***
Тому импонировали порядок, система и закономерность. Он любил определять все. У него было несколько категорий людей: полезные, бесполезные и опасные. Гарри Поттер, по-мнению Тома, был самым раздражающим человеком в его жизни, ибо не мог он определить его ни в одну из этих категорий. Никогда прежде он не встречал кого-то столь никчемного и невероятного одновременно. Он презирал мягкое сердце и доброту юноши, но в Гарри была и тяжелая, скользкая и самонадеянная сторона, где-то позади всех его улыбок и смеха. Гарри сочетал в себе противоречащие друг другу черты и принципы, и у раздражения Тома не было предела, ведь он никогда не знал, чего ожидать. Том любил держать ситуацию в своих руках, но Гарри, с его меняющимся настроением, был самым непредсказуемым индивидом в его жизни. Когда Том спросил Гарри, почему он такой странный, тот лишь пожал плечами и издал смешок. — Странный? Полагаю, такое случается, когда у тебя семья Гриффиндорцев, но Сириус и Регулус в крестных и тебе приходится проводить свое детство в старинном и уважаемом доме Блэков. Пути назад нет — все эти черты въедаются в тебя. Это ничего не говорило Тому, так как он никогда не встречался ни с Сириусом, ни с Регулусом Блэком. На самом деле, Гарри был единственным, кого Том видел и с кем разговаривал. Его портрет не самый обычный, так что он не мог покинуть его и посетить другие портреты в доме, даже если бы хотел. Обычно Гарри оставлял портрет на тумбочке и он был труднозаметен, если не обходить кровать. К счастью, присутствие Тома не было замечено ни в один из приходов матери Гарри, и парень хотел продолжать в том же духе. Чем меньше людей знают о нем, тем меньше людей будут влиять на то, как скоро он вернет свое тело. Так что пока он притаится, будет набираться сил и дожидаться своего часа. Откровенно говоря, он мог умереть от скуки, если бы Гарри не проводил большую часть времени в своей комнате, «удовлетворяя потребности Тома», как сам тот утверждал, проявляя свое ужасное чувство юмора. — В этом нет ничего забавного, — сказал Том, уставившись на него. — Тебе бы было не до шуток, если бы ты был тем, кто нуждается в поглощении магии для существования. — Тс-тс-тс, Том. Если бы я был тобой, то старался бы быть более любезным к тому, кто удовлетворяет твои потребности, — ухмыльнулся Гарри, выглядывая из-за книги. Том очаровательно улыбнулся. — Если бы я был тобой, Гарри, то был бы намного любезнее с магическими предметами, способными «высосать твою магию до дна», пока ты спишь. — Неа, вообще за душу не берет. У тебя была неделя для этого, но я все еще здесь. И о чем это нам говорит? А говорит о том, что либо ты сосешь в высасывании магии, либо, где-то в глубокой глубине своей души, я тебе нравлюсь, — шутливо заключил Гарри. Том фыркнул. — А может я просто-напросто выжидаю время, чтобы ввести тебя в заблуждение? Гарри страдальчески простонал и закатил глаза. — Понял-понял: ты само зло. Дьявол во плоти. До меня уже дошло. Том смотрел на него и думал: «Глупец.»***
— Ну-с, думаю на этом все, — сказал Гарри, осматривая комнату перед тем, как закрыть свой школьный чемодан. — Надеюсь, ничего не забыл. — Ты забыл кое о чем, — ехидно отозвался Том. — Обо мне. Гарри хмуро посмотрел на него. — Ты хочешь поехать со мной в Хогвартс? — Не то чтобы у меня был выбор. Может быть я и не настолько слаб, как в самом начале, но самое большее время, которое я могу провести без твоей магии — четыре часа. Для меня это неприемлемо. — Эм, да, но… — Гарри провел рукой по волосам. Настолько отвратительно небрежно, что у Тома чесались руки каждый раз, когда он видел этот жест. — Никаких «но», Гарри. Я еду с тобой и на этом точка. Гарри поднял руки, признавая поражение. — Ясно, ты идешь со мной, я понял. И затем пробубнил нечто, смахивающее на «мне стоило послушаться Невилла». — Я все слышал, — холодно отозвался Том. — Я знаю, — ухмыльнулся Гарри. *** Самая большая проблема Хогвартса заключалась в том, что здесь находилось слишком много людей. Том был рад тому, что Гарри — семикурсник-Гриффиндорец, который должен делить свою комнату только с одним человеком. Чему он точно не был рад, так это встрече с этим соседом по комнате. — Так-так-так, и кто это тут у нас? — протянул Гриффиндорец, схватив его с кровати Гарри. Том прожигал его холодным взглядом. — Отпусти мой потрет. Сейчас же. Этот идиот лишь усмехнулся и начал поглаживать его лицо. Его магия казалась Тому ужасно мерзкой. — Какой прелестный мальчик, — его