Тебе не будет больно

Ноябрь был не таким солнечным, как хотелось бы. Погода располагала к депрессивному и меланхоличному настроению. В окно бил мелкий, противный дождь; небо затянули серые, тяжёлые тучи; ветер беспощадно терзал кроны деревьев и срывал с них последние пожелтевшие листочки. Он был настолько холодным и пронизывающим, что даже шарф и тёплое пальто не спасали. Люди торопились домой, и улицы и дворы быстро пустели. В такую погоду хотелось остаться дома, включить фильм и забыть обо всех проблемах. Их хотелось оставить за окном, чтобы сильный ветер унёс их куда подальше, как уносит сейчас листья с деревьев. Я проснулась от того, что мне было холодно. Сев на кровати, я откинула волосы назад и оглядела комнату: темно, одеяло валялось скомканным где-то в ногах, часы показывали три часа ночи. Боже… Сегодня точно не высплюсь. Я накрылась одеялом, прижала колени к груди, чем больше походила на эмбрион, и отвернулась к стене. В соседней комнате тихо играла музыка, - какой-то американский рэп, под который мне, стыдно признаться, хотелось быть «сучкой» – начинавшая раздражать меня. Рома. Боже. Подарил же господь соседа. Наверное, я была полной идиоткой, когда согласилась жить вместе с ним. Хотя… Почему же «была»? Я ею и осталась. Когда я пришла смотреть свою будущую, небольшую квартиру, бабулька, у которой, собственно, я и собиралась снимать её, пила чаёк с парнем и болтала с ним. Сказать, что я офигела, когда узнала, что «познакомься, этот милый парень – Ромушка» будет жить со мной, – это ничего не сказать. Отказаться не смогла, потому что, переехав в другой город, хваталась за все возможности, что мне так любезно предоставлялись. Так вот и с этой квартирой. Даже если и буду жить с кем-то, думала я тогда, я параллельно могу искать другое жильё. Главное, что есть крыша над головой. И всё равно, что я с кем-то её делю. Что ж. Не сказать, что Рома прям уж такой отвратительный сосед, но… «Слушай, Алин, ты не могла бы свалить куда-то на ночь? Ко мне Света/Лена/Маша/Даша придёт» уже осточертело. Он любитель устраивать шумные тусы-джусы с безграничным количеством алкоголя и размалёванных баб. Рассказывать Людмиле Михайловне я как-то не решалась. Хотя бы потому, что если его вышвырнут, то платить я буду в два раза больше. А месячная зарплата официантки на полставки этого пока не позволяет. Вот и терплю в обалденной компании валерьянки и мелатонина. Через несколько минут из нежных, но цепких рук Морфея меня отрывает негромкий стук в дверь. Я не сразу понимаю, что происходит, ведь это мне вполне могло показаться. Но стук повторяется, он уже более настойчив, чем в прошлый раз, и я встаю с кровати, потирая глаза. – Рома?.. – тихо спрашиваю я. Мой голос чуть хрипит, и я откашливаюсь. – Да, Алин, открой, – его голос – низкий и взволнованный – немного напрягает меня. Я открываю дверь и вижу перед собой воплощение зла, что посмело нарушить мой сон. Его каштановые волосы растрёпаны, от него несло сигаретами. Этот запах, которым пропахли коридор и его комната, забирается ко мне и поудобнее там устраивается, мол сегодня я составлю тебе компанию, и ты вряд ли уснёшь, тебе придётся открыть окно, чтобы меня прогнать, но тогда ты замёрзнешь. – Рома, третий час ночи… Имей совесть, хотя с каждым днём я сомневаюсь, что она у тебя вообще есть. – Алина, уйди на пару минут из квартиры. Это была даже не просьба, это больше звучало как… Приказ. Я немало удивилась, ведь как у него хватает наглости «выставить» меня за дверь посреди ночи. Я широко открыла глаза и приподняла брови в удивлении, сложив руки на груди. – Ты сейчас серьёзно? Ты вообще смотрел на часы? – я повышаю голос в возмущении. – Больше ничего не надо? – Нет. Его холодный, равнодушный тон сейчас бесил меня. Я шумно выдохнула и потёрла переносицу, пытаясь всё осмыслить. – Ну, ты там хоть СМС-ку кинь потом, когда твоя очередная шлюха уйдёт. Одевшись потеплее, я вышла из квартиры и нажала кнопку вызова лифта. Ехать с двенадцатого этажа придётся долговато, поэтому я допускаю мысль, что столкнусь с какой-нибудь девушкой на первом этаже нашей двадцатиэтажки. Но на первом этаже я так никого и не увидела. Выйдя на улицу, я пожалела о том, что не захватила с собой перчатки. Будет холодно. Мороз неприятно щипал кожу, и я спешно сунула руки в карманы, перед этим натянув шарф на нос. Было темно. Из-за облаков не было видно звёзд, а луна была тусклой и серой. Лишь фонари на площадке и у подъездов горели тёплым жёлтым светом, освещая ночную улицу. Никого не было. Ну, конечно, какой идиот, кроме меня, будет торчать на улице в половину третьего ночи? Всё вокруг заиндевело, и иней красиво переливался в свете фонарей. Я чувствовала, как мороз медленно пробирается ко мне, и даже куртка и свитер не могли спасти меня от его злых лап. Ворсинки на шарфе тоже заиндевели. Ноги спустя пару минут окоченели. Я решила побегать или попрыгать, чтобы окончательно не превратиться в сосульку. Глаза слипались, я хотела спать. Я присела на корточки у подъезда, прижимая колени к груди и обхватив их руками. Пыталась согреться. Снова. Я уже минут пятнадцать торчу на улице и подумываю зайти в круглосуточный магазин через два квартала или же в какой-нибудь бар, чтобы там подождать, когда Рома потрахает свою очередную девицу. Вставать совсем не хотелось, но вариант быть замёрзшей меня меньше всего привлекал. И, как только я поднялась, к подъезду подъехал черный БМВ с тонированными стеклами. А губа у той девушки не дурна. Наверняка у неё есть папик или она просто насосала на такую машину. Но я крупно ошиблась. Из машины вышло двое мужчин. Рома что, собрался устроить гейскую групповуху? Господи, поражаюсь иногда, какие мысли приходят в мою голову. Один из них был под два метра ростом, лысым и широкоплечим. Вот типичный телохранитель какого-нибудь итальянского мафиози. Второй был, в сравнении с ним, не таким крупным, но всё равно высоким. Его тёмные волосы были уложены назад; холодный, уверенный взгляд чёрных глаз; лёгкая щетина. Он вселял страх побольше того шкафа, что шёл за ним. Они направлялись точно к моему подъезду. Внутри меня всё сжалось. Я уже представляю, как тот последний достаёт из внутреннего кармана пальто пистолет и засаживает пулю прямо в мой лоб, а потом идёт дальше. Но это лишь моё бурное воображение. Я понимаю, что откровенно пялюсь на них и быстро отвожу взгляд. – Это второй подъезд? – спрашивает у меня лысый мужчина, смотря прямо в глаза. – Да, - ответила я как-то на автомате, даже не поняла, что произошло. Глупо, да? Интересно, они заметили, что мой голос прозвучал неуверенно? Наверняка. Мужчина, тот, кому принадлежал холодный взгляд, набрал номер квартиры в домофон. Краем глаза я замечаю его. Сто двадцать восемь. Это наша квартира. Думаю, что у Ромы крупные неприятности.