***
Кацуки откровенно наплевать на всю эту чушь с соулмейтами (он пытается убедить себя в этом). Поэтому каждый раз, видя на своей руке рисунки синими чернилами, он обычно закатывает глаза, отмечая про себя, что при первой же встрече с этим придурком, что уродует свои***
Непонятно, в какой момент это произошло, но такое странное общение стало самой повседневной вещью в жизни Тодороки. Каждый день по утрам его традицией стало брать карандаш для глаз у сестры (нечего раскидывать свою косметику, где попало), рисовать сердечко на запястье и ждать облюбленное его соулмейтом***
Вопреки всему, что он писал, Кацуки считал эту глупую привычку милой. Как и самого Шото. Но он этого никогда не признает. Хотя, кто знает, может быть, уже признал и, обиженный жизнью тем, что он сидит не сзади красно-беловолосого, пишет об этом Тодороки. Не напрямую, конечно же. «Повезло тебе, двумордый». В ответ вопросительный знак. Чтобы в очередной раз Шото не дорисовал к нему половинку сердечка, Бакуго поспешил с ответом. «Можешь любоваться мной на каждом уроке». И отложил ручку в сторону. Он, черт возьми, серьезно написал ему это? «Жалеешь, что ты не на моем месте?» О, да. Еще как жалеет. «Сдалась мне твоя смазливая рожа». И в доказательство показывает ему средний палец, за который останется сегодня после уроков. Повезло ему или нет, но отрабатывать ему придется вместе с Киришимой. Его оставили убирать класс из-за очередной развлекухи с Каминари, который посчитал, что такой трюк, как ломка кирпича руками, обязательно привлечет внимание девушек. Неизвестно, как он до этого додумался и где взял кирпич, но по итогу он привлек внимание лишь школьной медсестры, которая сейчас, возможно, все еще ругает его за такое легкомыслие. Удивительно, что Киришима остался полностью цел и невредим. Хотя, кажется, что сейчас он добивается именно того, чтобы это исправить, потому что он серьезно намерен выжать из Бакуго все про его соулмейта, о котором блондин как-то проболтался другу. Теперь он понимает, что это было его самой огромной ошибкой. — А какая она из себя? Красивая? Она ведь в нашем классе, да? О, Урарака? А может, это парень? Точно! Мидория, я угадал? Удивительно, что Киришима до сих пор полностью цел и невредим.***
Когда Бакуго оставляют после уроков, Тодороки решает пойти на дополнительные занятия, ненароком подзабыв, что сегодня их отменили. Поэтому в конце дня они встречаются в туалете, смывая надписи и рисунки в виде сердечек с рук. Случайно пересекаются взглядами, и Кацуки улавливает ухмылку Тодороки на обычно безэмоциональном лице. Блондин недоуменно изогнул бровь и, не получив на это никакого ответа, фыркнул, возвращаясь к делу. Уходя, Шото ущипнул светловолосого, и последний невольно пискнул, забавляя красно-беловолосого, бросив ему вслед громкие ругательства. И только после того, как дверь захлопнулась, понял, что попался на провокации половинчатого придурка. Как-то не особо расстроившись, он, глупо улыбаясь, закрыл лицо руками со все еще заметными следами от надписей и сердечек, не замечая, что на них вырисовываются новые.***
Киришима, как оказалось, очень проницательный (или просто наблюдательный). За короткое время он все же узнает соулмейта Кацуки. После слабых отрицаний блондина, Эйджиро убеждается и выдает вердикт: — Ты гей. — Замолчи, дерьмоволосый, — раздается следом. — Как будто у меня был выбор. Я все равно не собираюсь сближаться с этим отморозком. — Так вы еще не вместе?! — руки с грохотом опираются на парту по обе стороны напротив дра, и лицо красноволосого оказывается почти впритык к Бакуго. Тот раздраженно цыкает и отворачивает голову в сторону. В сторону того самого отморозка. Он разговаривает с гребаным задротом Деку. И нет, Кацуки не ревнует. Потому что Тодороки поворачивает голову к нему, и, видимо, не найдя ручку, незаметно для остальных делает сердечко руками. В ответ блондин показывает средний палец, но, как только видит строгий взгляд учителя, медленно убирает его. Ничему жизнь не учит. — Это срочно нужно исправлять, — не унимается красноволосый, и Бакуго без особого желания выслушивает его. — Ты даже не представить не можешь, как это круто — проводить все время со своей родственной душой! — А ты можешь? — Кацуки вопросительно изгибает бровь, и Киришима, не найдя слов, глупо улыбается, переводя взгляд на Каминари, который в этот момент восхищается очередным журналом с откровенными фото женщин в компании Минеты и рядом посмеивающихся с них Мины и Серо. — Серьезно? Никогда бы не подумал, что он педик. — Не совсем… — договорить не дает звонок, который оповещает о начале урока, и Бакуго взглядом дает знать, что они еще вернутся к этому вопросу.***