палец очертил губы Тома и спустился к его шее. — Очень даже милый. — Отпусти меня, извращенец, — прошипел Том. У него чесались руки схватить палочку, которой у него даже не было. Юноша вожделенно рассматривал его. — Думаю, Гарри не будет против, если я одолжу тебя на минутку. — Гарри будет против, — раздалось у входа. — Положи картину на место, Симус. Том не видел Гарри, но знал его достаточно долго, чтобы утверждать, что тот был зол. Симус неприятно усмехнулся. — Почему, Гарри? Кто он? — Не твое дело, — сказал Гарри и вырвал Тома из его рук. — Грубо, — произнес Симус перед тем, как покинул комнату. Гарри взглянул на Тома, нахмурившись. — Как ты? Знаю, Симус может быть еще тем подонком. — Никогда не оставляй меня на виду, где любой тупица может схватить меня, — прошипел Том, отводя свой взгляд. — Ну же, Том… Я отошел всего на пять минут. Такого больше не повторится! — Смотри, чтобы подобного больше не было, — вкрадчиво произнес Том. Гарри погладил его щеку. Том почувствовал дрожь. — Ты закончил дуться? Том убийственно на него взглянул. — В десятый раз повторяю: я не дуюсь, — сказал он, выделяя каждое слово. Гарри улыбнулся. — Конечно же нет, Надутые Губки. — Знаешь, я тут подумал, лучше верни мне того идиота, — сказал Том. — Кто угодно будет лучше тебя. — Извини, но нет. Мне слишком по душе твоя стервозная и ноющая натура.***
— Ненавижу Снейпа, — в чувствах произнес Гарри, с разочарованием разрывая пергамент и кидая куски на пол. Он взял другой пергамент и пялился на него неосмысленно. — И что ты делаешь? — нетерпеливо поинтересовался Том. Гарри не прикасался к нему четыре часа и юноша мог чувствовать, как он становится слабее. — Прикоснись ко мне. — Если бы я знал, что ты так сильно любишь командовать, то оставил бы на чердаке, — угрюмо пробурчал Гарри. — Я работаю над эссе по Зельеварению, так что никакой магии, пока я не закончу. — Работаешь? — насмешливо спросил Том, смотря на пустой пергамент. Гарри зарычал. — Заткнись. Я пытаюсь. Том осмотрел его уставшее лицо, замечая отчаяние и злость в его зелёных глазах. — Я могу помочь тебе. — Правда? — Гарри взглянул на него. — Да, — проговорил Том. — И прекрати так на меня смотреть. Здесь нет ничего особенного. Чем быстрее ты закончишь, тем быстрее я заполучу свою магию. Я становлюсь слабее из-за твоей тупости. Гарри улыбнулся ему. — Как скажешь, Том. Но твоя доброта заслуживает награды, — и, проигнорировав его взгляд, имбецил посмел чмокнуть его в нос. Гарри вновь улыбнулся. — Ты такой милый, Том. Том был готов придушить его, и это даже не преувеличение. Он вполне мог.***
— Черт возьми, как же я ненавижу этого скользкого мерзавца, — прорычал Гарри, врываясь в комнату. Том не мог его видеть с его места на кровати. — Полагаю, ты вновь говоришь о своем профессоре Зельеварения. Кинув свою сумку на пол, Гарри упал на кровать и уперся щекой напротив рамы Тома. — Он назначил мне отработку, забрал семьдесят баллов с Гриффиндора, а также унизил меня перед всем классом — на пустом месте! Я способен в зельеварении — если бы это было не так, меня бы не допустили до зелий уровня ЖАБА. Том фыркнул. — Это вся причина, по которой ты ведешь себя так ничтожно? Я не твой плюшевый медведь. — Ты будешь всем, чем я захочу тебя видеть, — сказал Гарри, чуть ухмыляясь. — К тому же, я знаю, что в глубине-глубине твоей души, тебе это нравится. Том бросил на него возмущенный взгляд, но Гарри не обратил на него внимания и приблизился, положив руку на шею Тома. — Как же я хочу запытать тебя с помощью Круцио, — говорит ему Том, но не слишком едко. Гарри устало послал ему воздушный поцелуй. — И я тебя люблю. Его веки налились свинцом и вскоре он уснул. Том уставился на его спокойное, спящее лицо. Он мог видеть каждую ресницу и каждый изъян. Это по-странному интимно. Слишком интимно. С трудом Том отвел взгляд. Он задумался, была ли усталость Гарри результатом пользования портретом. Он старался не брать слишком много и слишком часто, позволяя магическому ядру Гарри восстановить его, но он не мог быть уверенным, что не будет каких-либо побочных эффектов. Не то чтобы это имело значения, напоминает он себе. Мертвым плевать на побочные эффекты. Не сейчас. Он не может убить Гарри сейчас. Слишком много людей в Хогвартсе. Слишком много потенциальных свидетелей. Он может дождаться конца учебного года. Да, это будет идеально, решает Том перед тем, как вновь вернуть свой взгляд на лицо Гарри. Он наблюдает за тем, как тот спит. У него просто нет вариантов получше.***
