Ловушка для шпионов

      Доминике было необходимо, чтобы ей дали возможность вернуться к Нешу и закончить свою личную операцию под предлогом выполнения задания. Но помочь убедить начальство, что она все ещё полезна для страны, и американцы ей поверят, мог только её дядя. Поэтому Доминика решила воспользоваться помощью дяди, дав взамен то, чего он так отчаянно хочет.       Она знала, чего он хочет. Доминика видела его насквозь.       «Он всегда так на тебя смотрел…» — предупреждала её мать, — я старалась не подпускать его к тебе".       Когда пришли допрашивать Доминику, Егоров позвонил, чтобы её начали пытать. На ней резали одежду, а она пристально смотрела в камеру, зная, что там на другом конце его голубые глаза сверлят дыру в экране.       Егоров стоял неподвижно около экрана, стакан с виски в его руке вот-вот лопнет от напряжения, лицо мужчины не выражало никаких эмоций, кроме глаз, где едва заметно мелькали огоньки сладострастия. В голове проносилась нелицеприятные мысли по поводу своей племянницы.       Без малейшего раздумья Доминика скидывала одежду перед чужими мужчинами, перед всей её группой разведчиков, даже перед тем подлецом, который хотел её изнасиловать, она садилась на стол и соблазнительно раздвигала ноги и была готова отдаться ему, зная, что там с камер наблюдения он смотрит на неё.       " Этого ты хотел, дядя, когда отправил меня в школу шлюх?» — думала Доминика, смотря на камеру вдали зала, где проходили их занятия.       При встрече она чувствовала, как Иван раздевает её взглядом.       Когда он предложил племяннице помочь сделать чай на кухне, Егоров подошёл слишком близко к ней за спиной, вдыхая её запах, смешанный с запахом сигарет.       Доминике казалось, что его руки вот-вот окажутся на ней, но он никогда её не трогал.       Иван никогда не домогался до своей племянницы, хотя для этого было море возможностей, и физически он был сильнее, так что у неё не было шансов оказать сопротивление. Он мог сделать с ней что угодно тогда на кухне, пока её больная мать была в другой комнате, когда она была в номере, где готовилась к первому заданию, после него, когда он навестил её в Будапеште...       Егоров знал: взяв насильно её один раз, он потеряет её навсегда. Да и неподобающие отношения с племянницей могут составить на него нехилый компромат.       Мысль о том, что теперь он имеет над ней власть, и именно он решает жить или умереть Доминике, доставляет Ивану крайнее наслаждение. Он мог принудить её к чему угодно, но Егоров надеялся, что научившись раздвигать ноги перед другими мужчинами, освобожденная от моральных принципов Доминика, когда-нибудь без проблем сделает это и перед ним.       Когда Доминику закончили пытать и отпустили, так и не вытянув никакого признания, она пошла домой к своей матери.       Та стояла около дверей и, увидев многочисленные синяки на лице, затёкший кровью глаз и запутанные волосы дочери, охнула и прикрыла рот рукой:       – Моя детка, что они с тобой сделали?       – Меня допрашивали люди из контрразведки.       – Но тебя отпустили...       – Конечно, я не виновна.       Жалость поджала губы матери, она захотела обнять дочь, но та отстранилась и ушла в ванную.       Там она разделась и просидела около получаса, плача, боясь, ненавидя – делая все то, что должна была спрятать в глубине души, когда выйдет оттуда. Затем она ещё раз обдумала свой план и приступила к действию.       Доминика привела себя в порядок: помылась, замаскировала синяки, расчесала волосы, надела чистую одежду и отправилась в квартиру Егорова.       Она без труда взломала дверной замок и вошла. Как и полагала Доминика, хозяина не было дома. Девушка достала из сумки стакан, украденный у Нейта, и положила его среди других стаканов Ивана. Осталось только дождаться дядю и попросить его отправить её обратно на задание.       Егоров вернулся поздно вечером. Он открыл ключами дверь и включил свет. Увидев племянницу, сидящую в его кресле, он невольно подавил в себе удивление и замешательство:       – Я бы спросил как ты вошла, но мы же сами тебя научили.       – Они удовлетворили мою просьбу?       – Начальство сомневается, они думают, что ты завербована и работаешь на американцев. Поэтому тебя отпустят, только если я возьму на себя ответственность.       – Но ты ведь знаешь, что это не так? – Доминика встала и подошла к Ивану.       – Да, но ты ведь знаешь мои инструкции.       – Иди по следу куда бы он не вёл... знаю, знаю, – перебила его племянница.       – Мне придётся убить тебя, если ты окажешься предателем.       – Знаю, – Доминика подошла к нему вплотную, - так ты поможешь мне?       – Я сделаю, все что в моих силах.       Уголки губ Доминики дёрнулись в еле заметной улыбке:       – Спасибо, дядя.       Затем она оставила едва ощутимый родственный поцелуй сначала на одной, затем на другой его щеке. Вдруг губы Доминики остановились напротив губ Ивана. Он замер, искушаемый своими желаниями.       Девушке стоило лишь немного податься вперёд, как она уже ощутила прикосновение его губ. Егоров лишь на мгновение задержался в нежном поцелуе. Затем последовал более увереный страстный поцелуй, и Доминика на секунду закрыла глаза, наслаждаясь тем, как он её хочет. Затем она оборвала поцелуй, и, не глядя на Егорова, направилась к двери.       