— Я бы даже сказал, что мне тебя жаль, — говорит блондин, когда они с другом идут домой после школы. По словам Киришимы, они узнали о том, что являются соулмейтами, когда уже подружились, и тогда Каминари сказал что-то вроде: «Родственные души — это ведь не обязательно парочка, да?». Эйджиро смирился. — А вообще, нет, ты слабак, раз просто забил на это. — Я хотя бы попытался объясниться перед ним, а ты ни разу даже… — под убийственным взглядом Кацуки, красноволосый понимает, что ему пора заткнулся. Они шли всю дорогу молча, пока им не пришлось идти в разные стороны. — Подумай над этим, бро, — произнес Киришима, хлопнув друга по плечу на прощание. — Обязательно, — скептично выдыхает тот. Придя домой, Бакуго все же думает. Что хорошего в том, чтобы постоянно быть рядом со своей родственной душой? Ему и так хватает того, чтобы видеть эту смазливую рожу в школе каждый день. Тодороки еще и сердечками своими дурацкими достает, они даже сейчас появляются у него на руках вместе с какими-то надписями. Этого Кацуки хватает поголовно. «С соулмейтами остаются на всю жизнь», — подкидывает подсознание, и блондин трясет головой. Ага, конечно! Не собирается он прожить свою жизнь с этим отморозком. «Все, забыли», — думает Бакуго и берет в руки ручку, чтобы ответить ему.***
Когда Кацуки приходит в школу, все, как назло, говорят о соулмейтах. Как оказалось, в их классе уже образовалось несколько парочек. Те же Каминари с Эйджиро, наконец, разобрались со своими чувствами. Вернее, это Денки немного припозднился с осознанием. Бакуго скучает, сидя за партой в полном одиночестве, и внезапно у уха раздается тихий шепот, пробирающий до мурашек. — Не собираешься сдаваться? Блондин, выругавшись, вскакивает с места. — Охренел совсем, половинчатый?! — громко и раздраженно говорит он, и только потом понимает, что весь класс теперь с интересом смотрит на них. Никто еще не видел, чтобы они хоть раз как-то контактировали. У Шото каменное выражение лица, он выглядит абсолютно спокойным, но Кацуки знает, что сейчас внутри себя он просто ликует, потому что в очередной раз спровоцировал его. Это так выбешивает его, что он берет одноклассника за ворот рубашки и озлобленно смотрит в глаза. — У нас с тобой ничего общего, кроме этой бессмысленной связи, так что отвали и иди к черту, — сердце Тодороки пропускает удар, когда Бакуго говорит это и отпускает его, садясь на свое место одновременно со звонком.***
Шото не пишет до конца дня. И на следующий день от него ни одного сообщения, ни даже сердечка. И так несколько дней. В выходные Кацуки начинает беспокоиться (да что уж там, он все это время был, как на иголках, просто не хотел признавать), и все же, затолкнув свою гордость куда подальше, пишет на руке. «Все хорошо?» Черт, нет, это слишком. Он спешно зачеркивает слова, надеясь, что соулмейт не успел их увидеть. «Куда пропал, половинчатый?» Целых десять минут он сидит, ожидая ответа, но его не последовало. «Я волнуюсь». Бакуго чертовски стыдно, но после этого все же появились чернила рядом с его надписью. «С чего бы это?» Блондин улавливает истеричные нотки в этой фразе, понимая, что тот обиделся. В последний раз так было, когда Кацуки долго и целенаправленно игнорировал его сообщения на полностью исписанных руках, и после этого Тодороки целых три дня не рисовал сердечки. И, хоть Бакуго этого никогда не признает, он чувствовал себя виноватым. «Заслужил», — блондин даже сам это осознал, но извиняться было уж совсем унизительно для него. Кацуки вспоминает, что в последний раз, когда они говорили, он послал Шото и только сейчас пожалел об этом. Вот, за что точно стоило бы извиниться. «Я не хотел этого говорить». «Правда». Звучит не очень убедительно, Бакуго сам это понимает, вздыхает и, переступив через себя, решает перестать обманывать всех вокруг. «Прости». «Доволен теперь?» «У нас с тобой много общего, на самом деле». «Мы оба парни, например». «Нет, серьезно». «Мне нравится общение с тобой».***
Они договорились встретиться в парке, о существовании которого Шото даже не знал, но блондин был настойчивым. Что ж, пусть теперь ждет, пока он найдет, где же этот парк находится. По пути Тодороки много думал. Надо же, впервые за все время они, наконец, нормально поговорят вживую. Сердце бешено колотится в груди от волнения. О чем они будут разговаривать? А вдруг Шото его разочарует, и Бакуго снова пошлет его? Все мысли исчезли, как только он увидел знакомую фигуру, повернутую к нему спиной. Кацуки стоял посередине парка, ни на что не обращая внимания. Шото ускорил шаг и, приблизившись, не думая, порывисто обнял блондина так, что тот опешил от такого. — Ты… — тихо произносит Бакуго, и красно-беловолосый быстро отстраняется, извиняясь. Тогда тот оборачивается и вглядывается в лицо напротив. — Красивый. Я этого не замечал, честно говоря. Не особо интересовался, — бормочет он и отводит взгляд. Тодороки расслабляется и смеется, потому что замечает едва заметный румянец у него на щеках. Кацуки смотрит на него и думает, что хочет видеть эту улыбку чаще. Всегда. Он начинает верить в чушь про соулмейтов, потому что прошло всего пару минут, как они идут рядом и непринужденно болтают, а блондин уже чувствует себя по уши влюбленным. Как и Шото. Никто из них не замечает, когда они начинают держаться за руки. Расстояние между ними сокращается настолько, что они идут, почти прижимаясь друг к другу. В один момент они останавливаются, зацепившись взглядами, и стоят неподвижно, пока кто-то из них не поддается вперед, и они встречаются губами. Прощаясь, они обмениваются номерами, чтобы больше не тратить пасту и не пачкать друг другу руки. Но все же, когда Кацуки приходит домой, он видит на тыльной стороне ладони новое сердечко и, быстро найдя ручку, рисует рядом кривое сердечко в ответ.