— Королева на F7. Шах и мат, — произнес Том. Не без высокомерия, конечно же. — Ты ужасен. — Предполагалось, что ты будешь учить меня, а не уничтожать мою уверенность в себе. Том усмехнулся. — Если думал, что я уступлю тебе, то ты еще больший глупец, нежели я думал. Гарри закатил глаза, убирая шахматную доску между ними. — Ты просто жить не можешь без оскорбления меня, не так ли? — Если тебя так просто задеть, то ты заслуживаешь быть оскорбленным. — Хм, — начал Гарри. — Это имеет смысл… если брать за основу твою странную логику. — Ты просто больной неудачник, — сказал Том самодовольно, улыбаясь. Он заметил, что Гарри уставился на него. Улыбка Тома сошла на нет. Он усмехнулся. — Что-то не так? Гарри отвел взгляд, начал тереть свою шею. — Не обращай внимания.***
В последнее время Гарри вел себя странно. Часто уходил надолго и возвращался лишь затем, чтобы «зарядить» Тома, чтобы потом покинуть комнату. Даже когда он был в комнате, вел себя странно, балансируя между безумной нежностью и отчуждением. Тому без разницы, что там у Гарри со сменной настроения. Он раздражен только из-за того, что ему не нравится, когда его игнорируют. Ситуация так сильно его доконала, что он наконец решился и спросил у Финнигана. Идиот фыркнул. — Где Гарри? Как всегда, со своим парнем. Том продолжил. — Со своим парнем? — Агась, — сказал Финниган со своей несносной усмешкой. — У Гарри новый бойфренд. Он милашка, хоть и тот еще высокомерный придурок. — он фыркнул. — Напоминает тебя, на самом деле. Представить себе не могу, как Гарри его выдерживает. Должно быть Малфой та еще штучка. Том уставился в пустоту не читаемым взглядом.***
— Где ты был? — требовательно спросил он, как только Гарри вошел. — Ваушки, — сказал Гарри, снимая свои очки и кладя их на тумбочку. — Кто-то умер в соседнем королевстве? — Ты должен был вернуться часа два назад, — прошипел Том. Гарри недовольно посмотрел на него. — Я думал, тебе больше не нужна моя магия так часто. Ты плохо себя чувствуешь? Том не чувствовал себя плохо. Он чувствовал ярость, смотря на шею Гарри. Это что, засос? Лучше бы это был не он. Мое. Он застыл. Это… неожиданное открытие, но, возможно, ему стоит принять это. Если размышлять об этом, то понятно и очевидно, почему он так зависим от мальчишки. Гарри тот, кто пробудил его. Его магия принадлежит ему. Его время принадлежит ему. Гарри принадлежит ему. Он отбросит его, как только Гарри станет бесполезным. — Да, я не хорошо себя чувствую. Не то чтобы тебя это волновало. Гарри смотрел виновато, так как и должен был. — Мне жаль, Том, — сказал он, забирая его на постель и прикасаясь к нему своими пальцами. — Так лучше? Его голос был мягким, но взгляд не осознанным. Тому было наплевать на милое уединение. Оставив вопрос без внимания, он прожигал Гарри ледяным взглядом. — Где ты был? Его лицо стало нечитаемым. — Я был с Драко. — С Драко, — быстро процедил Том. — Да. Он мой парень. — Неужели? — произнес Том безумно холодным тоном. Гарри долго смотрел на него, прежде чем отвел взгляд и хихикнул. — Черт возьми, хватит пытаться заставить меня почувствовать себя виновным. Я ничего такого не сделал. — Ничего такого? — прошипел Том. — Ты оставил меня одного в этой комнате, только ради того, чтобы трахнуть какую-то потаскуху. — Забери свои слова назад. Ты не можешь так о нем говорить, — сказал Гарри, выразительно смотря на него. — Я буду называть его так, как пожелаю, — едко ответил Том. Гарри покачал головой. — Ты ведешь себя нелепо, Том. У меня есть жизнь за пределами комнаты и Драко часть этой жизни. Ты ведешь себя как… как ревнивая женушка! — Гарри осенило, как только он сказал это. Том ухмыльнулся. — Если тебе так нравится Драко, ты свободен распоряжаться своим временем, как только пожелаешь. Он сконцентрировался и собрал магию внутрь, его портрет перестал двигаться снова. Он все еще мог видеть и думать, но для Гарри он выглядел, как обычное изображение. Мысленно, он довольно усмехнулся, как только увидел удивленное лицо Гарри. — Том? Живо вернись! На самом деле, Тому не хотелось. Мы еще посмотрим, злобно думал он. Мы еще посмотрим, как долго ты продержишься перед тем, как начнешь умолять меня.***
