Вредные привычки...

/иногда бывают полезными/ — Кажется, кто-то говорил, что курить вредно! — не без ехидства заметил Майский, бесшумно подходя со спины. — Ой… — рука дернулась в трусливом порыве спрятать сигарету за спину, — Серый!.. — растерянный, слегка испуганный и совершенно смущённый Костя хмуро воззарился на спецназовца, запрокинув голову. — Что? — после секундной паузы, обойдя друга и облокотившись на стену, издевательски поинтересовался майор. — Меня Котяра, зараза такая, сманил! Дымит и дымит! — Лисицын поспешил оправдаться, не зная, как объяснить свой поступок. — А я десять лет не курил… Знаешь как хочется? — Костя в очередной раз с наслаждением затянулся. — А я пять… — вздохнул Серёга. — Почти что после прихода в ФЭС бросил. Ну, может быть, чуть позже, — опер многозначительно посмотрел на Лисицына, — где-то через полгода. Майор лишь фыркнул, тоненькой струйкой выпуская дым. Серый хмыкнул в ответ. Он прекрасно помнил, как один очень наглый майор, едва более-менее освоившись в коллективе, стал бороться с курением среди коллег. Сначала исподтишка, незаметно вытягивая пачки из карманов. Затем все наглее и наглее… Став «своим в доску» Константин Львович начал открыто бороться с курением, доводя друзей лекциями о вреде этого самого курения до нервного тика. Иногда забирал сигареты. Даже прямо изо рта. В основном у Котова, у которого за годы дружбы со старшим оперуполномоченным выработался иммунитет. Остальным хватало тяжёлого взгляда, от которого становилось не по себе и появлялось навязчивое ощущение, что проще сожрать блок сигарет на сухую, чем докурить эту злосчастную сигаретку. — И не начинай! — весомо кивнул Константин. — Я, вон, почти полпачки выкурил — а остановиться никак не могу! — Это с непривычки… — знающе пояснил Майский, стараясь не смотреть на друга. Это было проблематично. В ФЭС курилки предусмотрено не было, поэтому курящие сотрудники сами искали месте, где можно «выпустить пар». Кто-то выходил за территорию, кто-то курил в самом дальнем конце территории, а кто-то предпочитал закуток у одного из запасных выходов первого этажа. Этот выход был самым дальним, и с одной стороны был защищён забором, к которому привыкало здание, а с другой — выступом самого здания. Кто-то додумался поставить сюда банку из-под кофе вместо пепельницы, и тихий закоуток стал вполне оживлённым и часто посещаемым. Именно это место выбрал для внезапного перекура Лисицын, вставший справа от рокера, тем самым загородив широкими плечами единственный просвет, открывающий вид на несколько парковочных мест сбоку здания. — Серый, а ты чего такой невеселый? — Костя легонько пнул друга в голень носком офисных туфель, привлекая внимание. — Да просто… устал,. наверное… — Серега завис, не зная, что сильнее выводит его из равновесия: желание закурить или Костины губы, обхватившие фильтр очередной сигареты. Вспомнились события пятилетней давности, провокационная фраза Соколовой: «Одна невыкуренная сигарета — один поцелуй!», нераспечатанная пачка сигарет, без сожаления брошенная в урну, и поцелуй с привкусом недокуренной с утра сигареты и крепкого кофе. — Да ладно тебе!.. — Костя шагнул ближе и ободряюще запустил широкую ладонь в длинные патлы спецназовца. Замер, лишь слегка водя кончиками пальцев. Майский довольно заурчал, съезжая по стене так, чтобы оказаться с майором на одном уровне. Лисицын тут же полностью стянул резинку второй рукой, пальцам первой зарываясь глубже. Сергей, повинуясь настойчивым рукам, запрокинул голову и замер. Небо было темно-синим, практически чёрным, отчего звезды, словно алмазы, сияли своим холодным белым светом ещё ярче. Отблески танцевали на сугробах. Костин образ был почти не различим, лишь белая сигарета и краешек губ виднелись в темноте зимней ночи. Да глаза иногда вспыхивали едва заметными искорками. — Знаешь, Костян, — волнующе выдохнул Серый, — я, пожалуй, всё-таки выкурю сигаретку… — рывок, и вместо истлевшего клочка бумаги, способного убить лошадь, — губы. Губы и язык. На языке горечь от недавних сигарет. Невыпущенный дым дробится на четыре части, оседая на языке и деснах. Но целовать от этого ещё лучше. Вроде как урвать кроху того, что нельзя уже больше пяти лет, и тут же чужими губами зажрать. Дополнить и добить. И уже вовсе не никотиновое голодание сдавливает и без того тормозящий мозг. Вовсе не оно. — Серы-ы-ый… — Костя с трудом вырывается из медвежьих объятий, когда заканчивается не то что воздух — дым, — До конца смены ещё два часа. — Предлагаю занять их избавлением от вредных привычек! — Майский, не разжимая объятий, выпрямляется и затаскивает майора в коридор. А из коридора — в темную комнату с перегоревшим светом. В темноте намного лучше избавляться от вредных привычек.