Её схватили за локоть и потянули обратно. Доминика не сопротивлялась, она и не собиралась уходить. Иван толкнул её к столу, и поставив руки позади неё, прошиб племянницу льдом своих голубых глаз . Доминика смотрела на дядю сквозь полуоткрытые веки, красный глаз выглядел зловеще, но Егорову это нравилось.       Он впился в её губы жарким поцелуем, а она разжала челюсти, впуская его горячий язык. Иван схватил её за бедра и усадил на край стола. Его руки скользили под одеждой по обнажённой спине девушки, заставляя её прогибаться. Затем он снова положил руки на её бёдра и прижал к себе. Доминика послушно пододвинулась к его телу, чувствуя напряжение в его брюках.       Девушка пыталась думать о Нейте, но он не задерживался в голове больше секунды, пока она снова не открывала глаза и не встречалась с небесными глазами своего дяди.       Она инстинктивно положила руки ему на плечи, стягивая пальто и пиджак. Он на секунду оторвался от племянницы, чтобы скинуть докучливую верхнюю одежду. Иван сдёрнул с Доминики кожаную куртку и тоже швырнул на пол. Руки дяди оказались на застёжке её брюк. Он ещё раз окинул её взглядом, словно спрашивая разрешения, хотя все равно не собрался останавливаться. Доминика прикрыла глаза и прикусила губу. Когда Егоров справился с застежкой, он стащил с неё штаны вместе с бельём и откинул все это в дальний угол. Дело оставалось за малым: он расслабил узел галстука, и нетерпеливо теребил свой ремень и ширинку, пока они не расстегнулись. Затем стянул с неё чёрный свитер, открывая следы проведённых разведкой допросов на её плечах, которые ещё сильнее заводили его. Доминика чувствовала, что сейчас создаст озеро на его столе от возбуждения.       Едва касаясь её губ и окатывая девушку горячим дыханием, он вошёл внутрь, заполняя её полностью. Доминика тихо вскрикнула ему в губы. Она постаралась расслабится, впуская его как можно глубже.       Егоров медленно входил в свою племянницу, с той скоростью с которой ей хотелось, под таким превосходнейшим углом, что Доминика забывала не только примитивный секс с Нейтом, но и цель своего прихода. Только мысль о мести липкой слизью стекала по стенкам её сознания, но ещё одно движение Егорова, и она пошлёт к чертям все свои планы.       Иван не стонал и не пыхтел, как это по-глупому делал Неш и порядком раздражал её этим. А безмолвная сосредоточенность дяди ещё сильнее возбуждала Доминику. Она запустила руки в его платиновые волосы, слегка взъерошивая его строгую гладко зачёсанную на бок укладку, делая его ещё привлекательнее и желаннее.       Иван как-то повернул её таз к себе, и Доминику переполнили новые ощущения, а из груди вырвался несдержанный стон.       "Ох, понабрался поди в этих школах разведки..." – думала про себя девушка, осознавая его мастерство и превосходство в их нехитром занятии.       Она одной рукой, обхваченной за шею, приблизила его лицо к себе и, оставив на его губах глубокий поцелуй, прикрыла глаза и откинула голову назад. Иван прошёлся губами по её шее. Племянница притянула его к себе за волосы, и, сдерживая стоны, прошептала на ухо:       – Быстрее, дядя...       Он нарочно замедлился, иногда выходя из неё и делая мучительные паузы, что Доминика вцепилась ногтями в его плечо от сладких ноющих спазмов внизу живота.       Наконец, Егоров вошёл в неё до конца и остановился, ощущая оргазмы племянницы. Она тоже чувствовала его пульсирующую плоть внутри себя.       Когда Иван понял, что пора, он вышел из неё и кончил ей куда-то между бёдер.       – Ох, Ваня...– шептала девушка, когда последняя волна удовольствия отпустила её. Доминика ещё на секунду прикрыла глаза, наслаждаясь этой порочной близостью со своим дядей. Но опомнившись, она открыла глаза, её охватил стыд , что она так легко отдалась во власть Егорову. Доминике стало страшно от того, что теперь она стала сомневаться в своих планах. Хочет ли она мстить ему?       Девушка холодно оттолкнула Ивана в грудь, и он послушно отошёл в сторону, ловко застегнул свои штаны и следил, как племянница нелепо слезла со стола и стала искать свои вещи.       У Доминики всё валилось из рук, она с трудом натянула на себя свитер и брюки, так и не найдя своё белье. Девушка чуть не упала пока надевала обувь, но была вовремя подхвачена за локоть заботливым дядей. Она недобро отдёрнула от него руку, выпрямилась и посмотрела в глаза:       – Ты был прав, я такая же, как ты...       Затем схватила в руку куртку и сумку и стремительно покинула его квартиру.       Егоров не обернулся вслед. На его губах всё ещё горели её поцелуи, и мужчина провёл по ним пальцами, словно пытаясь стереть стыд инцеста. Иван с горечью посмотрел на стол, покрытый влажными пятнами его грязных желаний, и пошёл в свой кабинет.       Доминика шла домой во мраке, кое-как накинув на себя свою кожаную куртку, зная что когда Нейт от радости, что она вернулась, будет пялить её на своей кухне, она будет думать только о том, что делал с ней её дядя эти пятнадцать минут.