Первый день его тихой мести ничем особым не отличился. Гарри прикасался к его портрету и наблюдал за ним, но молчал. Второй день походил на первый, за исключением того, что Гарри больше хмурился и прикасался к нему чаще. Он все еще играл в молчанку, но хотя бы выглядел менее злым. — Прекрати быть таким ублюдком и возвращайся, — проговорил Гарри на третий день. — Я знаю, что ты делаешь это специально. Том все еще не реагировал. На четвертый день Гарри был взбешен больше, чем обычно, и сорвался на Финнигане без причины. — Какая муха его укусила? — пробурчал Финниган, но ничего не делал для того, чтобы успокоить соседа, что было неудивительно: когда Гарри был не в себе, все пытались держаться подальше от него. Том усмехался самому себе, зная, что Гарри скоро расколется. Следующим вечером Гарри забрался на кровать и выглядел при этом мрачно и устало. Том наблюдал за ним с тумбочки. Прошло всего несколько минут тишины, прежде чем Гарри сделал тяжелый выдох и приблизился к нему. Укладывая портрет на постель, он облокотился на локоть, таким образом возвышаясь над ним. — Ну же, Том, — мягко сказал он, потирая его щеку. — Поговори со мной. Пожалуйста, вернись. Том никак не реагировал. Он хотел, чтобы Гарри унижался перед ним, молил о его прощении, а это была не мольба. Но затем Гарри вытворил кое-что совершенно неожиданное. Он поцеловал его в уголок губ. — Мне тебя не хватает, детка, — прошептал он. — Вернись ко мне. И Том вернулся.***
Том презирал людские эмоции, но как бы не хотел, должен был признать, что не смог отречься от них. С ним рука об руку шли злость, ненависть, раздражение и, конечно же, страсть. Его страсть к Гарри была неожиданной, как минимум. Она делала его слабым. В конце концов, он набрался достаточно сил, чтобы выпить магию Гарри досуха, еще несколько месяцев назад, но все еще давал себе нелепые отмазки. Он не мог больше себе врать: жалкая правда заключалась в том, что он слаб перед всем, что касалось Гарри. И это делало юношу опасным — еще одна замечательная причина для того, чтобы убить его. Я убью его, говорит он себе, закрывая глаза, каждый раз, когда Гарри проводит пальцами по его лицу, шее и волосам. Он не способен чувствовать прикосновения, только его магию. Этого недостаточно. *** Они больше не упоминают Драко, и Гарри начинает проводить все свое свободное время рядом с Томом. А их отношения… изменились. Они не говорили об этом, но Том больше не глумился, когда Гарри прикасался к нему или же наблюдал за ним. Том не хотел обозначать чувство, отображавшееся в глазах Гарри. Это было волнующе, но также и устрашающе. Он привык бояться только смерти, но эта штука была неконтролируемой и ужасающей. Мерлин ему свидетель, никогда раньше он так сильно не презирал факт того, что застрял в этой картине, как сейчас. Было бы у него тело, он смог бы выебать из себя эту неуместную, жалкую страсть. Он должен выбраться из этого портрета, как можно скорее. Он должен. На самом деле, Том винил свою одержимость в том, что каждый его день начинался и заканчивался с Гарри. Это ненормально. Он слишком зависит от Гарри. Как только он освободится, то возьмет себя в руки. Он должен.***
Этим вечером, когда Гарри вернулся после отработки, он был другим. Его плечи были поникшими, пока тот переодевался. — Что случилось? — спросил Том, поглядывая угрюмое выражение лица Гарри. — Ничего, — ответил Гарри, отводя свой взгляд. Том посмотрел на него, прищурясь. — Я так не думаю. — Я в порядке, — проговорил Гарри. — Все в полном порядке! — Чел, ты опять говоришь c этим чертовым портретом? — прозвучал голос Финнигана из его кровати. — Займись своей жизнью, Гарри. — Заткнись, — прорычал Гарри, но что-то в его взгляде было надломленным. Он нахмурился, пытаясь изучить Гарри, в то время как тот пытался укрыться. Он поблагодарил небо за то, что комната никогда не была покрыта мраком, благодаря страху Финнигана перед темнотой. — Расскажи мне, что не так, — приказал он невозражающим тоном. — Я не хочу об этом говорить, — приглушенно ответил Гарри. — А я хочу. — Я же сказал, что не хочу об этом говорить! — взорвался Гарри. — Неужели так сложно понять? — Черт возьми, чувак, наложи уже Силенцио! — простонал Финниган. Сев на кровать, Гарри провел палочкой вокруг кровати и повернулся к Тому, пялясь на него. — Я закончил с разговорами. Я собираюсь лечь спать. Я устал. Том фыркнул. — Что же, я не устал, так что… — Конечно же ты не устал, — отозвался Гарри неожиданно ядовито. — Ты ведь мертв. Том остановился, рассматривая лицо Гарри в свете свечей. — Ты только сейчас это понял? Гарри вновь прилег, смотря в пустоту. Он выглядел измождено, а его взгляд был пустым. — Я видел твою фотографию в зале Трофеев, — наконец сказал он. — Награды, которые ты получил. Видел