жидкости. С утра отмывать в душе застывшую сперму — занятие малоприятное, но сейчас это никого не волнует. Оба парня лежат, стараясь восстановить дыхание, что им удаётся очень плохо. Игорь прикрыл веки, погружаясь в сон в объятиях своего друга. Или же, всё-таки уже не только — друга?