дату твоей смерти. Прошло больше пятидесяти лет. Наконец до Тома дошло. — Это сделало мою смерть настоящей. Гарри прикусил губы. — Да. Повернув свое лицо к Тому, он смотрел на него какое-то время. Затем приблизился и притянул портрет ближе к своему лицу. — Как бы я хотел, чтобы ты был жив, — надломленно прошептал он, в его глазах мелькали не пролитые слезы. — Но ты не можешь. Ты просто портрет. Настоящий Том мертв — мертв уже больше половины века. Он сглотнул, его горло дернулось. — Я должен избавиться от тебя, — сказал он, поглаживая Тома большим пальцем руки. — Это пиздец, как ненормально. Не успел Том и слова вставить, как Гарри продолжил. — Но я не могу, — он сжал свои губы напротив губ Тома. — Ты нужен мне. Я так сильно хочу удержать тебя — почувствовать тепло твоего тела, твои губы, притронуться к твоим волосам, коже. — из него вырвался неровный, печальный смешок. — Но я не могу и никогда не смогу. Ты мертв, Том. Тебя не существует. Это настоящее безумие, — губы Гарри дрогнули. — Если хоть кто-нибудь узнает об этом, меня запрут в психушке. Том смотрел на него, чувствуя ту же отвратительную, жалкую надежду — ту же, что чувствовал перед особняком Риддлов. Ту, что была раздавлена Риддлами, ту из-за которой он убил их. Он ненавидел эту слабость, его тоску и надежду, но был слишком высокомерен для того, чтобы покончить со всем. Как бы это было не странно, он хотел Гарри. А он всегда получает то, чего хочет. Он устал ждать. Его время пришло.***
Том дождался момента, когда Гарри и Финниган заснули, прежде чем начал действовать. Последний раз взглянув на спящее лицо Гарри, он собрался. До чего же удобно, что кровать Финнигана стоит так близко к кровати Гарри. Тому не было совестно за все, что он собирался делать. Этот тупица все равно выводил его из себя. Самая сложная часть наступит потом. Он позаботится о старом дураке, создаст себе новый образ и, важнее всего, придумает правдоподобное объяснение Гарри. В любом случае, даже если правда всплывет наружу, исполнение его плана все еще не будет легкой задачей. Он окреп достаточно, чтобы просто приложить чуть усилий и сконцентрироваться для того, чтобы подобраться к магическому ядру Финнигана, но возникла проблема, заставившая Тома приостановиться. Он не ожидал, что это будет так сложно. Он понимал, что использовать этого мерзавца рискованно, так как его магия настроена на Гарри. Том не собирался использовать Гарри, так что выбор был невелик. Магия Финнигана казалась мерзкой и слабой в сравнении. На секунду, Том задумался и заволновался, что этой магии будет недостаточно для возвращения его тела. Но ее должно хватить. К тому же, суть не в магическом потенциале, а в самой жизни. Жизни Финнигана. Пересилив себя, он погрузился в эту мерзкую магию и впитал ее в себя. Впитал быстро и с большим трудом, беспощадно и жадно, без сожалений и угрызений совести. Он чувствовал, как Финниган бессмысленно дергался и пытался проснуться: благодаря магии Гарри он был силен, а Финниган продолжал терять свою магию, у него уже не было сил для того, чтобы проснуться и позвать на помощь. Спустя минуту Том улыбнулся, осознав, что больше не находился в проклятой картине. Он посмотрел вниз и уставился на свое тело. Оно было таким же, как и в тот день, когда он умер. Занимательно. Он был одет в то же, что и его портретное альтер-эго: в брюки и белую рубашку. Его тело еще не было прочным, но вскоре оно окрепнет. С недоброй улыбкой, он подошел к кровати Финнигана. Наблюдая за тем, как этот идиот задыхается, он еще быстрее высасывал из него магию. Он чувствовал, что ядро Финнигана темнеет и скоро перестанет существовать. Многие ошибочно думают, что волшебники и магглы — одно и то же. Думают, что волшебник — обычный маггл, способный колдовать. Глупое мнение. Правда в том, что ни один волшебник не может жить без своего магического ядра, ведь без магии органы перестанут функционировать и начнут разрушаться. Когда ядро разрушится, Финниган умрет следом за ним. А Том будет жить. — Какого…? Том? Том застыл. Медленно он повернулся. Гарри стоял возле своей постели, его глаза были широко раскрыты. Том мысленно выругался. Все должно было быть по-другому. Гарри не должен был знать. Этого не было в плане. Да, Гарри вполне мог что-нибудь заподозрить, если бы в одну ночь умер Финниган и пропал бы портрет, но подозревать и знать — разные вещи. Это катастрофа. Гарри подошел ближе, его рот открывался и закрывался. — Том? — сказал он, пытаясь дотронуться до его плеча. Рука прошла сквозь него. Гарри посмотрел на свою руку, а затем на Тома. — Как? Прежде чем Том придумал что-либо убеждающее, Гарри заметил Финнигана и уставился на него. Медленно, он вновь посмотрел на Тома. Гарри умный. Том буквально мог видеть его осознание ситуации. Мог видеть его шок, смешанный с замешательством, затем подозрение, а затем еще раз шок. — Что ты сделал с ним? — прошептал Гарри. — Что ты такое? Он мог бы солгать, но в чем смысл? Гарри не тупой. Как только он решился, необычное спокойствие заполнило его. — Я не портрет, Гарри. Губы Гарри сжались. — Да, я как бы уже заметил. — Картина была лишь сосудом. — Сосудом для чего? — Для души, — сказал Том, наблюдая за Гарри. — Моей души. Он ожидал того, что Гарри не поймет, о чем он говорит, но дело приняло другой оборот: Гарри вздрогнул, его лицо сжалось в ужасе. — Ты говоришь о крестраже? Теперь очередь удивляться дошла до Тома. — Ты знаешь о них? — Библиотека Блэков хранит много всего, — ответил Гарри, ни капли не запинаясь. Его лицо ничего не выражало. — Ты крестраж? Том нахмурился. Он не мог предугадать реакцию Гарри. — Нет. Крестраж — кусок души. Я и есть душа, — он приостановился, не желая говорить правду. — Я пытался создать крестраж, но мои подсчеты оказались неверными и ритуал запечатал всю мою душу внутрь картины. — Для создания крестража нужна жертва, — безэмоционально сказал Гарри. — Кого ты убил? — Своего отца и его родителей? — спокойно признал Том. Часть его хотела шокировать Гарри, увидеть отвращение в его глазах. Он ничего не получил. Лицо Гарри все еще было нечитаемым, застывшим. Том предположил, что Гарри просто-напросто в шоке. — И для того, чтобы вернуть тело тебе нужна… — Гарри взглянул на Финнигана. — Его магия? Или его жизнь? — И то, и другое. Гарри вновь посмотрел на него. И наконец он отреагировал: в его глазах отображалась злость и, возможно, боль. — Все это время… Ты лгал мне. — Я никогда не лгал тебе, — сказал Том, остановив себя от попытки дотронуться до Гарри. — Сокрытие правды — не ложь. Гарри горько вздохнул. — Конечно же нет. Ты притворялся моим…другом, но все это время осушал мою магию. Я удивлен, что еще жив. Том фыркнул. — Если бы я «осушил» твою магию, то ты был бы мертв. Я не брал многого от тебя, только то, что требовалось для того, чтобы сделать это — он указал на Финнигана. — Я хотел, я мог высосать твою магию месяцы назад, имбецил. Даже в свете свечей, Том мог видеть, что выражение лица Гарри изменилось: его ноздри раздулись, а к щекам поступила кровь. — Это ни капли не оправдывает тебя, Том. Я не могу позволить тебе забрать чью-то жизнь, только для того… — Чтобы жить? — мягко спросил Том. Он поднял руку и опустил пальцы на щеку Гарри. Его пальцы еще не были настоящими и он не мог чувствовать, но мог видеть и представлять. Он вновь почувствовал ненавистную тоску. — Недавно ты сам сказал, что хочешь, чтобы я был настоящим, — он пересекся взглядом с Гарри. — Я стану настоящим, Гарри. Покачав головой, Гарри заметно дрожал. — Не ценой чужой жизни. Симус не заслуживает этого. Том зашипел. — Симус? Что насчет меня? Моей жизни? Я не заслуживаю этого? Я умер, прожив всего шестнадцать лет, и пробыл у грани половину века. Гарри молчал. Чем дольше он молчал, тем сильнее болело сердце. Конечно. Когда он уже поймет? Неужели унижения в особняке Риддлов было недостаточно, чтобы осознать, что он не должен никому доверять. Гарри такой же, как и Риддлы. Магглы тоже были милы с ним, пока не узнали, что он волшебник, прямо как его мать. Том хотел отвернуться, но Гарри схватил его за руку — или, хотя бы попытался. — Смотри, мы же можем найти кого-нибудь другого, Том! — отчаянно сказал Гарри. — Кого-нибудь, кто заслуживает поцелуя Дементора или… Том фыркнул. — И как ты собираешься подойти к тому, кто заслужил поцелуй Дементора? — ледяным тоном сказал он. — К тому же, даже если бы я передумал использовать Финнигана, уже слишком поздно. Его ядро почти уничтожено, и даже если он справится с этим, то станет сквибом на всю свою жизнь. Любой уважающий себя волшебник предпочтет смерть. — Но он будет жить, — возразил Гарри. Том сжал свои губы в одну линию. — Однако, — он посмотрел в глаза Гарри. — Это не суть вопроса. Тут либо он, либо я. Гарри уставился на него. — Что? — Я не могу вернуться обратно, даже если бы хотел, — он улыбнулся Гарри. Недобро улыбнулся. — Не предполагалось, что картиной будут пользоваться несколько раз. Возможно, будь я всего лишь частью души, то смог бы. Но этот сосуд не рассчитан на целую душу. Как только я покинул его, он уничтожил сам себя. Можешь сам взглянуть. Гарри обернулся и посмотрел на картину на тумбочке. Она треснула. — Нет, — прошептал Гарри. — Да, — гадко сказал Том. — Если я не восстановлю свое тело сейчас, то никогда не смогу. С потерей картины я потерял связь с этим миром, так что я действительно умру, если не воспользуюсь Финниганом. Тут либо я, либо он. Выбор за тобой, Гарри. Том знал, что это жестоко заставлять Гарри выбрать. И знал, не важно, кого он выберет, Гарри будет чувствовать вину до конца своей жизни. Не важно, если — или же, когда — Гарри выберет Финнигана, Том все равно осушит его. Не важно, что он знает, что Гарри выберет Финнигана. Он просто должен услышать это. Должен услышать эти слова и перестать вводить себя в заблуждения. Ему не нужна эта ничтожная тоска, жалкая надежда, чтобы разбиться и умереть. Однажды он станет Темным Лордом, а Темным Лордам не пристало иметь слабости. Том видел, как Гарри раскрыл свой рот, но ничего не говорил. Гарри только смотрел на него, к нему вернулся голос, а потом в его глазах отразилось то, что он сделал выбор. Скажи это, говорил Том одним взглядом. Докажи, что я прав. — Все просто, Гарри, — мягко начал он. — Он твой однокурсник, хороший мальчик из хорошей семьи. Если он умрет, то, очевидно, многие будут о нем горевать. С другой стороны, меня сложно назвать хорошим, — он улыбнулся. — Я жестокий, мерзкий и высокомерный. Я убил своих ближайших родственников только из-за того, что они меня отвергли. И, очевидно, никто не будет по мне горевать. Не бывает выбора проще. Что-то сломалось в Гарри. — Да пошел ты, Том, — выплюнул он. — Ты только все усложняешь, мерзавец. Гарри начал ходить по комнате, его взгляд метался и он не мог собраться. Наконец, Гарри остановился у окна, спиной к Тому. Он молчал долгое время, а плечи его поникли. И, под конец, он сказал. — Сделай это. Том застыл. — Пардон? — Сделай это, — повторил Гарри. Его голос дрожал, но не сломался. — Я выбираю тебя. Том открыл рот и закрыл его, расплывчато смотря на спину Гарри. Юноша осторожно повернулся. — Ты настолько удивлен? — Ты не мог выбрать меня, — сказал Том, покачав головой. — Ты Гриффиндорец. Ты «хороший» человек. Гарри горько улыбнулся. — Я тоже так думал, — он подошел к нему. Остановившись перед Томом, он схватил его полупрозрачное лицо своими дрожащими пальцами. — Но, выходит, что это не так. Получается, я всего лишь высокомерный ублюдок. Его глаза прожигали лицо Тома. — Но я предпочту быть счастливым высокомерным ублюдком, нежели стать жалким идиотом, который делал правильные вещи. Черт, я же ведь все равно буду чувствовать вину, и не важно, какой я сделаю выбор, так какой смысл в правильном выборе? — на лице Гарри отображалось отчаяние, но вместе с ним было желание и жажда. — Я не могу отпустить тебя. Ты… ты… подобен болезни, поглощаешь меня изнутри. Мне даже наплевать на то, что ты убивал людей. Как будто мой разум осознает, что ты ужасный человек, но ничего не может изменить. Я все так же чертовски люблю все в тебе, даже твои тупые насмешки и ухмылки, и твое высокомерие, даже твои мерзкие высказывания. — Заткнись, — прошипел Том, он не мог сказать и слова, что не имело смысла, его горло не сжато, так не должно быть. — Ненавижу тебя… Ты все испортил, ты… — Нет, это не так, — сказал Гарри, подбираясь вплотную, пока их губы не соприкоснулись. — Совсем не так. Дыхание Гарри обжигало. И ему надо было закончить одно дело. Смотря прямо ему в глаза, Том поглотил остатки магии Финнигана, с такой силой, что он споткнулся. Но Гарри поймал его. Гарри поймал его. Они оба замерли. Медленно, Гарри посмотрел в сторону Финнигана и сжался. — Даже если бы ты предпочел его жизнь, я бы все равно поглотил его, — часть Тома не могла поверить, что он взаправду делает это: пытается успокоить кого-то и взять вину на себя. Гарри вновь взглянул на него. — Не важно. Я сделал свой выбор. — он смотрел на Тома, принимая его. — И я останусь при своем выборе. Он притронулся к лицу Тома, осторожно, но с достаточным желанием, способным затопить их обоих. Он сжал его лицо в своих ладонях, будто Том мог испариться. — Не могу поверить, что все это взаправду. Внезапно, Гарри заключил его в крепкие объятия, зарываясь лицом в его шею. Том опешил, но не оттолкнул его. Неожиданно, в его голове промелькнуло странное открытие — никто его не обнимал всю его жизнь и сам он не стремился быть обнятым — но сейчас он осознавал, что не против. Это ведь Гарри. Гарри принадлежит ему. Нет ничего неправильного в том, что ему нравятся эти прикосновения. Гарри уткнулся ему в шею, вдыхая и целуя кожу. — Боже, хотел сделать это вечность, — сказал он, сжимая юношу крепче. — Пойдем отсюда. — Сейчас три часа утра. — Плевать. Не хочу оставаться здесь с… Том скривился, кинув взгляд на тело. Он не чувствовал вину — скорее наоборот — но находиться в одной комнате с трупом не самое лучшее времяпровождение. К тому же, ему надо покинуть комнату и спрятаться где-нибудь, пока не обнаружат Финнигана. — Замечательно, — сказал он. Идя на поводу у своего желания, он провел пальцами по волосам Гарри и опустился к шее. — Пошли. Неохотно, Гарри оторвался от его шеи и отошел. Призывая две мантии, он обернул Тома в одну из них, накрывая его плечи и, схватив его руку, почти что бежал к выходу, словно за ним гналось чудище — или же его совесть.***
— Я не в восторге от того, что меня куда-то тащат, как плюшевую игрушку, — раздраженно проговорил Том. Если быть откровенным, то ему нравилась прогулка. Он не любитель активного отдыха на улице, но ему нравился свежий весенний воздух. Он захватывал дух. Слишком много времени прошло. — Мы почти на месте, — сказал Гарри, улыбаясь. Сейчас, когда они выбрались из комнаты, все было легче. — Что ты… — прервался Том, уставившись. — Красиво, не так ли? — сказал Гарри, как только они подошли к дубу. Везде были желтые, красные и белые огоньки, и в следующий момент Том понял, что это: бабочки Морганы. Гарри постелил свою мантию возле корней дуба. — Ты так простудишься, бездарь. Его слова прошли мимо ушей юноши, когда он садился. — Ну же, присаживайся. Том издал многострадальный выдох, но промолчал и присоединился к Гарри. — И что теперь? Гарри уставился на большую бабочку, летящую над их головами. — Когда я нервничал и не мог уснуть, то иногда приходил сюда. Это место такое тихое, и столь же прекрасное. Я пытался сосчитать их всех, но не смог. — Думаю, они полезны в темноте, — сказал Том то, что возможно ожидал от него услышать Гарри. Гарри рассмеялся. — Полезны? Никогда не думал о них в таком контексте, но думаю, ты прав. Том почувствовал, как теплая рука Гарри прикоснулась к нему. Через мгновение их пальцы пересеклись. Худшая часть заключалось в том, что Том был не уверен, что все это инициатива Гарри. Мерлин, он размяк. Отвратительно. Гарри повернулся к нему. Том сделал тоже самое. В следующий момент Гарри приподнялся над ним и поцеловал его так, словно был изможденным мужчиной в пустыне, который слишком долго жаждал воды. Том отвечал ему жадно, с голодом, желая большего и приближаясь, пока между ними не осталось свободного места. Этого было недостаточно. — Люблю тебя, — сказал Гарри, тяжело дыша напротив его губ, когда они разорвали поцелуй. — Так пиздецки сильно. Больше чего-либо или кого-либо на всем свете. Меня пугает то, как чертовски сильно я тебя люблю. Что-то внутри него сломалось и заняло все пространство. Он уставился на Гарри, затем схватил его лицо своими ладонями и мягко поцеловал, жадно сминая его губы. Он хочет Гарри — хочет так сильно, что хочет пробраться ему под кожу и никогда не вылезать из нее — но этот поцелуй не о желании. Мерлин тебе в помощь, если ты когда-нибудь покинешь меня. Я убью тебя. — Скажи, что любишь меня, — потребовал Гарри. Его пальцы скользили по плечам юноши. Он прикусил нижнюю губу Тома. — Скажи это, детка. Том фыркнул. — Ты искуситель. Гарри рассмеялся. — Искуситель? Может быть. Но не переводи тему, — улыбаясь, он отошел и взглянул на него сверху вниз. — Скажи это. Или же… — он усмехнулся. — Ты боишься, Том? Том нахмурил брови. — Мне нечего бояться. Гарри ухмыльнулся. — Тогда докажи мне. Готов поспорить, ты не сделаешь этого. Том сжал губы. — Полагаю, я не полностью презираю тебя Гарри вздохнул, но выглядел при этом довольным. Он наклонился и поцеловал его. — Трусишка, — сказал он напротив губ Тома, улыбаясь. — Нам стоит поработать над этим. Прежде чем тот мог продолжить, он погряз в очередном поцелуе. Руки Тома прошлись по густым волосам Гарри, очертили его спину и он с замиранием подумал: Даже если я проиграл, я победил. Возможно, если бы он преуспел в создании крестража, то правил бы Магическим Миром. Но это была бы другая жизнь. Том решил, что эта его вполне устраивает. Очень и очень даже устраивает. А что до правления миром магии… Он как-нибудь донесет эту мысль до Гарри. Позже.